Глава 16. Когда добегаешь до финишной прямой – держи за руку тех, кто бежит рядом. (Часть 1) (Глава 22)

Короткая юбка в складку, рубашка с галстуком, бэг с «Арией», ярко-красные волосы, в тон – губы, высоченная шпилька – являюсь на линейку. «Бой продолжается, мой бой продолжается!» — играет в моей голове песня-спутник утренних сборов. Умница зеленеет и что-то шипит Кнопке.
Это – последний год в школе, дальше ждёт университет (ну, наверное), другая жизнь. А в этом году кучка закомплексованных диктаторов будет выносить вердикт десяти годам моей жизни за партой, оценивать мои знания. На деле же – оценивать моё поведение, способность к взаимодействию с обществом, способность подчиняться тем, кто сильнее, оценивать мой внешний вид, длинну и силу моих клыков и когтей. И пытаться доказать себе, мне и миру, что это всё как-то связано с возможностями моего мозга.
Пока я иду по аллее к своему одиннадцатому классу, я размышляю, что прошлогодняя травля в этом году достигнет апогея. На что способна эта свора? Я не знаю. Зачем они так усиленно пытаются сломать мне жизнь? Я тоже не знаю. Да это и не важно, а важно – выстоять.
— Ээээ… Привет! – откуда-то вылезает Жека. – А у этой Фишки телефон есть?
— Нет. Ей что-то передать?
— Не. Я так, спросил.
— А где эта Фишка живёт? – через пять минут вторая попытка.
— Давай так. Я приглашу девчонок в субботу и мы погуляем.
— Идёт! – радуется одноклассник.
В принципе, первое сентября проходит без происшествий, не считая того, что Мегера то и дело закатывает глаза, глядя на меня.

Вечером в квартиру влетает Ника. Сбрасывает модные бежевые босоножки на шпилечке и с узким длинным носком.
— Это что за ужас? – киваю на обувь.
— Ну, такое. Мама вечно ругается, что я хожу, как бомж, иногда обуваю, что б она не орала.
Конечно. Такие мы бунтари – иногда нужно подправить карму перед лицом мамы с папой, чтоб иметь лимит «косяков». Ника ведёт правильную игру – выполняет веления родителей, старается хорошо учиться, что бы в нужный момент нарушать «закон семьи».
Забираемся на кровать, как в детстве, обсуждаем музыку, клипы, даю Нике несколько кассет. Приходит Соррик, видит у меня на стене ХИМ.
— Какой красивый! Кто это?
— Вилле Вало.
— Всё, девочки! Я влюбилась!

-Ой, это у нас в классе новая девочка? – смотри на меня учительница алгебры.
— Я как бы уже год с вами учусь…
— Ой, у нас новенькая? – на следующем уроке тот же вопрос.
— Как вы можете учить детей, если вы уже месяц меня запомнить не можете?
Либо за лето я совсем изменилась, либо виной новый цвет волос (хотя оттенок красный, просто очень яркий), либо у неё уже склероз.

— Записываем домашнее задание. – говорит учитель. – Наташа. (Ого, какая честь!) Записываем.
— У меня нет дневника. Я его не покупала. – Я собиралась поехать на книжный рынок, но в последний момент решила, что куплю пару тетрадок, ручки – и хватит. Домашку можно записывать прямо в тетрадку, а тетрадки использовать прошлогодние.
— А где учебники? – Спросила мама после переклички, видя у меня в руках три или четыре книги.
— А мне не дали. Мегера сказала, что учебников, как всегда, не хватает, а другим нужнее.
— Во дура. Надо поехать купить…
— Мам, давай лучше купим что-то полезное для дома. Всё равно мне больше «тройки» никто никогда не поставит, хоть я этот учебник на память выучу.
В итоге учебники для 11 класса мне достались «с миру по нитке» от детей маминых подруг. При личной встрече Мегера посчитала своим долгом озвучить моей маме всё сказанное мне ранее: зачем Наташе учебники, она всё равно после школы сядет в тюрьму.

Приезжает Фишка и Твигги. Фишка, в принципе, не против продолжить общение с моим одноклассником. Идём к Жеке, как и договаривались – в итоге проводим вечер с ребятами, смотрим кино, пьём пиво, провожаем девчонок на трамвай, потом все дружно провожают меня. У Фишки нет телефона, у Жеки только мобильный, потому договариваемся, что в следующую пятницу тоже будем гулять, а если что-то изменится, то она позвонит от Твиг, ну, или попросит подругу мне позвонить. Я радуюсь – на выходных я не буду сидеть дома одна.
А в школе мальчики по молчаливому согласию садятся на мой ряд, занимая места рядом со мной.
— Как дела? – спрашивает Панк, усаживаясь на стул рядом и доставая тетрадку. – Что делала вчера вечером?
Жэка, как обычно, опоздал на 15 минут и уселся рядом с Другом позади меня.
После звонка с урока ребята ждут, пока я соберу свои вещи в рюкзак и из кабинета мы выходим вместе. «Сходим в столовку?» предлагает кто-то. И мы идём поглядеть на булочки, пожевать чего-то, потом так же заходим на следующий урок и садимся рядом, только рядом со мной теперь Жэка. Что после школы будем делать, у кого какие предложения? Можно пива попить, можно у кого-то кино посмотреть, можно просто пошататься по району.

— После школы что делаешь? – подкрадывается Ника.
— С тобой гуляю!
Сидим на пригорке у реки, у каждой в руках по пиву.
— А Соррик теперь ходит и любит Вало. Все парты обрисовала и все учебники.
— Вот дурёха.
— Ага. А Кис узнала, что Жека с Фишкой встречается и два дня плакала.
— Блин, жалко. Зря я Фиш с ним познакомила…

— Давайте убежим! – предлагаю скучающим друзьям. На День Освобождения Донбасса нас, традиционно, повели с цветами на Вечный Огонь.
— Ты и так на плохом счету, стой уже – отговаривает меня Друг.
Проходим парами вдоль мемориала, кладём цветы. Через пять минут убегаем от класса, прячемся в парке, смеёмся.
— Давайте к Фишке зайдём? – предлагаю я. – Она тут не далеко учится в школе.
Фишка выбегает за школьный двор, обнимает нас.
Издалека вижу Лину, она видит меня и опускает глаза.
Договариваемся, что в пятницу вечером встречаем Фишку в шесть на остановке.
— Давайте в четыре? – просит Фиш. – А то тогда меньше погуляем, мало, я не нагуливаюсь!
И Фишка приезжает к нам, мы с Жекой встречаем её на остановке троллейбуса и идём к Другу, потом к Панку. По пути встречаем идущего в вечернюю школу Афоню, он решает прогулять уроки и вот уже мы вшестером собираем ветки в посадке, что бы разжечь костёр. Осенняя прохлада забирается под косуху, мы садимся теснее, ближе друг к дружке.
— А давайте истории страшные рассказывать? – предлагает кто-то и тут же Друг сочиняет на ходу страшилку с привидениями. К девяти вечера пиво допито и сухарики съедены, мы идём по району, проводить подругу на троллейбус, потом идём обратно, к моему дому. В субботу Фишка снова приедет, только на этот раз в двенадцать дня, и снова всё повторится. Будут шутки, подколы, пиво, костёр в лесу и дружеское тепло между шестью подростками.

Идём на какую-то выставку в «Юность». Мы с ребятами кучкуемся отдельно от всех, Мегера и учитель физики неодобрительно на нас косятся. Распаковываю мороженое, кто-то нагло откусывает хороший кусок. Друг!
— Скотиняка!
— Тебе жалко, да? Жалко? Жлобиха!
Смеёмся, устраиваем шуточный обмен пинками, Друг хватает меня за руку с мороженым и устраивает ей землетрясение, всё лицо у меня перепачкано сладким, я и ругаюсь на него – поела, блин, мороженого! – и смеюсь.
— Вы как себя ведёте?! – налетает на нас Мегера! – Вы что себе позволяете!?
Весь класс смотрит на нас. А правда, что мы сделали?
Просто Мегере не понравилось то, что я не стою одна в уголке, не осталась дома, а имею наглость получать удовольствие от прогулки и, кроме того, завела друзей среди парней. Она-то ведь рассчитывала на то, что родители заберут документы и переведут меня в другую школу, а я не просто осталась в этом классе, а ещё и прекрасно себя чувствую. Значит, не все её хорошие детки избегают общения со мной.

Все выходные зависаем вместе. Идём на местное море вчетвером: я, Фиш, Жека и Друг. Пока парочка обнимается на фоне заката, мы дружно фукаем и Друг рассказывает мне свою историю о несчастной любви. Обнимаю друга за плечи – не переживай, встретишь ещё девчонку. Вот, Твигги, например… «Фу, не люблю рыжих!» Эй, так-то я тоже рыжая! «Ну ты же мой братуха!» — смеётся Друг и мы начинаем шуточную борьбу со взаимной щекоткой и визгами.

— А Умница стояла и сплетничала о тебе! Типа, ты дура и тебя все девки в классе ненавидят, и никто с тобой не дружит! – рассказывает Ника на наших посиделках у реки. Стабильно пару раз в неделю, когда Ника не занята по уши уроками, мы ходим с ней на «наше» место, обсудить всех и всё и, чёрт возьми, как же мне этого не хватало!
— Вот коза! А ты что?
— А я сказала, что она тебе просто завидует и зато пацаны все с тобой дружат!
— Ух ты, как круто! – восхищаюсь новым дизайном джинс подруги – Ника навешала по шву целый миллион маленьких булавочек. – Я тоже такие сделаю!
Мама тщательно цепляет булавки на мои затёртые джинсы.
— О! А давай я ещё вышью на них что-то? «Ария»? На попе! – на маму напал дизайнер и она жаждет творить. Через час на заднем кармане джинс красуется надпись гладью.
— Ваааау! – говорят мои пацаны.
Идём гулять в соседний район, к знакомым «неформалам». Те ребята покруче и немного старше нас. На обратном пути начинается страшный ливень, все мокрые плетёмся домой. Заболеваю и остаюсь дома – вместо урока физкультуры вижу на пороге своих друзей. Мама делает всем чай и ставит на стол большой пирог – «А то питаетесь одним пивом и сухариками!».
— Крутые предки у тебя. – говорит Друг.
— И пирог крутой. – добавляет Жека. – А можно мне ещё?
— Он сказал, что меня любит! – делиться Фиш.
— А ты что?
— Ну, сказала «И я тебя тоже». – покатываемся со смеху.
Мама насыпает борщ в тарелки мне и моим подругам. «Так, гуляйте хоть целый день, только покушать зайдите!» — мама не может позволить, что бы дети ходили по улице голодные! Девчонки хвалят борщ, уплетаем за обе щёки, мама довольна.
— А Фишка сказала мне, что ей сказал Жэка, что он её любит! – говорю Другу, когда мы идём в туалет в лесу. На самом деле фраза «Давай сходим пописяем?» в нашей компании значит что-то вроде «Хочу кое-что спросить/сказать по секрету» и все это прекрасно знают.
— А мне Жэка сказал, что сказал это Фишке, что бы в лифчик к ней залезть! – смеётся Друг. Ох, мальчики… Ну ты же знаешь, что я ей расскажу.
— Ах так! – смеётся и сердится Фишка. – Значит, в следующий раз я под кофту ещё и майку надену!

— Давайте подождём, с нами Королевна хотела прогуляться. – смущенно говорить друг.
Этой дуры ещё не хватало. Будет вынюхивать, как мы общаемся, а потом всем рассказывать. Ну, может, и не всем. Но явно Кнопке с Умницей.
Конечно, эта парочка моих ненавистниц видит, как я общаюсь с ребятами в школе, они ждут меня после звонка, мы вместе ходим в столовую, садимся на один ряд за парты, шутим и смеёмся, и обсуждаем, как в прошлый раз погуляли. Девочки бы хотели быть на моём месте. Особенно Умница. Как она проводит время вне школы? Парня у неё нет, друзей тоже, кроме Кнопки, только учебники, тетрадки и дополнительные занятия.
— Блин, ну ты же знаешь, как я её терпеть не могу!
Королевна тащится за нами в соседний район, потом назад.
— Фу, овца какая! – шепчет мне Фишка.
Падаем на облюбованную полянку в лесу, расстилаю на земле косуху. Ходим парочками, Афоня ревнует друзей и начинает «откровенный разговор» на тему «Мои друзья из-за баб стали дурными!». Так, выслушаем аргументы сторон!
— Я не буду говорить. – отказываюсь от участия в обсуждении личных тем.
— Почему?
— Потому что здесь человек, который совершенно мне не друг, который пришёл подслушивать и подсматривать, а потом будет рассказывать некоторым людям всё, что здесь происходит!
Королевна расплакалась и убежала. Ну и иди отсюда!
— Я не хочу, что бы она больше с нами гуляла. – Фишка меня поддерживает.

— Я с Панком встречаюсь! – хвастаюсь Нике. Мы официально встречаемся и ходим за ручку. Больше ничего не происходит. Расстаёмся через неделю и два часа Ника вытирает мне сопли.
Подруга тащит меня погулять. Плетёмся с толпой таких же детей помладше в сторону кладбища – неформалы мы или нет!
— Она его любит? – тихо спрашивает Кис. Конечно, я понимаю, что говорит она о Фишке и Жэке.
— Не знаю, не говорила. – вру я.
— Если она его обидит – я её убью! – воинственно провозглашает девятиклассница.
Поздно вечером сидим с Никой на старом бетонном люке на детской площадке между нашими домами. Пять лет назад на этом же месте она кривилась и говорила «Никогда не буду взрослой!», теперь же закуривает и смотрит по сторонам, что б никто из соседей не шёл.
— Да просто вы с Панком очень разные, это видно.
— Я чувствую себя полной скотиной. Дала надежду, а потом бросила.
Ника вздыхает и обнимает меня за плечи.
— Да всё ещё будет, и у тебя, и у него, потом будете вспоминать и смеяться.
— А знаешь, что Друг сказал? Что я Панку нравлюсь с седьмого класса, а он стеснялся подойти. Блин, он такой классный…
Подруга не находит слов и просто обнимает меня крепче. Ложимся на люк, молча смотрим на ночное небо. Моя Ника, моя Победа. Жаль, что год назад тебя не было рядом и не было кому поддержать меня. Или, может, я и должна была пройти это испытание, эти трудности сама?
На минуту я будто вижу в траве два наших маленьких призрака в линялых застиранных голубых джинсах, непременно уже в чём-то замызганных. Призракам по восемь-девять лет и они смотрят то в рваный «Атлас звёздного неба», то в это самое небо, время от времени произнося вслух имена опознанных звёзд и созвездий. И те джинсы давно истлели, а «Атлас» окончательно рассыпался, а мы – те же, под теми же звёздами…
Где-то вдали заводской гудок гудит десять.
— Я домой. От меня сигаретами не воняет? – Ника брызгает волосы и футболку дешевым дезодорантом и бежит домой. У Ники очень строгий папа – в десять дома, Нику обнюхивают на предмет табака и алкоголя, Ника придумывает разные способы быть не пойманной.

— Я два часа гулял по окрестностям, думал, у них там уже всё, как надо, возвращаюсь, а этот придурок оладушки жрёт с чаем! – жалуется Афоня на Жеку. Поехал к Фишке побыть вдвоём!
— Ахаха, неудачник! – смеёмся с Жеки.
— А оладушки зато вкусные были! – обижается Жека и гордо удаляется в столовую под наш хохот.
— А что я должна была делать?! – взвизгивает Фишка, когда я пересказываю ей разговор в школе. – Мне и таких отношений хватает, я больше ничего не хочу!

Сидим на кладбище. Наша парочка обнимается, я иду побродить вдоль могил в лучших готических традициях. Меня догоняет Друг – что бы я никуда не свалилась, не заблудилась и меня никто не сожрал, нужно меня сопровождать. Мы усаживаемся за чей-то столик и три часа разговариваем обо всём на свете: о жизни, о любви, о парнях и девушках, о будущем, о «металле», о концертах, на которых нам хотелось бы побывать, о школе. С Другом очень легко говорить, потому что от него всегда слышишь не то, что тебе хочется, а правду. Он – как чистое зеркало, в котором отражаешься такой, какая ты есть. На то он и Друг, не из-за чего-либо, а вопреки всему.
— Уже девять. – подходит к нам Жэка с улыбающейся Фишкой за руку. Её помада размазана по всему лицу. Пора идти в сторону остановки. Обалдеть, куда время улетело!

— Афони не будет. – говорит Жека. – ему папа звиздюлей навставлял за то, что вечернюю школу прогуливает и с нами шляется.
— Сейчас я договорюсь. Наши папы дружат! – смело вызываюсь вызволить друга из-под домашнего ареста.
— А Афоня выйдет? –лепечу я большому дядьке, стоящему на пороге калитки.
— Да. – добродушно смеётся великан и кивает на огромную доску в своей руке. – Я вон его как раз сейчас бью.
Через полчаса привожу к пацанам Афоню и жую пирожок, которым угостил папа.

Разбираю кучу печатных брошюр из университетов – факультеты, дисциплины для вступления, цены… Выбрать не из чего.
— Может, в ДИСО, вот экономист…
— Мам, экономистов сейчас – каждый второй, скучно!
— Вот биологический факультет…
— Ага, и буду учителем работать, ни за что…
С тоской смотрю на листовку медицинского… Ну, Мегера, спасибо – теперь медицинского мне в жизни не видать!
Химический факультет. А что? Химия – единственное, что мне даётся, это интересно. И цена платного обучения вполне нормальная! О бюджете я даже не мечтаю – я просто не пройду конкурс аттестатов, уж учителя постараются нарисовать мне «самые лучшие» оценки! К тому же, кроме химии больше ничего не нужно сдавать, чтобы стать студенткой!
— Мам, я выбрала.

Записываем меня на подготовительные курсы. Смотрю на факультет, где мне предстоит провести пять лет – высокий, мрачный корпус, просто в духе Эдгара По. Теперь каждое воскресенье с девяти до двенадцати мне нужно проводить рядом – на биофаке, готовиться к поступлению. Для поступления даётся три попытки – два рейтинга (пробный экзамен) и один экзамен, начинается всё в мае.
Делюсь планами на жизнь с друзьями. Уже практически все определились с ВУЗами: Друг идёт на теплоэнергетика вместе с Панком – так решили родители, хотя сам он мечтает о факультете истории. Конкурс туда просто сумасшедший, а платное обучение семье не осилить. Жека поступает на стоматолога в медицинский – сын врачей идёт по стопам родителей. Афоня после вечерки идёт работать и на заочку куда-нибудь, куда возьмут. Ника выбирает физический факультет и профиль метрологии – тоже идёт на заочный. Твигги – художница и ещё два года будет учиться в училище: она разрисовывает джинсы и майки акриловыми красками, творит образы, делает открытки. Фишка будет поступать на заочный и работать вместе с мамой.
«Интересно, а что планирует Лина?» думаю я, когда Фишка рассказывает про свои школьные приколы прошедшей недели.
— Лина будет поступать на иняз в Национальный. – будто услышав мои мысли, отвечает Фишка. – у неё же мама английский столько лет преподавала, вот она Лине будет помогать для поступления, подтягивать.
Да и у Лины отличные способности к языкам – девчонка сама начала учить немецкий по словарикам и книжкам и за несколько месяцев уже худо-бедно могла прочитать и понять, о чём идёт речь…

— Давай встречаться? – говорит Афоня. Друзья плетутся поодаль, дав нам возможность поговорить наедине.
— Ладно. – соглашаюсь я. Дальше идём за ручку.

— Они нас не любят и не ценят! – капризничает Фишка. – Надо на них обидеться сегодня!
Делаем серьёзные обиженные лица, молчим и не смеёмся. Наши женихи вообще не реагируют! Ах так! Покупаю большую бутылку дешевого крепкого пива и демонстративно пью, Фишка тщательно мне помогает.
— Да тебя же сейчас разорвёт! – пытается спасти меня Друг. Нет, оставь меня, я в печали!
Афоня и Жека приносят сок и водку. Нормально так! Фишка отпивает сок, за что слышит от своего парня «Ну это нам водку запивать!», обижается.
— Осталось ещё пиво? – тянется она к пластиковой ёмкости и допивает остатки. Идём на кладбище, мы повеселели после пивка. Пробую водку. Ну и гадость.
— Не дыши, пока пьёшь. Воооот… Теперь запей… Запей, я сказал!
Конечно, меня развозит по лавочке! Иду пройтись, спотыкаюсь… лежу на холодном мраморе. Шуршат рядом Афоня и Друг, ищут меня.
— Да пускай в себя придёт на холодном!
— Ты что, заболеет!
Меня поднимают на руки, потом опускают обратно – Афоня расстелил свою тёплую куртку, сам остался в свитере. Куртка большая – Афоня парень крупный, выше меня, в его курочку я могу завернуться с головой. Сплю на кладбище среди могил, пьяная до ужаса – как эпично!
Немного прихожу в себя – меня ведут домой, ноги идти совершенно не хотят. Кто-то суёт мне в рот жвачку – типа она мне сейчас поможет.
— А я могу с Фишкой поцеловаться! Фишка!
Друг и Афоня ведут меня домой, доводят до самой двери. Дальше сама.
Мама внимательно смотрит на меня. Стараюсь не спалиться, но ничего не получается.
— Ты пьяная что ли? Вы что там пили?
— Пиво! – я правда пила пиво, мама. А потом я пила водку, но в этом я не признаюсь никогда. – Я спать! Завтра рано вставать!

Ночью просыпаюсь от того, что мне жарко. Нет, мне холодно. Болит голова просто безбожно. Желудок тоже болит. Тошнит. Хочется пить. Иду пить воду – тошнит. Иду в туалет – так, как там пальцы совать? Не получается. Фу. Пытаюсь спать. Болит, тошнит, пить, тошнит, болит – что бы ещё раз я пила эту водку?! Да я лучше сдохну!
Утром открываю глаза. Нужно ехать на курсы. Голова болит по-прежнему, тошнит, качаюсь на ходу, не могу идти ровно. Мама устраивает допрос, что же мы вчера всё-таки пили. Да пиво мы пили! Просто плохое, наверное, было, просроченное…
Сижу в холле факультета и умираю.
— Что бы я тебя и водку вообще рядом больше не видел! – налетает на меня Друг.
— Да я больше в жизни пить не буду!!! Друг, мне так плохо… — я обнимаю бутылочку с водой, как спасательный круг.

— Я на час убежала, меня наказали! – жалуется Фишка. – Меня так развезло, что стошнило прямо в коридоре! Мама так орала! Я тебе от Твигги позвоню ближе к выходным!
— Ты как, нормально? – спрашивает Жека. – Я наказан до старости. Может, к выходным будет амнистия…
— А мы с Твигги встречаемся теперь – довольно говорит Друг.
— Ты же рыжих не любишь! – дразню его.
— Ого, ты самую большую пачку что ли взяла? – кивает друг на гигантские сырные чипсы в моих руках и уже запускает руку в пачку.
— Так ты всё равно у меня сожрёшь половину!

— Да она плохая! Да вообще тебе не такая нужна! – шипит Умница моему лучшему Другу.
— Я уж как-то сам разберусь.
Разговор происходит за партой сзади меня. Конечно, Умницу бесит, что Друг гуляет со мной, что я гуляю с пацанами с класса и мы весело всё это обсуждаем на переменках, а у неё нет компании и только в школе есть подружки. А теперь ещё и моя подружка встречается с ним. Может, Умница сама хотела бы быть девушкой Друга? Представляю себе тощего друга и этот комбайн в миниатюре рядом.
— Чего смеёшься? – шепчет Жека. Беру карандашик и пишу ему записочку, он начинает хохотать на весь класс. Успеваю стереть компромат до приближения учителя.
— Чего ржёте? – толкает меня сзади Друг.
— Потом расскажем. – И мы снова хохочем себе под нос.
— Расселись! Быстро! – прерывает наше веселье учитель. Собираюсь уходить на заднюю парту, как внезапно на петельке моих джинс защёлкивается карабин от цепи на штанах одноклассника.
— А мы не можем. Мы сиамские однояйцевые близнецы.
— А это – яйца. – Вешаю большую связку ключей на цепь посередине. Жека ржёт.
— Вон из класса! – ой, не очень-то и хотелось на вашей геометрии сидеть!
— Пошли в столовку? Пока там ещё пирожки не окаменели.

— Мам, в среду собрание. – виновато информирую маму. Каюсь, я даже не открывала учебники и домашние задания (ну, кроме химии и литературы) делала, наверное, год назад… Ох, ещё иногда я списывала с решебника алгебру и геометрию, что бы создать видимость работы.
На курсах в университете нам тоже задают домашку и тут я честно выполняю её в тот же день, в воскресенье. Ну, если мы не гуляем…
И если раньше мы с ребятами гуляли только два, редко когда три, дня в неделю, то сейчас бывает, что выходим и по будням, или собираемся у кого-то дома на хороший фильм.
— Я не хочу идти. — просто говорит мама.
— Как так?!
— Ой, я и так знаю, что у тебя там одни тройки. Сейчас начнут – сдайте на то, сдайте на это…

— Наташа, почему твои родители не пришли? — атакует меня Мегера.
— Не хотели.
Мегера звонит ко мне домой. Мама вежливо ей объясняет, что сдавать ни на какие ремонты не будет, выслушивать её гадости тоже, всего хорошего. Мысленно запускаю салют!

— Давайте купим второй диван. – говорит папа однажды в октябре. Я удивлённо смотрю на него: куда второй диван в нашу «двушку»? На потолок.
По странным обстоятельствам сплю я на раскладном диване в зале, там же в шкафах лежит моя одежда, а родители спят на кровати в спальне. Однако в спальне мой письменный стол, компьютер, музыка и прочие важные вещи, включая плакаты. У меня нет своей комнаты, есть только свой «уголок».
Папа решает избавиться от кровати, занимающей половину комнаты, вместо нее поставить диван из зала и купить в зал большой диван углом. У меня будет своя комната!
Мы переставляем мебель за один вечер. Я раскладываю вещи по полочкам, навожу уют, приглашаю друзей на свое «новоселье».
В выходной беру Нику и еду на «Маяк» — огромный книжный рынок, где покупаю с десяток новых постеров, которыми я украшу свои стены. Теперь вместо скучных обоев и ковра со стен смотрят «Manowar», «Iron Maiden», «Black Sabbath» и прочие герои моей фонотеки.
Память компьютера забита музыкой: всего за 12 гривен на том же «Маяке» можно купить любой мп-3 диск с музыкой или фильмами, а в течении двух недель обменять его на другой. Так поступают все ребята в нашу доинтернетовскую эру без флэшек и пишущих сд-ромов. Ну, и кассеты с музыкой – везде, на всех полках, и купленные, и переписанные, в созданных от руки обложках, в подставках и просто сложенные стопками. И если новая чистая кассета стоит около 4-6 гривень, в зависимости от минут и фирмы, то я знаюместо, где можно всего за 1 гривню купить какой-то «Союз-21» и спокойно его стереть. Плюс «Чёрная Метка» в центре, куда я стараюсь зайти хотя бы раз в месяц за парочкой новичков.
Самая большая полка, конечно, достаётся книжкам, купленным на том же «Маяке» или похищенным из библиотеки родителей: здесь живёт Рэй Брэдбери и Эдгар По, «Антология Ужасов», «Мастер и Маргарита», «Лолита» Набокова, Сборники сказок про Муми-троллей, любимая мной «Консуэло» Жорж Санд.
Теперь, приходя с прогулки, можно не тратить время в попытках уснуть, потому что папа уже ложиться спать, а почитать что-то, сделать запись в Дневнике, включив для фона какой-нибудь “The Cure”, писать стихи, трезветь после пива и улечься в кровать далеко за полночь…

— Фишка, у тебя же первый этаж пустует? – спрашиваю подругу. Близиться её днюха, мы с Жекой покупали подарок и зашли на чай на обратном пути.
Фишка живёт в частном доме. По сути – это бывшие бараки для рабочих, маленькие дома на несколько не больших квартир. Они живут на втором этаже (разделённом на двоих жильцов с маленькой общей прихожей), первый этаж служит кладовой для старой мебели – им его подарила хозяйка, когда уезжала в Москву жить.
— Скоро зима, холодно гулять на улице. Давай мы там уберём, я камин притащу и будем собираться?
— Не знаю, спрошу у мамы.
— Так, а что вы там у нас делать собираетесь? – заходит в кухню Фишкина мама.
— Трахаться! – кричит Фишка и со смехом убегает в ванную.
— Молодец, научилась хорошему, нашла себе друзей!!!

Убираем в Фишкином подвальчике. Мама даёт нам старый камин, штору, покрывало. Скидываемся на лампочку. Отмечаем новоселье – накрываем стол. «Только курить выходите на улицу» — просит Фишка.
— Он мне под кофточку лез, а я не хотела! – жалуется нам Фишка.
— Так брось его, если он тебе не нравится уже.
— Почему Фишка так себя ведёт? – грустно спрашивает Жека в школе. Сидим в столовой, пьём чай.
— Не знаю. Спроси у неё сам.
Жека ходит грустный. «Не расстраивайся, всё наладиться» — утешаю друга.
Подростковые отношения почти всегда – не «на всю жизнь», как мечтаем мы в первые дни этих самых отношений. Где-то в глубине души наши будущие взрослые знают об этом, но детям внутри нас так хочется сказки и принца. «Мы только целуемся и всё, мы ни о чём не разговариваем! Мы гуляли с Мирного и всю дорогу молчали! Мне это надоело и скучно» — жалуется мне подружка. Конечно, я докладываю Жэке о сути проблемы и он усиленно думает, что же делать, и просит совет у меня и у Друга. Мы пытаемся решить взрослую проблему – проблему взаимоотношений между полами. Как понять, чего хочет твой парень или девушка? Никак. Спросить у него. Но задать вопрос «половинке» — значит, признать своё поражение, некомпетентность, неопытность и вся подростковая гордость бунтует против этого.

После воскресных курсов в универе я взяла привычку гулять по городу пешком. Смотрю на осень, наслаждаюсь музыкой из плеера, своими мыслями. Чувствую себя совсем взрослой – я теперь могу не отчитываться, где была, почему поздно приехала. Химия даётся тяжеловато, но я разбираюсь, вникаю, стараюсь – это же то, чем я планирую заниматься в жизни.

— В ДК в воскресенье сейшен, идём? – спрашивает меня Жека на уроке.
— Да.
Собираюсь на сейшен. На пороге стоят Жека и Фишка.
— Есть чёрный лак?
— Ну да.
— Дай?
— Нет, Ната, не давай ему!!! – верещит Фишка – Жека, если ты накрасишь ногти – я тебя брошу!!!
— Ну я хочу, как Dani Filth!
— А у меня вот что есть.- показываю на стену, где красуется мой первый плакат «Крэдлов». Жека чуть ли не плачет.
— Подари? Продай!!! За десятку!!! Умоляю!!!
— Нет. Это же «Крэдлы». Но когда буду на «Маяке» — могу привезти и тебе.
Приходим к ДК и узнаём, что сейшена не будет. Ну и дела…
— А давайте ждать остальных, кто будет приходить, и смеяться с них? – предлагает кто-то из ребят.
Приносят водку. Нет, спасибо! Афоня и Жека пьют – первому становиться не хорошо, второго развозит. К нашей семейке прицепился некий Лысый, который постоянно предлагает выпить ещё и ещё. Темнеет и мы уводим друзей домой, прогоняю этого Лысого. Дорога домой затягивается на пару часов, большинство из которых мы просто сидим на какой-то лавке где-то «нигде» во дворах. Район тут старенький, дома – бывшие общежития для работников «Донгормаш», по два-три этажа, с большими окнами, верандами и массивными деревянными дверями. Фонари цвета осени едва освещают улочки, время от времени скрипит дверь в какой-то подъезд, впуская в дом уставшего жильца. Осень уже совсем превращается в зиму, воздух приятно морозный и пахнет неповторимо и непередаваемо (и сейчас, далеко в другой, тёплой, стране мне безумно не хватает этого осеннего холодного запаха первых морозов, обжигающего лёгкие и вызывающего в памяти такие дорогие сердцу дни). Я и Фишка уже натянули под джинсы тёплые колготки, кеды надеты на шерстяной носок – я до последнего тяну с переходом на зимнюю обувь, будто это способно замедлить приход зимы. Сегодня мы отпросились на сейшен, потому можем погулять на часок дольше без ущерба для репутации.

Знаете это чувство, когда вечер и прогулка оказываются на столько приятными и уютными, что ты хочешь, что бы они продолжались как можно дольше? Мы стараемся сильно не шуметь, что бы не беспокоить жильцов дома, чья лавочка нас приютила, но иногда смех от истории или фразочки не возможно сдержать. Эти моменты бесценны.
Эти моменты – и есть настоящая жизнь. Взрослая я, уставшая на работе, переделавшая домашние дела, бывает, мысленно брюзжу на расшумевшуюся молодежь под окнами и отодвигаю шторку, что бы поругаться. Но за окном в шумящей компании я вижу, я узнаю как будто себя и своих шестнадцатилетних ребят. Что им до моей работы и усталости, счетов за коммуналку, инвентаризации и отчётов? У них завтра контрольная по алгебре, первая любовь, первые поцелуи и «а он меня домой провожал!», модные песенки. А впереди – целая огромная жизнь, первые победы и первые слёзы, ссоры и примирения и это – гораздо важнее, чем любые неурядицы взрослых. И каждый раз я улыбаюсь и задёргиваю шторку – пусть пошумят. Пусть через десять, двадцать лет эти ребята так же вспомнят этот свой вечер, как я вспоминаю свой – тёплый, беззаботный, наполненный дружбой, этот вечер — самое огромное сокровище во всей Вселенной. Кто я такая, что бы это сокровище отобрать? И, чёрт возьми, не махнуть ли мне рукой на ранний подъём и не вымытую сковородку, не выйти ли к ним и не позволить ли себе пару часов пожить?

В понедельник в школу приходит зелёный Жека – после дешевой водки вид у него помятый.
— А что вчера было?
— Пили. Гуляли. Ты с Лысым целовался.
— Что?! Не правда! Я не мог! Наташа, это правда?
— Да. – поддерживаю историю Друга. – на заброшке. Мы вас разнять не могли.
— Блин, чуваки, не рассказывайте никому…
Следующие два месяца при каждом удобном случае Жеке напоминали о его печальном опыте, пока Друг не сжалился и не сказал ему правду.

Мы – обычные подростки, у нас нет денег на кафешку и бар, да и кафешки в нашем районе приличной нет, потому мы гуляем по улицам, если нет дождя. Я накутываюсь в тёплый свитер и колготки, сверху надеваю старенькую, но любимую рыжую «косуху» — уж очень не хочется с ней расставаться даже на время зимы. Поздней осенью, когда уж совсем невмоготу и мама начинает ругаться «Заболеешь и курсы пропустишь!», нехотя на смену «косухе» и кедам приходит плотная синяя болониевая куртка – наверное, первая по-настоящему фирменная и дорогая вещь, купленная мне родителями. Конечно, Афоня мне её слегка припалил сигаретой сзади и это тщательно скрывается от мамы, да и не сильно видно. Бой за одежду продолжается. В порыве «Ну я же девочка!» иду с мамой к нашему сапожнику, намечтав себе ботильоны на шпилечке, которые тогда вошли в моду. Ухожу, конечно же, в удобных хороших ботильонах на маленьком толстом каблучке и с длинным острым носком. Беда… «Ну чего ты, зато на «казаки» похожи!» — утешительно говорит Ника, с которой я делюсь своей бедой.
— Ну давай вот этот кремовый! Ну только примерь и всё! – атакует меня мама при покупке свитера.
— Мам, он светлый, а значит – будет грязный постоянно.
— Да почему?
— Да потому, что я свинья!
Меряю восхитительную блузу-корсет из бархата со шнуровкой впереди. Десять минут представляю, как весь мир ахнет, когда я приду в ней в школу со своим почти четвёртым размером груди… Но нам же нужен тёплый свитер, поэтому мама запихивает меня в пуховое нечто с горловиной, пытающейся меня убить… Ну хоть чёрный…
Тёплые джинсы на «байке» я ненавижу особой ненавистью. Тяжелая и без того джинса просто сползает вниз с моих узких бёдер под весом расклешенных штанин, размер – не пойми что. Такое ощущение, что производители штанов дружно сошлись на том, что у людей выше метра семидесяти пяти зад огромного размера и ноги, как брёвна. «Зато тепло!» — говорим мама моему несчастному отражению в зеркале. «Да я под них могу ещё одни штаны надеть!» — думаю я. Наверное, потому теперь я всегда выбираю те джинсы, которые невозможно застегнуть, не вдохнув глубоко. Но время идёт, меняются города и страны, а девиз штанов «Либо длинные, либо узкие» всегда остаётся неизменным!
Ещё в любимые родительские аргументы можно записать фразу «Такое уже сто лет никто не носит!». Даже если по пути ты будешь показывать пальцем на десятки девушек именно в таком!

— Поехали на Хэллоуин в центр на концерт? – предлагает Твигги.
Концерт отменили, но раз мы приехали, то идём гулять втроём. Знакомимся с ребятами, подходит двоюродный брат Твигги. В конце вечера он целуется с Фишкой, мы шокировано переглядываемся.
— Не говорите Жене. И вообще никому! – говорит Фишка.
Фишка – моя подруга, Жэка – мой друг. Чей секрет важнее? Он не будет знать, что она ему изменила и это не честно. Подруга сказала, что уже не знает, что чувствует к своему парню, на прогулках они всё меньше целуются и всё больше она просто болтает со мной и с ребятами. «Мне просто хочется общения!» — говорит она и мне, и Жэке в ответ на наши вопросы. И вот тут вопрос морали: должна ли я молчать? Имею ли я право вмешиваться в их отношения? Проведя ночь в раздумиях, решаю всё-таки молчать и не говорить никому, даже Другу.

Отмечаем день рождения Фишки. Прихожу в новом имидже – покрасила волосы в чёрный. Дарю подруге огромный набор косметики – девчонка в восторге. Лина тоже приглашена – она будто меня не замечает, вечером за ней приходит парень. Жека упрашивает Фишку включить видеокассету и смотрим «Колыбель Кошмаров» — любимые «Крэдлы» сняли фильм ужасов.
— Смотри, резиновая рука! Кетчуп! Ахаха!!!
— Ну перестаньте, это серьёзный фильм! – Жека в гневе.
— Аахаха, монстр из детской куклы!!!
В десять папа приезжает за нами на машине. Афоню садим спереди, сами вчетвером втискиваемся назад, сверху кладём хохочущую Твигги.

— Что у тебя с Жекой? – сурово спрашивает у меня Афоня. Что?
— А что у меня с Жекой?
— Ходите вместе, сидите вместе, шушукаетесь.
— Так мы учимся в одном классе! И, напомню, гуляем тоже все вместе. Разговаривали о Фишке и их отношениях, он просил совета.
Афоня успокаивается и рассказывает, что к нему после школы приходят Умница с Кнопкой и рассказывают, что я хожу обнимаюсь с Жекой у всех на глазах. Убью! Звоню другу и жалуюсь, потом жалуюсь Жеке. «Ой, она просто завидует!» — говорят пацаны.

— А мы теперь все – просто друзья! – хором оповещают меня Жека, Фишка, Твигги и Друг.
— Вы что, совсем обалдели?
— А Афоня боится, что это заразно и ты последуешь примеру подруг и тоже его бросишь!
На следующий день вместо физкультуры ко мне приходят Друг и Панк с пивом. Друг немного грустит, подбадриваю его. В комнату заходит мама, видит пиво, выходит и возвращается со стаканом и абсолютно наглым взглядом. «Крутая у тебя мама» — с восхищением говорят пацаны.
— Панки-металлисты, кушать хотите? – слышится сквозь «Тристанию» и мы хором кричим «Конечно!»

Едем покупать билеты на «Арию».
— Немного обидно – говорит Жека. Проезжаем Фишкин дом. – но мы же всё равно будем гулять вместе, как раньше?
— Конечно. Мы же классно проводим время.
Покупка билетов на концерт – целое событие: нужно сначала позвонить в «Филармонию», уточнить наличие и цену, донести информацию до всех и уже потом собраться, выбрать день и поехать в центр за заветным клочком бумажки. Сам билетик на какой-то папиросной бумаге с новой печатью и «родная» его цена значится, как «1 рубль 50 копеек». Это же сколько их в «советское» время напечатали, что до сих пор ими пользуемся?
В холле «Филармонии», как обычно, полумрак, стоят стенды с афишами, расписание концертов органной музыки. В окошке кассы – всё та же бабулечка, уже лет сто, наверное, здесь работает. Можно, конечно, прогуляться и подольше, в саму «Дружбу», но погода уже совершенно не прогулочная, моросит дождь и я рада, что не обула кеды.

Через несколько дней говорю Афоне, что нам нужно расстаться. «Я так и знал!» — злится Афоня. Он злится ещё несколько дней, после чего мы продолжаем дружески общаться, как раньше.
Мы очень привязались друг к другу за эти месяцы. Может, потому Фишка и не спешила закончить наскучившие отношения – вдруг её перестанут звать гулять и встречать на остановке, вдруг не для кого станет приносить на первый этаж своего дома старенький кассетный магнитофон. Наверное, каждая и каждый из нас этого боялся. Но пришла «следующая пятница», а за ней и суббота и мы так же бежали домой с последнего урока, что бы пообедать и скорей выйти к друзьям. И так же в школе я садилась за свою парту и на стул рядом садился Друг, или Жэка, или Панк, и мы переговаривались шёпотом, и подсовывали друг другу записочки или жвачки, и прогуливали физкультуру. И если среди недели мама звала меня к телефону, то значит сейчас я услышу голос одного из своих друзей и слова «Подходи на «Навигатор», погуляем!», быстренько соберусь и ребята уже будут ждать там. Или мои друзья собираются посмотреть кино с пивом и чипсами у кого-то дома – ну как меня не позвать? Или постучать в дверь моей квартиры с диском в руках (или просто с хорошим настроением) и я, конечно, приглашу их в комнату, и сделаю чай.
— Смотрите, снег начался! – вдруг скажет кто-то и мы, взрослые дети, прилипнем к окну хотя бы на десять минут, полюбоваться, как начинается зима.
— Завтра к Фишке поедем. – говорит кто-то из нас в школе или по телефону.

Что такое дружба? Я не знаю. Можно написать сотни великих цитат великих людей, но ни одна из них не передаст того трепета, того тепла, доверия и чувства защищённости, из которых состоит дружба. С другом вы можете спорить до позеленения, кто из вас прав, кричать друг на друга, а пять минут спустя смеяться из-за глупой оговорки или даже от осознания того, насколько глуп этот спор. Другу всегда тебя не хватает рядом и переживая важный, хороший или плохой, момент, он хочет разделить его с тобой. Он верит тебе, верит, нет, даже знает, что в трудную минуту ты поможешь, а в счастливую будешь радоваться в унисон с ним.
Я не знаю, какими словами можно продолжить фразу «Дружба – это...». Но однажды, годы спустя описанных выше событий, у меня было очень сложное время, месяцы депрессии, истощения и тяжёлого психологического состояния, когда от моральной боли не можешь спать, когда ты не контролируешь свои слёзы, просто не переставая рыдаешь, когда специально изводишь себя, будто ешь себя заживо день за днём. Мои четыре рыцаря – Друг, Афоня, Жэка и Панк – без просьб и лишних слов просто взвалили мою ношу на свои плечи. Мои четыре школьных друга, не смотря на мелкие ссоры, разные жизни, учёбы и работы, будто держали меня на руках, не давая упасть в пропасть, не оставляя ни на минуту, пока всё зло, пришедшее в мою жизнь, не отступило. Это и есть Дружба. И если бы завтра меня ждало самое страшное, непосильное, непроходимое испытание, самый тяжелый бой, самый невозможный кошмар и у меня спросили бы, с кем я готова пройти это, с кем я не побоюсь сразиться с адом, с кем я буду уверена в победе, я бы, не колеблясь, назвала четыре имени…

— Привет! А какие завтра уроки? – спрашивает Жека по телефону.
— Здрасьте! Уже полгода одинаковые! – на самом деле, это просто повод мне позвонить и я это прекрасно понимаю. Ну, и ещё пару месяцев назад ему, наконец-то, установили домашний телефон и теперь можно не спеша разговаривать, не тараторя скороговорку в трубку мобильного.
— Идёшь на физ-ру?
— Нет, конечно.
— Пойдём, прогуляем? – предлагает Жека. Ладно.
Остальные ребята пошли на урок – и так уже пропустили много, а мы выбираем, засесть ли у меня дома в тепле или взять пива и замёрзнуть во дворах.

Идём на «Арию». Под «Дружбой» встречаем Друга и Афоню, разукрашенные, но на концерт они не идут – нет денег на билет. Подхожу к Нике, Кис и Сорри – девчонки почему-то сердитые. «В чём дело?». Никто не отвечает. Ладно, потом разберёмся. Начинается концерт и мы вместе отрываемся перед сценой. В толпе ко мне всё-таки пробивается Кис – потеряла девчонок, но увидела меня. Конечно, к новому вокалисту «Арии» я отношусь прохладно – после Валерия Александровича с его волшебным голосом, вокал слабоват, харизма не та, но всё-таки это – «Ария» и мы во всю подпеваем знакомым миллион лет песням, продвигаясь как можно ближе к сцене. Волосы и одежда превращаются в мокрый клубок, карандаш и тени расплываются на глазах. Домой идём огромной компанией человек двадцать. «Соррику нравится Друг» — суфлёрничает Ника. Говорю Другу. «Эта Виллевальнутая дура? Да ты что, НЕТ!». Ладно. Жека от меня не отлипает, вижу неодобрение со стороны Кис. Вы что все, с ума сошли, что ли! Заходим к Фишке, умываем ребят, бесимся. Жека провожает меня до самого дома, смотрит. Нееет, извини, но нет. Желаю ему спокойной ночи и поднимаюсь домой. Мама вывешивает прокуренные вещи на балкон и даже не будит меня на первый урок.
— В школу пойдёшь?
— Пойду.
— Утром Женя заходил. Вы же вместе были вчера?

— Это же как нужно было вчера трясти волосами, что бы на них выросли ядовитые грибы? – Жека подшучивает над моими резиночками-мухоморами.
После концерта на голове кипишь и приходиться заплести волосы в косички – ненавижу ходить с хвостом, а мыть голову было честно лень.

— Как можно в таком свитере ходить в школу, совсем уже! Куда смотрит мама!!! – верещит Мегера. Свитер с широким горлом слегка открывет плечи.
— Это мамин любимый свитер!
Почему-то классная в упор не замечает мини-юбок других учениц. Учителя вообще замечают только то, что им выгодно. «Я ваше кодло разгоню!» — грозиться она нам каждую неделю. Но мы упорно садимся как можно ближе друг к другу.
— А к вашей дочке мальчики ходят, явно же не просто так! Вы же не знаете, что они там делают! – Мегера предпринимает очередную телефонную атаку.
— То же, что и друзья вашей дочки делают у вас дома. – находиться мама. Маме нравятся мои пацаны, она всегда им рада, она разрешает нам зависать у меня дома вместо некоторых уроков, разрешает пить пиво, Афоне и Жеке даже позволено курить на балконе.

Ух ты! Примеряю роскошную и очень модную по тем временам дублёнку до колен, бело-золотую и просто сногсшибательную. Ну, прошлая мне тоже нравилась, но краска уж очень обтёрлась, плюс вечно ломается замок. И как на зло, проблемы с замком начинаются именно тогда, когда я собираюсь далеко от дома! Эта же дублёнка более взрослая, а впереди у неё большие пуговицы.
— Нравится? Берём. – говорит папа. Мама тут же бурчит, что «вот уже снег скоро, а ты бегаешь в куртке холодной». Дублёнка тёплая, мягкая и очень мне нравится…
— Мам. Я в школу в куртке пойду. – говорю я утром.
В классе в ней не посидишь, не удобно. Оставить такую дорогую и роскошную вещь в гардеробе, где нет ни вахтёра, ни номерков – а где гарантия, что Умница не испортит мою вещь? Одежда для неё тоже больная тема.
Однажды в десятом классе Умнице купили джинсы и она три часа рассказывала о том, что покупали их в «модном бутике», где они с мамой ждали целый час, пока продавщицы их обслужат, потому что «там только для крутых». А одеваться на базаре – это для нищеты (в то время все покупали одежду на одном базаре и ходили в одинаковых свитерах). Неделю спустя я шла с новыми джинсами в сумочке с именем хорошего магазина мимо торговых рядов на автобус и увидела Умницу с мамой, примеряющую «в крутом бутике» весеннюю куртку. Я остановилась и подошла к прилавку рынка.
— Так вот, где все богатые люди города одеваются! – рассмеялась я, помахав пакетом у неё перед носом. – Ну буду хоть знать, где тут самый крутой бутик!
Конечно, если с новой дублёнкой что-то случится, то родители поднимут шум, найдут виновного и Умница с мамой будут выплачивать всю стоимость вещи. Но вещь жалко – не для того папа работал, что бы какая-то дурочка мне «мстила». Похожу в куртке, до школы – пять минуток идти. А дублёночку оставлю для прогулок с друзьями и для поездок в университет.

— Где будем Новый Год встречать? – интересуется кто-то. – Давайте все вместе!
— У меня. – предлагаю я.
— У тебя места мало.
— Давайте у меня, родители в гости уедут! – приглашает Фишка.
— Если все не разругаемся за месяц. – все парочки распались и мы периодически ругаемся друг на дружку, но быстро успокаиваемся.

В декабре мы с Жекой начинаем встречаться.
— Только в школе не афишируйте. – наставляет нас Друг. – Просто много кто захочет в ваши отношения влезть и много кто будет завидовать. Например, Умница.
Друг, конечно, прав. Ходим по школе с невозмутимым видом, стараемся ничем не выдавать наших отношений. Ну а что, мы и раньше вместе ходили!
С одной стороны, мне, конечно, всё равно, что там подумают или скажут учителя. Девушка 16 лет встречается с мальчиком из своего класса – ну что в этом может быть не нормального? С другой стороны, вот он Жэка – уважаемые родители, хорошее будущее, хоть и не блестящий ученик. Разве я ему пара? Ну естественно, по мнению наших всезнающих педагогов, нет! А вдруг ещё это окажется тем редким случаем, когда после выпускного пара женится и живёт счастливо сто лет?! Нет-нет, педколлектив не может такого допустить. Я с улыбкой жду, кто первый произнесёт «Она тебе не пара!».
А ещё есть Умница и Кнопка, конечно же. Сколько раз мои родители, проезжая мимо дома Афони, видели заглядывающую к нему через забор Умницу? Десятки. Ей всё надо. Конечно, Жэка тоже в курсе о нашем конфликте и даже если Умница попытается влезть или лгать за моей спиной, то он в это просто не поверит. Но меня это рано или поздно выбесит и снова будет «вечеринка» у директора в кабинете в мою честь с истериками «Ах, какая Наташа плохая!». Оно мне надо на последнем кругу школьного ада?

Зимний вечер. Жека валяется у себя дома с температурой, я – у себя дома, в обнимку с книжкой. На пороге возникают Фишка и Твигги – принарядились, припудрились, Фишка даже юбочку с колготками напялила, тащат меня на школьную новогоднюю дискотеку. Вот ещё придумали! Однако, всё же лучше, чем киснуть дома – надеваю джинсы, кофточку, забрызгиваю волосы блестящим лаком и пять минут спустя являемся в школьный холл. Спускается Друг – он ответственный за музыку – и проводит нас в актовый зал. Ника, Сорри и Кис, конечно, уже тоже здесь, обнимаемся, кучкуемся, даже танцуем. Друг приглашает Фишку на медленный танец – только я знаю, что у них там «отношения по секрету».
Внезапно нашу идиллию нарушает Королевна – невозмутимо вешается на Друга и начинает с ним любезничать. Просто-таки нагло его обнимает! Фишка в ярости. Что-то будет? А, нет, дурочка эта ушла, ходит сама среди подростков, без подружки.
После Дискотеки идём к Афоне. Он немного дуется, что его не позвали, а мы виновато смотрим в пол – как-то никто не подумал… Провожаем девчонок на троллейбус, потом провожаем меня. «Так, а где же будем встречать Новый Год?».

Ника приходит в гости и мы ссоримся из-за какой-то ерунды, как бывало в детстве. Хлопает дверью. Ника едет на Новый Год в Москву к родственникам и до начала занятий мы не увидимся.