Ауслендер

Когда в семью приезжает родственник, и не на день, а на целых две недели, остро встаёт вопрос – чем его занять? Хорошо, если он когда-то жил в этом городе – будет бродить по местам боевой славы и навещать знакомых. Или ваша дача находится в райском уголке рядом с речкой и лесом – пусть ловит рыбу и собирает грибы. А если вы живёте в Германии; в крохотном городке, вдали от музеев и остального, на что можно просто посмотреть и сфотографировать; да ещё гость не владеет немецким языком? Правильно – это катастрофа! И приходится всем членам семьи лихорадочно придумывать, с кем, куда и когда отправить дорогого гостя. А ведь у всех были свои планы.

Таким гостем оказался я. Первые три дня ушли на шопинг, с попутной экскурсией; посещение музея и местных достопримечательностей. Посещение музея сопряжено с преодолением нескольких сот километров на машине. Хоть и по автобану, но все устали, а хозяевам в понедельник на работу. Да и домашние дела надо делать.

И вот наступил понедельник, хозяева разошлись по делам, а я остался дома один. В моём распоряжении телевизор, музыкальный центр, видеомагнитофон, книжная полка с книгами на русском языке и холодильник. Просмотр привезённых из России видеокассет отвлекает от навязчивой мысли: «А ведь это можно было сделать и дома», но ненадолго. К обеду уже ничего не хочется, фильмы просмотрены, музыка надоела, чтение книг тоже. И появилось чёткое осознание, что приезд на две недели оказался ошибкой. От досады громко спел: «А я в Россию, домой хочу, я так давно не видел маму!» И прежде чем погрузиться в послеобеденную дрёму, я твёрдо решил попытаться обменять билеты на самое ближайшее число!

Моя кузина, умная женщина, наверно увидев мой взгляд всё поняла:

— Скучал?
— Я домой хочу, узнай, можно ли обменять билеты.
— Ещё чего надумал! Я с четверга отпуск на неделю возьму, тогда не соскучишься, а пока могу предложить пообщаться с интересным человеком.
— Как я без немецкого?
— Он русский, работает у нас компьютерщиком. До обеда, а потом тоскует по России. Я ему про тебя рассказала, он с радостью согласился два дня с тобой пообщаться. Съездите с ним в Шпаер, там неплохой технический музей, а я его накормлю настоящим украинским борщом. Он однажды компьютер у меня дома налаживал, я его и угостила. Он ел и едва сдерживал слёзы, его мама такой готовит, когда он в Россию приезжает в отпуск. До обеда ты скучай, а потом будет тебе приятный собеседник.

Вольдемар приехал за мной ровно в час. Я сразу предложил ему пообедать:

— Предлагаю поесть борщ моей кузины. Иначе она обидится, а скорпионов лучше не злить!
— Уступаю грубой силе! – скокетничал Вольдемар, — но с меня ужин! Как на счёт макаронов по-флотски?
— Обожаю!
— У немцев фарш приличный и бакалея. Такой шедевр получается, даже у меня!

Вольдемар ел борщ молча, видимо мысли его были в России, у мамы. Кузина сказала мне, что Вольдемару уже сорок восемь лет, и каждый год он ездит к маме. Потому и гражданство не меняет, чтобы с визой заморочек не было.

— Спасибо! Получил громадное удовольствие! – сказал Вольдемар, положив ложку в пустую тарелку.
— Удовольствие можно продлить, — заинтриговал я Вольдемара.
— Спасибо, но вторую тарелку я не осилю, — ответил Вольдемар.
— А завтра?
— Приеду в обед, и если останется – то с удовольствием.
— Завтра от него ничего не останется, поэтому предлагаю налить порцию в банку, и поставить в твой холодильник. Борщ чем старее, тем вкуснее. А завтра полакомишься.
— Теперь вижу, что ты из России. А что кузина скажет?
— Ничего, ты же будешь сегодня меня ужином кормить, вот и компенсация. Но ей мы об этом рассказывать не будем.
— Лады, — обрадовался Вольдемар, — немцы считают борщ тяжёлой едой, но при случае не отказываются.
— А сам почему не готовишь?
— Пробовал, хрень получается. В него надо душу вкладывать, да и в большой кастрюле готовить. А я столько не съем. Борщ – продукт семейный, а я один живу.

Дорога в Шпаер была не близкой, и я долго отвечал на вопросы Вольдемара о России. В отпуск к маме он приезжал всего на две недели, пока повстречается с роднёй и знакомыми, уже пора ехать обратно. Да и что в деревне можно узнать о новостях. А я в те годы занимался предпринимательством, и рассказывал, с чем приходилось сталкиваться. Вольдемар не мог понять, почему платят рэкетирам, и почему бездействует милиция. Но саму возможность легального предпринимательства одобрял.

А на обратном пути вопросы задавал я:

— Ты как в Германии очутился?
— Случайно, работал в НИИ, в конце восьмидесятых тему закрыли, да ещё жена из своей кооперативной квартиры выгнала, и подала на развод. Поработал в кооперативе, а тут коллега предложил рвануть в Германию на заработки. С языком проблем нет, я школу с углублённым немецким языком окончил. Меня до сих пор за немца из ГДР принимают. Только с работой казус вышел. Нам ведь втирали, что советские учёные самые-самые, а оказалось не так, в моей нише. Немцы ушли далеко вперёд. На закрытые темы меня и не возьмут, а что попроще – это у них аспиранты дерзают. А я целый кандидат технических наук! Можно было поступить и окончить местный институт, а потом в науку, но кто меня кормить будет? И подался я разнорабочим в фирму.
— Строительную?
— Да нет, здесь немцы лихой бизнес придумали. Вот надо тебе ремонт дома сделать, ты приглашаешь нас, и мы тебе обдерём все обои и прочее. Потом ты нанимаешь мастера, а мы у него на побегушках. Принести, подать, подержать, мусор убрать. Хозяину фирмы за это платят, а он нам. Вот и весь гешефт!
— А сам заняться ремонтом не пробовал?
— Это не просто, мастер может показать рекомендательные письма и фотографии. А что покажу я? Но однажды меня послали к фермеру. У него сезон закончился, и всю сельхозтехнику надо привести в порядок и законсервировать. Состояние техники понятное: ржавчина и грязь. Дали мне задание, я отмыл и попытался открутить гайку. А она ржавая, не идёт. Я начал искать кусок трубы, для рычага. А мои коллеги устроили перекур и наблюдают за мной. Когда я взял кусок трубы, они начали ржать. Мне обидно, я к ним, спрашиваю, что за смех? А один взял бутылочку, полил мою ржавую гайку, и она без трубы открутилась! Тут и я заржал. Много ещё таких ситуаций было.
— А как компьютерщиком стал?
— Случайно, у фермера принтер зажевал бумагу, и он попросил помочь. Вызвался я. Разобрал принтер, убрал все клочки бумаги, и принтер заработал. Он мне сунул двадцать марок, и предложил пойти работать в фирму к его брату, компьютерщиком. Но всё должно быть тайно!
— Это почему? – удивился я.
— В договоре с фермером прописано, что он обязуется не переманивать работников из нашей фирмы.
— И сколько лет ты компьютерщиком?
— Шесть, но компьютерщик это громко. Меняю картриджи, чищу пыль, обрывки бумаги вытаскиваю, покупаю новые струйные принтеры.
— Часто ломаются?
— Да нет, у них тут стоимость нового цветного картриджа, чуть меньше стоимости нового принтера. Вот они и не заморачиваются. Если нужны принтеры без картриджей – могу подарить пяток.
— И как я их через таможню попру? Заставят платить как за новые.
— Это верно. Вот мы и дома!

Вольдемар жил в обычной панельной многоэтажке. Однокомнатная квартира, кухня в нише. Санузел совмещённый, без ванны. Прихожая полтора на полтора метра. В комнате диван, холодильник, шкаф, журнальный столик и тумбочка, на котором стояли телевизор, видеомагнитофон и музыкальный центр. Стол стоял на границе ниши, и видимо выполнял функцию обеденного и рабочего.
— Вот это моё социальное жильё, — объявил Вольдемар с сарказмом, — зато не дорого. Да мне больше и не надо.
— Зато машина есть, — подбодрил я.
— Да это не показатель, тут даже у многих безработных они есть. Поляки на шротах что угодно собрать смогут.
— На чём?
— Шрот — автосвалка. Поляки их оккупировали, они молодцы, у них в ангарах как в магазине, все запчасти на стеллажах, только бэушные. Износ понижает цену. Для городских поездок вариант приемлемый.
— Наверно мечтаешь о новой машине?
— Уже нет, новую здесь могут угнать, а моя старушка никому не нужна. В Германии, машина средство передвижения, а не роскошь.
— А карьерный рост у тебя возможен?
— Нет, молю Бога, чтобы фирма существовала вечно. Иначе будет туго.
— А чем ты в свободное время занимаешься?
— Подрабатываю.
— Кем?
— В одном доме электриком, там шестнадцать квартир, а немцы сами даже перегоревшие лампочки менять боятся. Если в журнале есть запись – иду трудиться. Но там копейки. Ещё шварцарбайт.
— Чёрная работа?
— Да, помогаю маляру клеить обои, убираю за ним мусор. Он мне платит «чёрную» зарплату. Без налогов.
— Прямо как у нас! На что копишь?
— В Россию отсылаю, маме много лекарств нужно.
— А почему ты не женат?
— Здесь с этим проблемы. Женщины народ прагматичный, а я гол как сокол.
— Обходишься любовницей?
— И с этим проблема. Это в России достаточно бутылки вина и фруктов. А здесь надо пригласить даму в ресторан, потом интим в гостиничном номере. Да ещё привези – увези. За руль пьяным нельзя, а такси дорого.
— А бывшие наши?
— Вот они и выручают, но с ними головная боль. Замучаешься потом возить их по городу, забивать гвозди и водить в кино.
— Чем же ты вечерами занимаешься?
— Много читаю, чтобы быть в курсе событий, и не теряю надежду, что смогу заняться наукой. Сморю телевизор, правда немецкие фильмы мне не нравятся. Юмор у них своеобразный. Переключился на фантастику. С этим здесь проблем нет. Смотрю видеокассеты из России.
— Тянет обратно?
— Конечно, но там проблемы с работой, да и привык я к местному благополучию. Покой, стабильность. А в России как в Чикаго.

Макароны по-флотски получились шикарными. Я ел и хвалил Вольдемара, а он кивал головой, и грустно улыбался. На обратном пути, он неожиданно спросил:

— Артур, как ты думаешь, бардак в России надолго?
— Надеюсь, что нет, — ответил я, — после войны, вон какой был бандитизм, так ведь справились.
— А науку возродят?
— Куда же без неё? Народ накормили, промышленность возродится, а с ней и наука. Только времени много нужно, какие потрясения были. Ты бы пошукал среди московских кооператоров, может там твоей темой занимаются. Или изучи рынок автоматики в Германии, на наших заводах такая допотопная электроника! Нефтянка и газовики работают, их наверняка заинтересует модернизация. Предложи немцам выйти на рынок в России. У нас в Сызрани, при СССР было полно немцев из ФРГ, налаживали станки на заводе. Станешь их представителем, будешь мотаться по России и станки налаживать. Надеяться, что тебя позовут обратно в Москву в НИИ можно, но сколько вас там таких было? Ты ведь не Тесла?
— Увы, а идея у тебя неплохая! Надо покопаться в каталогах.

На следующий день, после экскурсии, мы снова приехали домой к Вольдемару, доедать макароны по-флотски. Вольдемар торжественно выставил на стол пластмассовую баночку, и загадочно сказал:

— Попробуй и отгадай, что это такое?
— На Оливье похоже, — ответил я, попробовав содержимое баночки, горошка не хватает.
— По сути верно, в Германии он называется Фляйшсалат – мясной салат. Они его на хлеб мажут. С едой поначалу головная боль, любой аусзидлер или ауслендер, начинает пробовать всё, что в магазине увидит. Ассортимент здесь бешеный – одних творогов я насчитал тридцать две разновидности. А выпечки – это космос! К каждому празднику своя разновидность. Я два года дегустацией занимался.
— А кто такие аусзидлеры и ауслендеры? – спросил я.
— Ауслендер, это иностранец, как я. Аусзидлеры – этнические немцы.
— А в чём разница?
— Аусзидлеров здесь опекают, помогают адаптироваться.
— А с кем ты тут общаешься?
— Сам с собой, — улыбнулся Вольдемар, — здесь запросто в гости не сходишь. Соседи здороваются при встрече, иногда улыбаются, но не более. Аусзидлеры стараются меньше говорить по-русски, чтобы немецкий выучить, а немцы даже с Восточными держат дистанцию. А я для них – потенциальный шпион. Тоска, одним словом. Сюда надо с семьёй приезжать, таким легче.
— Грустная история…

С Вольдемаром мы больше не встречались, оставшиеся дни я осматривал крепости и прочие достопримечательности Германии. Вернувшись в Россию, я вспоминал Вольдемара всякий раз, когда ко мне в квартиру, приходили нежданные гости. Я был им рад, и мелькала мысль: «А в Германии этого не может быть…»