Прыгнув, не упади

Внизу шагали люди. Сейчас их было много, но ночью не проходило и трети. Денис точно знал это, потому что не в первый раз пришёл на крышу. Были даже ночи, когда внизу целый час никто не мелькал; просто пустая улица.

Денис перегнулся через край. Сзади осталась большая часть его тела, шанс упасть остался невелик. Для падения ему следовало податься вперёд. Всего-то усилий; гораздо труднее подняться по лестнице или придумать, как вообще попасть на крышу, минуя большой замок.

Некоторое время назад он бы и не подумал о самоубийстве, однако случилась история, которая заставила его проникнуться этим вопросом. Величайшая неудача из всех неудач его жизни.

Не было в московском метро более красивой станции, чем Воробьёвы горы. И никто не смог бы переубедить Дениса. Когда поезда не шли до нужной ему точки, а выгоняли пассажиров где-нибудь на полпути, он обязательно выходил на Воробьёвых горах, чтобы немного полюбоваться на вечернюю Москву.

Так случилось и в среду. Денис остался на станции в окружении таких же хитрецов и людей, изучавших периодическую выставку. Но был среди всех странный человек, который решил свести счёты с жизнью. Для этого он выбрал метро, а из всех станций предпочёл именно Воробьёвы горы. Захотел испортить сразу всё.

Верить в судьбу у Дениса не выходило никогда, потому что прогнозы постоянно ошибались. Свою близость с безымянным ублюдком он снова не посчитал судьбой, хотя то, скорее, была карма. Что-то щёлкнуло — незнакомец не так двинулся или глаза его не сумели солгать. Когда он уже прыгнул с платформы, но не улетел вниз, Денис схватил его и выдернул обратно. Прямо перед тормозившим поездом.

Ещё одна незадача: пару месяцев назад Денис решил возобновить тренировки, потому что ему показалось, что руки потеряли силу. Лучше бы так и осталось, но пути неисповедимы.

На одну секунду время потеряло власть над людьми. Все заметили, как один молодой высокий парень спас от смерти второго – худого, бледного, испуганного. Сами они не двигались. Двигались только Денис, ублюдок и машинист поезда, тревожно вколачивавший кнопку экстренного торможения.

Так в сознании окружающих родился герой. В следующий момент, уже безопасный, все сгрудились вокруг Дениса и самоубийцы. Началась суета на грани паники. Несколько мужчин рефлекторно или осознанно закрыли им путь к поезду, точно история могла повториться. Из окон вагонов веяло удивлением и неодобрением, ведь двери до сих пор не открыли.

А когда градус суеты повысился ещё немного, неудавшийся самоубийца растворился в людях. Великой ошибкой было отпустить его. Такая большая ошибка Дениса. Жаль, что экстрасенсов не существовало и он не был одним из них, чтобы уметь улавливать чужие мысли без разрешения.

И камеры. Почему он не родился в дни их отсутствия? Так много его не фотографировали никогда. Со всех ракурсов. Галерея кривого от движения лица. В интернет попало всё, и только самая малость подходила под аватарку в Телеграмме.

Зашептали о геройском поступке. Отбросив всё прочее, Денис и сам бы посчитал этот поступок геройским. Только он не мог отбросить прочее.

Скоро подоспели полицейские. К этому моменту Денис успел потерять ощущение реальности. Сейчас он был в кадре сериала. Так-то неплохо, но лучше было прожить обычный день. С него стребовали данные, расспросили, отпустили. И теперь уставший он побрёл обычным маршрутом с необычным сердцем. Даже спал хуже обычного. Сон и без того плохо подчинялся ему, а сегодня навязчивые мысли пожрали всего его.

Утро на работе началось штатно, что уже радовало. Денис хотел, чтобы весь вчерашний день оказался сном. И так могло бы быть, если бы ни вездесущий интернет с его обитателями.

-Денис, это же ты! – вопль показался ему танковым выстрелом. – Бля, что вчера произошло?! Расскажи!

Но он не хотел рассказывать. В этот момент виной было стеснение. И непонимание. Он же сделал это неосознанно. И даже не предполагал мотивов ублюдка. Не сбеги тот сразу, Денис, может, и узнал бы. Может, дал совет. Однако ничему из того не удалось случиться.

В итоге коллеги выдавили немного правды из героя. Работа в офисе замедлилась, а в отдельные моменты вообще останавливалась. Сухие воспоминания требовали немного воды, которая текла в виде вопросов. Денис неуверенно отвечал на них. Не хотел.

-А он всё-таки умер! – мягкий девичий голос был преисполнен шока. Она даже спрятала рот под руками на секунду. – Как же так?!

Это было только начало истории, следовавшей из истории в метро. Ублюдок, избежав встречи с поездом, решил воспользоваться более надёжным способом. Стоило только найти незапертую крышу или вскрыть запертую. И ничто более не преграждало ему путь. Время было позднее, тёмное; даже ранней осенью темнело рано. Наверняка, он хотел прыгнуть и умереть. Наверняка, даже не допускал мысль забрать с собой кого-то ещё. Однако сайты тиражировали одно и тоже: самоубийца упал на десятилетнюю девочку.

Так вышло, что мама девочки, которую звали Маша, освободилась поздно. Важная работа или просто много работы. И на пустой улице в выборке сотни троп они выбрали именно ту, которая пересеклась с другим путём. Что за эмоции испытала мать, когда рядом что-то хлопнуло, оглушило? Рука Маши вылетела из её руки, но ещё секунду она ничего не понимала. Никто бы не понял. А потом глаза забегали по крови, органам, осколкам. Она не сразу смогла увидеть Машу среди смеси людей. И ей показалось, что дочка ещё жива, ещё дышит и кричит. Откинула ублюдка. В другой день она бы не смогла даже подойти к этой гуще.

Настроение в офисе сразу изменилось. Однако никто из коллег не побледнел и не схватился за голову, а Денис — да. Ещё и округлил глаза, и закричал, потому что события того дня вытянулись в нить, которая начиналась с него. Может, и раньше, но он чувствовал себя началом. А концом нити была раздавленная девочка Маша.

Перед глазами застрял образ ублюдка, вырванного из-под поезда. Уже тогда его глаза говорили, что ничего не решено, но Денис не остановил его. Не завершил спасения.

Денис убежал в туалет и кричал уже там. Голова так и норовила взорваться, но не торопилась. Давай же! Потерялось ощущение реальности, потерялся счёт времени. Не осталось места работе. Он убежал ещё дальше; ноги сами привели его домой, пока мозг кипел и извергался болезненными мыслями. Всё стихло ночью. В один миг. Точно кто-то нашёл кнопку отключения тревоги. Денис не помедлил заснуть. Пусть всё провалится в пустоту, потому что только там он не был виновен в смерти маленького человека. Снам места не нашлось, только освобождающая пустота.

А утром вернулось всё. Не сразу, но предательски быстро, даже кофе допить не успел. Планы развалились: он не мог ехать на работу, не хотел ехать к друзьям после. Страх поработил его. С трудом Денис нашёл смелость позвонить начальнику. Тот, очевидно, уже знал и не замешкался отпустить его на пару дней. Всё равно от Дениса было бы мало пользы.

А через час позвонила сестра. На просторах интернета лицо Дениса маячило крупным планом, что и слабовидящий узнал бы. Хорошо, что позвонила именно она. Во время разговора с кем-нибудь другим он бы отключил телефон, но с Анной диалог получался. Не зря он считал себя её некровным родителем.

Неожиданно Денис попросил о встрече где-нибудь в середине пути между ними.

Роковую отныне станцию метро он проехал с зажмуренными глазами, точно боясь увидеть того ублюдка или даже напоминание о нём. К следующей остановке стало легче, немного. А потом на переходе он услышал скрипку. До чего чудный инструмент и так легко сочетается с большими коридорами метро, задумался Денис, остановившись. Наконец-то, что-то хорошее. Есть время на одну композицию.

-Ты! — то ли крик, то ли шипение перебило мелодию. — Сука! Это же ты!

Музыкант замерла. Люди остановились и искали в каждом того, кто вот-вот начнёт скандал. Делал так и Денис. И увидел кричавшую женщину. Но не сразу понял, что кричала она на него. То была мама девочки Маши. Волей случая она решила подойти к музыканту и послушать музыку, как и Денис.

-Ты во всём виноват! – то был уже не голос, а жжение, выдавливаемое из груди болью.

Она, как и весь мир, знала Дениса. Но никому не было до него дела из всей толпы, кроме неё. С большей чистотой совести она бы винила в смерти дочери прыгуна, но тот умер. И остался лишь один человек, которого можно было винить в бесславном исходе Маши. Наверняка, были ещё виновные. Кто-то же довёл того ублюдка до желания броситься под поезд, а потом ещё и с крыши. Однако те люди ютились где-то и провинились не больше Дениса.

-Ты убил мою дочь! – слёзы и слюни только усиливались. Палец целился Денису точно в лоб и был оружием, бесконтактно убивавшим его, потому что внутри всё плавилось и болело.

Вместо ответа Денис закричал. Снова. Снова руки схватились за голову и попытались вырвать волосы. А люди оказались в зоне воронки. Крик там, крик тут, возвращающийся шум поездов неподалёку. Так и выглядел один из кругов ада.

И Денис побежал прочь. Может, осиротевшая мать и пыталась догнать его, чтобы всадить нож в сердце или ключ в глаз. Но он бежал изо всех сил. Длинные ноги мчали по эскалатору. Прочь, прочь, прочь. Свет больно ударил по глазам, люди и машины показались ненастоящими. Денис всё равно старался не сбивать никого и маневрировал, размахивая руками.

А потом оказался дома. Даже не помнил, как. Небо посерело, но не торопилось включать ночной режим. Значит, не так много времени прошло от неприятной встречи в метро. Удобный стул показался очень неудобным, круглый стол – некрасивым. И сам Денис чувствовал себя недочеловеком. Что-то кольнуло в голове, картинка кухни потеряла фокус; он стукнулся лбом о стол и замер.

Вскочил утром. Бодрее, чем мог бы, хотя тело и ломило от неправильного положения. Что-то снилось, наверняка; Денис уже не помнил. Он видел за окном фантом падающего человека с раскинутыми в стороны конечностями, потом девочку, на которую тот рухнул. А потом он залез в интернет и нашёл фотографии с места катастрофы. В реальности всё оказалось в сотню раз страшнее и тошнотворнее. Голова заболела с пугающей силой, запульсировала. Денис побежал к аптечке. В тридцать два он уже научился пользоваться Капотеном, но даже через пять минут эффект не наступил.

-Б**ть! – он паниковал из-за головной боли, а она только нарастала из-за паники.

Выпив пару стаканов воды, он побежал в аптеку. Там-то точно знали, как помочь. Но фармацевт снова предложил Капотен, а узнав, что Денис его уже принял, посоветовал вызвать скорую. Странный совет, подумал Денис, и убежал из аптеки.

Зрение плохо фокусировалось. Вероятно, из-за больной головы. Устав шагать, он сел на лавочку. Мимо шагали люди, в окнах соседнего здания тоже мелькали люди – офисные работники так рьяно соблюдали дресс-код. Ещё пара людей болтались на тросах, мыли окна этим работникам. Глаза пробежали вверх по тросам; на крыше стоял ещё один человек и контролировал процесс. Или просто ждал своей очереди. Денис не смог отвязаться от мысли, что этот человек тоже самоубийца. И не мог оторвать от него глаз, ожидая прыжка.

Тебе тоже надо на крышу, подумал Денис, там ты будешь один, там дышится легче. В голове уже был ответ, на какую из всех крыш он хотел подняться. И спустя время он нашёл её. Домофон ненадолго задержал Дениса. Лифт был воспринят с неприязнью. Он медленно шагал по ступеням и размышлял, шёл ли ублюдок так же или поднялся на лифте. Путь преградил тяжёлый замок. Был ли он тогда? Вряд ли кто-то из жильцов задумывался, что найдётся ублюдок, желающий покончить с собой именно на их крыше. А теперь знали и повесили замок.

В детстве ребятам удавалось пролезть между прутьев, но сейчас Денис о том даже не думал. Сорокакилограммовые годы остались в детстве. Теперь приходилось пользоваться умом или силой. Поскольку сломать руками замок он не сумел бы, решил брать умом.

Жителю верхнего этажа Денис представился журналистом интернет-канала с неправдоподобным названием. На счастье, тот не узнал в Денисе героя новостей и одолжил ключ. Прежде, чем подняться на крышу, псевдожурналист добежал до дома быта и сделал копию ключа.

Он стоял там же или очень близко, где стоял самоубийца. Здесь Денис чувствовал вину сильно, как нигде. Он даже представлял маму Маши, кричавшую на него, но стояла она в небе, по ту сторону парапета. Точно заставляла и его постоять там. Довольно. Денис убежал, вернул ключ. Было оно плохой или хорошей идеей, он так и не решил. Однако мозг или душа требовали оказаться в той точке. Им не отказать. Вероятно, Денис и без крыши начал бы вскоре разваливаться, только эта прогулка ускорила всё. И без того беспорядочный мир погрузился в хаос.

Очередной провал в памяти. Денис очнулся на кухне. На столе ждал остывший чай. Незавешенное окно показывало ночь. Что за беда! Не было раньше ведь, подумал он, хотя и стресса такого не было. Действительно, большей вины он не ощущал никогда. Она пролезла в каждую его мысль, научилась контролировать мозг, украла тело.

Скоро он снова пришёл на крышу. И сам не понимал, зачем. Здесь он чувствовал только острую боль и лживые призывы осиротевшей матери. Посмотрел вниз. Там шагали люди. Много-много людей. Знали бы они, как это опасно даже в нескольких метрах от дома.

Денис искал что-то среди антенн. Возможно, покой. Не находил, тогда возвращался через время. В перерывах даже ходил на работу. Не так интенсивно, как прежде, однако не потерял видимой социализации.

В один неудачный день, когда и на работе, и в мире творились мерзкие глупости, он почти согласился повторить путь того ублюдка. Но был день, внизу шагали люди. А Денису было страшно за них. Он смотрел, как каждый из существовавших внизу приближался и удалялся. Некоторые задерживались на пару минут прямо под ним.

Денис подумал, что мог бы подождать до вечера и поддаться на уговоры осиротевшей матери. Днём он рисковал повторить путь того ублюдка даже с большим необязательным злом. Правильно угаданное время было верным союзником.

Глядя вниз, он пытался почувствовать. Представлял эту боль, а потом гадал, во сколько раз реальная окажется сильнее вымышленной. Наверняка, в сотню, подумал он, и ты знаешь, что не осилишь, ты не расплатишься за содеянное так, ты просто будешь помнить и гнить под тяжестью памяти. Он ли это говорил? И почему такие чужие слова?

Денис слез с края, чуть отряхнулся и пошёл прочь с крыши. В его голове, в его сердце теперь был отдельный уголок для самой большой неудачи. И нельзя допустить, чтобы он становился больше.

Крики фантома глушили все звуки мира, но не могли заставить обернуться. Он шёл гнить под тяжестью памяти.