Аркускосинус

Я всю жизнь учила математику, подразумевая под ней что-то таинственное и глубинное в итоге. И в день моего первого краха я писала, как обычно, задачки на арккосинусы от косинусов, что в древности подразумевало то, что я и представить себе на тот момент не могла. Чай стыл и я лишь решала разные примеры, не зная о чём был этот язык математики в те эпохи даже у англосаксов. На мои постоянные терзания, из-а разных задачек ко мне на улице подошёл незнакомый мне парень познакомиться, так то и объяснив, после приветствия. Меня зовут Алиса, как не странно это по ходу моей небольшой истории на всю при том мою жизнь. Парень представился мне Максимом, и мы шли вместе мимо вонючих рушащихся зданий при пустых бюджетах города и голодающих при бешенстве от голода вокруг.
— В каждой женщине – Анна Каренина, — сказал он мне при нашем разговоре о местной обыденности, — но при голоде будет ли с тобой так?
— Но любая супруга солжёт, — ответила я ему в искренности, — так и при голоде. Я лишь начну тебя обманывать и не более.
— Чем занимаешься в свободное время? – уточнил Максим, — ищешь, как все, от кого забеременеть?
— Что, конечно ж, от мужа беременна: «Твой – ребёночек», — смеялась я, — и… падежом…
— Кто ты по профессии? – уточнил Максим у меня.
— Математик, юрист, — ответила я ему наивно, — а ты?
— Я тоже, — смеялся он, — знаешь, что такое в математике акускосинус?
— Нет, — засомневалась я.
— Да ты вообще ничего не знаешь, — присели мы на лавочку возле дерева, — как это ты, современная женщина не знаешь, как мужчины устремлялись сделать вновь после косинуса аркускосинус косинуса?
— Расскажи, — попросила я, — сделай уж мне одолжение на опыт женский.
— Ладно, — выпендриваясь ответил он мне, — косинус математик сделал далеко не любовью, как всем говорил. Это был грех постижение иностранного слога английский учить. На слоге cos патрули их некромантов – пошёл грех колдовства и его ловят рабцы. Он убивает хвостом уча слог рабца там дьяволом и получает термин косинус. Его карает обратка за убийство англосакса, а ему надо остаться живым, и мужчина получает устремление к аркускосинусу.
Пишет на листе блокнота формулу мне: cos (arccos x) = x. Продолжает объяснение:
— Это формула на самом деле после убийства умершего на воскресенье направлять, чтобы он не карал тебя. Объяснение ему принципа избирания клетки родителя с его уровня мёртвого при с тобой косвенной связи причинности его смерти.
У меня был крах понимания, что это правда. У мужчин действительно же практики тогда. Кроме убийства иной и не было, и эта наука в некромантии использовалась даже по сведениям многих историков, данные коих часто скрывают. Это то есть… Они так друг друга убивали, считая друг друга своими жертвоприношениями и писали друг на друга потом аркускосинус. Они должны были быть разными, чтобы они их не убили за одинаковость и пошли разные примеры с одной и той же операцией косинус. Потом математика спросили: а что такое косинус? И он просто привёл формулу без объяснения практики cos (arccos x) = x. Я поддалась сомнениям, но Максим не дал мне продыху.
— Не давая, предстанет святой, — зачитывая стих намекал он мне, — Пусть будет так.
— У меня мнение иное, — упрекнула я его, — сейчас за меня не придумывай.
— Поколение ждёт, — смеялся он, — ну пошли!
Пусть я пошла, но, так как у него не было намерений жениться и секс не получился: не царский режим без денег и условий.
— Не застой, — пояснил он мне сразу, — давай сначала повстречаемся.
— Только, страсти, как прежде, кипучие – В стороне от разбитых корыт, — смеялась я с ним счастливо, так как такими глупыми на аркускосинус могут быть только наши мужчины, узнав правду от врага — …Чувства, пусть и возникли, по случаю, на неделю, на две.
…с той поры мы встречались в кафе каждый день обсуждая убийства математиков в эпохи средневековых войн, что было очень интересно.
— Как давно мы с тобой уже общаемся? – спросила я его, уведя ребёнка в садик.
— Пусть, прошло десять лет или более, — ответил он мне стихотворением Михаила Ивановича ВЭЯ, — да и чувств растворился предмет.
— Но мы женаты, — напомнила я ему в литературных настроениях, — не забывай об этом.
— Те мгновения многого стоили, — оценивал он нашу совместную жизнь, — Оживёт.
— Не однажды даже все наше оживёт, — подбадривала я его, — выбирай момент всплеска бурных эмоций.
— И заново… — отягощал он настроения опять, — Не расслышит, супруга, слова: «Я тебе говорю про Степанова: Правда, нет ли, но ходит молва, что жена то его непутёвая, Загуляла».
Я кивнула на им перевод темы разговора. Даже, если, кивком, не готова я осудить эту, чью-то, жену,
Ей, завидуя, втайне… Всё временно…
— В нашей жизни: и скрыта, всегда, — опять он поэтичничал, — В каждой женщине, Анна Каренина, но немногим грозят поезда.
— Борщ поели, посуда – помытая, — подбодрила я его, — рассчитались.
— Постирушки ещё впереди, — напомнил он мне, — Только, сердце, любовь – незабытая, от чего-то сжимает в груди.
— Всё будет сегодня, — обещала я ему, — И величие, плода запретного, дарит, памяти, давний надкус, смотрит, строго, с икон, не поэтому ль, на хранительниц тайн, Иисус?
— Нет, мне не надо ещё детей, — сначала начал он ломаться, — нет надо. Надо и всё. Мне надо ещё детей.
Так у нас в эту ночь текущего дня появлялся ещё один ребёнок наряду с одним десятилетним. Свет окон, мелькающих мимо нас поездов, обязательно откроется им хотя бы на такую заработную плату среди умирающих от голода людей, которым надоели даже такие наши повести о главном.
Так мы молчали и работали и всё. Все спекулировали почти умершей плотью, не видя очередной косинус из человека для спекуляции нужд. Никто не понимал, как так целевое языковое влияние без убийства и панацеи с огромной рекламой они получили. Мы видели это и учили сразу их походной жизни, чтобы сбежать от толп людоедов нашего города, учась добывать вновь съедобные растения и с дикой чащи и с наших дач. Ничего другого нам не оставалось, так как власти испугались голодные рты и убивали бомжами любого от страха и всё. Живём. Живём. Живём как получилось.