Глава 10. Ушла хорошая девочка, а вернулась плохая (Глава 14)

Первое сентября. Сарафан «под кожу» в пол, гипюровая чёрная рубашка, «бутсы», мелированое каре и самая тёмная помада, которую смогла найти на рынке. Да, теперь вот я выгляжу так! Идём в Макдональдс – так захотела Королевна, ведь МакДак сейчас очень моден. Слушаю её щебет о том, что они с друзьями и вчера тут были, и на той неделе, и её угощали, и вообще…
— Вообще Мак – это закусочная, фастфуд, сытно и быстро, а не ресторан. Мои друзья сюда даже не ходят. – утираю нос задаваке. Она бесится.
— Да в чём ты разбираешься вообще! Да все богатые люди сюда ходят! Что ты можешь понимать?! – бедняжку аж перекосило.
— Ты, я смотрю, много понимаешь, раз твои «друзья» ходят в Мак.
Дочь (пора переименовать этого персонажа. Назовём её Умница – такая себе «молодец», всё делает правильно и старательно) жмёт мою руку. «Ай, молодец, классно умыла эту дуру!». Умница проявляет ко мне симпатию, мы берём вместе наши подносы с едой, ухитряемся занять столик у окна и болтаем о прошедшем лете, о музыке, о моем времени обучения в соседней школе, о МТВ и о мальчишках.

— Ну и на кого ты похожа? – ужасается Мика. Она встретила меня по дороге с прогулки с классом и повела скорее показать новый журнал с «МТ» в продаже.– Почему ты на 1 сентября пошла вся в чёрном?
— Мне нравится чёрный цвет. Это цвет моей души! – пафосно говорю тринадцатилетняя я и Мика уходит, обиженно задрав нос. Но не далеко – в руках я уже держу заветный журнал с кумиром, пусть уже и не таким любимым, как год назад. Мика идёт со мной до самого дома и всю дорогу что-то болтает, не давая мне раскрыть рта и периодически напоминая, что мне должен нравится МТ, а не какой-то там Мэнсон. Из Мака мы с классом шли пешком и я прилично устала, потому слушаю её вполуха. Мика напрашивается в гости. Вот неугомонный человек: ведь они тоже с классом ходили куда-то, она тоже устала, ну почему бы не дать мне отдохнуть?!
— Мика, я устала и просто с ног валюсь.
— Ну… Я тоже хочу новую статью прочитать у тебя! Ты прямо совсем-совсем устала? Прямо очень?
Мики хватает на полчаса – через полчаса она обижается на то, что новый постер я повесила не вместо большого плаката Мэнсона, а выше, и ей сразу срочно надо домой.

Каждый учитель считает своим долгом ехидно спросить, почему это я вернулась обратно, что не понравилось мне в другой школе. Отвечаю по настроению, от «По вам скучала» до «Так учителя такие же наглые, как и здесь, а ходить далеко!». Попадаю в число учеников «не будь такой» — я агрессивно одета, я пользуюсь косметикой, я огрызаюсь.
Мама всегда разрешала мне краситься. Я рада, что нелепые кривые стрелки, оранжевого цвета тени и бабушкиного цвета помада были у меня в тринадцать лет, а к универу я уже научилась более-менее сочетать то, что предлагает индустрия красоты. Будучи подростком я, как и многие, очень комплексовала по поводу внешности: ну что это, щеки, нос с горбинкой, глаза какие-то грустные, ужас! В тринадцать косметика была для меня своего рода маской – я увереннее с ней, симпатичнее, старше. Господи, я даже в поход за хлебом делала полный макияж, даже дома! Со временем это прошло, конечно, и в магазин у дома я уже могу спокойно сгонять без косметики. Муж иногда восклицает «Женщина! Ты покупаешь кучу каких-то штук, что бы намазать себе на лицо, а потом ещё кучу, что бы это смыть! Где логика?!». Я смеюсь и покупаю ещё одну палетку теней. И помаду.

Начинается урок химии. Боюсь ничего не понять, снова не успевать за программой. Но новый учитель объясняет всё настолько просто и понятно, что я влюбляюсь в эту науку! Учитель видит мои старания и идёт на встречу: объясняет ещё раз, если что-то не понятно, показывает примеры, помогает с заданиями. Наверное, это в моей жизни был единственный настоящий учитель – она знает, что её задача – дать знания, и она даёт их. Она знает, что её предмет – сложный, и старается максимально упростить подачу материала.
Свернувшись в кресле, разбираюсь в строении человеческого тела – готовлюсь к уроку анатомии. Я хочу стать врачом. Точнее – патологоанатомом. Отличная профессия для девушки-гота! Отвечаю урок – получаю пять. Получаю «текущие оценки» и вместе с ними – трындюлей от родителей.

«Ну вообще-то отвечала на пять, но спорила с учителем, поэтому – три!» — улыбаются учителя в ответ на возмущение по поводу оценки. Всё так же пытаются сломить сопротивление с помощью оценок.
— Выйди вон из класса. – говорит учительница украинского языка: моё движение или какой-то жест вызвал смех в классе. Кажется, я чихнула, пнув при этом коленом парту, да так, что всё лежавшее на ней улетело коту под хвост.
— Почему я? Пусть выходит тот, кто смеялся. — у меня и так тут трагедия, всё упало.
— Выйди вон из класса, я сказала.
— По какой причине?! – упираюсь я. Я должна выйти, потом постучать и униженно извиниться на виду у всех, что бы другим было не повадно.
— Так, тогда выйду я. – гордо покидает кабинет учитель. Я сижу.
— Выйди, ты срываешь урок, какого хрена!? – в моих одноклассниках вдруг проснулась тяга к знаниям, вы посмотрите! – Выйди извинись!
— Сейчас, разгон возьму!
Звенит звонок с урока. Конечно, тут же меня встречает классный руководитель и разговор продолжается в присутствии завуча в учительской, где трое взрослых кружат коршунами над тринадцатилетней девочкой в чёрном, требуя извинений.
— Я требую назвать причину, по которой я должна была покинуть класс. – повторяю я в ответ на их реплики. «Потому что учитель так сказал!».
— Так, завтра мать в школу, немедленно позвонить…
— Немедленно позвонить в Районо и созвать комиссию, — перекрикиваю всех троих. – Я обязана услышать причину, по которой должна была покинуть класс. А также узнать, по какому праву учителя не было в классе в его рабочее время и за что он получает зарплату в таком случае!
Я права, потому что школьное образование в нашей стране является бесплатным и обязательным для всех. Если учитель не может вести урок по личным причинам – он плохой педагог и ему не место в системе образования. Учитель не имеет права обвинять в своей некомпетентности ученика. Учитель не имеет права лишать меня присутствия на уроке и отправлять в коридор.
— Ты сорвала урок!
— Нет, это вы своей выходкой сорвали урок и украли время у меня и моих одноклассников, вы обязаны извиниться, а не я!
Звенит звонок. Я права, даже если они позвонят моим родителям и начнут жаловаться – я уже пошла против системы, против их власти и им меня не остановить. Я делаю самую страшную для подростка вещь: отстаиваю своё мнение. Взрослые называют это «невоспитанностью». Если ты не согласен с тем, кто старше тебя – ты не прав. Он же старше! Ты обязан его уважать, согласиться, подчинится, отступить. Я не могу. Всё внутри бунтует против несправедливости и я в очередной раз раскрываю рот. И за это получаю заниженную оценку, либо крик «Срочно! Родителей! У нас ЧП!». Ах, нам снова не удалось сломить Наташу! Она не вписывается в рамки общества! Вы должны принять меры. Но бунтарь сопротивляется, ищет лазейку, ищет способ. Бунтарь знает, что однажды школа закончится и он выйдет в мир, не шаблонной безвольной единицей общества, а победителем.

Мне не интересна история. Нет, конечно, мне интересно, кто построил Сфинкса и Пирамиды, история и мифология североамериканских индейцев, культура древнего мира, но я не хочу заучивать даты всеми забытых сражений и имена полководцев. Поэтому, получаю свою натянутую за уши «тройку» и открываю задачки по химии.
А мама вот требует «пять»!

Мика высокомерно заявляет, что медицинского университета мне не видать.
— Там только отличники могут поступить, такой конкурс! А ты не умная. И английского не знаешь. И физику не понимаешь.
— И что? За три года можно много чего успеть!
— Нууу, это надо умной быть. А ты не очень умная.
Конечно, Мика во всём лучше меня, ведь она учится в «А» классе (математический), а я – в «У» (профильный украинский) и при каждом удобном случае девочка старается мне об этом напомнить.
— А ты знаешь хоть, как это переводиться?! – высокомерно спрашивает меня Мика, вертя в руках очередную в моей коллекции кассету. Подруга кичится знанием английского везде, где это к месту и не к месту.
— Нет. – отвечаю я и подруга победоносно врёт мне перевод какой-то фразы. Я открываю словарь, когда остаюсь сама с собой – ну вообще и рядом не стояло, Мика просто опять наврала… Зачем?
Годы спустя я за восемь месяцев с нуля освою незнакомый мне греческий язык и пойду учиться в греческий университет. Мика же со своим идеальным знанием разговорного английского ни разу не покинет пределов своей родины, максимум несколько раз доехав до столицы и до Крыма…

Но в чём-то Мика и права. Я действительно «троечница». Она может часами сидеть и зубрить что-то совершенно не интересное, ради высокой оценки и одобрения мамы. А во мне нет этой усидчивости и упёртости. Зато есть хитрость и свою «три» я получаю за то, что порой даже не читала, да и шпаргалок не делала – чистая импровизация. Я ужасно ленива и потому всегда стараюсь сразу докопаться до сути, найти основное и самое важное и за годы в университете меня это не раз спасало. Это помогло мне занимать руководящие должности. Помогло научиться, как заставить других умников, как Мика, работать на себя. Мика упрекала меня плохим знанием иностранного языка при каждом удобном случае. Переехав жить в солнечную Грецию и начав изучать греческий, я поняла, что даже если я говорю на английском с ошибками – всем наплевать. Главное, что они меня поняли. Благодаря иностранной музыке, я получила хороший словарный запас, переводя со словариком, о чём же поёт мой дражайший Мэнсон. Мика же ни разу не покидала пределов родного СНГ со своими огромными знаниями. Так ли важна оценка учителя?

На площади устраивают бесплатный концерт и мама Мики хочет повезти нас погулять в центр. Учитывая то, как испортились наши с Микой отношения, я не очень-то и хочу идти… Но моя мама настаивает: «А что вы сидите на лавке целыми днями, штаны просиживаете!» и приходится идти. Покупаю себе какой-то редкий журнал с огромной статьёй про «Мумий Тролль» — уже поехала не зря и Мика радуется, что я «возвращаюсь в семью». Неужели она не может просто дружить со мной потому, что я ей друг, обязательно нужно устраивать эти «войны кумиров»?
В центре города всё кажется мне красивым и богатым – эти старинные дома, улицы, бульвары. Осенью рано темнеет и зажигаются фонари, подсвечивая золотые деревья, в воздухе пахнет прохладой. Вот бы жить в одном из этих старинных домов с такими большими окнами! Мы заходим в какой-то магазинчик, купить попить и погреться.

— Ну реши мой вариант, нууууу…. – хнычет Шпротик на контрольной по алгебре.
— Да мне бы свой решить!
— Ну Натаааааш! Я тебе принесу… — Шпротик обещает золотые горы из газетных статей. Решаю её задачку и один из примеров. На «тройку» хватит. Шпротик честно приносит обещанные золотые горы и целую неделю ведёт себя хорошо: в школьных перебранках между одноклассницами встаёт на мою сторону.
Учитель заболел и два урока можем погулять. Идём во дворы: Королевна, Кнопка, Шпротик и Задира достают сигареты, Умница тоже закуривает. Все смотрят на меня.
— Нет.
— А чего?
— Курение – это зависимость, а я не хочу от чего-то зависеть. – ещё этих проблем мне не хватало. Лучше я себе журнал с какой-то из любимых групп куплю, чем тратить деньги на сигареты. Или какую-нибудь прикольную канцелярию: «гельки», наклейки, закладки.
Вечером звонит классная. А вот завуч видела, что девочки сидели и курили, а кто курил? Да откуда же я знаю, я с этими дурами не общаюсь!

Прохожу обследование у кардиолога и хирургов – проблемы с сердцем и постоянные головные боли уже порядком надоели. Кардиолог исписывает половину медицинской карты и выдаёт справку, согласно которой необходимо максимально ограничить физические нагрузки. Коварно улыбаюсь, замышляя диверсию.
— А мне нельзя дежурить по классу, и вообще ничего нельзя. – Спокойно машу справкой перед носом у Классрука.
— Ну я пойду узнаю, что даёт эта справка… – вешает лапшу на мои руки она и справка навсегда исчезает в журнале.
— Какая справка? Не было никакой справки! – улыбается мне Классный руководитель некоторое время спустя.
Приношу повторно выданный дубликат и, наученная опытом, отдаю ксерокопию.
— Так нужен оригинал.
— Оригинал я оставлю при себе, один вы уже «потеряли». Кстати, когда там у нас группа ЛФК занимается, на обычную физкультуру мне ведь теперь нельзя?
— У нас такой группы нет. Будешь ходить со всеми.
— Раз нет – то не буду. Я не должна рисковать своим здоровьем из-за вашей некомпетентности.
Учитель не довольна: вот прямо ради меня одной теперь группу ЛФК собирать, где это видано. Предлагаю уточнить этот вопрос с комиссией из Районо, ну или с министерством образования – пыл того, кто всегда прав, остывает. Рабочее место ей дороже.
Так я раз и навсегда освобождаю себя от уборки территорий, мытья пола в классе, таскания ведра, бегания сотни кругов по стадиону и прочих мерзких вещей.

Мама тащит меня в гости к подруге-швее, на примерку брюк. Пока они пьют чай, отпрашиваюсь на минуточку «тут не далеко, ну пожалуйстаааа» и сломя голову бегу по частному сектору. Вот школа, вон церковь, значит, второй поворот… Есть! Железный забор и надпись “Marilyn Manson”!!!
— Лина!!! ЛИИИНААА!!!
Выноситься Лина – короткие волосы, зелёная «косуха», улыбка до ушей. Обнимаемся целую вечность!!! Выносит мне книжку про ММ. Выпрашиваю себе её на один день почитать, а завтра она приедет в гости (отпросилась у родителей!) и я верну. Дома получаю выговор «на улице холод собачий, завтра заболеешь, где можно лазить!». Так, у меня тут книжка, хоть режьте – мне сейчас всё тлен, кроме предстоящего чтения.
Хвастаюсь книжкой Мике. Мика обижается – всякую чушь читать, да он же дурак и вообще больной, и петь не умеет! Торжественно объявляю, что завтра приедет Лина и Мика уходит домой, совершенно обидевшись. Жадно поедаю глазами строчки интервью и фотографии, завтра обязательно зайду в ксерокопию и откопирую книжку.

Жду трамвай. Второй. Пятый. Выпрыгивает моя Лина, обнимаемся, идём ко мне домой, болтая без умолку. Знакомлю Лину с девчонками – те рассматривают мою подругу, как диковинку, расспрашивают. Я ведь им за лето все ужи прожужжала рассказами про «ту самую Лину». Девчонки атакуют Лину вопросами: какая у них школа, какие предметы, где они гуляют после уроков, чем живут, сколько комнат у неё дома. Лина выглядит более взрослой, чем мы, она милая, у неё очень приятный голос, она совершенно всех очаровала. Всё наше девичье царство идёт провожать её на трамвай.
Конечно, настоящее событие в нашем далёком районе – приехал человек «извне», совсем не как они, интересно же. «Классная девчонка» — говорит Машка. Мика к нам не вышла, пока Лина не уехала домой.
В следующие выходные мама сжалилась и отпустила меня в гости к Лине аж на целый день.

Ехать, в общем-то, не далеко, всего пять остановок на трамвае, а до трамвая пятнадцать минут идти. Но мама есть мама – а вдруг на меня нападут, покусают, я потеряюсь или меня там вообще научат плохому! «В шесть что бы была дома!!!»
С тех пор появляется наша с Линой традиция – ездить в выходной друг к другу в гости. В субботу у меня всего четыре урока и в 11 я уже свободна, а у Лины же – один урок. Если в субботу не получается – есть воскресенье (при условии, конечно, что я заранее сделаю домашнее задание и предъявлю доказательство родителям). У меня есть решебники по алгебре и геометрии, «для проверки» и среди недели я тайно, пока никого нет дома, диктую решение д/з Лине – в понедельник у неё алгебра и тоже нужно выполнить условия родителей ради поездки.
— Смотри, что у меня есть! – Лина достаёт чёрный лак и мы красим ногти. Даю ей свою тёмную помаду. Часами виснем на телефоне, пока чьи-нибудь родители не начинают ворчать «Ну сколько можно разговаривать, ну вчера же только поговорили!».

Мика злиться. «Вот вы тут гуляете, а там по телевизору показывали новый клип «Мумий Тролля»!» пытается зацепить меня словами о бывшем кумире. Клип ещё сто раз до дыр закрутят, а вот подругу я вижу раз в неделю. Мику это бесит – она ведь надеялась, что раз мы так далеко друг от друга живём, то больше не увидимся и я забуду свою новую подружку, буду гулять только с ней. Но мы используем каждый шанс, что бы пообщаться.
— У меня в школе мальчик учится на год старше, ходит в футболке с Мэнсоном. – рассказывает Лина. Подростки знакомятся. Подростки начинают встречаться. Гордо рассказываю подружками, что у Лины есть парень! Авторитет Лины взлетает до небес – еще бы, ведь ни у кого из нас нет парней и никто из нас даже не знает, что с ним делать и о чём говорить, с этим парнем.
— Я привезла! – кричит Лина и достаёт из пакета «Сатанинскую Библию» ЛаВея. Открываем книжку, начинаем читать. Что такое «эфир»? А «неистовствовать»? Вздыхаю и достаю с полки толковый словарь. Читаем дальше. Запретное, секретное, маленький бунт, маленькая дверца в другой мир, где спокойно ходят в чёрном, носят перевернутые кресты и пентаграммы, покупают корень мандрагоры и другие интересные вещи. Однажды мы вырастем, заработаем денег и тоже себе всё это купим.
(Десять лет спустя Лина крепко завяжет на моей шее купленную в Киеве большую пентаграмму, её же пентарь, подаренный мной на годовщину нашей встречи в автобусе, — маленький и изящный, как и она сама. Сегодня мне 32 года и тот самый, но уже потертый и погнутый, пентарь всё еще примотан веревкой к моей шее, молчаливое напоминание о той бунтарке, которой я была, которой я являюсь. Мы – не взрослеем. Мы — уже взрослые.)

Мика делает отчаянный шаг и отчаянный подарок – журнал «Звёздный», полностью посвящённый «Мумий Тролль», с кучей фотографий и постеров. Я сейчас почитаю о «бывшем» и опять влюблюсь и мы заживём, как раньше, без всяких там Лин и Мэнсонов.
— Спасибо. А в честь чего это?
— Ну у НЕГО же день рождения, а это тебе подарок, как ФАНАТКЕ. – улыбается Мика, нажимая на нужные слова.
Я не хочу принимать подарок, но она настаивает и постеры вешаются на стену.
— Сними этого урода. – кивает Мика на ММ, журнал с которым я вымаливала у родителей целых две недели.
— Мика, ты, конечно, моя подруга, но это МОЯ комната и МОЯ стена и Я хочу, что бы ОН тут висел.
Мика этого не понимает.

Жужжит видеомагнитофон и мы садимся смотреть клипы Мэнсона – Лина привезла видеокассету. Приходит Мика, выдерживает десять минут. Фу, у него грудь! Фу, там черви! И вообще, ей очень надо домой!

Лина шуршит в карманах своего кожаного плаща и достаёт жменю кассет. Разбираю сокровища, разбираю каракули надписей. “Dark Funeral”. Ясно-понятно. “Summoning”. Вставляю одну из кассет в магнитофон и слушаю. Божечки… Что это? Удивительная мелодия заполняет комнату, заполняет душу, заполняет мир… Звучит вокал: низкий рёв (это сейчас я знаю, что это «гроул»), за ним что-то начинает дико верещать, будто кому-то в Аду хвост прищемили! «Скрим». Это… это… божественно! Это великолепно! Это… читаю название… «Cradle Of Filth». Вау! Это – моё!
С того дня сегодня прошло девятнадцать лет. Я посетила ни один концерт этой команды и они всё так же – моё. Моя душа, превращённая в ноты и записанная на диски. И когда кто-то говорит «Ой, да вырастешь и забудешь» — я могу только улыбаться. Нет. С каждым альбомом я влюбляюсь заново, я укрываюсь этой музыкой, будто самым мягким и тёплым одеялом, я растворяюсь в ней. Годы прошли, изменились названия городов за моим окном, мой вес и цвет волос, мой гардероб и мысли, и только непревзойдённые «Cradle Of Filth» навсегда остаются константой.

— Быстрей, побежали домой, а то не успеем записать! – мчимся через весь район, записывать интервью кумира. Прилипаем к телевизору на час. «Ещё в экран на голову ему залезьте» — бурчит мама. Через пять минут заходит в комнату с чаем, садиться с нами. «Нормальный мужик. Умный. Чего выделываться?». Мама, ну это же имидж, ты ничего не понимаешь! «А чего это он без лифчика поверх кофты, потерял?» Ой, всё!
Приходит Мика. Видит происходящее, всплескивает руками. «Значит, ты опять пропустила клип «Мумиков»! А вот Машка просила тебя к ней зайти, срочно, прямо срочно! Бросай всё!» Звоню Машке. Нет, она ни о чём не просила. «Ой, я, наверное, перепутала».

— Дай я, дай сделаю! – мажет мне какими-то тенями-румянами высветленные пряди на волосах Лина. Пряди краснеют. – Глянь, как здорово получилось! Тааак, сейчас я себе…
— Некрасиво. Видно же, что это не краска. – встречает Мика красноволосых нас.
— Ну и что? Зато необычно!

Плетёмся с Микой за нашими мамами – они решили записать нас на шейпинг. Да, у меня огромная задница, просто гигантская, и пузо висит, ляхи толстые, нужно походить! Ходим с Микой целый месяц. Потом подруга начинает пропускать. Уходит гулять с Рысью вместо занятий, жалуется ей на меня, жалуется всем, у кого есть уши. Перестаю заходить за ней перед фитнесом – больно надо! Всё равно она не пойдёт, зачем тратить зря время.
— Просто Мика комплексует, что она толстая… — говорит Рыська. Ну и что? Для того и ходят заниматься спортом, что бы сбросить вес, быть в тонусе, а не красиво стоять.
Болтаю с девчонкой после фитнеса. Вижу мою маму и маму Мики. С другого конца школы выныривают Мика и Рысь.
— Мика, где ты ходила?
— На шейпинге!
— Наташа, Мика была на шейпинге?
— Нет. – не успеваю сообразить и сдаю подругу с потрохами. Та враждебно смотрит на меня.
— Ну спасибо, Наташ.

— Что вы с Микой не поделили? – интересуется мама.
— Я гуляю с Линой на выходных, а она ужасно ревнует. Ну, и Мэнсон ей не нравится. Мам, она ещё ужасно много врёт.
— Да, брехушка она та ещё. А теперь ты её сдала маме, будет подличать. Мама её жаловалась, что вы с девочками не заходите и ребёнок сидит перед телевизором целыми днями.
— Мы заходим, а она не выходит! Стоит и цену набивает себе, что бы её уговаривали.
И правда, каждый раз мы честно за ней заходим и, если Мика открывает дверь, то говорит «ну нет, я не выйду, я не хочу, я не могу…», хотя вполне себе может. Если начать упрашивать, мол, скучно без неё, тогда через пол часика она сделает нам одолжение. Так однажды после её очередного «Ну нееет» мы с Машей просто развернулись и пошли вниз, на половине пролёта нас догнал крик «Девочки, я сейчас выйду, подождите!». Больше никто Мику не упрашивал – не хочешь гулять, сиди перед телевизором!

— С Новым Годом! – начинает кричать ещё из трамвая Лина и протягиват мне открытку. Мы обнимаемся, улыбаемся друг другу и идём домой, по пути рассказывая новости за неделю. Дома Лина получает открытку от меня, бережно прячет её в карман плаща, мы пьём чай с шоколадкой, включаем музыку, Лина листает мой Дневник (я также листаю её личный Дневник), пишет в нём, как она соскучилась за целую неделю. Выходим во двор к девчонкам, потом идём все вместе провожаем Лину.
— Ты приедешь пятого? На День Рождения Мэнсона? Твигги будет, сеструха моя приедет! – говорит Лина. «Оооооо!» — закатывает глаза Мика, которая тоже пошла с нами.
— Конечно, приеду. Я позвоню тебе вечером, как домой приду! Пока!
— Мне домой надо срочно, девочки! – Мика всегда говорит так, когда её что-то бесит. Полдороги она пыталась рассказывать что-то про свою подругу, которой мы не знаем, но девочки очень лениво слушали, увлечённые Линой. Сейчас она рассчитывает на то, что мы начнём уговаривать её остаться.
— Иди. – просто говорит Машка. Я собираюсь начать уговаривать подругу остаться – всё равно каникулы и мы ещё будем торчать под домом пару часов, но видя Машкину реакцию, останавливаюсь. Пусть идёт. Завтра ведь всё равно выйдет к нам.

— С Новым Годом! С Новым Годом! – звоним друг другу после боя курантов. Достаю подарочки: надо же, чёрные тени! И чёрны лак! Красивый перстень с янтарём и к нему серьги!
— Привет! – Едва проснувшись и доев салатики, Мелкая уже на моём пороге. — Одевайся и идём гулять, там Ленка ждёт с Машкой и Блу.
— Иду. О, тебе курточку подарили?
— Не, я у мамки конфисковала на время! – смеётся Мелкая. Хвастаемся подарками от родителей, потом просто шатаемся по улице весь день и весь вечер, подшучиваем друг над другом, веселимся. Когда на улице совсем уже темно – лениво болтаем на лавочке у дома. «До завтра!» — кричим друг другу.
Я переодеваюсь в домашнее, включаю кассету и музыка заполняет комнату. За окном темно и холодно, я достаю книжку и ухожу в чтение, потом пишу в Дневник о том, как прошёл первый день нового года. Болтаю часок с Линой по телефону. Лениво пересматриваю коллекцию вырезок, рисую, пишу стихи, меняю кассету на другую, приношу из кухни ещё вкусняшек. Обычная жизнь подростка.

Сидим дома у Лины: джин-тоник в стеклянной бутылочке, торт-мороженое, её одноклассница Твигги, сестра приехала, отмечаем день рождения Мэнсона. Лина достаёт видеокамеру, записываем наше «застолье». На обратном пути встречаю Мику.
— Фу, ты что пила?!
— Да! – гордо сообщаю я. – на дне рождения любимого!
На самом деле – 0,3л слабоалкоголки на четверых под надзором взрослых. Но сам факт! Я уже такая взрослая, что даже родители это понимают и разрешают мне пить алкоголь! Взрослее уже просто некуда!

Канун рождества, сижу, скучаю дома. Прибегает соседка Ленка.
— Одевайся, вешай дождик на голову, идём колядовать!
Через полчаса сидим на лавочке с Ленкой и Мелкой, замотанные в дождик, в коронах, вспоминаем колядки, ждём «первой звезды». Долго мнёмся перед чьими-то дверями, звоним, нас впускают, поём, в сумочку летят конфеты и деньги. Ничего себе! Вот прикольно! Ходим по дворам до девяти часов, потом охрипшие и уставшие в коридоре у Мелкой делим «добычу» поровну. Вот это да, по двадцатке на человека и куча конфет!
На следующий день родители тащат меня в гости к кумовьям, чего мне меньше всего хочется: скучно, толпа незнакомого народа. Крестница опять убежит на дискотеку со своими подругами, а я буду сидеть и скучать за столом со взрослыми, слушать эти все «а почему вся в чёрном?», «а есть женихи?», «ах, какая девка выросла!»… Автобусы туда не ходят и идти нужно пешком в соседний район, полтора часа пути по бездорожью…
Но на выходных нужно погулять с Линой, поэтому я покорно плетусь и даже надеваю что-то адекватное (ну, то есть не чёрное).

Мамы отчаянно пытаются обратить наш с Микой детский конфликт в другое русло. Так мы теперь вместе должны ходить в техникум и учиться работать на компьютере! А потом ехать сами домой через весь город, как взрослые.
Набираю первый текст на компьютере – на одну страницу уходит час… А где буква «ж»? А где «и»? Ищу каждую буковку и каждый знак, как же долго, я никогда не научусь этим пользоваться…
— Эй? Ээээй? Привет!
— Привет. – оборачиваюсь. Со мной разговаривает парень!!! Как порядочная дура – забываю, как общаться с людьми.
— А у тебя ещё сколько пар? Давай после пар встретимся?
— Я, вообще-то, в школе учусь. А сюда на курсы хожу.
— А. Так что, во сколько? А у тебя есть телефон?
Мямлю что-то в ответ и утыкаюсь в монитор. Ну и дела! Может, я не такая уродина, какой себя считаю, раз со мной знакомятся?
— Что этот урод от тебя хотел?
— Почему сразу урод? Просто познакомиться и погулять. А что?
— Ой, ничего. Зачем оно тебе надо? – отворачивается Мика. Домой идём молча. Позже девчонкам будет рассказано о том, как с Микой познакомился парень, а я на неё из-за этого обиделась!

Такой вот подростковый конфликт. Вчерашняя подруга стремиться задеть и уколоть, да и я редко остаюсь в стороне. В нашем подростковом мире это – самая важная в жизни проблема, по крайней мере, одна из. Ты не знаешь, что делать и как теперь поступить, ведь всё это происходит с тобой впервые, в школьных книгах не учат, как жить в таких случаях. Вряд ли родители дадут совет в этой не простой ситуации, для них наши проблемы – сущие пустяки, нашли из-за чего ссориться.
Происходящее ужасно меня обижает: мы ведь с Микой были подругами, даже очень близкими. Просиживали весь день напролёт у кого-то из нас дома, меняя одну кассету за другой, постоянно был включен МТВ в ожидании какого-то клипа или программы. Мы гуляли до одурения, пока совсем не замёрзнем или пока не загонят домой, едва зайдя домой после уроков и закинув вещи, были шутки и фразочки, понятные только нам. Пока я не стала слушать другую музыку – какие глупости! Но именно с тех пор Мика стала ревновать меня к каждой подружке, пытаться задеть или манипулировать мной. Я до сих пор не могу понять, что это было и за что человек так обозлился.

Топаю по центру города на троллейбус. Вот где-то здесь во дворах есть магазин, где продают кассеты – хорошие копии с лицензионных дисков. Захожу внутрь. Суровый дядька-продавец с длинным хвостом волос выглядывает из-за прилавка.
— Здрасьте. А у вас есть, эээ… — читаю по бумажке, — Cradle Of Filth?
Стараюсь придать себе максимально серьезный брутальный вид. Вы пробовали быть брутальной в нежно-розовом хлопковом комбинезоне? (Иногда приходится позволять маме нарядить себя «в девочку», что бы иметь привилегию поехать в центр одной).
— Есть. Какой альбом нужен? – мне казалось, что продавец сейчас поломается, слишком уж мой вид не вязался с симфо-блэком. Увидев мою растерянность («альбом? Чёрт…а какой мне нужен? А какие у них вообще альбомы?») дядька просто выложил на прилавок три кассеты. Блииин, я рассчитывала на две… Дрожащей ручкой выбираю две из трёх, предательски слезятся глаза («Кассеточка, я вернусь за тобой!»).
— Ай, давай свою мелочь и забирай все три. – улыбается понимающий моё горе продавец. – Правильную музыку выбираешь, молодец, ребёнок!
— Спасибо!!! – радостно кричу я и выбегаю в солнечный день со своим сокровищем в руках!
— Алло! Лина! – едва переступив порог, хватаюсь за телефон. – Ты не поверишь, что у меня есть!

Шпротик курит за школой.
— Мика мне сказала, что ты ужасно изменилась в худшую сторону.
— Ага, и поэтому она обсуждает меня со всеми за моей спиной. Заметь, не я её.
— Забей. – говорит Раиска, подруга Шпротика. В школе её видят очень редко. – Просто ты крутая и не боишься ничего, а она – серая мышка, ей такой никогда не стать.
— Сходишь со мной? – просит Шпротик в другой день. – Мы там в квартире одной сидели с пацанами, я ушла, а девки остались, хочу убедиться, что всё нормально…
Идём в соседнюю девятиэтажку, звоним в квартиру. Из двери выпадает Раиска и ещё две девчонки, чьи имена и лица я, к сожалению, забыла. Все пьяные просто в хлам. Стою и смотрю в шоке, как моя одноклассница лежит на лестнице в подъезде, пытаясь подкурить сигарету.
— Мы водку допили. Всю. – смеется Раиска.
Наверное, родители бояться, что если на секунду ослабят свой тотальный контроль над нашим всем, то будет вот как-то так. Зрелище мне омерзительно. Для меня до сих пор нет противнее зрелища, чем настолько пьяная «малолетка».

— Мама, ну пожалуйста! Я даже согласна на синюю вместо чёрной, но только эту!
— Нет, она ничего не прикрывает, ноги голые! – мы выбираем мне зимнюю дублёнку. – Юбку не наденешь под неё.
— Так у меня одна-единственная юбка и та до пола, какая разница! Такие всё сейчас носят! У Элиты такая дублёнка! – использую последнее запрещенное оружие и уходим домой с ярко-синей короткой дублёнкой. Мама капитулировала, но не довольна покупкой, особенно когда вечером приходит Мика в новой дублёнке… до пят!
— Вот хорошая дублёнка, а мы купили чёрт знает что!
— Мама, она жирная и дублёнка у неё колхозная! Как в такой ездить в транспорте, у тебя же тоже длинная и это не удобно, и трётся на попе, когда сидишь. И вообще, это ей мама выбрала такую, а ты дала выбрать мне, ты же лучшая мама! – бессовестно льщу, но это ведь правда.
Естественно, Мика тоже критикует мою дублёнку: короткая, холодная, дурацкого цвета, сильно видно, что искусственная, краска вытрется…
— Я купила то, что нравится мне, а не тебе, ведь носить её буду я.
— И эти тени синие тебе не идут! – делает «контрольный» моя подруга. – Слишком ярко!
Чёрное – слишком чёрно, синее – слишком ярко. Где логика?
— Какие милые синие тени! – улыбается мне Лина, которую мы час спустя встречаем на остановке трамвая. Мика закатыват глаза. – И к дублёнке новой подходят, ты моя снегурочка!

Мика приглашает меня на свой день рождения. А ещё приглашает свою подружку с района, где она жила в детстве, и демонстративно порхает вокруг неё. Тем не менее, вечер в тесной однушке моей подруги проходит без стычек и даже очень весело – на праздник приглашены и другие наши подружки.
В разгар веселья я и Мелкая бежим ко мне домой – хотим дозвониться на радио и заказать песню для нашей подруги. Час проводим с телефоном, набирая номер, но так и не получаем ответа. Начинается снегопад и пока мы дозваниваемся, улицу заметает снегом…
— Идём тогда гулять! – говорит именинница и толпа девчонок выбегает на улицу. Потом идём к трамваю, провожать подружку Мики. Наконец, праздник закончен, Мика идёт домой, а оставшаяся компания ещё час болтает у дома. Мы видимся каждый день, живём рядом, но, кажется, что не виделись сто лет! Когда мы с Мелкой уже прощаемся (я живу в четвёртом подъезде, а она – в третьем), на наши голоса выходит Ленка – услышала в окно – и задерживает нас ещё на час.

Сидим за столом в мой четырнадцатый день рождения. Лина весело общается с моими девчонками, те тоже принимают «постороннюю». Мика брезгливо протягивает мне свой подарок – открываю пакет и вижу лицензионный «Antichrist Superstar».
— Только при мне его не слушай!
Ближе к вечеру приходит Крестница с родителями и тоже вливается в нашу девчачью компанию, весело хохочем. Я кладу в косметичку крем-духи «Ив Роша» — подарок Лины, который пахнет просто изумительно. Вечер небывало тёплый, я достаю свою любимую рыжую «косуху» (у Лины такая же зелёная) и мы весёлой толпой идём провожать Лину на остановку.
Конечно же, домой никто не спешит, ведь завтра выходной перед праздником и мы ещё на час застряём на лавочке, потом приходят ребята, наши друзья, тоже поздравляют меня.
— Может, ещё пойдём поедим? – предлагаю я Мелкой и Крестнице, когда Машка зашла домой. Девчонки согласны и мы снова заходим в квартиру, включаем новую кассету. В зале сидят кумовья, потому мы устраиваемся с тарелками в спальне, я набираю Лину, узнать, как она добралась. Уговариваем родителей отпустить Крестницу с ночёвкой и они соглашаются – сестра яростно изображает усталость, мол, домой не дойду, засыпаю. В итоге пол ночи мы смотрим какое-то кино, засыпая по очереди и лишь под утро, насмеявшись и наговорившись, засыпаем уже обе.

— Что ты как пацан вечно, в штанах, вот Мика одевается красиво… — хнычет мама, ей тоже хочется видеть меня в юбочке. Крёстный подарил мне на день рождения кучу денег и вот мы уже стоим перед отделом юбок. Выбираю кожаную лаковую короткую юбку, но мама её не выбирает, конечно же. Бой длиться около часа и обе стороны идут на компромисс: купленная юбка всё-таки короткая, но просто кожаная и с замком впереди. «Сильно короткая» ворчит мама. (Лет пять спустя она обрежет эту юбку еще короче, потому что длинна – «колхозная» и мне не идёт. Ну вот как так, взрослые?!).
— Слишком проститутская юбка для девушки твоего возраста. – говорит мне Мика. – Но хоть юбку надела. Что ты вечно в штанах ходишь?
— У меня нет проблем с фигурой и я могу носить короткие юбки и штаны в обтяжку! – психую я.
Я не люблю юбки по одной причине – у меня к ним нет красивых сапог. И колготки – вместо желанной «сеточки» или хотя бы капронок с узором мама, конечно же, покупает мне «хорошие тёплые колготки», которые сползают и выглядят просто колхозно… Ну как быть красивой, если взрослые хотят нарядить тебя в какие-то старушечьи вещи?!
О, этот круговорот «нечего надеть»: мы купили мне обычные сапоги, вместо ботфортов до колена, которые я облюбовала, потому что «под штаны не удобно, а юбки ты не носишь», а юбку я не ношу потому, что с этими сапогами не красиво!

-Зачётная юбка, братан! – говорит Друг.
-Правда? А Мика забраковала…
— Так она жирная просто. Я пацан, я лучше разбираюсь, кому красиво, кому нет. На. – протягивает мне какой-то сборник «металла». – Перепишешь себе и мне тоже.

— А я дала объявление в «ТелеГид» и его напечатали! – хвастается Мика. – И мне пишут! Вот вчера написала одна фанатка «Мумий Тролля», хочешь, дам тебе адрес?
Мика показывает пачку писем. Мика показывает, что у неё и без меня теперь достаточно подруг-единомышленниц, благодаря местной газетке. «Нет, мне нужно срочно ответить на все письма!» — картинно говорит подружка после школы или вечером, когда её зовут гулять.
Пишу первое в жизни письмо. И получаю ответ! «Привет, меня зовут Сайонара, мне 14 лет…» — дружимся. Подростки «по интересам» очень быстро сближаются и очень быстро учатся доверять. Как можно ждать подвоха от того, с кем общие интересы, кто слушает и любит те же песни, что и ты, кто восхищается тем же кумиром? Вы – свои. Кумир – это пропуск в мир, о котором знаете только вы, в котором живут только вы и такие, как вы. Чужих туда не пускают.
Сайонара живёт за тридевять земель – в Докучаевске, за 40 км от нашего Донецка. Сайонара рассказывает мне про свой город, свою школу и своих друзей, я ей – про свою жизнь. Мы пересылаем друг другу список статей о МТ – это очень важно! Я делаю ей ксерокопии своих сокровищ, вкладываю в конверт закладку для книжки с кумиром или парочку календариков – вот она обрадуется, когда получит письмо! То же самое делает и Сайонара.
Через время Мика жалуется ей на меня, пытается нас поссорить, но я этого ждала. Вопреки стараниям Мики, я и Сайонара общаемся по сей день.

— А я тут на парте переписываюсь с девочкой, которая любит МТ! – говорит Мика и мы знакомимся с Ирис. Ого, десятиклассница! Сидим у неё в гостях, пьём чай, смотрим концерты, листаем кипу вырезок. «Ты такая красивая, глаза у тебя прям очень красивые, очень!» — говорит Ирис и я краснею. Мой первый в жизни комплимент, правда, от девчонки, но всё же! Мика «подсовывает» мне подруг, что бы я «вернулась в семью». А я просто люблю общаться с людьми. Ириска любит «рок» и у неё просто огромная коллекция новых кассет – Moonspell, Paradise Lost, я ещё их не слышала и мне всё надо! Я как голодный на пиру, хватаю всё, стираю старые кассеты, музыка приходит в мою жизнь, создаёт мой мир, оставаясь в нем навсегда.
Ириска взрослая, веселая, скоро она закончит школу. И я, и Мика в восторге от того, что у нас теперь есть такая взрослая подружка, она машет нам рукой на переменке в школе, подходит поболтать. Мы заходим в гости и сидим до темна в увешанной постерами комнате нашей новой подруги.

Уговариваю маму покрасить мне все волосы вместо этой жалкой мелировки. Мама покупает краску, что-то мудрит с реагентами и после смывки мои волосы остаются того же скучного русого цвета…
— Не взялось! – притворно грустит мама. – Это потому, что у тебя чёрные волосы, плохо красятся.
На самом деле, я думаю, что это был хитрый план моей крёстной, что бы я отстала от мамы с нытьём о покраске – она научила её, как покрасить так, чтобы не было цвета. Использовать только один реагент.
Делюсь бедой с Линой.
— Однажды мы покрасим волосы, в чёрный или красный. – вздыхает Лина и мы покорно ждём этого момента.

— Мама попросила профессиональную визажистку меня накрасить за зачёт. – хвастается Мика. – Хочу посмотреть, как она делает, что бы научиться себя красить, а не ходить с дурацким макияжем.
Под «дурацким макияжем», конечно, подразумевают мой.
Мика гордо приходит с «профессиональным» макияжем – толстый слой пудры, розовая помада, румяна. Девчонки хихикают.
Ей тоже хочется быть крутой.

Мама печёт свои изумительные паски и весь дом наполняется этим вкусным ароматом. Глотаем слюну вместе с Линой.
— Паски будете?
— Нет, мам. Мы сатанисты. Мы не будем паски. – крепимся, крепимся, ведь они такие мягкие и вкусные, а этот кремушек, мммм… Наша воля сильна…
— Так ссцатанисты, а ну взяли по куску!
Не довольно жуём. Через час три большие паски съедены до крошек, Лина виновато косится на меня – ну вкусно же! Оправдались.
— Девчонки… — сонная Ленка стоит на пороге квартиры, укутанная в одеяло. – Я так спать хочу… Я всю службу отстояла…
Ленка любит ходить в церковь на Пасху – так уж принято у них в семье и каждый год они едут святит паски, яйца и другие продукты. Мы час болтаем у неё в прихожей, потом идём провожать Лину домой – следующий приезд мой, если всё будет по плану. На обратном пути заходим во двор к однокласснице Мелкой, гуляем там часок-другой.
— Покатаемся? – предлагает подружка и мы бежим переобуваться в ролики, грохочем расшатанными колёсами до «ромашки» — небольшой асфальтированной площадке у школы, гоняем вокруг клумб. Через часик видим Блу на роликах, махающую нам руками и движущуюся в нашу сторону – зашла за кем-то из нас и ей сказали, что девчонки уехали кататься.
От роликов ноги вечером приятно гудят – ещё бы, после холодов, когда так долго не катались, проездить полдня! Даже немного натёрла ногу ботинком, не смотря на плотный гольф. Но как же мы любим кататься! Каждый год, только начинает теплеть и зимняя куртка сменяется чем-то более тонким, одна из нас решает, что уже можно, и достаёт из кладовой свои «колёса», а вслед за ней – и остальные девчонки. Папа заботливо смазывает их солидолом, что бы лучше катились и – вперёд!

Мика демонстративно ходит гулять только со своими одноклассницами, в наш же «девичник» приходит только когда меня нет. Мелкой Машке покупают ролики и день за днём после школы мы гоняем по стадиону и вокруг школы. На выходных – либо я к Лине, либо она ко мне. А что, подруга, ты думала, что я буду тосковать? Конечно, я пытаюсь уладить конфликт и сталкиваюсь с высокомерным игнорированием моей попытки заговорить. Ладно. Машка удивляется, когда, после очередного Микиного вранья, я рассказываю ей ситуацию: а разве нельзя дружить всем вместе?
— Ну, вот ты любишь «рок», а я – «рэп». Что нам теперь, драться, что ли? Я только на выходных гуляю, а вы с Мелкой гоняете на роликах целыми днями – я же не ревную. Нет, давайте все закроемся по домам и будем друг на друга злиться! – взросло рассуждает моя соседка.
«А Рыська, а мы с Рыськой, а у Рыськи...» — весело рассказывает Мика во время посещения нашего девичьего царства. Мне, по большому счёту, безразлично, но я понимаю, что спектакль разыгрывается для меня: раз уж я «променяла» Мику на Лину, то и она нашла себе, с кем дружить. Раньше мы днями сидели у меня дома, обсуждая кумира, теперь же после моего дня рождения она больше не приходила. Нет, может, пару раз заходила, но я сделала вид, что меня нет дома: мне и самой не хотелось оставаться тет-а-тет с человеком, старающимся меня постоянно задеть.
— Привет, Машка. – демонстративно здоровается только с одной из нас Мика, когда мы вдвоём с Машкой прогуливаемся к ларьку и встречаем её с одноклассницами.
— А чего ты с Натой не поздоровалась? – удивляется одна из девчонок и Мика машет рукой, мол, «не важно».

Мика устраивает показательные выступления. Я и другие девчонки стоим под окнами Рыськи, зовём подружку – у них в подъезде железная дверь и она закрыта. С балкона высовывается Рыська, а с ней – Мика.
— Нет, нет, мы попозже выйдем! Мы (МЫ!) сейчас очень заняты! – радостно специально для меня говорит Мика. Девчонки тоже это понимают.
— Может, она в тебя влюбилась? – хихикает мелкая.

Солнечным днём открываю дверь. Мика.
— Мне очень надо позвонить.
— Ну позвони.
Мика звонит подружке по переписке, болтает час. Крашу глаза чёрными тенями, тёмно-бордовой помадой зарисовываю губы. Значит, на улице мы не здороваемся, а когда тебе надо – сразу забываем, какая Ната плохая. Почему-то позвонить она пришла не к Машке – ведь у неё тоже есть домашний телефон. Наверное, ждала, что я уговорю её остаться в гостях или пойти гулять.
Из магнитофона звучит подаренный ею “Antichrist Superstar”.
— Нафига ты красишься?
— Гулять еду.
— Для этого не обязательно краситься.
— Если хочется – то обязательно. Ты уже всё? Меня Лина ждёт.
Мика хлопает дверью и быстро бежит вниз по ступенькам.

Мама Мики несколько раз заходит к нам, ищет дочку. Не знаю, она со мной не гуляет больше. Сказала, что пошла ко мне? Ну, наврала.
В последний раз я заходила к Мике когда ещё снег лежал… Ах, нет: как-то раз, может, в апреле, я позвонила в её дверь в тамбур. Скрипнула дверь квартиры, глазок на минуту потемнел и дверь квартиры аккуратно закрылась. Жаль, что у нас нет глазка, это избавило бы меня от многих вопросов и не очень приятных разговоров.
Ещё несколько раз Мика уходила домой сразу же, как только я приближалась к девчонкам, со словами «Девочки, мне очень надо домой!». Ну, не хочешь ты со мной общаться – так и скажи, к чему этот спектакль?
Терять друга – тяжело. Самое тяжёлое в этом – это оставить привычку заходить туда, где тебя больше не ждут. Может, и Мика тоже скучает по тому времени, когда мы каждый день бродили по району, шли на рынок, поглазеть на журналы и календарики. Но она вот нашла мне замену.

Приходят в гости кумовья родителей с папиной Крестницей. Выходим пройтись – крестница спрашивает, где спрятаться и покурить. Вздыхаю, веду за гаражи. «А крёстному не сдашь?». Нет. Дети в моём мире не сдают друг друга.
На обратном пути встречам моих подруг на лавочке и зависаем с ними на час. Потом Машка идёт домой – нужно делать уроки, а я приглашаю Мелкую к нам и она, конечно, не против.

Пропускаю практически весь последний месяц занятий. Коклюш. Выкашливаю душу и ежедневно плетусь в больницу на уколы – сидеть уже просто не возможно и не на чем. Отношу в школу гору справок, но результат – тройки за год, потому что не пришла на контрольные. Пересдать нельзя! Классная разводит руками – а вот если бы не выделялась из толпы и была, как все, то учителя пошли бы на встречу!
Пока что мой имидж приносит мне кучу проблем. Почему я не имею права выглядеть так, как я хочу?!

Коклюш ужасен. Каждые 20-30 минут начинается кошмарный приступ кашля, я не могу сделать вдох, лёгкие сжимаются от боли, я задыхаюсь. Антибиотик, который мне вкалывают каждый день, не очень-то помогает – стоит поменять положение тела и снова приступ. Самые страшные приступы – ночью. Ты просыпаешься уже от того, что не можешь дышать. Через десять минут, когда тебя уже вывернуло на изнанку, ты кое-как делаешь спасительный вздох и лёгкие наполняются воздухом. А если я не смогу сделать этот вздох?
Школа заканчивается. Последнего звонка у нас нет – классная говорит, что линейка только для младших классов и выпускников, однако другие восьмые классы на линейке присутствуют. Ей просто лень с нами возиться, вот и всё… У всех, конечно, «сладкий стол», дискотека, поход куда-то, у нас – ничего.