Глава 14. Хватит ли тебе силы быть единственным воином в поле, если ты безоружен? (Часть 1) (Глава 19)

Смотрю списки учащихся десятого класса. Чёрт, я же буду с Машкой в одном классе! Этого ещё не хватало… О, Умница со мной, Ладка тоже. О, Друг и пацаны тоже приняты, классно как, правда, в параллельный класс, вместе с Элитой, Кнопкой и Королевной! Иду на перекличку.
— Ты что сделала? – ужасается Умница, глядя на мои волосы.
— Покрасилась. А где Друг? – бегу обнимать Друга. – А мне Ладка сказала, что ты волосы длинные отрастил!
— Ага, отрастил. Уже ниже ушей были, пока батя не предложил их подровнять. Ну, выстриг мне кусок, пришлось все обрезать. – рассказывает Друг печальную историю.
После линейки знакомимся с новой Классной (Мегера. Пусть так и будет Мегерой!), с новым классом. Мегера даёт мне листок со словами: «Пиши список класса».
— Но я тут не знаю никого, я из другого…
— Всё ясно с тобой!
Учительница физики даёт самостоятельную на первом же уроке. Поворачиваюсь назад, попросить листок.
— Так, Наташа, ещё один звук и пойдёшь за дверь!

Почему-то половина учителей реагирует крайне негативно на моё появление в школе, будто я летом им какую-то гадость сделала. Держимся кучкой в новом коллективе. Через неделю идём к директору, жаловаться на учебный стресс. Друга, Кнопку и Серого переводят к нам в класс! Так, уже лучше!
Идём в библиотеку в ДК за какой-то нужной книжкой. Видим старую заброшенную многоэтажку на горизонте. Друг предлагает полезть туда и вот мы уже смотрим на город с крыши огромного дома. Красота…

Но в новом коллективе нам по-прежнему не уютно. Я, Умница и Кнопка пишем письмо в министерство образования с жалобой на то, что украинский класс в нашей школе расформирован и нам действительно тяжело воспринимать учебную программу на русском языке. Мозг, как оказалось, сотворил удивительную штуку, выработав за много лет инстинкт: на украинском – информация для учёбы, на русском – для досуга. Но письмо остаётся без ответа и мы продолжаем пытаться учиться.

— А что это? – вертим с Умницей тюбик с «Тоникой» в руках.
— Это временное окрашивание, смывается за один раз. – рассказывает продавец.
— Дайте вот эту! – Умница хватает рыжий оттенок.
В воскресенье моя одноклассница пробует краску. Мать, вернувшись с работы и увидев, что натворила Дочь, впадает в истерику.
— Она вообще не смывается! – ржёт Умница. – Мне мамка голову мыла раз пять!
— А цвет ничего такой…
А цвет и правда хорош: медная проволока и сейчас мне, человеку, перепробовавшему на своих волосах всё, очень странным кажется стойкость и яркость оттенка на русых волосах. Только Умница, конечно же, прокрасила всё не ровно и то тут, то там выглядывают натуральные волосы. Но первый опыт не всегда даёт нужный результат, зато ты учишься и приобретаешь знания.

Мама приходит с первого школьного собрания.
— Так. Там все такие умные, все так стараются учиться. Давай там, не шкодничай.
Но я порой просто ничего не могу понять. Вот, например, алгебра. Этот класс в прошлом году ушёл вперёд нас по программе и уже проходят синусы с косинусами, как-то их прибавляют и вычитают, а мы этого вообще не учили. Объяснить мне некому.
«Одноразовые знания» — это когда ты выучил, написал контрольную и забыл. Так из физики я мало что могу вспомнить, вместо формул – пустота…
Учительница по химии после первой самостоятельной ругается на меня – я написала на «четвёрку». Она просит зайти к ней после уроков и быстро освежает в моей памяти весь прошлый материал, уложившись в час. Хоть кто-то идёт мне на встречу!

Ладка неделями не появляется в школе. Иду к ней, узнать, что случилось. Мама Ладки говорит, что у дочки приступ гастрита и она в больнице. Приношу эти сведения в школу, встречаю шквал агрессии:
— И что теперь? И что? У меня вон тоже гастрит! – будто это я лично виновата, что девчонка не ходит на занятия.
С высоты прожитого мной опыта сегодня я могу сказать, что в эти моменты мне следовало задавать вопрос прямо: «Почему вы перекладываете вину на меня? По какому праву вы, учитель, пытаетесь сделать меня в чём-то виновной? Кто дал вам право вести со мной разговор в таком тоне?» Но – мне всего 15 лет и я молча терплю унижения.
Зная особенности педколлектива в моей школе, я могу догадываться, что учителя просто выбрали новую жертву в моём лице. Представляю со смехом этот педсовет: «Да, и последнее – давайте в этом году травить Наташу, у них нет связей и отпора они не дадут. Вот весело-то будет!»

— Ты видела? «Кипелов» приезжает! – верещит мне радостно Твигги. Едем за билетами на концерт, считаем дни.

Получаю табель за первую четверть, а вместе с ним и «звиздюли». Да не знаю я, почему все учителя против меня ополчились! Да не веду я себя плохо!
Я действительно пока ещё даже ни с кем не спорила (ну, кроме учительницы географии, у нас с ней взаимная «любовь»), даже не пререкаюсь…

— Тебе не красиво с этой помадой. – заявляет учительница медицины. Все смотрят на меня – сквозь землю бы провалиться.
— А давайте, я сама буду решать!
— Не красиво глаза накрасила! – продолжает учительница, не слыша меня.
— У меня дома есть зеркало, а в голове – мозг, спасибо!
Мелкие школьные дрязги.
Я никогда не смогу понять: ну какое отношение имеет мой внешний вид к моим знаниям? И почему этот самый внешний вид так заботит учителей? «Нужно не внешностью выделяться, а знаниями!» — наставительно говорят учителя какой-нибудь яркой красотке среди серых мышек, но оценивают они нас в том числе и по внешнему виду и часто не в нашу пользу.
И зачем, зачем учитель начинает критиковать мою внешность сейчас, при всём классе? Наверное, она пытается таким образом намекнуть, что раз я не умею красиво накраситься, то не стоит и пытаться. А моя неуверенность в себе запрещает поставить её на место ответным вопросом «Почему вы хотите заставить меня считать себя некрасивой?».

Ладка приходит в школу.
— Вот, кто-то сам учится, а кому-то всё покупают! – ворчит на неё Умница. Мама Умницы наняла ей репетиторов, мама Умницы регулярно посещает школу и таскает учителям большие пакеты с гостинцами.
— Ой, да ладно тебе!
Почему-то Умница и Кнопка рычат на Ладку (да и на Элиту, но она теперь не в нашем классе). А ведь год назад были не разлей вода, ходили по школе под ручку.

— Можете мне объяснить, я вот тут не поняла? – подхожу к учительнице физики.
— А что не понятно? Конечно, ТЕБЕ не понятно! Смысл мне объяснять ещё раз?
— Можно пересдать контрольную? – вторая попытка наладить контакт.
— Тебе – нет!
Позже она скажет маме, что я ни разу к ней не подходила. Самое обидное, что мама поверит ей, а не мне, будто взрослые не могут соврать, а мы – можем.
— Так она же не ходила! – говорит учитель алгебры моей маме. Что? Смотрю в журнал – сплошные «н».
— Но я ходила? Как я могла не ходить? – показываю тетрадь, где все даты проставлены.
— Не знаю. Я тебя не видела!
На самом деле, едва ли она делала перекличку на каждом уроке, а по-скольку я сидела довольно тихо и она меня не запомнила – значит, и в классе меня не было. Ну не может учитель вот так вот запросто признать свою ошибку, вдруг корона упадёт!
Я ума не приложу, почему вдруг я стала таким «отрицательным персонажем». И как объяснить это родителям? Сейчас, оглядываясь назад, я могу предположить, что педагогический коллектив просто ждал, что я уйду после девятого класса, а я не оправдала их надежд. Возможно, подобное отношение было вызвано тем, что моя семья, имея на тот момент уже приличный достаток, никогда не делала учителям и школе «хороших подарков» за мои успехи.

Едем с Твигги на концерт. Под «Дружбой» просто тьма народа, все в коже, звенят цепями и браслетами. Из толпы выныривает Лина с парнем, бежит меня обнимать, плачем. Стоим в толпе перед сценой. Какой-то парень поднимает меня на плечи. Вижу в толпе своих одноклассников, махаю им рукой.
Волосы пахнут концертом и сигаретами. Ночной трамвай везёт домой, Твигги облокотилась на моё плечо, дремлет. Девчонки выходят на своей остановке, топаю домой одна, но счастливая…
В школе делюсь с Другом впечатлениями от концерта – охрипшая после кричания текстов песен, сонная. Подходит одноклассник, которого видела в толпе.
— Классный концерт был? – симпатичный парень. О, да у него футболка “Cradle Of Filth”!
— Ага. А ты «Крэдлов» любишь?
— Да. А что у тебя есть послушать?
Умница пытается вписаться в наш разговор, но не получается. «Неформалы» обсуждают своё.

Вечером дома меня ждёт звонок и голос Лины из трубки спрашивает:
— Можно вернуть свою лучшую подругу?
Через минуту болтаем, будто и не было ничего. Болтаем почти каждый вечер, как раньше.
Я очень скучала по подруге и в глубине души всё-таки жалею, что не переступила через свою гордость. Но сейчас я всё равно чувствую какую-то пропасть между нами, мы уже не спешим встретится в выходной и если встречаемся, то через час-два приходит её парень и я начинаю ощущать себя лишней… Раньше нам было мало и целого дня, проведённого вместе, а сейчас они спешат скорее домой, потому что холодно, и надо что-то там сделать, и уже поздно…

— А идём у меня зависнем, дома никого. – предлагает Умница.
Я, Кнопка и Друг соглашаемся, домой идти не охота – День Учителя и уроки сократили. Кидаем в угол рюкзаки, Умница делает нам кофе, ставит на стол печенье. Пью кофе, все начинают хихикать.
— Так, чего ржете?
— Та ничего. Мы тебе в кофе коньяка налили.
— Вот вы поросята!
— Давайте сфоткаемся? – достаю плёночную «мыльницу».
— Давайте меня под «Кисс» разукрасим! – предлагает Друг. Умница достаёт гуашь.
Двадцать минут спустя делаем фото «на память».

— Я к ней вчера заходила, она такая ногти красит, говорит «мы идём в кино, и в кафе». Я спрашиваю «с кем?», а она такая «с классом!»! – жалуется Кнопка.
— Кто говорит? – оборачиваюсь к девчонкам.
— Королевна. Вообще зажралась там, нас не помнит уже, предательница!
Кнопка вовсю рассказывает гадости о Королевне, на Королевну. Просто у Королевны новая подружка в новом классе и ей больше нет нужды опекать Кнопку.
А ведь с самых младших классов они были подружками не разлей вода: то и дело гуляли друг у друга дома, ходили под ручку. Как-то раз классе в третьем Королевна даже устраивала Кнопке День Рождения: организовала конкурсы для гостей, загадки, игры. Помню, как тогда мы с завязанными глазами рисовали корову и потом смеялись над рисунками. Я жалею Королевну. Как-то раз в девятом или восьмом классе та не пришла в школу и Кнопка с Задирой весь день рассказывали нам какие-то гадости – девчонки тогда все вместе гуляли в одной компании. Королевна узнала. Через два или три дня девчонки снова обнимались на переменках. Может, лучше не иметь подруг, чем иметь таких?
Тогда я зашла в туалет и впервые в жизни увидела Королевну плачущей. «Элита мне позвонила и всё рассказала...» — одноклассница подняла на меня взгляд побитой собаки. Мне кажется, что в этот момент хладнокровная девочка решила, что после окончания совместного обучения она избавиться от подлой Кнопки рядом и найдёт себе кого-то ещё. Сцена длилась всего минуту или две, но её глубина удивляет меня по сей день: Королевна и подумать не могла, что её могут предать, укусить дающую руку. Она была такой одинокой. Я поняла, что следующая подружка у девочки будет только одна, что бы ей не с кем было дружить против неё. Я поняла, что откровенно тупая и полуграмотная Королевна гораздо умнее нас всех, хоть сегодня она и просчиталась, но она обернёт всё в свою сторону. А Королевна тем временем передо мной оправдывалась: это всё выдумки, это не так, девочки насочиняли… Но некая «фильмовость» в её интонациях заставила меня догадаться, что одноклассница уже пришла в себя и сейчас говорит специально для меня, вечной защитницы угнетённых. Что бы я приняла её сторону. «Королевнушка, со мной это не прокатит. И их слова, и твои слова имеют для меня одинаковую цену в ноль. Мне плевать.» — улыбнулась я. Королевна выключила (это самое подходящее слово) спектакль и вышла.

Викки пишет, что мы идём отмечать днюху вокалиста ХИМ, зовёт меня. Хватаю Твигги, Вику, встречаемся с Викки и Кисей и идём в бар! Покупаем вино, второе вино… когда заканчивается вино и деньги – девчонки достают из сумки ещё по бутылке домашнего вина. Идём по улице весёлым девичником, из кассетного магнитофона играет наша любимая группа, песня “Poison Girl”. «Наташка, эта песня – для тебя» — кричат девчонки, кричим песни хором и наизусть. У Вики отрывается платформа на ботинке, все падаем со смеху.
— Алло! Ну как добралась? – Викки уже звонит, опекает «младших».
Викки учится в Университете Экономики и Торговли, на заочном отделении. Иногда она звонит из телефона-автомата, когда бывает в городе, спрашивает, как у меня дела и что нового в жизни. Я в очередной раз задумываюсь о несправедливости в жизни: ну почему те, с кем мне интересно общаться, живут за тридевять земель от меня? Эх, жила бы я хоть поближе к центру, или к транспорту, мне было бы легче гулять с теми, с кем мне нравится…

— На Новый Год нужно номер подготовить. Кто займётся? – Мегера ищет жертву.
— Может, мы? – предлагает кто-то из нас.
— Так. – разрабатываю план. – Давайте Серого оденем в Снегурочку! А Кнопку – в Деда Мороза!
— Э, а чё я? – Серый возмущён. – А, хотя, давайте!
— Я шубу принесу!
— Я платье!
— Кнопка, у меня где-то красный плащик был детский…
— Очень смешно! А большой не будет?
В подсобке кабинета по биологии переодевание полным ходом. Друг наряжает скелет в свою шапку и шарф, фоткаемся с этим персонажем, бесимся, отрываем скелету последнюю ногу. Надуваем Серому грудь, он собирает на руку колготки «Мне мама показала, как надевать», от этой картины просто падаем. Задеваем шкаф, падают и разбиваются оленьи рога – староста хватается за голову «Так, вы сейчас всё разнесёте!». На дискотеку не остаюсь – не люблю я это всё, убегаю домой.

— Там такая красота на улице! Выходиии! – упрашивает меня Кнопка по телефону.
— Ладно. Самой надоело дома сидеть.
Идём к Ладке, та тоже выходит в снежную зиму. Валяемся в снегу, бродим по пушистым улицам.
Что это за чудо природы – снег! Обычно снегопад подкрадывается ночью, пока ты спишь, а утром серая и унылая слякоть осени превращается в зимнюю сказку! Деревья украшены белым куполом и ты идёшь в школу по волшебной аллее! Или во время урока кто-то скажет волшебное слово «снег» и вот уже никто не слушает учителя, все смотрят в окно на танец снежинок! А на перемене вы без курточек выбегаете на улицу, на угол школы, где за день раскатывают ледяную горку! В воздухе разливается запах мороза и Нового года и тебе будто бы снова лет семь, ты веришь в волшебство, с замиранием сердца ждёшь чуда! Будто завтра ты закутаешься в тёплую одежду и с балкона достанут твои саночки, проверят верёвку, протрёшь снегом полозья и – бегом на горку! А там уже все! И вы слетаете, смеясь, со снежной горы, санки переворачиваются, всюду смех и писк, штаны уже забились снегом, варежки мокрые, но ты упорно не мёрзнешь! Разве это не чудо?! А все эти новогодние «внезапные» сладости, которые тайком кладут под ёлку, мол, белочка или зайчик тебе передали! Вы пробовали в жизни что-то вкуснее этих конфет?! Ах, а утро 1 января, когда ты с надеждой заглядываешь под ёлку, а там – именно то, чего тебе так хотелось!
Но мы – уже совсем взрослые и это зимнее чудо живо только в наших воспоминаниях…

Снег, детский замок и три девушки – я, Твигги и Фишка. Такими нас запомнила плёнка фотоаппарата. Мои розовые волосы растрёпаны – нечаянно «гранат» превратился в термоядерный розовый. «Я тоже хочу такой!» — мечтает Твигги, но пока что мама разрешает ей только хну. Лина в этот день с нами не гуляет – она с парнем и он её не отпускает.

Зимние оценки немного лучше осенних и я реабилитирую себя в глазах родителей.

Наступает Новый Год, 2003. Только в этом году нет ни веселья во дворе, ни отражения салюта в глазах, ни смеха подруг рядом. Они-то есть – меня рядом с ними больше нет. Одиноко смотрю в окно с шампанским в руках – почти совсем взрослая и никому не нужная.
Родители кладут под ёлку косметику и духи, но подарки тоже не греют душу. Пишу письма своим девчонкам по переписке – после лета мы виделись осенью всего один раз, погода была ужасной, Кэт не смогла прийти и через пару часов мы разъехались по домам из-за моросящего постоянно дождя. Отправляю открытку Тесс, присланную же от неё бережно ставлю на свои полочки.

Ладка снова приходит в школу. Идём с ней в столовку, рассказываю маленькие события нашей школьной жизни.
— Подружку нашла? – шипит Кнопка.
— Да я, как бы, и не теряла. Чего вы беситесь?
Умница и Кнопка меня игнорируют. Ладка снова не приходит в школу и мы снова общаемся, как ни в чём не бывало. Да что с ними?
В то утро я и Ладка зашли в кабинет географии. На перемене между уроками о чём-то болтаю с пацанами, нечаянно наступаю Кнопке на ногу.
— Ой, прости, я не сильно…
Кнопка зло бьёт меня по ноге.
— … наступила. Больная что ли?
— А что такое?
Не понятно, что на них нашло. Откуда столько агрессии? Кнопка явно специально нарывается на драку.
— Кноп, ещё раз меня ударишь – дам сдачи. Ясно?
Конфликт затухает. В течении дня мне в спину от Кнопки летят какие-то гадости – просто не реагирую на словесную перепалку, завтра забудет. На последнем уроке класс вызывают делать манту, пройдя экзекуцию, возвращаюсь в кабинет и отправляюсь на своё место. Падаю – кто-то подставил подножку. Кнопка! Довольно смеётся, громко. Даю сдачи… упс… Кнопка прилично ниже меня и удар ногой прилетает ей аккуратно в лицо. Кнопка вскакивает.
Видели, как дерутся в крутые парни в американских боевиках? Так вот – это детский лепет. Мальчики кинулись нас разнимать, но через минуту просто убежали, чтобы не попасть под руку. Кнопка росла на улице – она аккуратно и профессионально бьёт меня по почкам и по печени. Пользуюсь своим ростом, хватаю девчонку за волосы и бью об колено. Кнопка убегает в коридор, держит дверь с другой стороны. Выбиваю дверь. Драка переносится в женский туалет – там нос Кнопки знакомят с железной трубой, половина моих волос оказываются на полу. В туалет залетает учитель, Кнопка, как ни в чём не бывало, молча умывает кровь и идёт в класс. Я остаюсь успокоиться.
Заходят незнакомые девчонки, видят меня.
— Ты чего? – спрашивает одна.
— Да… Подралась немного.
— А с кем?
— С Кнопкой, знаешь её?
— Ой, да. Овца она. Правильно ты ей навешала! Меня, кстати, Катька зовут!
(Имя Катьки незаменимо, вообще Катьку нельзя заменить и Катька знает почему!)
Забираю вещи из кабинета, иду домой. На теле уже отчётливо видны синяки. Рассказываю маме о случившимся – всё равно узнает. Вечером звонит Мегера и вызывает нас к директору. Скандал! Девочки, десятиклассницы, подрались!

В кабинете сидит Кнопка с самым несчастным видом. Начинается… травля? Другого слова у меня просто нет. Ах, этот изверг, это чудовище, эта уголовница избила маленькую несчастную Кнопочку! У девочки нет мамы! Она сирота! А её бьют! Ни за что.
Рассказываю ситуацию – Кнопка начала первая. Задираю свитер – показываю синяки. «Ну она же защищалась!». Мама предлагает вызвать милицию и снять побои. Учителя, почему-то, не хотят.
— А вот у нас в классе учится девочка. Из влиятельной семьи. Вот если бы Наташа её побила? – в ужасе придумывает бред Мегера.
— А зачем бы я её била, она же меня не трогает? – думаю, что с той девочкой всё бы происходило тихо, без взрослых и учителей где-нибудь за гаражами.

— Ты чего дерёшься? – спрашивает дома папа.
Рассказываю ему ситуацию.
— Ну, в принципе… Ты права. Только им не выгодно, что бы ты была права, им нужен преступник и жертва. Не знаю, что ты там им сделала, раз так невзлюбили… Хочешь, милицию приведём и Кнопку отправят в колонию?
— Нннет. Я как-то разберусь сама.

Прихожу к Ладке. Её мама и сестра в ужасе охают и ахают, они уже в курсе.
— Плохая эта Кнопка. – рассуждает вслух мама Ладки. – Она дружила с Ладкой в пятом классе. Приходила к нам, мы её кормили, одежду старую отдавали, денег немного. А потом возможности помогать не было и она начала про Ладку какие-то гадости рассказывать и перестала ходить.
— А у Умницы мы в гараже катушки от проволоки хранили, так давали им десять, а вернули они восемь! А катушки те дорогие были, мы их продавали тогда. И бабушка её нам ещё угрожала, что бы мы не ходили к ним и не жаловались.
Так, может, в этом и причина?
Я помню, как Умница классе в пятом одно время настраивала всех против Ладки. Тогда я с ней дружила наперекор одноклассникам, мы приходили ко мне домой смотреть фильмы, в выходные иногда гуляли. А сейчас, видно, конфликт, неразрешённый тогда, всплыл и задел Умницу, а ей резво поддакивает Кнопка. А я попала меж двух огней, сама не осознавая того.
Да уж… Не очень хорошие люди…

Машка, конечно же, ещё в начале года рассказала своим подружкам, какая я плохая – мы ведь в ссоре. Во дворе подружек у меня больше нет. Теперь Умница с Кнопкой поливают меня помоями, а больше ни с кем я и не подружилась…
Лина берёт трубку реже и реже, она постоянно со своим парнем или они куда-то идут, Твигги… у неё в училище свои друзья и подружки… Мои подружки-ХИМики – за тридевять земель, учатся в университетах, все в делах и мы не виделись с осени… Да и в последнюю нашу встречу была такая нелётная погода, ливень, что мы выпили кофе и разбежались по домам…

Достаю из разбитого почтового ящика конверт – даже не нужно смотреть на адрес, что бы понять, от кого письмо. Бегу на свой третий этаж, бросаю в угол рюкзаки аккуратно открываю весточку от Тесс, жадно читаю строчку за строчкой – она пишет о парне, который ей нравится, о свидании, пишет о чувствах… Прижимаю листок с родными каракулями к сердцу – как же мне хочется, что бы она, мой единственный друг, была рядом сейчас… Я так мечтаю о подруге. Я бы поделилась с ней всем и она бы никогда не оставила меня, мы бы сидели вечерами в гостях друг у друга или бродили по улицам, бесконечно делясь и сопереживая… Но есть только письмо.

Молчаливо сижу на уроках, молчаливо стою на переменах, вместо физкультуры прихожу домой. Одна, всегда одна, вообще одна. Решаю прогулять школу, но… а куда я пойду одна? Разворачиваюсь и возвращаюсь к своей тюрьме. Друг пытается как-то поговорить с девочками, но те только извергают поток грязи в мою сторону. Молча делаю уроки – всё равно, делаю я их или нет. Думаю о будущем: закончу школу с двойками и что дальше? Куда? Какая жизнь меня будет ждать после выпускного? Просто хочу умереть…

Раньше вместо физкультуры мы бродили по району или кушали в столовой булки, или просто сидели и болтали где-то в хорошую погоду. Физкультура стоит в понедельник третьим и четвёртым уроком, потом – ещё какой-то урок. Я иду домой на полтора часа – больше пойти мне некуда. Иногда я лениво тащусь в магазин, к лоточку с журналами и листаю «Все Звёзды», «Браво» или ещё какой-то журнальчик, надеясь найти что-то интересное. Хоть один плюс одиночества – я могу сэкономить немного больше и что-то купить. Может, завести новых друзей по переписке? Листаю страницы знакомств и там так же скучно, как в моём мире…
Как же всё плохо…

Договариваюсь встретиться с Тэсс – приезжаю, жду, замок на дублёнке предательски разошёлся, холодно. Тэсс не пришла…
Какая-то девочка машет рукой и ускоряется навстречу… не мне. Чужие подруги обнимаются, громко решают, куда пойти в такой мороз, я слышу «там открылось хорошее кафе, мы в среду там были с...» и девочки уходят. Ну вот, такая же «школота», как я, а ходят в кафе, проводят там время…
Замёрзнув окончательно, решаю ехать домой. Как окажется позже – мы разминулись всего на каких-то десять минут, она задержалась из-за снега, а в домобильную эру сказать об этом не было возможности. Обе заболеваем и ругаем дурацкую зиму.

Одиночество.
Я делаю макияж, рисую на своём лице, пробую что-то новое, звоню Лине и… остаюсь дома, потому что она ждёт сейчас парня из техникума… Звоню Твигги – она у бабушки. У Фишки телефона нет. Просто включаю музыку, смотрю в окно, пока за окном не темнеет…
Через неделю всё повторяется.
Потом уже перестаю набирать номер Лины – просто сижу одна, загружаю очередную игру в компьютер, включаю музыку и убиваю время, что бы скорее лечь спать и начать такой же унылый день.
Еду в заснеженный центр – одна. Одна хожу по парку, одна захожу в знакомые магазины, спросить журнал или плакат, брожу по бульвару и завистливо смотрю на компании подружек, смеющихся вместе. А у меня никого нет…
Все выходные – копия друг друга, все будни – одинаково заполнены одиночеством. Книги зачитаны, кассеты затёрты уже до дыр, пачка исписанных стихами листов растёт и растёт… Пробую писать прозу. Вернувшись со школы, нахожу свои наброски порванными на мелкие кусочки – мама. «Лучше бы ты в школе училась!» слышу я. А ведь это был почти первый рассказ. Сквозь слёзы собираю обрывки, покупаю тетрадку, воскрешаю всё заново и прячу в тайное место позади стола, рядом с Дневниками и рисунками. Я прячу в тайник свою Душу. Много лет спустя, будучи взрослой, я стала понимать, когда же в моей Личности произошёл разлом – тогда. В голове подростка чётко установилась граница – никому не показывать своё «личное», свои чувства, настоящие эмоции, полёт своей фантазии – это может быть уничтожено, потому что не вписывается в рамки учёбы/работы/семьи. Мне тяжело достать Душу из тайника, потому во многих ситуациях я остаюсь холодной и безучастной, надеваю броню и будто ощущаю внутри себя такой же Тайник, где хранится всё «живое» и дорогое для меня.

Бродим с Ладкой возле школы. В классе горит свет, все собрались: проходит педконсилиум, и вопрос по моей персоне тоже на него вынесен. Директор что-то яростно говорит, аж причёска трясётся. Наверное, говорят обо мне.
— Меня сегодня просто убьют. Прощай, Ладка. – пытаюсь шутить, но шутка вовсе не шутка.
Встречаю маму, молча идём домой. Ну хоть накричи на меня!
Но дома такое же гробовое молчание. Когда я пытаюсь заговорить, как прошёл мой убогий день, встречаю либо игнорирование моих слов, либо упрёки, что «все дети, как дети, а у тебя вот что». В итоге перестаю говорить даже дома – молча ухожу в свою «пещеру». Я замыкаюсь в своих мыслях, в своих мечтах. Я продумываю сюжеты будущих рассказов в своей голове, продумываю героев, их судьбы и их мир… Я пишу, прячу, зачёркиваю, переписываю, бросаю и начинаю снова, путаюсь в собственных сюжетах: рука слишком медленно пишет, мысль летит куда быстрее… Иногда я забываю спрятать написанное и снова нахожу только очень мелкие кусочки, что б нельзя было склеить. Может, печатать? В компьютере уж точно не найдут и не уничтожат. Но печатаю я тоже очень медленно.

Так иногда наши собственные родители убивают наш талант и нашу душу.

(А кем бы я могла быть, если бы не...? Вы тоже себя спрашиваете, ну хоть иногда?)

Звоню Лине, поздравить с Днём рождения. Она убегает к парню, потом они идут куда-то там… У нее нет для меня ни минуты.
Дома атмосфера та ещё. Мама понимает, что хороший аттестат я не получу просто никогда в жизни, и злится, не разговаривает со мной. Я перестаю разговаривать вообще.
В школе на уроках меня не спрашивают, учителя будто брезгуют мной и я молча сижу. «Она побила Кнопку!» — висит на мне клеймо. Перестаю даже записывать на уроке – пишу стихи на самой последней парте, рисую драконов, логотипы любимых групп и сердечки. Если на перемене заставляют выходить из класса – это кошмар: все девчонки стоят у окна и болтают и я знаю, что если стану рядом – они замолчат и уйдут. Я – плохая. Лучше сидеть и рисовать.
Мои тетрадки с печальными стихами становятся всё больше.

Несколько раз вызваниваю Вику и выбираюсь с ней в центр, походить по улицам, зайти в музыкальные и газетные магазины. Подруга перешла в новую школу и жизнь там ей не нравится, да и вообще… Вика – «трудный подросток», она делится со мной своей жизнью: мать пьёт и дочери (у Вики есть старшая сестра) ей не интересны, они предоставлены сами себе. Вика работает – помогает крёстному на СТО, подрабатывает официанткой в кафе. Вике всего 14 лет и её вопрос «Зачем я в этом мире?» стоит особенно остро. Она накрашена и одета агрессивно, говорит часто грубо – как умеет. Но она – искренняя.
«КАРАНТИН»! – оповещает нас табличка на окне раздевалки. Целых две недели карантина. Какое счастье. С ума сойти. (Читать с максимальным сарказмом.)
Почти каждую зиму примерно в феврале мы ждём этого бонуса к каникулам. И, вопреки значению слова, мы гуляем, гуляем и ещё раз гуляем!
Только сегодня «МЫ» будут без меня.
В первый день карантина я смотрю на замёрзшие воды Донецкого моря, усевшись на какое-то бревно. Быть дома нет сил, там в воздухе будто свинец какой-то, а гулять мне не с кем. Тесс сказали, что до потепления её ни в какой Донецк не отпустят, ведь в прошлый раз заболела. Рыська уехала. Ириска относится ко мне очень прохладно после отъезда Рыськи – видно, всё-таки мои бывшие подруги на неё повлияли. У Твиг карантина нет, она на занятиях и только на выходных сможет погулять, Лины всегда нет дома, у Кэт зимняя сессия, Дженни болеет, я звонила ей утром и подруга едва могла говорить из-за ангины, Вика работает… Одиночество убивает. Особенно, когда ты слаб.
В какой-то момент я понимаю, что моё лицо замёрзло из-за слёз.
Одинокий заплаканный подросток бредёт сквозь заснеженные лесные сумерки к своему району. Как будто вся планета опустела и на ней остался только ты один-одинёшенек.
«Закрыто до 5 марта» читаю на дверях городской библиотеки ещё день спустя.
— Ненавижу свою жизнь. – Говорю вслух я и разворачиваюсь. Почитала книжечки.
Приближаясь ко двору, слышу весёлый беззаботный девчачий смех и вижу закутанных в три шубы своих бывших подруг. Нет, кумушки мои, я пройду мимо с самым довольным в мире лицом, будто прекрасно проводила время, а не обалдевала от тоски.
Я просто не могу оставаться дома и признаваться самой себе в своём одиночестве.
Ничего. Это просто холод и зима. Она закончится.
Две недели превращаются в ледяную вечность. Я загружаю игрушку на компьютере и прохожу десять раз подряд, что бы потратить время. Иногда в комнату врывается мама, проверить, чем я занята и с каменным лицом выходит. Да, я не пишу диссертацию. Давайте же меня распнём.

В мой день рождения звонит Твигги: «Я сейчас приеду!». Приходит Ладка, протягивает мне подарок – ой, футболка с группой «Ария»! Лина забыла меня поздравить. Стараюсь радоваться, но гости уходят, остаюсь одна, убираю со стола и плачу – не так я бы хотела отметить свои 16 лет… Родители не поздравили мня никак, разве что накрыли на стол. «Не заслужила» — зависает в воздухе и шестнадцатилетняя я чувствую внутри пустоту и никому не нужность. В школе меня, конечно же, тоже никто не поздравил, кроме Друга. А я, дурочка, принесла в рюкзаке кучу конфет, что бы угостить друзей. Друзей, которых у меня, оказывается, нет. Весь день я уныло провела на своей самой дальней парте, лениво доставая и жуя шоколадки, и даже никто не спросил ничего…

Еду в центр. Прихожу в «Точку сбора» «неформалов»», вижу своих знакомых. А у меня тут это… днюха вчера была… Через десять минут на лавочке появляется пиво, слабоалкоголки, вино, конфеты – все поздравляют с таким важным возрастом. «На «Байкерс!»» — зовёт кто-то и мы идём туда – музыка, танцы на бочке, люди в коже. Я предвидела (вернее, намечтала!) поход в бар и потому заранее надела под кожаные штаны открытую майку – с моими «злыми» ботинками смотрится просто шикарно! Волосы отрасли и я начесала их в стиле Адама Смита – плевать, что там думают другие, главное, что бы это нравилось мне.
«Парень» идёт провожать меня домой. Домой ещё рано, но он просто хочет погулять.
— Ты чего кислая такая? Что за проблемы?
Пытаюсь отшутиться, но гормоны берут верх и я выворачиваю перед ним всю душу на изнанку. Плачу посреди города, парень в коже обнимает меня, пытается успокоить. Выходные закончатся и снова начнется эта пытка молчанием, пытка игнорированием и бесконечное одиночество, я больше не могу так.
— Знаешь, а ты крутая. – произносит он. – Чёрт, не люблю эту фразу, но: вырастешь и поймёшь. Не у каждого из людей хватит силы идти в одиночку против всех. А ты не ломаешься и идёшь, а ведь ты ещё совсем ребёнок, кроме того — девочка.
Шмыгаю носом. Тушь растекается по лицу – какое тут не ломаюсь.
— Ты мне нравишься. Ты вообще многим нравишься, парни спрашивают о тебе. Но ты такая честная, такая непробиваемая, сильная, что мало кто может подойти к тебе хотя бы просто заговорить.
(Годы спустя этого парня не станет. Я напишу очень длинный и грустный стих и не найду в себе сил прийти и попрощаться. Мне передадут записку, которую он написал в последний вечер. «Ты не сломалась тогда, а я – сломался». Прости меня, за то, что мы так и не стали тем, кем должны были стать. И спасибо.)
«Школа однажды закончится. И ты встретишь другой мир и других людей, хороших и плохих. И ты всегда будешь идти напролом, бороться, падать, но такие, как ты, они всегда поднимаются, всем на зло. Если будет совсем плохо – ты знаешь, где я бываю, и я всегда помогу.»

Дома никто не реагирует на моё позднее возвращение. Снимаю рюкзак. «Парень» дал мне понять, что я – не сама. Наверное, каждый из этих ребят в косухах прошёл похожую борьбу, пусть не такую, но они все – там. Живут. Если сейчас сломаюсь, то меня эта школьная свора просто разорвёт на кусочки…

Моё общение никогда не ограничивалось школой или классом – всегда, всю жизнь, у меня были друзья «где-то», совсем не в том месте, где я живу и учусь! Но ведь они есть и сейчас! Ведь это в школе я плохая, а за пределами кабинетов я – это я! Эти ребята-«неформалы», они никогда не спрашивают о школе или где я там учусь, они спрашивают о жизни, о самочувствии, о том, что новое узнала и услышала, где побывала! Вот оно! Школа – это не вся моя жизнь! Зачем я позволяю загнать себя в эти рамки, навязать мне мысль, что только школа – важно, а за пределами ее ничего нет?!
Взять этих девочек, Умницу и Кнопку. Что они видят в жизни? Парту, доску, друг друга, возможно каких-то друзей «со двора». А я? Я могу в любой день приехать в центр и найти там тех, кто скажет «О, Наташка, привет, где пропадала, идём глянем новые диски в «Метке»!», и эти ребята будут старше и примут меня, как «свою»! Что видят мои одноклассники, помимо забытого всеми богами Боссе? Ничего! Вот почему Машка и другие не верили в историю с «парнем» — если он не учится в нашем террариуме, значит, его и на свете нет и быть не может! Вот почему так бесилась Умница, когда я говорила про «Байкерс» — он ей и во сне не приснится, ведь за «южным» — пропасть и край стоящей на слонах земли!
Я должна выйти за эту рамку доски и парты. Там – жизнь, общение, веселье, смех! Там у памятника на площади ждёт меня Тесс, и Дженни, и Кэт, и Викки, и куча людей, которые тянутся ко мне! Вот я дурочка… Ведь когда говорят «о, прикольные заклёпки, сама делала?» — это же повод к разговору и незачем уходить после ответа, ведь можно тоже что-то сказать! И оставить свой номер домашнего телефона, что бы мне звонили и приглашали в центр, господи, ну почему я такая бестолковая и пытаюсь жить в какой-то раковине, как улитка! Ах, родители будут спрашивать, кто это и с кем я иду! Мне 16 лет, я не ребёнок, я могу ответить, что это подружка по переписке, в конце концов, почему я так боюсь?!
— Вот я глупая! – говорю я себе и ложусь спать.