Радиокружок

Занятие в нашем радиокружке шло как обычно: мы не жалели канифоль и в комнате было трудно дышать, а преподаватель безучастно смотрел в окно, изредка бросая взгляд на часы. Неожиданно он подошёл к Татьяне – единственной девчонки в нашем кружке и что-то сказал на ухо. Потом он вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.

Когда стрелки часов показали шесть часов, мы начали прибираться на своих столах. Прибрав, каждый садился и смотрел на дверь ожидая возвращения руководителя кружка. Прошло пятнадцать минут, но руководитель не появился. Тогда я не выдержал и пошел к двери. Автобус в мой район ходил плохо и надо было успеть на остановку до полседьмого. Но Татьяна меня остановила:

— Валентин Осипович не разрешал уходить без него.
— А где он? Мне надо домой ехать, — ответил я.
— Валентин Осипович скоро вернется. Сиди и изучай схему.

Изучение схемы шло туго, я нервничал и часто смотрел на часы. Десять минут спустя я решительно встал, подошел к двери и попытался ее открыть. Дверь была закрыта! Как — то сразу в голове проигрался сценарий: паникующая дома мама и нагоняй за опоздание. Мои размышления прервала Танька:

— Не трогай дверь, Валентин Осипович не разрешил уходить без него.
— А че ее трогать? Она закрытая!- с раздражением ответил я и ушел к своему столу.
— Как закрытая? – удивилась Танька, — а как же….

Видимо Танька подумала о туалете, но я тогда не сообразил. Зато Колян с соседнего стола тихо прошептал: «А я в туалет хочу». Танька стала молотить руками в дверь и звать руководителя. Но ее никто не услышал. Тем временем Колян встал и начал притоптывать – видимо давление было на пределе.

— Колян, поссы в умывальник,- шепнул я.
— Здесь Танька, я стесняюсь.
— А надуть в штаны не стесняешься? Иди, я тебя прикрою, только стул свой возьми.

Колян подошел со стулом в руках к умывальнику и замер в нерешительности. Я прикрыл его своим телом и попросил Таньку:

— Тань, пойди и посмотри в окно.
— А почему ты тут раскомандовался? Валентин Осипович меня старшей назначил.
— Тань, Колян сейчас обоссытся, уйди, будь человеком! — рявкнул я.

Танька покраснела, потом увеличила громкость висящего на стене абонентского приемника и отошла к окну. Едва Колян справил нужду, к умывальнику выстроилась небольшая очередь. Я освободил себя от функции ширмы и подошел к окну. Танька прикрыла ладонями свое лицо и тихо плакала. Я решил, что это из-за меня и попытался загладить вину:

— Тань, ну ты че? Я же из-за Коляна. Он в туалет захотел, а тут ты стоишь и не уходишь. Не плачь!
— Я не из-за тебя, — прогундосила Танька.
— А чего тогда? Кто-то обидел?
— Нет, я тоже в туалет хочу, — ответила Танька и зарыдала еще сильнее.

Увидев, что все пацаны справили нужду, я крикнул: «Братва, все к окну! Смотрим на улицу и не поворачиваем головы! Кто повернется, тот получит в глаз! Таня, иди, мы не будем смотреть», — сказал я Таньке на ухо.

Пацаны сгрудились около окна, а я стал за ними. Кто-то спросил:

— А че мы тута встали? Я есть хочу.
— Стоять!- крикнул я, — так надо! И затянул песню:

Вот опять сентябрь подпалил листву.
Вновь приходит в стужах рассвет.
Ровно год на свете без тебя я живу.
А кажется тысячу лет.

Припев подхватили все:

Таакже дождь стучался в окно
Только это было давно
Где ты мне теперь все равно
С кем ты теперь ровно.

Мы пели кое-как, но громко. Наше пение услышал сторож. Он подошел к двери и попытался ее открыть. Танька была рядом с дверью и сумела объяснить все сторожу перекрикивая наш хор. Едва сторож открыл дверь мы все бросились на остановку. Домой я приехал поздно. Мама уже выпила корвалол. Следующее занятие радиокружка не состоялось. Руководитель уволился. Как потом я узнал от Коляна, Валентин Осипович вышел через дорогу попить вина в пивнушке, а потом втянулся в беседу и забыл про нас.

На следующий год я в радиокружок не пошел. Меня манили полупроводники и микросхемы, а в радиокружке паяли только ламповые приемники…