«Дембельский аккорд»

Очень краткое, но крайне необходимое для сборника «На сломе эпох» (9-ая глава) изложение уже изданного и давно живущего своей жизнью повествования из повести-книги «Собеседование, или Место в строю»

«…Начало девяностых.
Середина июля, недели, четверг.
Пятнадцать минут до конца рабочего дня.
Старинный прошлого века особняк до революционной постройки где-то на песочной набережной широченной реки в центре современного мегаполиса, в котором на тот момент располагался головной офис крупного, если не сказать, на тот момент крупнейшего государственного учреждения региона.
Кабинет одного из руководителей, курирующего работу филиала учреждения по Пригородному району крупного промышленного города:
— А скажите, пожалуйста, вы давно уволились… из армии?..
— С флота!..
— С флота?
— Так точно, из рядов военно-морского флота!
— Поня-атно?!.. — с пониманием тянет по всему видать опытный немолодой руководитель, с неподдельным интересом разглядывая своего нового собеседника. — А есть в этом какая-то существенная разница?
— Конечно! — с жаром выдыхает невысокий паренёк, лет двадцати пяти-семи, упрямо тряхнув густой смоляной челкой непослушно спадающей ему на лоб.
— Вы так считаете?
— Так точно!.. — сверкает глазами. — Когда армия, а точнее то, что сотворила с ней незабвенная Перестройка, добралась до флота, тогда собственно от него самого, точнее – морской службы в нём, ничего не осталось.
— Поня-атно, — снова с пониманием доброжелательно тянет несколько тучный улыбчивый круглолицый руководитель. — Но что-то, видимо, появилось?
— Что?
— Ну, если морская служба, как вы говорите, на флоте прекратилась, — с хитринкой в прищуренных глазах лукаво кивает необычному посетителю, — то, видимо, что-то пришло ей взамен?
— Ничего хорошего, — вздохнув, успокаивается паренёк, — началось банальное сокращение ненужных на взгляд армейцев затратных материальных средств, прежде всего кораблей и их экипажей, на содержание которых требуются огромные расходы, которых вдруг в одночасье в бюджете армии не нашлось.
— И вы?..
— И я был сокращён вместе со своим дивизионом кораблей полтора года назад.
— Понятно: попали под сокращение.
— Так точно, попал!
— И вам, молодому специалисту, ничего не предложили взамен?
— Ну, почему ж ничего?.. Кое-что предложили.
— И что же?
— Переехать в другой гарнизон, чтобы там продолжить плановое сокращение других, как бы устаревших и никому теперь ненужных, кораблей.
— И вы?
— Отказался.
— Почему?.. Раз уж командованием была поставлена такая необычная задача, то вы, как никто другой, понимая её последствия, могли выполнить её правильно, с умом, минимизировав на ваш взгляд потери от неё.
— Видите ли, участвовать… в этой, — смотрит, задумавшись в окно, — чудовищной ошибке, а изменить что-то, доказать, не было никакой возможности, я дальше не смог. И вообще, — вскидывает подбородок, — как говориться, ломать – не строить, но по мне лучше начать всё сначала, пусть даже с полного нуля или даже минуса, чем собственными руками уничтожать то, что дорого и близко.
— И тогда вы решили…
— Вот именно: и тогда мы с женой решили вернуться обратно в родной город по месту призыва.
— Ясно! — почему-то радуется круглолицый хозяин кабинета, глядя на своего необычного гостя, стажера, приехавшего к нему на собеседование по просьбе одного из директоров районных филиалов их учреждения для утверждения на вышестоящую должность. — Но, скажите мне, пожалуйста, э-э-э, — тянет, заглядывая в лежащую перед ним на столе массивную папку личного дела.
— Стариков… Валерий Феликсович, — догадавшись, по-военному коротко и чётко представляется тот, — старший лейтенант запаса, ныне состою в должности электромонтера четвертого разряда в Пригородном филиале, представляюсь по случаю выдвижения меня на должность старшего диспетчера центрального пульта района.
— Да-да, Стариков!.. — отрывает взгляд от бумаг. — А, скажите мне, как давно вы уже состоите в этой должности… электромонтера?
— Второй год.
— Вот как! — вскидывает брови. — Получается, что после увольнения из рядов вооружённых сил, то есть, — поправляется, — военно-морского флота, вы сразу пришли к нам в Пригородный филиал, найдя, так сказать, своё новое место в строю.
— Так точно, можно сказать, сразу… — слегка помедлив, выдыхает офицер запаса, задумавшись и… перескочив, перейдя сразу к своим нечаянным самостоятельным и, честно говоря, неправильным – так нельзя! – но так сложились обстоятельства, дежурствам в центре управления и контроля целого района большого города.
— Точнее будет сказать, почти сразу, — выдыхает стажер-кандидат, — нашёл своё место, вот только занять его пока ещё никак не получается. Но работа электромонтером, — вдруг весело загораются его серые доброжелательные глаза, — оказалась крайне полезной и познавательной.
— Да-а, жизнь – хороший учитель, — улыбается в ответ главковский, — дорого правда просит за науку, зато быстро учит. Вы согласны со мной?
— Согласен, — кивает стажёр-кандидат в ответ на вопрос куратора Главка, — жизнь – отличный учитель, да к тому же и ещё справедливый.
— Справедливый? — удивляется тот.
— Ну, конечно, — поясняет Стариков, — иногда диву даёшься, понимая, правда, часто задним числом, какие несметные возможности она дарит нам, стоит лишь потрудиться заметить и принять их на своём пути.
— Вот, как?
— Да-да, вот, к примеру, прежде чем попасть сюда, к вам, на это собеседование, мне всего-то за полтора удалось столько всего попробовать и узнать в нашем деле, что теперь есть реальная возможность непросто рассказать о тех или иных своих достижениях, но кое-что предложить, как говорится, с земли.
— Это вы о чём?
— Понимаете, этой весной, когда на нашем Пульте вдруг разом заболели все сменные дежурные диспетчера, мне в течение месяца пришлось, что называется, в авральном боевом режиме без реального опыта работы подежурить на Пульте в их должности.
— Это интересно, — живо и, кажется, с неподдельным любопытством, откликается сотрудник головного офиса. — И как вам показалось эта работа?
— В целом понравилось, впечатления… удивительные.
— И что же в ночном бдении среди громады металла и кучи не выспавшихся людей может быть удивительного? — округляет глаза главковский.
— Ну, как же? — вспыхивает стажёр. — Во-первых, как вы выразились, эта груда металла – живая, словно дизеля на «Антилопе».
— Какой ещё… «Антилопе»?
— Ну-у… — немного тушуется, — на корабле, то есть. Мой тральщик в шутку так называли моряки за его отменные ходовые качества.
— Ясно.
— Так вот, — продолжает, — каждая ячейка на пультах наблюдения, если прислушаться, имеет свой собственный тембр звука и частоту моргания лампочки, словно живым человеческим языком рассказывают о многом: то ли предупреждает о происшествии на объекте, то ли об аварии на линии связи, то ли о своей собственной неисправности…
— Это вы точно подметили, — увлеченно перебивает куратор, — но это не так-то просто, здесь нужен серьезный опыт, знания, а главное… неравнодушное отношение к делу, желание.
— Без желания в любом деле нечего дело, — кивает кандидат.
…
— Это точно, — улыбается ответственный куратор, — рад, что я не ошибся в вас, — протягивает руку, — и, если честно, вообще-то я ещё вчера, ознакомившись с вашим личным делом, согласовал вашу кандидатуру к назначению на одну из ответственейших технических должностей прямо у нас в Главке и теперь вам осталось лишь оценить обстановку и…
— Дать свой положительный ответ, — крепко жмёт протянутую ему руку бывший флотоводец.
Нужно ли вообще всё это кому-то, да и ему самому, новоиспечённому сотруднику головного офиса крупного, если не сказать, на тот момент крупнейшего государственного учреждения целого федерального региона, даже двух, вспоминать сейчас… столько лет спустя?
Стариков не знает этого теперь, не знал и тогда, но после круто изменившего его судьбу собеседования что-то подсказывало ему, что время прямых или, как он привык считать, однозначно правильных ответов на все возникающие на жизненном пути вызовы и вопросы, даже, если «…правду говорить легко и приятно», безвозвратно ушло.
Увы, дальше в его жизни уже не будет однозначно верных или неверных решений. Корабельный устав, возводящий командира корабля в критической ситуации в ИСТИНУ последней инстанции, здесь, на чужой ему территории, увы, просто не действует. Здесь требуется нечто принципиально иное, новое, и это ни добро и ни зло – это просто обычная мирная человеческая жизнь, Жизнь! А значит, и нет смысла горячиться по каждому поводу своего внутреннего несогласия с ситуацией, сжигать за собой мосты, ввязываясь, как бывало прежде на флоте, в бой за правое, как кажется в данную минуту, дело. Кто-то, устами баронессы Мюнхгаузен, не без основания заметил, что «…правда – это всего лишь то, что сейчас принято называть правдой». Впрочем, честно говоря, несмотря на это последнее, то есть, не ввязываться в бой, как покажет практика, ему вряд ли удастся освоить даже спустя много десятилетий от тех непростых «окаянных дней» девяностых. Обо всём этом Стариков и поныне, став уже одним из руководящих сотрудников аппарата учреждения, продолжает вести нескончаемые разговоры с поразившим его когда-то удивительным куратором Главка их района, вышедшим теперь на пенсию, при личных встречах.
Но это уже точно другое повествование!
Тут Феликсу остаётся лишь поставить жирную точку или, говоря флотским языком, дембельский аккорд, что он и сделает на следующий день вместе со своими товарищами по прекратившей после прошедшего собеседования в Главке существовать их знаменитой бригаде монтажников.
…
— Ну, что ж, господа… товарищи руководители, поздравляю вас с назначениями, — первым берёт слово болезненно худой невысокий мужчина, держа в руке огромную походную железную кружку, с плюхнутым на скорую руку в неё на дно молдавским бренди «Стругураш». — Это невероятно, но сегодня у нас тройной повод: вы все с честью прошли экзамен Главка и в ближайший четверг попадете в приказ на назначение. Я очень рад, что мы не ошиблись в вас, хотя, честно говоря, и не ожидали такого невероятного результата.
— Спасибо вам, Виктор Макарович, — выступает вперед Песков, самый опытный из трех недавних стажеров-кандидатов на две вакантные должности старших диспетчеров Центра анализа и контроля при администрации Пригородного района города. — Признаться, мы тоже… очень переживали по этому поводу, ожидая, что кого-то из нас троих обязательно должны забраковать.
— Но… хорошо то, что хорошо заканчивается, — подхватывает эстафету второй, точнее третий стажёр-кандидат Стариков, — и в связи с этим предлагаю первый наш бокал поднять за нашего мудрого директора филиала, поверившего в нас всех и не побоявшегося направить в Главк покорять Эверест.
— Виктору Макаровичу, два коротких… один протяжный, — командует подстать директору невысокий начальник Центра, чаще называемые Пультом, Едонев, — ура, ура, ура-а-а!.. — тут же подхватывает десяток мужских голосов.
Кружки сдвинуты к центру круга, уютно расположившегося на краю широкого некогда колхозного поля, растянувшегося на многие-многие километры вдоль пригородного железнодорожного полотна.
— Нет, нет и нет!.. – одним глотком осушив свой импровизированный бокал, нарочито строго хмурит брови руководитель. – Ты, Стариков, прекращай сбивать нам ход торжественного собрания…
— Прошу прощения, — весело, чуть-чуть пригубив содержимое своей чаши, тут же отзывается тот.
Здесь, в высокой траве в сторонке от случайных взглядов в метрах ста от оживлённой платформы пригородной электрички, с которой они практически все по окончании рабочего дня разъезжаются в разные стороны по домам, нет-нет, да собираются многие корпоративные кружки местных учреждений, предприятий и организаций.
— Говоря честно, — добродушно расплывается в улыбке начальник, откровенно смакуя обжигающую жидкость, мягко растекающуюся у него внутри, — это была не моя идея, послать вас всех на собеседование в один день, так сказать, на удачу: кого выберут?
— Вот как? — вскидывает брови коренастый, слегка раскрасневшийся на солнце, его заместитель по обеспечению и снабжению, проще – тылу, Иван Викторович Власов, встав по правую от него руку.
Партийные и комсомольские собрания в последнее время с приходом нового перестроечного ветра перемен как-то потеряли свою актуальность, превратившись в простую никому не нужную профанацию. Но поговорить, как и прежде, по душам, по честному, в лицо друг другу любому коллективу, а уж тем более мужскому, всегда нужно. А повод для этого теплым июльским вечером в конце трудовой недели, чтобы в узком кругу заинтересованных лиц не просто отметить важное событие, но и расставить, так сказать, все точки над «и», всегда найдётся.
Особенно, если есть повод.
— Моя-я! — добродушно тянет с другой стороны руководителя невысокий, как и начальник, с несколько отрешённым от происходящего взглядом Едонев. — Как можно было из них выбирать? Они все достойны, я каждому из них давал своё поручительство.
— То есть, ты-ы… это сам, — саркастически тянет зам по тылу, — самостоятельно, ни с кем не посоветовавшись, подобрал себе сотрудников исключительно из числа персонала службы, задействованного, кстати, не только в работе твоего Центра? Так может ты, Павел Сергеевич, и снабжением самостоятельно займёшься, а то без бригады монтажников, которую ты к себе в управленцы перевёл, как к этому вопросу теперь подступаться, ума не приложу.
— Почему самостоятельно, — удивлённо жмёт плечами Едонев, — насколько я помню, мы с вами, Иван Викторович, все кандидатуры подробно обсудили, согласовали и даже за вашей подписью ходатайства к назначению в кадры Главка направляли.
— Ну-у, когда это было, ты ж тогда не говорил, что…
— А то, что из наших работников набираю сотрудников, — разгорячившись, перебивает тыловика, — так это исключительно только в качестве продвижения по службе. А из кого я, по-вашему, на эти ответственейшие должности выбирать должен? Сами ж знаете какая обстановка сейчас в районе: что не ночь, то пять-шесть аварий, десяток нештатных ситуаций, под сотню различных происшествий на улицах и объектах случается. Времена ныне непростые, тревожные. Тут нужны проверенные кадры!
— Да какая там обстановка?.. — капризно вскидывается Власов. — Я вас умоляю, Павел Сергеевич, нормальная обстановка, обычная. А что касается ответственейших должностей, то и тут не вижу ничего в них уж такого необычного: получил сигнал оповещения и тут же передал его куда следует. И что тут такого?.. А вот бригады нештатных работников мы с вами уже лишились, и решать оперативно вопросы по монтажу аппаратуры важным людям для получения нужного бартера теперь некем.
— Так… всё! — прекращает самопроизвольно открывшиеся прения директор. — Мы здесь не для того собрались, чтоб ваши препирательства выслушивать. И вообще, набирать кандидатов, не дождавшись ввода должностей, оформляя их временно в кооператив монтажниками, я приказал, и, как вижу, правильно сделал: они не только опыт получили, но и, как я погляжу, даже некоторую популярность. Или у вас, господа товарищи руководители, — нарочито сердито смотрит на своего заместителя и начальника Пульта, — есть особое мнение, на сей счет?
— Никак нет, господин директор, — хором, смешно для данной ситуации встав на военный манер по стойке смирно, дружно выдыхают по пояс раздетые Иван Викторович с одной стороны и Павел Сергеевич с другой.
— Это же я так… — ехидно поглядывая на Едонева, скрипит тыловик, — пошутил.
— А я так… и понял, — прищурившись, из-за спины директора парирует тот.
— То-то! — удовлетворённо поднимает палец, разгоряченный выпитым, мудрый руководитель.
— Вот только, Виктор Макарыч, — невинно жмёт плечами Власов, — как мы из них троих при наличии-то только двух вакантных должностей выбирать станем, ума не приложу? Как не крути, но кого-то одного всё-таки придётся оставить на прежней должности, так сказать, в оперативном резерве…
— Да-а, — озадачено чешет лоб директор, — придётся как-то решать, — смотрит с надеждой на начальника Пульта.
— Ничего страшного, Виктор Макарович, — тут же включается Едонев. — Тут главное, что наш Главк никого из наших кандидатов не забраковал, а значит это теперь и их головная боль тоже, ведь готовые к назначению документы действительны в течение полугода, а значит, за это время они нам что-нибудь обязательно подбросят.
— Ну, это-то ещё бабушка надвое сказала, — веселится Власов. — А выбирать нужно уже завтра, — и бросив быстрый взгляд на бывшего бригадира монтажников Старикова, добавляет, — у меня, кстати, поэтому поводу есть хорошее предложение.
— Так… всё! Хватит, говорю, уже сегодня об этом, — отрезает директор. — Выбирать будем завтра, а сейчас к делу, — и, переведя взгляд на самого опытного из кандидатов, добавляет, — надеюсь у всех налито?
— Так точно, — уверенно рапортует Песков, — как полагается до самых краев.
— Ну-у, тогда… к повестке дня!
— Есть, — приняв подобие строевой стойки, сообразуясь с местом проведения торжественного собрания и форме, соответствующей жаркой погоде, громко рапортует бывший временный монтажник кооператива, а до этого сокращённый опытный чиновник администрации. — Разрешите представиться?
— Представляйтесь, – с чувством выдыхает тот.
— Уважаемые участники торжественного собрания руководителей филиала учреждения по Пригородному району, — подобострастно продолжает бывший чиновник, — старший ответственный дежурный Центра анализа и контроля Песков, представляюсь по случаю назначения меня на должность, — и залпом осушает налитую до краев кружку с крепким почти сорокаградусным напитком.
— Виктору Пескову, нашему новому старшему диспетчеру Пульта, ура! — торжественно командует капитан Едонев.
— Ура, ура, ура-а-а, — подхватывают все и выпивают глоток из своих огромных железных бокалов.
— Господин директор, — тут же не делая паузы, приняв подобие строевой стойки, подхватывает, как и было заранее договорено среди вчерашних стажеров-кандидатов, эстафету принимает Матоха, второй ученик Старикова из их знаменитой монтажной бригады Кооператива. — Разрешите представиться?
— Представляйтесь, – повернув потяжелевшее лицо, с чувством выдыхает главный среди собравшихся.
— Уважаемые участники торжественного собрания руководителей филиала учреждения по Пригородному району, — сильно смущаясь, рапортует вчерашний выпускник мореходки, — старший ответственный дежурный Центра анализа и контроля Матюхин, представляюсь по случаю назначения меня на должность, — и залпом осушает налитую до краев кружку со сладкой клюквенной наливкой домашнего приготовления, предусмотрительно принесенную им для себя.
— Сергею Матюхину, нашему новому старшему диспетчеру Пульта, ура! — торжественно командует капитан Едонев.
— Ура, ура, ура-а-а, — снова подхватывают все, и снова выпивают по глотку из своих железных бокалов.
— Господин директор, — тут же не давая опомниться, завершает торжественную церемонию Стариков, теперь уже точно бывший их бригадир Кооператива и одновременно техник Пульта филиала учреждения. — Разрешите представиться?
— Пред-став-ляй-тесь, — по слогам, заплетающимся языком, выдыхает тот.
— Уважаемые участники торжественного собрания руководителей филиала учреждения по Пригородному району, — привычно рапортует вчерашний командир корабля. — Старший лейтенант запаса Стариков, представляюсь по случаю назначения меня на должность, — делает короткую паузу, собираясь с духом, — инспектора технической службы аппарата и одновременно куратора от руководящего состава учреждения филиала Пригородного района.
У торжественного собрания, точнее у его уважаемых участников, возникает некоторое несвойственное моменту… замешательство: директор, с трудом фокусируя взгляд на Феликсе, быстро приходит в себя в себя; Власов безэмоционально столбенеет; Едонев удовлетворённо кивает; остальные присутствующие с любопытством и некоторой опаской, как заведённые, водят взглядом с директора на Старикова и… обратно.
— Новому куратору Главка нашего филиала…. ура! — наконец громко и отчётливо выдыхает директор, чуть пригубив остаток манящей жидкости.
— Ура, ура, ура-а-а, — дружно подхватывают все, не моргнув глазом, и также скромно отпивают из своих кружек.
— Ну, вот, Виктор Макарович! — первым оживает Павел Сергеевич. — Я же говорил, всё само по себе и разрешилось… с назначениями.
— Так точно, — радуется опытный Песков.
— Сюрпри-из, — по-мальчишески открыто весело хохочет, слегка захмелевший от своей наливки, Матоха, смешно растягивая пухлые губы.
— Сюрприз?! — то ли спрашивая, то ли утверждая, сдержано выдыхает Власов. — Чего радуетесь-то, все? Теперь Стариков всех нас с пристрастием на профпригодность проверит, зная все тонкости района.
— Ну, и пусть себе проверяет, — широко и, похоже, искренне улыбается протрезвевший директор. — Нам скрывать нечего. Да к тому ж, не от всяких там кремлёвских мечтателей, а от нашего же брата с земли. Вот пусть теперь и помогает родному коллективу, как истинный выходец из него.
— Да уж, — кусает губы Иван Викторович.
— Поздравляю тебя, Феликс, поздравляю, – протягивает руку Виктор Макарович. — Очень рад за тебя, очень, — притягивает к себе, обнимает. – Высокого полёта, тебе, парень, или как том у вас на флоте говорят…
— Семь футов под килем! — улыбаясь, подсказывает Евдонин, вслед за начальником пожимая руку своему недавнему протеже. — Не забывай о нас.
— Не забуду, — немного растерянно улыбается в ответ Стариков. — Никогда не забуду, — крепко жмёт протянутые руки всем остальным…
Надо ли это всё вспоминать ему теперь… спустя столько лет?
Стариков не знает, но слово, данное своим товарищам-коллегам на краю заброшенного капустного поля у старой железнодорожной станции, сдержит: ничего и никого не забудет, как может, до сих пор помогая родному… филиалу.
Конец рабочего дня, недели, пятница.
Середина июля.
Начало девяностых…».
07.08.2023