Ночью. В сквере

Этот немного странный и удивительный, однако правдивый случай произошел во времена, когда люди читали бумажные книги. И в той державе, жители которой хотели, желали и находили возможность искать и получать новые, полезные, нужные знания.  Уже и времена другие, и государство то исчезло со всех современных карт. Но граждане, жаждущие новых познаний, нового опыта существуют до сих пор, в любом закутке нашей круглой планеты.
 
 Петр Андреевич Ванечкин сидел в сквере на единственной деревянной скамье и читал книгу. О! Это была очень интересная книга. И, несмотря на лунную ночь — разобрать текст и разглядеть картинки было проблематично — он все равно продолжал читать. Ну, по крайней мере пытался не выронить книгу из рук от усталости. На самом интересном месте занятие Ванечкина прервал шорох в кустах. Ночной чтец проснулся:
 - Кто там? Никого нет дома!
 Петр Андреевич вскрикнул и принялся читать дальше, похрапывая. Но ему опять пришлось прервать деяние. Ванечкин за спиной услышал непонятный шум и глаза его закрыли теплые, скорее всего женские руки.
 - А-а, кто это? — с удивлением спросил увлеченный чтением человек. — Галя? Ира? Оля? Света? Иннокентий Вольдемарович? 
 Имена своих знакомых женщин и женоподобных мужчин Петр Андреевич перечислял минут десять. Руки убрали. Ванечкин повернулся, чтобы взглянуть, кто там прячется.
 - Ну, кто это? — спросил он оборачиваясь.
  Глаза ослепил яркий луч фонарика и прозвучали два голоса. Один  нежный и высокий:
  — Ой, сержант Девушкин.
  Второй голос был грубым и низким:
 - Угу, и старшина Кобура. Патрульно-постовая служба. Милиция в общем. Ваши документы, гражданин.
 Петр Ванечкин очень удивился. Ведь ночами это был безлюдный сквер. Тут ни то, чтоб милиции, тут даже не бывает ни убийцы, ни вора, ни насильника, ни одной влюбленной пары. Никого в такое позднее время. Только он, читатель с книгой.
 - Вот, — Петр Андреевич порылся в карманах пиджака и достал что-то похожее на пропуск, — смотрите.
  Он встал со скамьи, положил книгу на деревянные рейки, протянул бумажку старшине.
 - Угу, десятка трефы. — Кобура удивился. — Взгляни.
 Он передал карту (а это была действительно карта) Девушкину.
 - Ой, и в правду. А играть-то я и не умею. — наивно сказал сержант.
 - Простите. — Ванечкин выхватил из рук милиционера карту и вручил, как он считал, свой пропуск.
 - Угу. На сей раз пиковая дама. — Кобура протянул карту своему коллеге.
 - Я пас, — утвердительно сказал Девушкин.
 Перебрав всю колоду ночной читатель наконец-то нашел документ. Старшина принялся его изучать при свете луны:
 - Значит, Ванечкин, Петр Андреевич. Водитель-сантехник и банщик…
 - Ой! — Вскликнул сержант, перебивая Кобуру, — Извини, продолжай.
 - Угу, продолжаю. Место работы… Так, место работы, — милиционер от удивления улыбнулся, — женская баня.
 - Ой! Извини, продолжай. — Девушкин немного покраснел от смущения.
 - Угу… — Кобура сделал паузу, как это делали древние ораторы, обводя взглядом аудиторию. — Продолжаю. Имеется фотография — изображено лицо мужчины лет тридцати.
  — Ой, — Девушкин покраснел еще сильнее. И даже немного возбудился.
 - Это ты изображен? — старшина спросил Ванечкина. — Я к тебе обращаюсь.
 Он слегка ударил в правый бок Петра Андреевича дубинкой.
 - Я не сплю! — Ванечкин вздрогнул и зевнул. 
 - И не надо спать, когда с тобой беседует милиция. Так это ты? — Кобура направил пропуск в глаза собеседнику.
 - Ну да… А, нет… Но, кто это… — засомневался было Петр Андреевич. — Тьфу ты, ну ты — конечно я!
 - Угу. Но что-то не очень похожи.
 - А так? — Ванечкин нагнулся и перешнуровал свою обувь, — Похож?
 - Угу. Вы копия фотографии.
 Непринуждённую беседу двух лиц, чтеца и сотрудника правопорядка, прервал окрик смущенного милиционера:
 - Правда? Дай взглянуть, — Девушкин выхватил документ из рук коллеги. — Ой, какой симпатичный мужчина. А как на вас похож!
Сержант нежно посмотрел на Петра Андреевича и, не в силах совладать со своими эмоциями, рухнул в обморок. Грохот падающего тела разбудил уснувшего стоя Ванечкина: 
 - Кто? Что? Зачем?
 Кобура принялся приводить в чувства Девушкина. И для этого пару раз легонько пнул его по почкам дубинкой.
 - Ой. Чего это я? — удивился сержант придя в себя. Он поднялся с земли и нежно поглаживал свои ушибленные бока.
 - От самовозбуждения видать, — с умным видом произнес старшина.
  Девушкин во второй раз упал на грунт. На сей раз от усталости.
 - Угу. Поспи, поспи, — с сочувствием произнес Кобура.
 А затем обратился к Ванечкину.
 - Да не ты поспи, подъем! Кстати, товарищ водитель-сантехник, он же банщик, он же работник женской бани, он же Ванечкин и Петр Андреевич в одном лице, объясните доходчиво работнику внутренних органов свою причину нахождения в сквере в столь поздний час без признаков насильственной смерти? — грозным голосом и на одном дыхании попросил разумных доводов милиционер.
 - Я тут так, читаю, — с безразличием ответил Петр Андреевич.
 - Угу. А что?
 Ванечкин указал рукой на скамейку где тиснением кверху лежал печатный кладезь мудрости. Человек в форменной одежде при тусклом лунном освещении прочитал название книги:
 - Угу. Поддерживаю товарищ, поддерживаю. Самообразование в наше время очень важно. Это необходимое занятие.
 - Ну, так… — засмущался Ванечкин.
 - Угу. Продолжаю. В наш век человек, обычный человек без знаний, все равно, что милиционер без дубинки, — Кобура на мгновение прервался, задумавшись почесал затылок, — Неважно. Обычному человеку, а не милиционеру, без знаний никуда нельзя. Угу, это надо помнить. Устраиваешься на работу — обязательно «вышка», то есть наличие высшего образования. А кстати, в женские бани берут сотрудников без высшего образования?
 - Не всех. И к тому же я — самообразуюсь! — гордо ответил Петр Андреевич.
 - Угу. Но мне голых тел и на работе хватает, в баню можно не ходить, — сказал старшина кивая в сторону Девушкина.
 А тот уже крепко спал, свернувшись калачиком.
 - Угу, отвлекся, продолжаю. Про знания значит я?
 Ванечкин утвердительно кивнул головой. И Кобура продолжил:
 - Значит про них. Или вот, идешь ты в универсам колбаски купить или бутылочку кефира. И в продмаге без знаний нельзя! Логарифмы, синусы, экспоненты, интегралы, ух! Обвесят, обдурят. Килограмм того — столько-то, другого — не столько-то, а столько-то. Вот, — милиционер достал из нагрудного кармана кителя бутерброд с колбасой, — жена приготовила. Будешь, товарищ ученик?
 Ванечкин немного проголодался, поэтому сказал:
 - Буду.
  — Угу, я тоже, — старшина за раз съел бутерброд целиком и даже облизал пальцы, — Вот в чем сила.
 - В колбасе? — обомлел Петр Андреевич.
 - Угу, конечно нет. В знаниях. Без умственного багажа человек полный ноль. Даже спать нормально не может. Надо ж знать под каким углом класть голову на подушку, с какой силой давить на кровать. Это я с образованием школы милиции да по старой семейной привычке могу спать где угодно и даже с кем угодно. Вот!
 Ванечкин бросил косой взгляд на сержанта Девушкина, который засунул палец в рот и посасывал его, как мишка лапу в зимней спячке:
 - Верю вам. Товарищ милиционер, извините, ко мне вопросов больше нет, я свободен? А то понимаете, время позднее, вот уже и светать начинает. Домой пора.
 - Угу. Вы свободны, гражданин Петр Андреевич, он же водитель-сантехник… Гм. В общем, счастливого самоудов..., тьфу, самообучения. Возвращаю документ.
 Кобура отдал пропуск, приложил руку к головному убору, а потом по-дружески подал её Ванечкину для рукопожатия.
 - Ну, служба ваша пусть будет не так опасна и сложна как его, — работник женской бани кивнул на Девушкина, — счастливо!
 Петр Андреевич ушел. Кобура пару минут постоял, думая о чем-то своем, милицейском; сплюнул, взглянул на светлеющее небо. Над головой он увидел петуха. Птица летела быстро и не очень высоко.
 - Угу-гу, — вздохнул старшина.
 - Кукареку! — прокричал пернатый, будто отвечая милиционеру и растворился на фоне сизого неба.
  — Петухи полетели. Пять часов уже. До конца ночной смены еще, ещё… Эх, я ведь служу в милиции… — Кобура так и не смог посчитать сколько часов еще нести дежурство.
  Он вздохнул. Потом еще раз. Потом вспомнил про Девушкина:
 - Угу. А этот пусть поспит.
 Окинув взором своего коллегу Кобура ушел. Сержант почивал возле скамьи, на которой лежал забытый Ванечкиным источник знаний. Это был букварь.