Синдром похмельного ясновидения

Николай резко открыл глаза и с бешенной скоростью врезался во внезапно наступившее утро. «Как об стену со всей дури, — пронеслось у него в мозгу». Голова жутко болела, а в затылок так вообще, будто камней насыпали, пока он спал. При малейшем шевелении камни шумно перекатывались, больно царапая затылок изнутри. Да… Судя по тому, что он помнил только первую часть Марлезонского балета, вечер пятницы прошёл на ура. А как очутился дома, так история об этом упорно умалчивает, как бы он не пытался вспомнить.
Николай оделся и отправился на кухню. Выпил залпом стакан воды и облегчённо выдохнул. Хорошо, что суббота. Есть время прийти в себя. Он взял сигарету и вышел на балкон. Раннее июльское утро, пять часов утра. На улице ни души, только птицы оглушительно щебечут. Николай закурил и попытался сосредоточиться. Не смотря на похмелье, это ему с лёгкостью удалось. Он много раз проделывал эту процедуру, когда нужно было прийти в норму: просто закрывал глаза и пытался осознать, кто он такой и где находится. Осознать и остро почувствовать своё «Я». Обычно после нескольких минут такой медитации наступало облегчение. Голова вставала на место, а сознание прояснялось. Но в то утро что-то пошло не так.
Николай вдруг ощутил приятную светлую прохладу в голове и абсолютную пустоту. Эта пустота порождала светлую радость, и он невольно улыбнулся. Ему решительно всё нравилось. Голову заполнило осознание всеобъемлющего великолепия. Похмелье осталось где-то далеко за бортом. Он затушил сигарету и снова закрыл глаза. Такое ощущение, что черепная коробка стала прозрачной. Он с закрытыми глазами видел на все триста шестьдесят градусов вокруг себя, да ещё и то, что над головой и под ногами.
— Что со мной такое? – пробормотал он, — неужто белка прискакала? Да вроде не похоже. Очень странно. Надо бы позавтракать, может пройдёт.
Николай подошёл к холодильнику и только хотел его открыть, как вдруг увидел сквозь дверцу, что и где там находится. В мельчайших подробностях! Он чуть помедлил, пытаясь запомнить расположение продуктов на полках, и открыл холодильник. Там было всё, как он и видел сквозь закрытую дверцу.
— Ну ни хрена ж себе! – вырвалось у него. Он снова закрыл дверцу. Повернулся к холодильнику спиной и увидел ту же самую картину, но уже затылком. Опять повернулся и открыл дверцу:
— Да… Вот так оказия! У меня голова прозрачная! Я вижу не глазами, а мозгом. Интересно, это из-за вчерашнего перепоя такое со мной происходит? Синдром похмельного ясновидения! Вот как я это назову.
Поупражнявшись в течении месяца, Николай уже без всякого спиртного смог входить и выходить из этого состояния по желанию. Но вот какая штука: он стал чувствовать окружающих его людей, их эмоциональное состояние. Видеть уже стало не обязательно. Например, едет он в автобусе на работу и знает, что у женщины, которая стоит справа, болит зуб, а мужик, что сидит у окна, чего-то боится. И тут же рисуется картинка: рассыпающаяся по столу стопка монет. Монеты скатываются на пол и укатываются в разные стороны. У мужика паника. Наверное, потратил лишку и теперь едет отчитываться. Хорошо, что можно произвольно становиться прозрачным и возвращаться в обычное состояние. А то бы можно и с ума сойти от обилия впечатлений!

Николай Петрович Стеклов работал на заводе в технологическом отделе старшим инженером-технологом. Уже четвёртый месяц он фактически исполнял обязанности главного технолога. А что поделать, — пришлось, так как главные технологи на долго не задерживались. Увольнялись один за другим. Не успеешь к одному привыкнуть – глядь, а он внезапно пропадает. Приходит другой – та же картина. Ну не приживались они на заводе. А всё почему? Да никто не мог найти общий язык с директором! С ним вообще никто не мог нормально общаться. Гнида редкостная! Олег Ефимович Братский, пятьдесят шесть лет. Полтора года как стал директором завода, а гонору — будто он сразу директором родился, сразу в пиджаке и галстуке. Его хлебом не корми – дай кого-нибудь унизить. Любил поорать на подчинённых. Всех затерроризировал. Особенно ему доставляло удовольствие унижать мастеров и технологов перед их непосредственными подчинёнными. Он просто тащился от этого. Всех называл на «ты». Все у него бестолковые, один он умный, и завод до сих пор работает исключительно его нечеловеческими усилиями. Ввёл одному ему понятную систему штрафов. Работники терялись в догадках: за что же на этот раз премию срезали? Смельчаки поначалу ходили к Ефимовичу выяснять. Так в кабинете такой ор стоял, что хоть святых выноси. А матерился Олег Ефимович просто виртуозно! Как заведётся, как включит на полную громкость свой поставленный баритон – на весь цех слышно! Кабинет у него на третьем этаже, а слышно было даже на первом, хотя там станки работают, и стоит такой грохот, что даже на ухо и то орать приходится. А его вот слышно! Надо ли говорить, что правдорубы выходили из его кабинета уже с подорванным душевным здоровьем и нервным тиком. Некоторые потом бессмысленно улыбались в пустоту. Их бестолковые и ошарашенные глаза пугали своей болезненной загадочностью.
Но рабочие тоже в долгу не оставались. Переиначили его фамилию на матерный манер. Вот так Олег Ефимович Братский заслуженно преобразился в стихийное бедствие «Блядский Олег»! На манер урагана «Катрина». Так появился на предприятии свой былинный полусказочный герой Блядский Олег… Персонаж зловещий и во всех смыслах отрицательный.
Скорее всего он знал, как его за глаза называют. Наверняка кто-нибудь доложил. Да тут ещё и табличку у его кабинета кто-то искусно подправил. Не поленился человек, выточил на станке две идентичные буквы и заменил. Что тут было! Собрание устроил среди инженерно-технических работников. Разборки были. Но никто ничего не видел, никто ничего не знает. Скорее всего, это кто-то из несправедливо уволенных, а увольнять Блядский Олег любил. Причём по поводу и без. Кто под руку не вовремя попадётся, кто посмотрит косо. А причины всегда найдутся!
По долгу службы Николаю каждый день приходилось принимать участие в оперативных совещаниях в начале и в конце рабочего дня, где работников и его самого частенько смешивали с дерьмом. Но Николай быстро приспособился. Он просто отключал уши, и все нечистоты изо рта начальника летели мимо него, не причиняя никакого душевного дискомфорта. Это как навязчивая реклама по телевизору: кого-то раздражает, кто-то бесится и судорожно щёлкает пультом, а Николаю просто параллельно. Он отключает на время уши и не обращает внимание. Видимо, благодаря этой своей способности, он уже четвёртый месяц исполнял обязанности главного технолога и не увольнялся, как его предшественники. Они просто всё близко к сердцу принимали, как с рекламой, не выдерживали и тут же хватались за пульт.
Помимо функций главного технолога, ему приходилось ещё исполнять и свои прямые обязанности. Понятное дело, никаких доплат он за это не получал. В его отделе по штату полагалось пятнадцать инженерно-технических работников. Каждый инженер-технолог должен был отвечать за свой участок, но по факту их было всего пятеро. Получалось, что на каждом работнике было по три участка! Отсюда и текучка – многие не выдерживали и уходили. Тем более, что за дополнительную нагрузку никаких доплат они не получали. Блядский Олег постарался. Раз всё идёт без сбоев, значит так и должно быть. Николай как руководитель ходил разбираться с этим вопросом в бухгалтерию, а те только руками разводили. Все вопросы – к директору. Он и к директору ходил, но был послан в грубой форме, мол, не нравится – пусть катятся за ворота, незаменимых у нас нет! За забором толпы желающих! Ну надо же, какое несоответствие: по паспорту он – Братский – вроде бы тёплая, располагающая к себе фамилия, а по сути – Гадский. Гадёныш каких мало! Матерных слов Николай не употреблял.
Всё изменилось, когда сразу двое сотрудников из отдела написали заявление по собственному желанию. А это уже не шутки. Николай попросил повременить, сказал, что решит вопрос с выплатами в ближайшее время. Что если в течении двух недель у него ничего не получится, то он даст ход их заявлениям и лично понесёт на подпись Гадскому Олегу.
Он давно хотел испытать возможности эффекта прозрачной головы не ради интереса, а с практической стороны. И вот случай представился. С сегодняшнего дня он начнёт сканировать ненавистного диктатора. В лоб чего-то добиться от этого деспота было не реально. Поэтому сначала надо хорошенько пощупать его за вымя. Найти слабое место и как следует надавить. Николай раньше всех стал приходить на совещания, чтобы занять место поближе к стихийному бедствию. Впрочем, никто особо и не расстроился этим фактом. Мало кому доставляло удовольствие быть обрызганным слюнями начальника.
Постепенно картина стала вырисовываться. Николай явственно почувствовал, что начальник страдает неким циклическим расстройством. То есть болезнь проявляется только в определённые дни. Это что-то похожее на мигрень. В такие дни он бывает особенно раздражительным. Его всё бесит настолько, что он испытывает страшные головные боли от этого. Причём недуг этот появился недавно, примерно полгода как. И болезнь прогрессирует, боли становятся всё невыносимей. Но как это началось? Что послужило толчком? И к чему может привести? Вопросов было много, и Николай начал копать под своего шефа.
Во-первых, он выяснил у зама по персоналу (Виктория была его хорошей знакомой, ещё по институту), что за последний год пики увольнений приходятся на определённые даты. Они повторяются с завидной периодичностью. Николаю пришлось поломать голову, прежде чем его осенило:
— Да это же лунный цикл! Стихийное бедствие набирает силу аккурат в полнолуние и длится три дня. Потом всё успокаивается до следующей полной луны. Но что послужило толчком?
Николай также раскопал, что полгода назад директор особенно отличился. Он уволил практически ни за что сразу трёх женщин-учётчиц. Заявился ночью с проверкой в цех и устроил разнос ночной смене. Барышням просто не повезло – они, ничего не подозревая, просто пили кофе во внеурочное время и были застуканы Блядским Олегом прямо на месте преступления. Ну не увольнять же за это! Тем более, что план за смену они уже выполнили. Просто коротали часы до утра в подсобке. В общем уволил со скандалом и по статье. И это случилось именно в полнолуние. Скорее всего они подумали о своём начальнике не очень лестно. Причём одновременно и очень искренне! Вот вам и причина. Именно после этого инцидента и начались периодические боли у шефа. И с каждым циклом он зверел всё больше. Но как этим можно воспользоваться?
Как ни пытался Николай концентрироваться на недуге начальника, перед его мысленным взором почему-то всегда всплывало яблоко. К чему бы это? Он долго не мог взять толк. Потом к яблоку добавились клубки пряжи разных цветов с вязальными спицами. Яблоки и пряжа… Что между ними общего? Чем они могут помочь? Как их использовать? Он неделю ломал голову над этим ребусом, пока однажды утром не проснулся с готовым решением.
Николай, понятное дело, не посвящал сотрудников из отдела в свои планы. Да они, скорее всего, и не поняли бы своего начальника. Он просто попросил их об одном одолжении. Сказал, что это в их общих интересах. Кроме того, завёл знакомство с одной дамочкой из бухгалтерии. Та по своим каналам выяснила, что оказывается деньги на выплаты за переработку, всё же выделяются. Но по серой схеме делятся между главбухом и директором. А это уже должностное преступление. Но как это доказать? А доказывать ничего и не придётся: нужно просто воспользоваться временной беспомощностью директора.

И вот день ИКС настал. Сегодня в два часа по полудню наступит полнолуние. Самый пик активности! В эту ночь Николай долго не мог уснуть, ворочался полночи и отрубился только под утро. И ни с того ни с сего ему приснился Лукашенко! Добрый знак, — решил Николай, — переговоры должны пройти удачно. Лукашенко просто так снится не станет – не в его это правилах!
Утреннее совещание прошло как обычно. Только что ругани было на порядок больше. Но Николай был спокоен – он знал, чего ожидать в такие дни от шефа. Тот уже второй день не появляется на обеде в столовой. Значит, ему невыносимо видеть и слышать, как сотрудники оглушительно громко стучат ложками по тарелкам и отхлёбывают чай с зубодробительными звуковыми эффектами.
В два часа Николай постучал в кабинет директора. Вошёл в кабинет и остановился напротив шефа.
— Что тебе надо? – раздражённо спросил директор.
Николай молча достал большое зелёное яблоко и показал начальнику, злорадно ухмыльнувшись. Тот встал с кресла и уперевшись руками об стол, выжидательно выпучил глаза на подчинённого, всё ещё не веря, что тот посмеет. А Николай демонстративно повертел яблоко перед своим лицом, делая вид, что любуется им, как произведением искусства, и поднёс ко рту. По лицу Олега Ефимовича пробежал лёгкий ветерок ужаса. Но он по-прежнему отказывался верить, что этот жалкий прыщ посмеет. А Николай уже всё для себя решил!
Он медленно поднёс яблоко ко рту, прицелился и впился зубами в сочную твёрдую мякоть… Раздался оглушительный для директора, но совершенно безобидный для Николая, характерный хруст разрываемой плоти фрукта. Сок брызнул в разные стороны, и потёк по подбородку мучителя. На мгновение яркая вспышка в мозгу ослепила тирана. Невыносимый хруст яблока буквально крошил кости несчастного, череп будто сдавило в тисках, по всему телу пробежал электрический разряд неимоверной силы. Директор затрясся мелкой нервной дрожью, холодный липкий пот выступил на лбу, а из глаз посыпались искры.
— Что ты делаешь, печенег проклятый?! – срываясь с поставленного командного баритона на визг, заорал начальник, — прекрати немедленно! Я тебя в порошок сотру, ты у меня по миру пойдёшь, бездельник, я тебя…
— Что вы меня? Куда я пойду? – с издёвкой поинтересовался Николай и откусил ещё раз. Он нарочно принялся утрированно громко чавкать и мычать, подчёркивая удовольствие. И ему действительно было забавно наблюдать за конвульсивными попытками директора прекратить эту пытку привычным запугиванием. Прямо как мёдом по душе! Любо дорого посмотреть!
— Ну ты у меня попляшешь, червяк! Только на вазелин будешь работать! Никогда тебе этого не…
— Хрум-хрум-хрум-хрум! — перебивая начальника зачастил Николай, работая челюстями.
— Ай-яй-яй-яй! – по собачьи жалобно заскулил начальник, — У-у-у! Фашист! – запищал несчастный, зажимая уши ладонями. Он плюхнулся в своё кресло, и как ребёнок обиженно затопал ногами.
Николай проглотил остатки яблока и громко рыгнул. Раскрасневшееся лицо начальника тут же сморщилось настолько, что как бы даже…почти свернулось в трубочку. Николай зевнул и подошёл к окну. На улице ослепительно сияло июльское солнце, окна были плотно занавешены бордовыми шторами. Николай отдёрнул штору и невольно зажмурился от хлынувшего в полутёмный кабинет солнечного света. Начальник робко отнял ладони от ушей и потёр виски.
— Уф-ты, чёрт пятиконечный! Совсем замучил. Как ты, гадё…как вы узнали о моём недуге? Кто меня сдал? – устало спросил Олег Ефимович, — раздавлю предателя! Накажу то есть.
— Слухами земля полнится, — загадочно пожал плечами Николай, — это давно в воздухе витало.
— Так уж и в воздухе, ну-ну. А вы что экстрасенс что ли, Николай…э-э-э…
— Петрович. Нет, не экстрасенс. Это пошлое слово, засиженное мухами. Просто могу иногда свою голову прозрачной делать, вот и навеяло.
В дверь постучали. Олег Ефимович взял для правдоподобия ручку и пододвинул к себе папку с бумагами. Вошла секретарь Даша:
— Олег Ефимович, куда яблоки ставить?
Тот на мгновение вытянулся в лице, но тут же вскочил с кресла и бросил в сердцах ручку на стол:
— Какие на хрен яблоки?! – заорал он на побелевшую Дашу. Та вжала от страха голову в плечи и попятилась к двери.
— Служба доставки… Два ящика яблок… На бланке ваша фамилия…- лепетала она.
— Признавайтесь, ваша работа, Николай Петрович? – зашипел Гадский Олег, — мало вам? Совсем меня извести задумали? Я просто поражаюсь, — какое вопиющее неуважение к своему начальству!
— Помилуйте, Олег Ефимович! Это от всего нашего отдела, из лучших побуждений! Мои сотрудники ничего о вашем недуге не знают. Я им ничего такого не говорил, просто сказал, что вы яблоки любите. Вот они и скинулись.
— Даша, на помойку их живо!
— Но, Олег Ефимович… – подняла она недоумённо брови. Николай вынул яблоко из кармана и показал начальнику. Тот устало выдохнул и опустился в кресло.
— Хорошо. Вот что, Даша. Возьмите в столовой какую-нибудь посуду. Яблоки помойте и выложите в приёмной. Угощайте выходящих из моего кабинета посетителей. Но не наоборот! Выходящих, а не заходящих! Запомнили? Смотрите не перепутайте! Ясно?
— Я вас поняла, — просияла Даша, всё сделаю.
Николай откашлялся и начал:
— Я к вам, собственно, вот по какому вопросу, Олег Ефимович. Дво…нет трое сотрудников моего отдела написали заявления на увольнение. По собственному. Мне не с кем будет работать! Заявления лежат у меня в столе.
— Скатертью дорога, — злобно огрызнулся начальник, — не они первые, не они последние…
— Вы хотите, чтобы в интернете появились отзывы о стиле вашего руководства? Мне известно, что деньги за переработку и совмещение выделяются в полном объёме, и в чьих карманах они оседают, — Николай выложил два яблока перед собой на стол и сел. Олег Ефимович сначала побледнел, а потом побагровел ещё сильнее.
— Шантажировать меня вздумал?! Да кто тебе поверит? Кто ты, а кто я?! – усмехнулся Гадский Олег. Николай откусил от одного из яблок и с набитым ртом продолжил:
— Вообще-то, вы такой же наёмный работник, как и я. Думаю, владельцу холдинга будет интересно узнать, чем занимаются назначенные им на высокие должности доверенные лица. И за вашими забавными гримасами понаблюдать — одно удовольствие. Я всё на телефон заснял. Зачем ему руководитель подразделения, который не известно, чем болен.
Олег Ефимович ослабил галстук и тяжело задышал:
— Нет, ну… Николай Петрович, мы же с вами взрослые люди… Зачем же так? Мы можем договориться… — заёрзал он в кресле.
— Хорошо. Я хочу, чтобы мои сотрудники получали положенные им выплаты. Как и работники других подразделений. Ваша болезнь будет прогрессировать. У вас три пути. Первый – это инсульт месяца через три, второй – постепенно набирающее обороты слабоумие, преждевременная деменция то бишь, и третий – позволить мне помочь вам избавиться от недуга, но для этого вам придётся измениться. Какой вариант вам кажется наиболее привлекательным?
— Деменция? Так мне же ещё рано… Я выбираю третий вариант. Что нужно делать? Почему это со мной случилось?
— А вы вспомните, Олег Ефимович, полгода назад вы инспектировали ночную смену. Вы тогда трёх женщин практически ни за что уволили. Они вам много чего потом пожелали вдогонку. Теперь расплачиваетесь.
— Так может найти их и попросить прощения? Это поможет? – с надеждой в голосе спросил шеф.
— Это уже бессмысленно. Они давно уже и думать о вас забыли. И не вспоминают вовсе. Вы сами не отпускаете эту негативную программу своим злобным характером. Вам надо измениться, тогда программа сама отвалится, как пиявка, насосавшаяся крови…
В дверь постучали. Вошла Даша.
— Олег Ефимович, там курьер вам посылку принёс, распишитесь пожалуйста. — протянула она квитанцию.
— Что, ещё яблок прислали? – ухмыльнулся Олег Ефимович.
— Нет, это набор для вязания с руководством, вы для жены заказывали?
— Какой ещё набор? Я ничего такого не заказывал. Ладно несите его сюда.
Даша принесла посылку и вышла.
Олег Ефимович вопросительно посмотрел на Николая Петровича:
— А это-то зачем?
— Будете учиться вязать!
— Что-о-о? Я – вязать? Да за кого вы меня принимаете, Николай Петрович?
— Вы хотите выздороветь? Тогда будете учиться вязать, руководство по технике вязания прилагается. Это здорово успокаивает нервы, а это вам сейчас ох как надо. Так что почитайте и приступайте. И уверяю вас – через неделю-другую вы себя не узнаете. Так я могу рассчитывать на решение моего вопроса?
— Я всё устрою, Николай Петрович, будьте покойны.

На следующий день сотрудники получили квитки с положенными начислениями. Свои заявления об увольнении они забрали. Олег Ефимович заметно притих, а совещания теперь проходили только в конце рабочего дня, да и то не каждый день. А частенько, вообще, по видеосвязи. Этого оказалось вполне достаточно. Голос он старался не повышать, что способствовало более доверительным производственным отношениям. А на документах, которые подписывал Николай Петрович исчезла приставка «и.о.». В отдел пришли новые люди.
Как-то раз Николай понёс на подпись начальнику документы и забыв постучаться тихо вошёл. Олег Ефимович сидел в кресле и самозабвенно орудовал спицами. Он был настолько увлечён, что не сразу заметил вошедшего. Николай откашлялся. Олег Ефимович засуетился, быстро пряча спицы в стол, но увидев Николая, успокоился и достал свои снасти обратно.
— А это вы, Николай Петрович. Проходите. А я вот тут по вашему совету вязанием балуюсь. А знаете, это оказалось весьма увлекательным занятием. И голова стала меньше болеть.
— Рад, что вам понравилось. Вижу гриб, что рос у вас на макушке, почти усох, скоро совсем отвалится.
— Положите свои бумаги, я чуть позже посмотрю. Потом заберёте у Даши, — Олег Ефимович взял спицы и снова начал прерванное визитом вязание, — а как там ваши новые сотрудники? Учатся?
— Уже почти освоились, Олег Ефимович, толковые ребята, — положил Николай бумаги на стол. И уже собрался уходить, как в кабинет внезапно вошла Даша. Не ожидая застать начальника за таким рукоделием, она смутилась. Николай почувствовал, что та не выдержит, заслонил её спиной от начальника, вытеснил из кабинета и быстро закрыл за собой дверь. Даша беззвучно затряслась от разбирающего её истерического смеха.
— Он что – вяжет? – зашептала она еле сдерживаясь.
— Цыц! — отвёл он её в сторону, — а ну-ка тихо! Успокойся! Да, он вяжет. Это я ему посоветовал. Никому не слова. Ты поняла? Так надо. Это для профилактики. Даша понимающе кивнула и жестом показала, что её рот на замке.
Стоит отметить, что про инсульт и деменцию Николай, если честно, приврал. Но ведь сработало же! Страсти улеглись, система штрафов была упразднена, внезапные увольнения сошли на нет. Жизнь, одним словом, наладилась.

9 июля 2023 г.