Чудо

Не знаю как вы, но к расхожему мнению о том, что первое впечатление о человеке является самым верным, я отношусь с большим сомнением. Ну никак нельзя, думается, при первом знакомстве за всей этой одёжной кожурой и скорлупой вежливости, замешанной на желании произвести хорошее впечатление, нутро разглядеть. По себе знаю.
Честно говоря, за моей спиной часто говорят, что такой тяжёлый характер, как у меня, совсем не соотносится с тем, что я пишу – мол, не верится, что у настолько вредного и циничного человека душа может быть тонкой и чувствительной. В общем-то, они правы. Однако думаю, что эти две стороны моей сущности компенсируют, дополняют друг друга, не давая мне с головой погрузиться в мир сентиментальности или, не дай Бог, очерстветь окончательно и перестать радоваться жизни.
В той или иной степени мы все такие – двоякие. Ведь не даром же существует и другая поговорка: для всех мил не будешь. Просто кто-то знает вас с одной стороны, кто-то – с другой. И подтверждений этому масса! А вот те самые людские преображения, когда копнуть поглубже удаётся, и вдруг понимаешь, что человек-то оказался не таким, как ты про него думал, я называю открытиями и даже — чудом…
…У каждого, наверное, есть сосед, который пьёт. Нет, он не дебошир и не совсем уж запойный пьяница. Вроде бы даже на работу куда-то ходит. Но вот жизнь у него почему-то не сложилась – жена бросила, ребёнка забрав, родителей нет уже, позаботиться да и пожурить некому. Конечно, скорее всего, причиной всех бед является «горькая» и поделать с этим вряд ли что-то можно. Тем более, если он сам этого не хочет – мол, а зачем? Для кого, говорит, мне жить-то?
И у меня такой сосед есть. Серёгой его зовут. Молодой в принципе мужик ещё – лет тридцати пяти примерно – но на себя он рукой уже давно махнул. И на окружающих тоже. Не здоровается даже. Особенно когда трезвый. Может, конечно, стесняется, глаза отводит, делает вид, что не заметил. Однако иногда он преображается – ясный взгляд появляется, спина что ли распрямляется, и сам пахнет иначе. Сегодня как раз вот такой редкий период.
Произошла эта история в канун нового года. Встретились мы в лифте, когда я с работы возвращался. Пока на восьмой этаж поднимались, говорю ему:
— Как дела, Сергей? Хорошо выглядишь…
— Спасибо. – Отвечает. – Живём вот вроде рядом, а имени вашего я не знаю…- И покраснел почему-то.
— Игорь. – Руку протягиваю для пожатия.
Его ладонь оказалась сухой и крепкой, мужской.
— А отчество?
— Сергей, я уж не настолько старше тебя, чтобы по имени-отчеству-то. Просто – Игорь.
— Вы простите меня, если что не так было, — двери лифта открылись и мы уже на площадке этажа разговор продолжили. – Вот, даже имени вашего не знал, хотя и живём, считай, в соседних квартирах.
— Так не за что извиняться, — говорю, — сейчас, в наше-то время, наверное, все так – вокруг не смотрят и ничего не замечают, мол, своих забот достаточно…
— Нет, не в этом дело, — Сергей глаза в пол опустил. – Пью я часто, поэтому жизнь, можно сказать, как в окно поезда вижу — фьють, и нет её, пролетела. Только вот одно плохо – я ведь не внутри вагона нахожусь, а на перроне.
— Хорошо, что ты это понимаешь, сосед. Но ведь сегодня-то трезвый! Значит, поменялось что-то?
— Завтра жена дочь на день даёт. Впервые за два года… Переживаю. И деньги почти все пропил, угостить ребёнка будет нечем, — в глаза посмотрел. – Игорь, может, дадите взаймы пару тысяч? – И затараторил: — Вы не переживайте, это не на спиртное, клянусь…
Я задумался на секунду – деньги вроде не большие, по крайней мере, не те, о которых, если что, переживать буду. Так что – во внутренний карман за кошельком потянулся. Две купюры отсчитал и ему протянул.
— Не вопрос, Сергей, держи. Вернёшь как сможешь.
— Спасибо вам, выручили…
Утром следующего дня, когда вышел на прогулку с собакой, издалека я увидел своего соседа, который за ручку шёл с маленькой – лет шести – девочкой в сторону нашего дома. В другой руке у него был прозрачный пакет, из которого торчало горлышко бутылки…
Господи, сколько же разочарований встречается на нашем пути, когда едем в том самом поезде жизни, глядя на мелькающие за окном лица с пустыми и ничего не выражающими глазами. Но в некоторых из них есть грусть, и, возможно, даже надежда. Поэтому иногда хочется выйти в тамбур, дверь открыть, мол, запрыгивай, дружище, на ходу! Не бойся, поймаю, подхвачу, помогу! …Но нет, едем и едем, попивая тёплый чай и лениво пощипывая варёную курицу. Это ведь наша жизнь, и чужих мы в неё не пустим.
В этот раз, честно говоря, я расстроился. Ну как же так-то? Ведь дочку привел, как говорит, впервые за два года, но снова зелье купил. Вместо того чтобы ребёнка чем-то порадовать. И не в деньгах дело – такие, как Сергей, долг, как правило, возвращают, чтобы потом снова занять, — а в утерянном доверии. Да, обидно.
Вечером ещё до того, как стемнело, жена в магазин за продуктами отправила – так, по мелочи, что требуется к новогоднему столу купить. На ступеньках крыльца подъезда мне снова сосед встретился – с сильным амбре он откуда-то возвращался домой. Меня увидел, разулыбался.
— Здравствуйте, Игорь!
Молчу в ответ.
— А я вот дочку отвёз, возвращаюсь, — уточнил зачем-то. – Целый день мы с ней снеговиков лепили. – Вдруг куртку расстегнул. – Вот, одного маленького слепили, домой несу…
И показывает мне совсем крошечного, с ладонь, снеговичка – как полагается: с глазами, палочкой вместо носика, и руками из замёрзших травинок.
Ну что, думаю, у пьяного человека на уме может быть? Необъяснимое что-то. Поэтому отвернулся и по своим делам пошёл, слова в ответ не сказав…
С того момента, который воспринял как некое предательство моего доверия, я с соседом не общался. Даже когда в конце января он мне те самые занятые им две тысячи возвращал, я ему только кивнул, мол, не нужно благодарностей. Может, и сейчас бы так продолжалось, если бы не один случай, который перевернул моё отношение к нему на сто восемьдесят градусов.
…Март выдался тёплым – уже к двадцатым числам большинство граждан зимние вещи в шкафы попрятали, а особо отчаянные вообще без головных уборов на улицу выходят. А солнышко-то и радо — греет маковки, с щедростью теплом делится.
В тот день мы с супругой от её родителей возвращались. И вот, уже на подходе к нашему дому, мы увидели Сергея с его дочкой – они чего-то делали на газоне с кое-где проявившимися проплешинами молодой травы. Сосед при этом выглядел вроде бы трезвым и каким-то что ли изменившимся – улыбка у него была другая, не пьяная.
Жена меня за локоть потянула, мол, смотри.
А я не сразу понял – чего это там происходит. Когда присмотрелся, своим глазам не поверил – отец и его счастливая дочь, устроившись на корточках, радостно улыбались тому самому маленькому снеговичку, которого я под курткой у соседа перед новым годом видел!
Тут Сергей нас заметил.
— Игорь, здравствуйте! Помните старого знакомого? – На снеговика кивает. – Мы тогда с дочкой договорились, что ему весну покажем. Вот, в морозилке холодильника, считай, всю зиму у меня пролежал.
Девочка ледяную фигурку погладила:
— Это мой папочка всё придумал, — говорит. – А на следующий год его братику мы лето показывать будем. Правда, папочка?
— Правда, моя хорошая, — Сергей дочь к себе прижал, в лоб поцеловал, — правда…
Именно в эту секунду подумалось – может, это я на перроне стою, в окна проезжающих мимо поездов с надеждой вглядываясь? Может, совсем не зря люди говорят, что окостенел я, как вобла пересушенная? Ведь жизнь-то – вот она! В весне этой беззаботной, в глазах отца — пусть даже и непутёвого, — и в такой счастливой улыбке его дочери, которая надежду дарит, что есть на свете любовь! И есть вера в людей, которые нас окружают.