Глава 16. Когда добегаешь до финишной прямой – держи за руку тех, кто бежит рядом. (Часть 2) (Глава 23)

Решили устроить первый «Новый Год Без Родителей» у Фишки. В итоге обсуждений и споров из всей компании остаются только я, Жека, Фишка и Друг. С самым серьёзным видом пишем список покупок, считаем бюджет, мама бурчит «Хоть еды купите, а то одно вино у вас!», едем за продуктами, такие важные и взрослые.
В День Икс (т.е. 31 декабря) собираемся вчетвером у Фишки. Девочки режут салаты, мальчики – чистят картошку. К девяти вечера у нас стол на десятерых, вино, ещё вино, шампанское и пиво. Заваливаемся на диван, смотреть какой-то фильм и «без десяти Новый Год» начинаем метаться по дому: подкрасить глаза, переодеться в нарядное, успеваем схватить шампанское на последних минутах и 2004 год официально начинается!
Парочки уединились в комнатах.
От вина меня разморило и я решаю поспать. Внезапно мимо пробегает голая Фишка! Что? Фишка бежит обратно с какой-то загадочной штукой в руках и исчезает за закрытыми дверями: перецепляется через диван, падает под стол, успевая схватиться за скатерть.
— Блин, Фишка, что мы теперь кушать будем! – паникует Жека.
Час спустя мы с Другом пьём вино в ванной.
— Ну, поздравляю! – улыбаюсь я.
— Ты что! Не с чем! – Друг настоящий джентльмен, он не будет хвастаться своими победами даже мне.
Фишка написала обо всех событиях новогодней ночи в свой Дневник, который потом был спокойно прочитан её мамой и Друга ждал очень взрослый разговор.
Разворачиваю подарки под ёлкой. Ух ты! Диск Iron Maiden! Полная видеография HIM, вот это да! А это что такое огромное, книга? Извлекаю из яркой упаковочной бумаги трилогию «Властелин Колец», тут же открываю и улетаю в мир эльфов, орков и волшебных колец, в удивительное Средиземье. От чтения отвлекает только сон – в четыре утра засыпаю, витая в сказках.
Жека приходит ко мне каждый вечер на каникулах. Приносит диски с фильмами, мы слушаем музыку, обнимаемся, иногда едем к Фишке и встречаемся с остальными друзьями. Ночами читаю «Властелин Колец», из-за этого либо сплю до полудня, либо хожу сонная весь день, но от книги просто не оторваться.
Несколько лет назад, когда «Братство Кольца» было отснято и отправлено в кинотеатр парень Лины, фанат Толкиена, разрекламировал этот шедевр и вытащил нас в кино. Я не знала, что это – книга. Я вышла из кинозала безумно влюблённой в эту сказку, в этот шедевр, в этот волшебный мир! Я с трепетом ждала второй и третьей части – я же не читала источник, я не знала, что ждёт Братство дальше! И вот, наконец, я держу в руках КНИГУ и теперь уж точно узнаю всё-всё-всё о Кольце Всевластия и Средиземье!
Я полюбила «ВК» всей душой, и именно эта моя книжка сохранила для меня магию того времени: зима, Новый Год, первые отношения, страницы огромной книги пахнут мандаринками, шоколадками, морозом и волшебством…

Снега зимой почти нет, от этого ещё больше холодно и не уютно. «Весной выпадет!» — шутим мы, глядя на мрачные неприветливые деревья и промерзшую голую землю. А в детстве зимой всегда снег был, выпадал на долго и очень много, мы почти всё время проводили с санками на горках! Набегают тяжёлые тучи, в последнюю зиму детства мы с надеждой смотрим на небо, ждём зимней сказки. Но начинается дождь…

Снова переступаем школьный порог. Традиционный вопрос третьей четверти: «А карантин будет?». Почти каждый год по разным причинам в феврале школу закрывают на карантин – такие себе дополнительные каникулы на пару недель. Нет, в тот год обошлись без карантина.

Обнимаемся в школьном коридоре с Никой – очередная ссора забыта в один момент. Вечером подружка уже у меня в комнате с гостинцами из Москвы.
— Сорри на тебя обижается.
— Здрасьте! С чего?
— Ну, точнее, Кис обижается. Ей же Жека нравится. А Сорри поддерживает подругу.
— Ладно. Как-то порешаем.
Наверное, Кис надеялась, что раз Жэка с Фишкой расстались, то у неё появился шанс. Но ведь мне он тоже нравился! И, к тому же, они с Кис не общаются, едва здороваются – могла бы подойти, поговорить, предложить погулять с нами, а там бы и получилось что-то… Ох, да и сама я хороша: ведь знала, что Жэка ей нравится, зачем рассказала…
Очередной вопрос морали: должна ли я отказываться от парня ради подруги? Должна ли я была уступить ей и обделить себя?
Как-то в школе Ника позвала меня в коридор из кабинета, рядом с ней стояли Соррик и Кис.
— Нам нужен твой совет! – начала Соррик.
Интересно, с чего бы? Кис старается смотреть мимо меня – значит, ей не удобно, она очень добрый и искренний человек и врать не умеет.
— Смотри, у нас есть две подруги. – начинает рассказывать Соррик. – Им обеим нравится один парень и они это знали. Только одна из них его на самом деле очень любит, а вторая нет. А потом одна из них начала с ним встречаться, а второй обидно и она плачет. А та, ну которая теперь девушка его, его на самом деле не любит. Как думаешь, вот кто из них прав?
Какая интересная история.
— А у парня этого кто-то спросил, чего он хочет? Так вот надо бы спросить! – отвечаю я и меня спасает звонок на урок.
— Очень занимательную историю вы мне сегодня рассказали. – говорю Нике по телефону. Подруга молчит минуту.
— Нет, у нас правда есть такие подруги. – врёт Ника.
— Да, у тебя с Сорри есть такие подруги, это правда: я и Кис.
— Ну нет! Вот зря ты мне не веришь!
— Ника, я тебя знаю тысячу лет, я слышу, когда ты врёшь. Даже если ты врёшь только наполовину!
— Знаешь… Я вот сейчас правда не знаю, вы все мои подруги и… Пусть Жэка поговорит с Кис? Только не говори, что это я просила, хорошо?

Учительница английского говорит: «Вы очень красивая пара.» Заметили.
— Интересно, а Мегера знает? – рассуждаю вслух вечером с Жекой.
— Конечно, знает. Они с моей мамой подруги.
Ну и дела! Да она теперь меня заживо съест!
— Ты идёшь на выпускной? – интересуется мой парень.
— Нет. – я как-то не думала о выпускном. – не хочу «кормить» учителей и видеть эти рожи, надоели.

Решаю сделать то, что рано или поздно должна сделать каждая девушка. Подравнять себе чёлку сама! Через двадцать секунд с ужасом смотрю на жалкий остаток чёлки… Капец. Ну она же нормальной длинны была, когда мокрая, ну как так-то!? Неделю на уроках сижу в шапке, пока этот ужас не примет приличную длину.
— Пони. – смеется Друг, за что получает от меня тетрадкой.

Получаю свой первый подарок на День Валентина – красивую косметичку в сердечках и керамическую рамку для фото в виде двух сердец. Конечно, подарок покупала мама Жеки, удивительная женщина, которая всегда мне импонировала и улыбалась. Отмечаем вдвоём, а вечером едем к Фишке – дарим друг другу «валентинки», пьём пиво. Начинается метель. За пару часов снегом засыпает весь город и мы добираемся домой на попутках два часа!
Конечно, за целую зиму – полторы снежинки выпало, а сейчас, когда уже хочется тепла и весны – нате, ешьте ложками!
— Давай никуда не поедем? – предлагаю парню на следующий день. – Потом опять домой не пойми как плестись, кучу времени потратим. Приходи просто ко мне.
Жека приходит, приносит диск с фильмом, «фанту» и какие-то вкусности. Ребята поехали гулять к Фишке, а мы валяемся вдвоём на диване, снег за окном создаёт атмосферу романтики и уюта. В целом мире есть только мы.

Кис ходит по школе с убитым видом и не здоровается, Сорри задирает нос. Ника пожимает плечами в очередной раз: «Пусть с ней Жека поговорит. Она же маленькая ещё, ей очень больно». Выношу вопрос на повестке дня с парнем, он удивляется — Жэка и не догадывался, что моя подружка по нему «сохнет». Однако, в школе подходит к девочкам и минут десять говорит с Кис в стороне. Кис плачет. Подхожу и обнимаю подругу. Вечером – телефонный звонок от Кис.
— Извини. Я не знаю, что на меня нашло…
— Да ладно. Я не хотела делать тебе больно. Мир?
— Мир.
В девчачьем мире конфликт исчерпан. Сорри ещё злиться на меня какое-то время, однако под влиянием милой Кис успокаивается, и мы снова обнимаемся на переменках, как ни в чём не бывало.

Женина мама даёт нам четыре билета в театр Драмы, «А то только бухаете!». Идём парочками: я и Жека, Фишка и Друг. На входе в театр возникает путаница – наши билеты просрочены чуть ли не на полгода! Одна из женщин контролеров подходит к нам и со словами «Это мои, я отведу» ведёт четверых подростков… в красную ложу над сценой! Убивает наповал теснота ложи и сидения в виде советских стульев – ноги еле помещаются! Однако мы в ложе и делаем важный вид. Из ложи напротив машет рукой жекина мама.
— Это хоть не мьюзикл? – Спрашивает Друг. – Ненавижу мьюзиклы…
И точно в этот момент на сцене драмтеатра начинают петь. Мы смеёмся, Друг шепчет «О, нет!». После представления встречаем у входа родителей моего парня, те предлагают подвезти нас до дома. Вчетвером понимаем, что будем сидеть друг у дружки на голове и решаем прогуляться до Южного и там уже на что-нибудь сесть, что идёт мимо Фишки.
И эта прогулка тоже – бесценный момент. Мы идём по красивому центру города, вдоль старинных домов с большими окнами, вдоль ярких световых инсталляций. Совсем как будто мы взрослые и не зависимые. На улице всё ещё зима, но никто из нас не жалуется на холод, не смотря на лёгкую одежду под зимними куртками. И самое удивительное – никто из нас не простужается и не заболевает после таких прогулок.
— А это что за здание? – показывает Жека на красивую старинную постройку, украшенную разноцветной подсветкой.
— Это – первый банк Юзовки. – Устраиваю не большой экскурс в историю родного края. – Здесь и сейчас какой-то банк, а вот тут сбоку – музыкальный магазин «16 тонн». Раньше эта улица называлась Первая Линия, она от вокзала к проходной завода идёт, самая длинная в городе. Там, чуть выше – «Первый гастроном», а вон там…
— Откуда ты всё знаешь? – удивляется Фишка.
— Живу здесь! Многое мне мама рассказывала, она же коренная дончанка, кое-что видела в краеведческом музее.
— Классно жить в центре. – мечтает Друг вслух и мы киваем. – Здесь и тусовки лучше, и люди, есть, куда пойти. А у нас — Донецкая лужа да кладбище.
Вопреки предрассудкам о неформалах, мы – не вечно пьяная панкота. Нам интересна серьёзная литература и театр, мы обсуждаем произведения, каждый третий из нас пишет стихи. Мы не спим с кем попало – держимся за руки, гуляем, обсуждаем наши серьёзные отношения с подружками. Обычные здоровые дети.

Пишем срез по физике.
— В таком виде припёрлась на срез, совсем ума нет! – шипит учитель физики. На мне – джинсы, свитерок с декольте и небольшим разрезом на пупке. Ужасно развратный вид! Мимо проплывает одноклассница в едва закрывающей трусы юбке и ей – ничего.
За срез получаю «девять» (у нас двенадцати бальная система), а за этим и порцию агрессии от физички: «Как ты посмела написать на девять, ты же двоечница!». Конечно, у неё будут неприятности – как так, девочка получает одни двойки, а срез пишет на четвёрку.

Срез по физкультуре! Мегера и физичка снова налетают на меня в коридоре – я без формы, лениво плетусь к спортзалу.
— Ты обязана сдавать срез! Ты подставляешь всю школу!
— Я освобождена.
— Где справка?
— В журнале.
— Там нет твоей справки!
— Конечно, нет! Потому что пятую копию справки вы «теряете»! Давайте поднимем этот вопрос с комиссией?!
Клубок змей начинает шипеть тише. Конечно, ведь Мегера уже точно уверена, что после школы я сразу сяду в тюрьму.

— Так холодно, давайте чаю заварим? – предлагает учитель медицины.
Я не пью чай. Не приучили в детстве. Это сейчас в моём доме минимум четыре вида чая есть всегда, а тогда из горячих напитков пила только кофе.
— А ты чего не пьешь чай? – внимание переключается на жующую круассан меня.
— Не люблю.
— Вообще не пьёшь чай??? – будто я преступление совершила. – А что ты пьёшь?
— Компот. Воду, сок, молоко, кисель, кефир. Пиво.
— Пиво? Что, все чай пьют, а ты пиво??? Вот утром все чай пьют, а ты пиво пьешь?!
— Нет. Иногда пью.
— Это же первый признак алкоголизма! — учитель не слышит мой ответ. — Это нужно лечить уже сейчас! Куда смотрят твои родители! Они что, тоже пьют?!
Ну вот. Теперь я – маленький алкоголик. А всё почему? Потому что очередная неадекватная из перечня моих любимых напитков услышала только пиво…
Став взрослой, я узнала, что, оказывается, очень люблю чай. Переехав жить в другую страну, я столкнулась с очень острой проблемой – отсутствие хорошего чёрного чая. В Греции это либо «Липтон» — чайный мусор в пакетиках, либо какой-то сбор одуванчиков и за хорошим чаем мне приходится ехать за семь верст, и закупаться сразу на месяц. Потому, что зимой и летом я пью чай из самой большой чашки в доме, обожаю чёрный крупнолистовой крепкий чай, будто пьёшь жидкий бархат и запах что бы по дому шёл восхитительный… Но я пью ТЁПЛЫЙ чай. Как можно пить кипяток? Почему тебе всегда наливают чай, будто из адского котла, да ещё и почти с горкой, что б добавить воды не было уже никакой возможности?! И ты сидишь над этим варевом и полчаса (слушаешь крики грешников в этом котле) ждёшь, когда же оно остынет и вот вроде бы уже можно пить, но… «У тебя чай уже остыл, фу!» — и прежде, чем ты успеваешь что-то сказать, в твоей чашке снова кипяток… Разбавить холодной водой? «Но он же будет тёплый, это не вкусно!». А сидеть давиться, сёрбать ложкой и дуть в чашку из последних сил, убивать эмаль и обжигать язык – верх вкуса!
И пиво… Миллион лет здоровья и счастья тому, кто изобрёл безалкогольное пиво, сохранившее вкус и запах этого чудеснейшего из напитков! И теперь можно пить его без ущерба для здоровья и без опьянения! Что может быть лучше, чем прийти домой, после сорокаградусной жары и дня на пляже, и открыть баночку ледяного пива? Правильно – чай!
Учительница медицины – странная. Как-то во время урока, рассказывая про беременность и стадии развития плода шестнадцатилетним девочкам, эта женщина резко перешла на убеждения о том, что секс – это плохо, это ужасно, ни в коем случае нельзя ни при каких обстоятельствах. Можно только один раз – для продолжения рода. А вы, девочки, и думать не смейте! Институты, достижения, наука – это всё для мужчин, а ваша задача – родить! На следующий урок я пошла к мальчишкам на «Допризывную подготовку юношей», военрук дал мне обойму для «калаша» и я весело заряжала и разряжала её быстрее всех в группе.

— С Днём Рождения! – говорит Жека и протягивает мне коробочку. Диск Nightwish с концертом, потрясающе! Достаю вино, торт, конфеты, включаем концерт и наслаждаюсь божественным голосом Тарьи.
Родители приходят с работы.
— С Днём Рождения! – папа протягивает мне … мобильный телефон! А я и не просила даже… Здоровенная Motorola, способная звонком поднять мёртвого. Жека тут же записывает мне свой номер в адресную книгу, объясняет, как пользоваться… У него у самого первого из нас был мобильник, маленькая раскладушка Sony, которую он частенько забывал у меня.
Едем к Фишке вечером – там уже все наши. Папа сует мне денежку – отметить с друзьями.
— А где телефон?
— Дома. – отмахиваюсь я. Это же теперь буду постоянно под контролем.
В супермаркете рядом с Фишкиным домом мы покупаем пиво, сукарики, чипсы, тортик, в нашем подвальчике накрывается небольшой столик. Не ресторан, конечно, но зато рядом со мной мои самые дорогие люди, а это — бесценно. Девчонки подписали мне красивые открытки, Твиг, как обычно, сделала свою сама из картона, блёсток и ведомых одним художникам вещей.
В школе меня поздравляют девочки.
— И желаю тебе хорошего парня! – с нажимом на «хорошего», говорит Сорри.
— У меня уже есть. – защищаю стоящего рядом Жеку.
— Нет, ХОРОШЕГО.
Сорри всё-таки всё ещё немного дуется.

Умница видит у меня мобильный телефон и корчит недовольную физиономию. Через пару недель она гордо кладёт перед собой мобилку, так, что бы я тоже видела. Представляю, какими истериками она требовала его у мамы, что бы утереть мне нос…
Вспоминаю наш с Умницей диалог в начале десятого класса, когда мы ещё были подругами и когда я невзначай упомянула про то, что мне летом родители купили компьютер.
— Да ну не ври. – отмахивается Умница.
— Но мне его правда купили.
— Зачем?
Действительно, а зачем покупать компьютер, мечту подростокв из девяностых и двухтысячных. Умница напрашивается ко мне в гости и видит в моей комнате компьютер.
— Но ведь это не новый?
— В смысле?
— Ну, с рук покупали у кого-то?
— Нет, в магазине. – рассказываю историю о том, что комп просто в один день приехал к нам в коробках, которые даже никто не помог занести на этаж, а в магазине по телефону сказали «Ну подключите сами, потыкайте штепселями, какой куда подходит».
Через две недели Умница пригласила нас к себе, что бы тоже похвастаться новым компьютером. Только оказалось, что за те пару дней, что комп простоял в её комнате, она, самая умная и самая способная девочка в мире, не сумела его включить… Пряча смех, я нажала на кнопку на мониторе и затем на кнопку на системном блоке – чудо техники зажужжало и начало просыпаться. Мы загрузили первую игрушку, я показала, что и где работает и как потом это выключить.
Десятилетия спустя мама встретила Умницу в автобусе и со смехом мне рассказывала о том, как бывшая одноклассница громогласно вещала о том, что нужно всему учиться, что она всегда читала быстрее всех и получала грамоты, она самая одарённая и вообще молодец. Только грамоты и пятёрки были у меня, она же переползала с тройки на тройку, пока мама не наняла ей репетиторов и не начала носить подарки учителям. Мы с мамой посмеялись, я вспомнила эту печальную историю с компьютером и пошла получать очередной диплом европейского ВУЗа, а Умница так и осталась в забытом богом и людьми городе на отшибе цивилизации…

— А кто-то слушает “The Doors”? – над нашими партами зависает одноклассник Чех.
— Я слушаю. А что? – удивляюсь. Чех – «приличный», хороший ученик, никак не вяжется с нашей компанией разболтаев.
— Я диск дома нашёл. Хочешь, принесу?
— Ну принеси.
На следующий день на мою парту аккуратно ложиться диск.
— А где вы гуляете?
— Везде. Если вместо школы, то у меня. По выходным – у Фишки или по улице шатаемся.
— А можно я с вами?
В нашей компании новенький! Парни смотрят на меня – это я, что ли, решать должна?
— Нужно. Давай номер твой запишу?
На выходных Чех присоединяется к нам. Решаем все вместе идти на «КиШ» — скоро концерт и мы уже купили билеты.

Ох уж эти концерты! К «Дружбе» выдвигаемся днём, чтобы пообщаться с новыми людьми, завести друзей, попить пива. И ведь важен даже не сам концерт, а компания! В зале душно, жарко, сверху кто-то обливается пивом – подбросили бутылку, пробегает Фишка в лифчике. После концерта бежим на трамвай, потом идём пешком, провожаем девчонок. Твигги встречается с Афоней, идут за ручку. Дружной толпой поём песни про волков и лесника, и про съеденное мужиками мясо.
Помимо нас на районе есть ещё компания «неформалов» помладше и из соседних школ, они тоже идут на концерт. Ребята машут нам руками, мы подходим, слышим «сейчас ещё подождём Сашу и Серёжку», Саша и Серёжа приходят с Витей, Настей, Дусей, Колей, ещё по дороге надо подобрать каких-нибудь Свет и Вась, которые живут на Полижаково или возле почты и в итоге до конечной трамвая добирается уже хорошее такое стадо в тридцать человек. До Южного (до второй конечной) уже практически весь трамвай забит людьми в драных джинсах, косухах и балахонах, подсевших по дороге. А на Южном уже вы видите ребят из других районов, которые тоже едут на «Король И Шут», которые тоже приветственно машут вам руками, хотя вы их в жизни и не видели. Имена и «клички» называются по десятому кругу и тут же забываются, потому что столько запомнить просто не реально! И вот теперь представьте концерт, на котором около двух тысяч зрителей и вы все друг друга знаете! Может, завтрашний день сотрёт из памяти навсегда и имена, и лица, но сегодня – вот тот парень с зелёнкой крашенным ирокезом дал тебе попить, у разукрашенной девчонки ты стрельнул сигарету, с теми ребятами из Горловки вы идёте за пивом, весело болтая, будто старые друзья.
Наконец, к часу ночи ты заползаешь на свой третий этаж, уже еле волоча ноги. От волос и футболки за километр несёт пивом и сигаретами, макияж уже превратился в «корпс пэинт» и у тебя нет сил даже его смыть. В ушах – звон от грохота концерта и криков толпы. Ты охрипла, потому что орала песни два часа. Мышцы рук ноют от постоянного поднятия вверх «козы». Ты падаешь в любезно расстеленную заранее мамой кровать и успеваешь подумать «Как же было офигенно сегодня!» перед тем, как заснуть самым крепким сном.

Наш класс ставит спектакль по «Пигмалиону». Конечно, я отказываюсь участвовать, но прихожу на выступление. После мы убираем актовый зал, снимаем реквизит… Подхожу к своему парню, становлюсь рядом и сзади в спину начинает неистово верещать Мегера.
— Вы как себя в школе ведёте?! Я как будто в чью-то спальню заглядываю!!!
Мы искренне не понимаем, в чём дело. Стоять рядом запрещено, что ли?
На следующий день классная извиняется. Небывалый случай! Ах, она с утра в тот день была не в духе, накричала на девочку на уроке, ей стало плохо с сердцем и ребёнка увезли на «скорой». Не остановившись на достигнутом, Мегера решила накричать и на нас.
— А вас кто допустил до работы с детьми? – интересуюсь я.
После уроков Мегера оставляет меня «для беседы».
— Почему ты не ушла в другую школу?
— Из принципа. Я не доставлю вам такой радости.
— Я звонила твоей маме, а она сказала, что не хочет меня слышать.
— Так вы при ней оскорбляли её дочь. Сказали маме моей подруги, что я их ограблю и убью. Сказали при всём классе, что после школы я сяду в тюрьму. Зачем ей слушать ваш бред?
— Нужно сдать деньги на нужды класса… твоя мама отказалась.
— И? Это добровольный взнос. Я сижу в холодных кабинетах без стёкол в окнах. На что я сдаю уже десять лет, на чьи нужды?
— Ну вот мы собираем на новые стулья…
— И? Я оставила на этих стульях миллионы колгот, в этом году я заканчиваю школу, я не хочу сдавать ничего. Мама давала мне деньги, но после вашего звонка велела их пропить с друзьями.
Мегера понимает, что с меня ей взять нечего, я не буду плакать и совершенно не боюсь её. После этого я становлюсь для неё совершенно пустым местом, сломать меня не получилось. И я понимаю, что она боится. Боится, что если на меня надавить ещё немного – я и моя семья начнём атаковать, искать правды, привлекать знакомых… Вряд ли она бы удержалась на рабочем месте в подобном случае.
Она боится подрыва авторитета. Ведь если я, затравленная её злобой, смогла показать ей, что её мнение, её крики, оскорбления для меня ничего не значат, то могут найтись и другие. Над кем тогда царствовать?

Фишка расстаётся с Другом. Он пишет ей стихи, страдает и сохнет, вырезает на дереве «Фишка, я люблю тебя». А Фишке уже нравиться Чех. Обсуждаем с пацанами, какая Фишка ветреная. Нечаянно для себя самой разбалтываю хэллоуинскую историю. Вот блин, ну кто за язык тянул! Однако, ребята делают выводы и Фишка сама с нами гуляет всё реже и реже…

— Найди Василису Петровну и скажи, что это ты принесла свои стихи для школьного альманаха. – говорит учитель литературы, она же моя бывшая классная. Не знаю как, но она уговорила меня напечатать несколько моих произведений и оставить в школе.
Василиса Петровна (я даже не помню её настоящее имя, но она что-то вроде завуча по творческой работе, как-то так) смотрит на меня сверху вниз таким взглядом, будто бы она – царь всей вселенной, а я – жалкий проситель подаяния. Василиса Петровна небрежно берёт из моих рук мои творения, мою душу, мои мысли, мою сущность. Смотрит на рифмованные строки и делает такое лицо, будто под файликом таракан. Вздыхает, мол, «ну вот, ещё одна бесталанная на что-то надеется».
— Ну, ладно, давай… – говорит она моим творениям, моим деткам, самым высокомерным тоном.
Я выхожу в коридор, за спиной педагог кладёт моих детей (а я так и отношусь к каждой написанной мною строчке, к каждой рифме, потому что поэт наполняет каждую букву своей душой) на стол и они лежат там совершенно одни, не нужные им всем и не понятые ими.
Ни одно произведение короля ужасов Эдгара По не было опубликовано при жизни писателя, да и жизнь свою гений прожил в нищете и непризнанности. Кто из мрачных романтиков сегодня не продолжит «Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий...»? Другой гений, мой учитель и Бог Литературы, Рэй Брэдбери, начал писать свои «Марсианские Хроники» потому, что у него не было денег на покупку книжки известного писателя про Марс, и потому он придумал продолжение сам. Бесценное сокровище «Вино из одуванчиков», перечитанное мною миллионы раз, зачитанное до такой степени, что пришлось купить новую книгу, было издано только чудом и в итоге стало шедевром, визиткой Мастера. Наверное, это именно оно вдохновило меня создать свой собственный напиток – этот рассказ, сварить и отфильтровать своё вино, из кассетных плёнок, журнальных страниц, писем, разноцветных ручек, теней и помад, слёз и смеха, школьных тетрадок и Дневников. Как вам на вкус? Эмили Диккинсон прятала свои стихотворения до последнего вздоха. Кафка просил своего друга сжечь его сокровища после смерти.
Снова стучу в дверь и под удивлённый и одновременно скучающий взгляд педагога забираю одиноко лежащие листы с самым ценным для меня.
— Я передумала. Мои стихи заслуживают большего, чем забвение в подвалах школы.
Прижимаю к себе трепещущие листочки. То же самое повторяю учителю литературы, она улыбается, как бы говоря «Ну-ну».
Я не хочу, что бы однажды кто-то смел посягнуть на написанное мной. «Ах, мы взрастили этот талант!» — скажет каждый из взрослых, кто встречался на моём пути в те юные годы. Нет! Написанное мной – моё и только моё. Как сердце и душа. Печальные глаза Эдгара Алана По как бы одобряют мой поступок и подтверждают его правильность.

Скучаем в «подвальчике» у Фишки, она поехала с мамой на работу и вернётся только вечером.
-Давайте приберёмся тут? – предлагаю я.
Пацаны выносят мусор, выметаем куски стены, окурки, бумажки… Кто-то находит молоток, гвозди и вот уже лесенка к Фишкиной двери имеет более приличный вид, столик во дворе тоже больше не напоминает старую развалину. Застилаем диван, ставим стол, я мою полы какой-то тряпкой и кладу её на входе в комнату, что бы подольше оставалась чистота. Садимся пить чай.
— Ого! – говорит мама Фишки. – Это вы убрались? Так чисто тут никогда не было.
— Мой любимый сарафанчик… — жалобно поднимает тряпку Фишка.

Впервые по-настоящему тёплые дни решаем пойти в парк. Встречаемся у Фишки. Из соседнего двора орёт музыка и её соседи во всю гуляют. Внезапно куча пьяных мужиков ломает забор и набрасывается на нашу толпу подростков. Твигги и Фишка забегают на первый этаж и закрывают дверь. Пытаюсь влезть в драку, достаю свой «орехокол» (а что ему будет?), но меня отталкивает беременная девчонка одного из соседей. Прибегает отец живущего по соседству парня, разнимает драку – Афоне и Жеке досталось больше всех.
— Всё нормально, всё? Претензий нет? – волнуется «папашка».
— Я здесь вечером такое устрою! Я сейчас ментов вызову! Отцу позвоню, он вас закопает! – ору я.
Дома жалуюсь папе. Папа звонит друзьям, садиться в машину. Возвращается через час, довольный собой, как подросток: «Та мы только вышли, они в рассыпную, ну мы половили, по макушке стукали и под калиткой складывали.»
Утром к нам в школу прибегает Фишка.
— Зачем ты папе сказала?! Я вчера пошла с ними водки немного выпила, конфликт уладили…
— Молодец, Фиш! Они побили твоих друзей, а ты с ними пошла и водки выпила!
— Они сказали, что приедут к вам на район и вас всех убьют!
Дружно смеёмся. Нет, правда – у нас второй по опасности гоп-район в городе, они (чужаки) даже до первого перекрёстка не дойдут! Однако, Фишка в панике. Идём прогуливать физкультуру, встречаем моего папу, рассказываем ему.
— Да не сунуться они сюда. Я там рос и весь этот мусор знаю.
Однако, у Фишки теперь уже собираться нельзя… Да и она сама уже не так горит желанием приезжать в выходные. Если раньше подруга рвалась к нам как можно раньше, особенно в субботу – приезжала в двенадцать дня и гуляла до самого вечера, то сейчас едва ли является раньше шести-семи и в девять уже садиться в троллейбус…

Идём ко мне, прогуливать физкультуру.
— Женя! – сзади кто-то окликнул моего парня. Королевна! Ей что надо?
— Не говори с ней! – но он уже трусит в сторону девочки. Обижаюсь и иду домой.
— Ну ты молодец! – жалуется Женя. – Вот ты тогда её обозвала, а ей кто-то рассказал, и теперь её парень меня побьёт!
Вспоминаю: да, действительно, зимой мы болтали в школе и кто-то упомянул о Королевне, на что я пренебрежительно охарактеризовала её, как девушку ну очень лёгких нравов. А кто и, главное, зачем, ей сказал? Она и так знает, что я о ней довольно не высокого мнения, зачем этот спектакль.
— Разрулим. – говорю я. Однако, мой парень – трус. И это очень обидно осознавать…
Парень Королевны является-таки в школу, разбираться. Вызывает моего парня в коридор. Звенит звонок с урока и я любопытно выползаю из класса. На меня обрушивается шквал отборного мата.
— Значит так. Сейчас я звоню отцу и ты дальше будешь с ним разговаривать. Когда тебя на Донецком море выпустят из багажника.
Парнишка остывает. Отходим в сторону. Одна из одноклассниц выбегает за нами. Цирк пришла посмотреть? Зато теперь ясно, кто кому что сказал.
— В чём дело?
— Ты сказала, что Королевна сякая-такая?
— Я. И что? Были на то причины.
Подлетает Королевна, начинает липнут к своему жениху. Божечки-кошечки, какое шоу, сколько огня, несите Оскар! Нас она будто не замечает – кроме любимого весь мир не существует. Хотя она сама его и натравила и прекрасно знает, о чём разговор.
— Мы сидели на «Млечке» и Маша у меня спросила, почему Наташа так обо мне отзывается… — хнычет обиженная Королевна только после того, как я привлекаю её внимание…
— Пошли, скажу тебе кое-что. – киваю ей. Её парень что-то возникает, но мы отходим.
— Значит так. На новогодней Дискотеке ты липла к Другу и это не понравилось его девушке. И мне. Поэтому я так тебя и назвала в том разговоре. Повторить это твоему парню?
— Не надо. – лепечет Королевна, меняясь в лице. Конечно, не надо. Ведь тогда я позову своих подружек, которых у меня больше, чем у неё, которые тоже там были и видели. И девочки подтвердят мои слова.
Ухожу.
— А что ты ей сказала? – спрашивает Жека.
— Правду. А ты – трус.

Афоня и Твигги гуляют с компанией «подрастающих панков» (как мы их про себя окрестили) на соседней улице. Фишка – с ними. Иногда мы присоединяемся – попить пива в лесу, попеть песни.
— А вот этот парень с его девушкой сбежали из дома и живут в лесу! – сплетничает мой парень. – Она уже сделала пять абортов!!!
— Интересно, с кем теперь Фишка начнёт встречаться? – делиться переживаниями Друг.
«Малыши» смотрят на нас с уважением: ещё бы, ведь мы старшеклассники, авторитеты… В то далёкое время я одна из первых начала выглядеть более-менее неформально: кожаные штаны, «косуха», макияж.

— Я тебе подружку нашла! – дёргаю Друга за рукав. Стоим под «Дружбой» перед “UDO”. – Вон та, в футболке «КИСС».
— Ага. Красивая.
— Иди знакомься!
— Нет!
Выпихиваю Друга пинком, через десять минут подростки обмениваются телефонами.
— А мы с Котом гуляли! – хвастается Друг через несколько дней.
— Что, что-то намечается?
— Не, мы просто друзья! В следующую субботу опять гуляем! Дай телефон смс написать?

— Что бы все, ВСЕ, пришли на Демонстрацию! Белый верх, чёрный низ! – диктует Мегера.
Первого мая достаю кожаную юбку, белую футболку и джинсовку поверх. Надеваю гетры в чёрно-белую полоску — последний писк моды той весны – холодина просто ужасная.
— Так! Сними эти носки! – кричит Мегера.
— Нет. Мне холодно. Вон Умница стоит в зелёной куртке, пусть снимет.
— Мне холодно! – блеет Умница. Внимание снова переключается на мои гетры.
— Значит, пошла вон отсюда!!! – Мегера уже в истерике.
— Пацаны, уходим!
Я, Друг и Чех уходим с демонстрации гулять. Покупаем большущую пиццу и бутылку «Отвёртки», забираемся в Парк Ленинского Комсомола, где весело распиваем разрекламированный Другом новый вид алкоголя. Повеселевшие, идём обратно в центр, где нас в очередной раз прогоняют с демонстрации, что бы мы не позорили школу. Я и Жека отправляемся ко мне домой побыть вдвоём, ребята остаются в центре.
Днём кто-то настойчиво звонит в дверь, прямо ломится! Нехотя заворачиваюсь в одеяло и иду открывать.
— Я тебе сейчас такое расскажу, упадёшь!!! – врывается в коридор Чех. Завариваю чай. – Мы с Другом решили пешком идти. Ну, и по дороге встретили Кнопку, Умницу и Сидора. Он пьяный, Умница на руки к нему залезла, рубашку расстегнула и облизывает! Фууууу!!!
— Да ладно!? – я в шоке!
— Отвечаю, у него вся шея в засосах!
— Блин, Чех, меня стошнит, перестань!
К вечеру история разлетается по нашему маленькому миру. После майских в школе Умницу встречают шквалом улюлюканья и смеха. Сидор краснеет. Умница невозмутимо садиться с ним за парту и начинает гладить по голове – наш «угол» просто катается со смеху, в результате чего всех отправляют «посмеяться в коридор».

— Афоня в больнице с сотрясением! – кричат хором с порога Жека и Панк.
Хватаюсь за сердце. Идём к его дому, узнать у родителей, где, как и что. «Подрастающие панки» уже там, Фишка тоже, Твигги плачет и я обнимаю подругу.
— Сидели пили на кладбище, тут подошла гопота с «д»-класса, ну и у одного был кастет… — рассказывает кто-то.
Решаем завтра ехать в больницу к другу.
— А вы видели? – говорит Друг по пути домой. – Фишка стала посреди дороги, смотрела на нас и на них, а потом развернулась и пошла к ним…
Едем к Афоне в больницу. После короткой войны с вахтёром друг выходит к нам – синяк на всё лицо, повязка на голове… Смеётся. Значит, жить будет! Даём ему пакеты с фруктами. «А пивка не привезли?» жалобно спрашивает пострадавший товарищ.
Сидим на лавочке у корпуса. Из кустов выходит наряд милиции и просто подходит к нам. Документы. Документов нет. Обыск. Находят у Чеха перочинный ножик. Начинается запугивание малолеток – это ты, панк, кого-то порезать хочешь, да я тебя посажу, да я тебя прямо сейчас заберу… Получив от нас 10 гривен, милиция уходит.
Видим «подрастающих панков», подходим к ним, ребята тоже пришли проведать Афоню.
— Привет! – подхожу я к Фишке. Фишка улыбается и уходит.
— Значит, с ними ей интереснее. – Говорит Друг в ответ на моё замечание. – Там никто не напоминает Фишке о её косяках, никто не знает её психи и характер.

— Ты едешь в субботу на рейтинг? – догоняю в коридоре Забияку. Она тоже поступает на химический факультет, а одной мне как-то страшно. – Давай вместе?
Забияка пишет мне на руке свой телефон и становиться чуть менее страшно – уже не сама.
В заветную субботу мне очень хочется пить и спать после пятницы – мы пили пиво. Натягиваю джинсы, рваные кеды, курточку и ползу на остановку, с ручкой в кармане.
Корпус химфака такой огромный, семиэтажный, а я такая маленькая и робкая! А вдруг на меня начнут кричать, если я не отвечу на вопрос? Или съедят? В любом случае, у меня будет ещё две попытки! – успокаиваю я себя и иду в аудиторию. Народу тьма! Родителей абитуриентов выгоняют из аудитории– многие пришли с папами, мамами и бабушками. Пишем заявление на написание рейтинга и расходимся по кабинетам. Начинаю шутить с девчонками (поступающие – практически все девчонки), чтобы сбавить напряжение, в результате оказываюсь в самом конце очереди! Ждём. Волнуемся. Выбегает первая «жертва» в слезах и убегает вниз по лестнице. Нервничаем ещё больше…
— Если сдам – пойду на «Байкерс» и напьюсь от счастья! А если не сдам – тоже напьюсь, от горя! – заявляет Забияка и все смеются.
Наконец в три часа дня захожу в кабинет и дрожащей рукой выбираю билет. Читаю свои пять вопросов и спокойно сажусь писать – нервов как не бывало. Ну, не сдам – ещё попробую! Экзаменатор садиться к Забияке, через время та хватает вещи и выбегает проч. Даже не подождала, коза! Очень хочу в туалет. Зову экзаменатора: тот смотрит в мои формулы и уравнения, проверяет задачу. Пытаюсь понять по его лицу, что же меня ждёт.
— На контракт?
— Ага. – шепчу я.
— Тогда и «восемь» хватит. Поздравляю, студент.
Лечу, порхаю, парю в деканат с ведомостью! Я ПОСТУПИЛА! С первой попытки! Я такая молодец, я студентка!!! Вот мама сейчас обалдеет!
Смотрю в пролёт улетающей в поднебесье лестницы химического факультета – какой же он большой! Какие огромные здесь окна! На втором этаже (на кафедре органической химии) щекочет нос запах неизвестных мне реактивов, запах знаний, запах науки, запах волшебства. «Древние тайны всех мирозданий мне под силу. Я заклинаю и превращаю в золото ртуть...» — улыбаюсь я возникшим в голове строчкам из песни и хочу скорее уже прийти сюда студенткой, сесть за парту и начать новый путь. Слышу где-то гудение – это поют вытяжки в каких-то лабораториях. Заглядываю в приоткрытую дверцу кабинета, вижу высокие «барные» стулья и большой деревянный стол, солнце играет на стекле колб и пробирок, ожидающих на подставках, когда же они понадобятся будущему химику. В маленьких чайничках-ретортах разными цветами переливаются какие-то реактивы, а вон там, будто кто-то зачерпнул кусочек небесного свода, в большой «банке» раствор медного купороса. Рыжий, как солнце — бихромат калия, фиолетовый – «марганцовка», «бриллиантовый зелёный» — скоро, скоро я смогу это всё взять в свои руки, и попробовать, и увидеть, и создать разные интересные вещи, описать и рассчитать их! И оно будет испаряться и булькать, пританцовывать по дороге из этих трубочек и обратных холодильников, менять цвет и запах! Баночки с аккуратно наклеенными этикетками сообщают мне, что внутри – соли, а вон те, что стоят отдельно на подставке под вытяжкой, накрытые стеклянной крышкой-куполом – скорее всего, токсичны. Да, там соединения ртути – успеваю заметить буквы Hg на одной из ёмкостей. Ой, а тут, в стеклянном шкафчике на отдельном столе, самые настоящие аналитические весы, и коробочка с гирьками, и маленькие пузырьки для взвешивания вещества, наверное! Можно мне, пожалуйста, начать прямо завтра?
Но сейчас нужно продолжить бежать в деканат с заветной ведомостью в руках, с пропуском в этот волшебный мир.
В деканате меня тоже поздравляют, жмут руку и рассказывают, когда и куда нести документы.
Пишу смс парню. Я поступила!