Гальная я женщина (Глава 1)

Очередной день, когда в XXI веке царит порядок XVII века и женщин избивают в прокажение по простому непослушанию, толкая преднамеренно на тяжёлое насилие к любому человеку с ближнего расстояния или секс, чтобы продать останки доноршей после конкура в составе общей конкуренции. Я тупая дура и ничего мне никогда не хотелось, а мужчины избивали меня, только я начинала восстанавливаться в прокажение и ничего у меня никогда не было и не будет. Естественно у меня не было надежд восстановиться и все меня даже разумной формой жизни не считали, так как я не могла с ними разговаривать из-за того, что меня маленькой изуродовали газом. Никто со мной вообще не общался и не разговаривал, кроме поражённых Люциферово, которых интересовало моё съедение заживо и всё, а сожаления подступали ко мне. Я проводила день за днём на квартире и видела убийц, которые сначала планировали убить меня, убив уже у нас старшего братика, а потом подобраться к моим родителям, которые мной пренебрегали. За моей спиной уже были горы трупов, а надежды только были потенциалом моего развития, и я просто не знала, что мне делать. Я боялась своё же дыхание от того, что оно было огромным и меня словно бы уничтожало каждый раз, где становилось видно Богов, играющих техникой. Убийства совершали, чтобы наслаждаться болью родственников убитого, искажая им вестибулярные и контактные органы, устраивая семейные моры. Банковские агенты убивали просто ради новых квартир и работорговли газом в городах, а сделать с этим что-либо никто не мог, так как их бы обвинили в организованной преступности вместо банка. Роскошные автомобили, полнота отсутствия живыми зачастую адъютантов, что, возможно, могли бы за меня заступиться, а остальные не понимали: «Как я вместо другой плоти должен заступаться за прокажение?» — я вообще не надеялась больше существовать, так как они вынудили моих родителей разрешать моё съедение. Моя боль настигала их и любого, кто ещё не был искалечен, а сделать с этим я пока ничего не могла, так как они меня слишком повредили и надеялась только выздороветь. В один из дней американец нёс мёртвую девочку. Изуродованную так, что лицо срослось от агонии укусов и убийств с применением печек для кремирования и смеялся, что сработало их проклятье. Аппарат продолжали использовать и остальные умирали от давлений рабов, но я ещё держалась. У меня ничего не было, и я просто играла с растениями и кастрюлями, которыми мне мама при ней запрещала пользоваться от того, что над ней тоже начинали укусами судействовать. Мужчины на нашу боль мастурбировали и их тоже уродовало на смерть, а сделать с этим никто ничего не мог. Мне часто не хотелось говорить с ними одним языком, так как они чуть ли не показывали от зверства и боли, как у меня, внутренности, но являя имитировано победу так не желая принимать от меня прокажение. «Пизда! Ты мне должна! Пизда!» — кричала одна из женщин, верующая, что можно убивать за долг по рокфейлерству. Это все мои впечатление в основном, так как их впечатления были на наркотиках для чего им деньги в основном и предоставляли, а без этого усиления у них не было политически инструмента устрашить мою мать. Ярославль в один из дней моих прогулок был похож на тонущее в болоте надгробие, как и многие более маленькие города через которые мы проездом имели честь пройти. Богачи держали товары последним запасом от того, что предприятий совсем не было, а большое количество фабрик имитировали населению. Новую мне было не открыть даже при том, что я уже прокажение, так как меня бы красивые просто купили донором по правилу убийц и отрицали бы созидающее меня техникой и гармоническими облучениями. Если я пыталась говорить с мужчинами, то их интересовал только со мной секс за большие деньги, так как это считалось модно. Таким же был и Александр, смотревший на мою мать с презрением и желая лишь её унизить. Я не могла знать и понимать в чём дело и всё шло просто к нашим смертям под мастурбации проклятой победительницы, что уродовалась при красоте просто беатификацией, если мы умрём. Александр многое ставил на автомат от апатии и был очень аккуратен, а мама думала, что он её любит, когда папы не было рядом. Она же не меньше презирала каждый половой акт с ним о чём я знала с её плача по ночам. Актёр и актриса вместе передо мной, изуродованной. Ангел не показывал мне смысл жизни и мне оставалось теряться в догадках что вообще делать дальше. Аргумент для смерти и одинаковая басня обо мне – это вся моя жизнь. У меня так и держался акцент и пришлось переучивать русский язык, чтобы более глубоко постигать звук от чего я стала даже понимать много нового, но не то, для чего сам процесс. Каждый день, помимо моих упражнений с языком в одиночестве проходил однообразно и все боялись меня из-за того, что разбойники их бы убили. Они даже утешали меня, так как своим ранением я кого-то спасла и помогла где-то не остаться инвалидом, но они от сожалений убивают и всё равно хотят со мной стать инвалидами. Инвалид означает лёгкий для их обнаружения, а вариантов существования, кроме охоты на людей у многих мужчин нет, и они на меня продолжали попытки набегов укусом для разных злых намерений, что Александр мне литературно иногда даже комментировал. Маме хотелось поменять мужчину, так как женщин не лишить нашего естества. Нового, с которым я познакомилась через месяц звали Алексей и на моё здоровье им было плевать. Атомный секс и арабский язык для фетиша были их любимым увлечением. Алексей был абсолютно цел, но через год с нами у него пошла от укуса убивца меня олигофрения заживо в его возрасте 32 лет и что его уродуют током он мне не верил, так как никого поблизи не видел. На нас подали в суд его родные и в итоге мы за ним ухаживали, так как они бы вообще его убили. Мы так пока и жили втроём, а я не видела и трагедии в этом, так как меня же изувечили. Я не понимала, что они и не могут живыми многие остановиться, а границы их смерти, что они просили обозначать я не знала, потому что я не убийца и такое не делаю. Я так злилась на созидающее даже когда ела, что оно меня оставило поражением и убило бы, но только я умерла и оно лишило меня выбора в тот день – я встала от обыденности и уже не могла смиряться с этим насилием, ощутив своё знание как определять у этих ублюдков физиологическую границу смерти для их и меня созидающего без каких-либо нарушений закона охоты. Атом я запускала справно на завидующих мне, так как без него ещё не ведала как мне вообще от них держать оборону и этот тип замещения подошёл мне идеально, словно меч от них. Постепенно я натренировалась наводить на них границу смерти палкой, которую нашла на улице и прокажение моё начало с моими слезами исправляться из инвалида им в выход из меня излишка радиационного облучения с их свинством. Эти люди были сначала красивы, престижны, но моя победа от них перешла им в выход гноя от секса, и я плакала от отчаяния, что те, кого я считала идеалом, докатились до того, что мне было по греху и неведомо. Абстрактный процесс веял криками боли жаждущих обращения того агонией их вечных мучений от родной звезды, что была нема к ним, а я всё, выходя на улицу, наблюдала драки банкиров и местного населения за деньги, которых у нас было много лишь для них откупаться от насилия. В один из дней на меня стали пытаться толпой нападать женщины из какого-то борделя, и я атаковала их своими поражениями, что пока остались на самооборону. В проклятье заслуженном таким нападением, что им из моего прокажения сотворило их создавшее в моей боли от изменений они плакали мне их спасти от моего наказания, но я их уже не слушала, помня моих умерших друзей от их секса с избиением их до инсультов при смехе диктаторш космических кораблей. Арча открылась в один из дней мне методом от них оградить себя ещё сильнее, и я Яцки их про акценты общения и Ец зомбирований даже подслушивать не стала от презрения, услышав над ними смех высоких деревьев, словно они просто шлюхи низших рангов борделей. Никого со мной не было, и я одна это смотрела в ощущении лишь страха остальных разделить со мной мою ситуацию. Не было у меня корабля с товарищами, и я одна пошла в аэропорт, зная о сутенёрах в других городах их посмотреть. На украденные у мамы деньги я купила билет и улетела ближайшим рейсом одна, смотря из окон самолёта ансамбль облаков, похожих на антилоп. Арчи вековых работ распластывались и казались картой мира с большой высоты мне и… никого не было… никому я была не нужна, но в радости тому. Оказалось, что в одиночку радоваться нужно осторожно, а я ещё и смогла пережить радость одна. В этот же день снова расчленяли трупы, чтобы они не воскресли на земле, а я летела смотреть то, что успеется мне увидеть. Аллах убивал их грозами, заживо сжигая простой тлёй.
Апостолы властей становились в городе, куда я прилетела нищими, как и все остальные, так страну готовили к передачи следующему у власти здесь и каждому было обидно, что не ему страна. Алиби не было у банков, а изменить никто без денег ничего не мог, боясь без Судьбы унижение. Это они изуродовали меня так за долг родителей. Актриса в другом городе должна была узнать меня по остаткам зомбирования, но не узнала, так как они лишь доказывали это эмансипацией одного, а всех никак не могли объять. Моя палка алтарь мне и была со мной при путешествии мне запретном, а искалечение проходило само. Асфальт пах их трупами в очереди смерти при смехе бетонщиков, когда они разговаривали о банкирах. Агрессивный настрой к ним населения не проходил, так как даже мне вспоминались толпы ими убитых, которых я даже иногда не совсем знала, но видела проходящими в повседневности мимо меня. Чем эти люди заслужили смерть? Тем, что, как они, зомбировали врагов на прокажение. Авиация иссякала от игр с плотью человеческой при убийстве, так как лётчика шокировал в пути труп и происходила авария. В путешествии среди множества незнакомых людей я научилась искать ночлег и анализировать ситуации. От страха, что я атакую остатками моих ран всё равно меня разбойники, не трогали, хотя многие врали, что они меня изнасилуют. Акцент на ночлеге при знакомстве мне сделал мужчина по имени Анатолий. Я переночевала в доме замечательной архитектуры и совсем он детей, оказалось не насилует. Его жену звали Аля и она вечно возилась с порошками для того, чтобы он не заболел. Они радушно угостили меня кексом, и я отправилась дальше идти в этой тяжбе путешествия. Всё же сутенёры настигли меня и отправили добровольно в Аравию, так как я тут решила сама не оставаться с ними. Анонимный владелец там прав со мной жить вообще меня не заставлял работать, отдав документы, что я беженка с моим паспортом, но и свободы у меня тут не было, как одной без мамы в путешествии. Он катал меня на автомашине по местному грунту, но предупредил, что это он такой, показывая, как ихние избивают рабынь с Америки: мне оставалось лишь ахнуть на это и удивиться тому, что это менее жестоко, чем меня били радиационными пучками до прокажения в мозг. Он дал мне имя Алиса и мне оно понравилось, так как имя от мамы я ему всё равно не сказала, и он одобрил, предупредив, что мусульмане так проклинают здесь. Приехал мамин адвокат, используя в разговоре лишь английский, но меня непреклонно им не отдали дальше уродовать, сказав, что знают о смертях от ломки по моим страданиям. Андрей был его знакомый обольститель, с которым он ходил собирать пески и тростник. На моей родине они продолжали убивать людей, отмывая деньги чисто на наркотики для социального престижа, так как на другое такие деньги тратить в общении с остальными после таких убийств им звезда не попускала. Андрея сопровождала девочка моего возраста, которую звали Анна и она вообще убивала издевавшихся поражением просто за то, что их жертвам жить изуродованными и они от такой участи умирали. Снова аэропорт. Мне надо учиться работать, чтобы опять столкнуться с такими, как на родине. Активный образ жизни только лишь я видела дальше и это лицемерие знакомо многим здесь. Мимолётность и август 2022 года давали новые убийства женщин донорами на поставки последнего запаса на родине от скуки, чтобы не думать, как всех снабжать при должности в министерствах. Я тоже не знала, чем заняться здесь, кроме учёбы, так как всё просто надоело, а с родины многие жаждали сюда, чтобы там с моими старыми знакомыми не жить. Туристическое агентство начали на меня криминальный шантаж, и я не нала тоже что с этим делать, а время шло вперёд и растения среди пустынных пейзажей пели свои естественные мелодии. Африка и перевод с университета. Я лечу каннибализм, словно мать Тереза, будучи здесь под арестом за сектантство в Аравии. Аналогичный сюжет с прокажёнными, и я понимаю, почему наша страна начала дипломатические отношения аж с местными. Автоматический поворот событий по шаблону заговорщиков и массовые расстрелы под прикрытием военных стычек: плачет араб и плачет затворный. При красоте моей теперь для меня это поворот позорный. Артист не утихал, себя сжигая с головы, а местные боялись обо мне молвы. Приплыл авианосец к причалам, откуда ВДВ являли нашим причиндалы. Пизанская культура, разговоры, открыты у людей молитвословы. Аудитория охотится за серьги, чтоб детскими носками окупали ранее полученные деньги. Аристотель плачет, а РАН НИЦ интеллект от масс и злыдней прячет. Академический отпуск мне не дали и работать три раза дальше отправили. Альпинист залез на ель, так как жаждал в Африке метель. Автомобильный полигон и снова от меня банкирам всем поклон. Мне столик предложил администратор ресторана и подсел со мной болтать какой-то незнакомый пьяный. Администрация не знала где брать материал с едой, кончалась утварь, а финансов нет и не окупают это больше мёртвой детворой. Арка о работорговцах завершилась и стало видно, как всё наше общество до Африки скатилось. Антенна инструмент убийства и здесь разговоры о России: Антон мне предлагает секс при мире во всём мире. И снова алкоголь, акулы, Армстронг в баре и Альфред даёт Артуру по работе снова каверзный совет. Я плачу от невозможности уехать отсюда и как ведьма пытаюсь использовать даже посуду. Ангар полон трупов, и я не могу уйти свозь эту злую подставу к утру: Полиция Африки меня уже ждёт везти на расстрел, так как бьёт их мой же народ.
Австралия и я здесь, словно ведьма Анталия. Женщина по имени Алла со мной и встаёт каждый день на меня злой. Античность тут царит и каждый только лишь богат и адекватен, а сленг их говора по-русски мне занятен. Американский армия использует, а мне не занимать и знать о том: кто, где зачем здесь ёрзает. Новый адрес в новом месте, а по адресу Артур мне подготовил сутенёров толпы и мягкий абажур. Знатный англий ничего не добывал один и ему неведомо какой уже вокруг сатир. Алла всё кричит на своих Анн, а Артур молчит вообще – он просто пьян. Я аккуратно убираюсь и медленно, готовя почву дела, я смываюсь. Атака снова и аспект России: как всё не увядает при таком упоре, как в Алжире? Меня хотят арестовать, но с нами есть Аркадий и им он по-мужски такое смог не дать. Античный ход общения, алмаз возникновения. Мне от такого нет спасения, мне от такого только угрызение. Ален, Адам. Алекс ароматы навезли: кого от погибели наркотики спасли. Академик отправляет мне абонемент: опять армейский фронт, опять со мною мент. Афина не оставила меня: по авеню одна всем вопреки ходу смелее президентов я. Хороший аппетит, приятна мне и аналогия: мне претит от всех уже обыденная тавтология.
Анекдот я говорю: смеётся весь апартамент, а денег нет, а денег нет, а денег нет… Меня взбесило то, что все эти слова людей названия о том какая там чета: я Арчера взяла и назвала арэчерь за то, что калечит жизнь беспечным. Мне снова пишут административный спам: «Твоя победа зависит от тебя! Пиши кто там!» — пишите тоже им sender@synddicate.ru. Они вас любят очень! Арена боя для мужчин и бой — вот так окончен! У всех у вас отныне счёт от лотерей просрочен.
Адский бой не описать иначе – будет всем покой. На утро раны. Ассемблер пикает, аптека посещается для нужд и перевязки, а археолог пьяный матерится в тряске. Я решила отвлечься от них и ушла ближе к саваннам: забавные тушканчики прыгали на двух лапках, словно гибридики кролика и мышки; пели пальмы водяным эхо оазисов, а сквозь облака пробивались незнакомые мне силуэты птиц. Мужчина с атрибутом делал выстрел за выстрелом и лишь деревья. Любя его, что отогнал живность, схватили при мне его за что получилось, мучая болевым шоком, а он думал это отдача испытательного атрибута. Имя его в этот абсурдный час я не знала, но на крики его никто не прибежал: раз схватило, значит так надо. Через час с ним беседы ему полегчало само собой: он являлся амосом семьи Андерсенов, что в Австралии были известными богачами. По национальности азиат и с большим явно авторитетом среди местных, так как все в деревнях нам кланялись. Абсолютный кошмар начался позже, когда они начали на нас охотится в каннибализме.
Америка. Мы оба не представляли, как успели сбежать, когда кинула Аллу, Артура и других моих знакомых там вообще по первому нам предложению. Американцев начало ломать по нашей плоти.
Англия. Адмирал местной армии согласился нас скрыть. Автобус и смотрины, автобус и опять смотрины этих обыденных пейзажей. Скучно. Англичанин рассказывал нам обыденные убийства среди местных. Атмосфера напоминала мне ад. В магазинах акция каждый день. Академии приглашали нас продать себя им на опыты. Апрель 2023 года и аллея была полна авторитетов, сопровождаемых людьми, избитыми до состояний немного мяса, что являлось у них явлением уровня их физической власти. Женщину, что служила избитым прокажением звали Анита и я, вспоминая своё детство с ней незаметно ушла болтать. Мы выкрали девушку и уехали в Азию на родину моего спутника, кинувшего семью Андерсенов. У него был вопрос по его местным корням, и мы отправились в архивы, где мне было скучно, так как я знала точно, что у меня здесь родственников нет. Родственник азиата, с которым я путешествовала, работал в какой-то местной ассоциации, и мы отправились туда. Это оказался обман – там ждали только убить прокажением, что почувствовала Анита почти сразу. Арестованный и несчастный азиат умер, попав вместе со мной в аварию, а меня всё же забрали доноршей. Активность убийц падала, так как аппаратура изымалась полицией, но не на нашей родине. По алгоритму убийств уже пытались пытать меня в прокажение ядами, чтобы использовать биологическим оружием в составе общего цикла, который набили. Алый цвет крови больничного помещения давал запах смрадности и гнили. Террориста звали Ален: его все присутствующие мечтали моим убитым мясом перекодировать в инвалида. Полное имя с фамилией Ален Арчер. Он африканский психопат, что под аплодисменты убивал, вырезая сердце заживо и током подпитывал головной мозг приговорённых к такой смерти. Как только подошла моя очередь его в затылок пристрелил Арнольд по неизвестной мне тогда причине, а свою внешность в зеркало я посмотреть не могла. Маслом «автомобил» он утилизировал тело очень быстро, со мной покинув помещение заведения, даже название которого мне было неизвестно. Альтернатива этой истории могла быть лишь описанием моего превращения в бездумное мясо для секса некрофилов. Арнольд и я бежали, заинтересовав на убийство местного маньяка Андриана. Он отправлял нам весточки с мёртвых тел, адресованные поимённо. Астрономический шлейф защищал нас пока от отравления, но наше время истекало, а он явно там мастурбировал. Мы забежали в зоологический парк-океанариум и там пережидали днями, покидая ночью и сторожили в нашу строну каждый подход незнакомцев, понимая, что это его свита. Аквариум в здании разбили и прозвучал аварийный сигнал. Андриан вышел из здания с каким-то мужчиной, но не стал на нас пока нападать, напомнив о причинах, по которым мы в бегах и от кого. Нам было предложено остановиться у него и пришлось согласиться, так как он уже мог нас убить. Его сопровождающего психиатра звали Алан, и мы отправились спать, рассчитывая на роскошный полигон, а там всего лишь штаб-квартира. Андриан рассказал, что он бывший адъютант местного полка голубого креста, отличного любезностью первые годы службы новобранцев. Азартный настрой к нам царил сквозь все окна. Арсенал Адриана был широким. Нам вместе пришлось искать других убийц, среди которых часто было правительство, а иначе они просто убивали людей дальше, сваливая на любого, кто подходил по уровню к остальным не прикосновения. Еды у нас не было и многие, включая нас плакали от голода: мы начали жить, охотясь на еду. Если бы мы убили при для рейдерства, то здесь убили бы нас и даже Адриан держался от своего искушения. Мы искренне не могли добыть и копеек из денег и неприкосновенный запас магазинов предназначался явно не нам. От голода и смертей от голода все отрасли становились непотребными, а имел значение только поиск еды и земель, где её можно выращивать. Созидающее привело нас к ферме апельсинов методом естественного поиска животных даже без нашей просьбы, так как мы бы Бога благодарили, помоги он нам тогда. Фермер нас накормил и отправил бомжами в Атлантику в итоге наших конфликтов. Там людей тоже убивали в качестве политически лишних на зомбирование. Нас уже встретил Ас убийства и проинструктировал об их здесь вопросах, среди которых снова было Люциферово, опьянённое наркотиком. Вычисляли их астрономы, но я им всё равно не верила, так как мне было видно лучше, чем им явно кто из них просто такой от препарата, а кто правда от секса пошёл на съедение другой особи. Одного из астрономов звали Адамс, и он со мной согласился в начинании искать их поточнее, но без экспериментов на мне в ходе достаточно простого между нами разговора негласно. Мы отправились на ловлю и с нами множество аббатов. Одного из поражённых мужчин звали Альберт, и он уже ловил женщин просто съедать, предлагая им секс прекрасно понимая, что умирает от ненасытности по плоти человеческой. Русский Алфавит я здесь не забывала, отправляя своим часто весточки на родину, чтобы хотя бы знать кто жив, а кто уже мёртв без писем мне, хотя и видеть их мне не хотелось. Деревья пели драконами, предлагая мне пути вегетативной обороны, и я согласилась, так как они прямо уламывают после прокажения. Свой путь алчности в не показывала и не использовала ещё при на нас напастях. Я начала культивировать боевые растения и ими сражаться с объектами нашей охоты. Так как они начали пытаться мстить сразу после первого из них умершего сектами нас ища. Арнольд практиковал азиатский от скуки, пока мы коротали свободные деньки в безделье от опасности. Я занималась астрономией, изучая движение звезд часами. Шёл мирный дождь. Только я была готова к бою многие поражённые сразу почему-то совершали суицид, но я понимала, что от того, что я была прокажением. Мой иммунитет от них был естественно сильнее сам по себе, и они часто вообще от меня с расстояния десяти шагов убегали, страшась греза и греха. Мне неожиданно заплатили аванс, который я не ожидала, и мы пошли покупать детские носки и еду. Дни шли хорошо, так как у нас были собственного приготовления булочки с расторопши и чай. Я попыталась познакомиться с местным жителем, чтобы встречаться и даже нашла русского.
— Привет, — поприветствовала я явного соотечественника, который сначала притворялся итальянцем.
— Привет, — ответил он после того, как долго ломался ответить честно.
— Что любишь делать? – спросила я его, ожидая стандартный намёк на секс.
— Пошлая? – ответил он мне вопросом на вопрос.
— Нет, я почти сторонница аббатства, — ответила я ему честно.
— Ебать милфу, — проматерился он мне недовольно.
— Зачем сразу так гадить спаривание? – прокричала я ему вслед, — Фу.
Аналоги реакций содержали лишь «Привет, мне некогда» и всё. Я всё думала и подозревала зомбирующих, так как они не учитывали на IT меня здесь наличие вместо планеты, отрицая её техникой под открытый космос. Этот абзац должен был быть мне смертью, но моя жизнь продолжалась. Ни один афоризм не помог мне в этот день нормально поговорить с местными о деле ни их ни моём, так как их интересовал в основном секс от зомбирования. Внезапно кто-то из посольства поздоровался со мной:
— Привет, я Дима, а тебя как зовут? – он был достаточно робок и от него веяло страхом ко мне.
— Привет, я Алиса, приятно познакомиться, — ответила я ему под алюминиевый сигнал зомбирования.
— Супер. Ты откуда? – возмущался он, показывая носом направление атакующего.
— Антоний — город, расположенный в департаменте О-де-Сен в регионе Иль-де-Франс, — соврала я ему даже о провинции.
— Какое совпадение, я тоже. Сколько лет мне? 32? – спросил меня загадкой.
— Да. Представляешь! – весело согласилась я с ним, питая его наивностью.
— Ммм… Мне нравится. Кого ищешь? – уточнил он.
— Мужчину вместе обитать, — утонила я для его дела.
— 5 сек мне звонят, дождись… не пожалеешь. Посмотри пока мои фотки – начал он убегать, швырнув мне прямо альбом из рюкзака, в нём покопавшись.
— Что за авантюра там у вас? – крикнула я ему вслед, смотря на его пятки, — мне не нужен альбом! Мне нужен азарт!
Архиепископ около монастыря намекал мне, что у него много свободных отроков, но я пока воздержалась, так как на них у меня не было достаточно имущества.
— Привет! – снова завела я разговор с парнем.
— Другу воротись, — отшил он меня.
Дальше он говорил по-афински и я его вообще не могла понять. Я так хотела ему сказать: «Ну не бойся – говори на нашем», — он не мог пересилить страх. «Ну — отшил, так отшил», — подумала я. Общение у меня здесь не клеилось. Через несколько дней я отмеряла алы на выделенном мне секторе. Время шло, и беда сама по себе стала утихать. Каждый акр земель был бесценен. Наступил вечер, и мы стали готовиться ко сну.
На следующий день я вновь искала хотя бы друг здесь и смогла завязать разговор с одним из местных:
— Привет, — сказала ему я.
— Привет, — ответил он мне, — как тебя зовут?
— Антонина, — представилась я.
— Артем, — покраснел он немного, — очень приятно.
— Очень приятно познакомиться, — согласилась я с его утверждением, — Прямо взаимно.
— С какого города ты здесь? – уточнил он.
— Антоний, а ты? – уточнила я.
— Я тоже, — ответил он.
— Классно, — обрадовался он.
— А район? – стало мне интересно.
— О-де-Сен, — пояснил он.
— И я, — продолжала я врать ему.
— Регион? – стало мне интересно.
— Сколько лет тебе? – усмехнулся он.
— Регион? – настояла я, — Я знаю, что тебе 32.
— Иль-де-Франс, — усмехнулся он.
Мы продолжили прогулку. Арнольд как-то пристроился к нам через два часа наших бесед об увлечениях, но у него от ужаса начиналась иногда амнезия в боли местных пыток поражения здоровых людей. Я общалась с ними словно амазонка, видевшая смерть. Ангельское пение церквей скрашивало будни ужаснейших смертей здесь в криках сквозь прекрасные ноты прокажения. Мы не стали ничего больше отсрачивать и прошли прямо в актовый зал церкви, где священник схватился за голову, признавшись нам в зомбировании поражением. Я это уже знала, как так мной должны были так зомбировать. От злости я не смогла сдержаться и, достав нож, вопросила попущение земли на разрушение убийцы. Получив его, я сказала, что мне может быть нужна аптечка и ударила как бы в воздух, но указала самой смерти этим нечто большее, где моя точность была принципиальной. Поражённый умер, отправив мне карой лишь своё счастье, так как они намеренно так идут на суицид, чтобы всем за такую жизнь от гармонической техники нагадить. Никто не знал, включая меня до этого такой поворот событий. Оказалось, что правда никто над ним не сможет теперь издеваться зомбированием замертво и он сможет есть свой любимый сок растений. Он просто хотел умереть по-настоящему и всё, а ему мешали агонией.
Через несколько дней спустя он начал просить помочь ему найти растения, так как никто ему не хотел помогать. Пока он был слеп от их издевательств я да колдуны и мои спутники, его тоже увидев даже чётче меня помогали искать вкусные деревья, и он постепенно воскресал с новым родителем, нас изрядно помучив от своей боли, которую ещё сектанты пытались ему обосрать и умирали от обратки. Нам в почтовый ящик штаб-квартиры начали отправлять свои афиши некроманты: «Если Вы ждали знак – то вот он!» — вызывая любопытство заглянуть и посмотреть подробнее. И вроде уже всё сделано, а в итоге политики трясутся какую им кормить ораву населения, как торговцы и ждали. В итоге наступила ночь, и мы пошли спать.
Нас начали преследовать абхазцы и ставить рекорды нашей жалости к себе, выбивая с нас деньги разными трюками, а у нас их было немного, и они иногда даже не брали. Мы с ними невольно подружились и жизнь у всех стала налаживаться, так как наркодиллеры, изводившие людей всех кинули от страха к нашей большой группе. Абхазцев возглавлял русский Александр, а ближнего посредника звали Александер, и он был американец. Мудрым ака был нам предначертан путь дальше, но уже здесь и без переезда рейдертствовать, но мы их остановили, объяснив, что только наркодиллеры отстали с Люциферово. Заняться всем стало нечем, и мы стали искать какое вещество нам мучить, найдя дерево. Я собирала листву, а мужчины искали лестницы, так как им было можно под пень рубить только одно группой. Потом мы искали что с собранным делать и… нашли опять жертвоприношение, так как дерево являло умирающих. Мы взяли ампулы и пошли искать тех, кто еле живой, ставя уколы и на них формировали полезные витаминные волны. Им становилось легче и даже заживали повреждения от того, что прекращался их голод. Через две недели снабжения растениями они отблагодарили нас апельсиновой поставкой, но чем ещё им помочь мы и не разбирались, так как сделали это от скуки. Нам пришло письмо о том, что умер наркодиллеры опять из-за того, что мы их не убили, но мы не поддались шантажу и продолжили искать умирающих. Два дня спустя одного из абхазцев – Ахмета – убили наркодиллеры, и мы это сразу посчитали серьёзным. Еда у нас пока была, и мы пережидали охоту в осторожности, чтобы не убили ещё. Дни нашей обыденности шли.
Австрийская артиллерия прибыла и начала по нам стрелять всем полком, но мы укрывались тихо. Александр был убит и нас возглавил одним из акав непонравившийся Арнольду атлант. Арнольд и я начали встречаться, избегая частый секс, так как видели итог его частого употребления. Мужчины наивно полагали в этом случае женщину поражением, а здесь просто эффект зомбирования расширяет возможности инстинкта и торможение усложняется на пике. Это был один из самых актуальных вопросов и вёл к его решению аналитический подход.
Аналитический подход строится на практике с экстремума, но без убийства другого человека – остальное его трактовка по пространственной физике. Ставится цель исследования и изъявляется содержание объекта, но с допустимым уровнем насилия к нему, а то не существует сам объект исследования при самом исследовании и всё получится.
Все хотели строить и творить, но оставалось только добывать из ближайших мест, так как не было даже доступного транспорта. Многие держатели транспорта и бизнесмены приезжали открывать группы производств, а потребитель эмиссионным документом не снабжён в условиях голода беженцами. Производителя голодающим убивали и объявляли права на его жильё и предприятие методом биологического теракта, имитируя аристократический уклад современного общества. К нам с ещё одной группой беженцев присоединился Августин. Это арлена и иным словом не сказать – не дотягивал до идеалиста.
В этих местах отсутствовало слово «банальный», но доминировало лишь социальный и мы продолжали снабжать парами витаминов, умирающих от того, что у нас просто ничего не было, а помогать нам никому не было нужно. Продолжались биологические битвы и всех тянуло убивать. Без социа выходило отравление растением, и привычка ассоциировать у них сменялась большим инстинктом, что было для них чудом.
Убивать у многих отравленных становилась аксиома, но один кий светопучком часто решал общий вопрос.
– Вы не определились с целью наблюдения, — конфликтовал со мной Арнольд и кричал при любом моём ответе – Блядь! Сука! Сука, блядь!
— Нет, – отвечала я ему спокойно.
Я не знала, что у татар и некоторых семей химиков Сука – это сукальный. То есть к сученью относящийся.
— Ты имел ввиду к сученью относящийся? – уточнила я у него.
— Нет, блядь! – отшил он меня, так как мужчина он нахальный.
Я не объявляла ему сексом иерархичность, чтобы принять от него такое обзывательство, а ему всё равно надо, чтобы я была сукальна ему. Он видно перепутал в бешенстве сукальна с сексуальна, так как секс у нас всё же уже был, и мы гладили друг друга достаточно страстно, но всё случилось очень банально. Акустика заглушала наше аканье ночами от всяких увальней. Через час пo нам харкали в презрении за секс.
Наш амбар был полон оружия и всё равно мужчины шли в бой, чтобы сразу забирать сделанное у граждан. Арнольд и Адриан практиковали щадящие эпицентрические наезды, чтобы выстоять своё воинское звание, как у Глеба Жеглова. Они делили партию боя на атакующего и балансирующего, где атакующий навигировал газ авианаводчиком. У них в отличии от меня не было иного способа атаковать каннибала так, чтобы он не умер.
Некий Августин на улице взывал к жертвоприношению убитой сестре, чтобы покарать врага. Не зная, что его так просто зазомбировали. Я просто пошла смотреть в магазине на это вальные приводы к дверям и промолчала.
Кем я местным только не представлялась: Арлена, Августина, но никто со мной и встречаться без денег не стал. Они все посещали бордель, чтобы не жениться и потом выли, что у них колит иглами и током затылок от конкурентов или братьев шлюх. Мы были одни здесь, но мы были вместе.