Чемоданчик и лиственные глаза

Люди – существа забывчивые. Порой забудешь выпить так необходимые таблетки, забудешь про оставленную на огне гречку, наглухо забудешь чье-то имя. А временами, бывает, и про себя забываешь.
Та же история с потерей. Вот, кажется, шел-шел себе, шагал-шагал по улице домой, притопал – ключей нет! И ладно взрослые, они сами по себе странные. А вы подумайте о детях! Если эти цветочки жизни вдруг поймут, что потеряли гайку мезозойской эры, которую они нашли на улице дай бог если не ценой своей жизни — всё.
Как раз из-за этого в одном городишке, название которого я вечно, черт возьми, забываю, объявился интереснейший мужчинка.
Телосложением не щеголял, но был отменно подтянут. Вечно расхаживал по улицам с заботливейшим видом и предлагал помощь всем, кто попадался на пути. В жару старательно обмахивался бежевой шляпкой, а в холода вжимал голову в плечи и потуже запахивался в коричневое пальто.
Его весьма презентабельный внешний вид был замечаем постольку-поскольку, а вот визитной карточкой мужчины оказался его чемоданчик.
А в чем, собственно, заключалась суть чемоданчика? Все потерянные или забытые вещи ты всегда мог найти именно в нём! Принцип стока: потерял там, а появлялось в нём. «В нём» — в чемоданчике, откуда мужчина как бы между прочим вытаскивал перчатку, очки, кота, монетку, протез и с благоговением протягивал хозяину.
Мужчинку этого звали сложно и забавно — Илиан Никанорович, но одна маленькая девочка окрестила его Маем. А он всего лишь отыскал в своем чемодане пахучую белую сирень, которую девочка несла маме и потеряла по дороге.
— Спасибо большое, дядя! В следующий раз я и вам принесу сирени, честное слово, вы только напомните, хорошо? До свидания, дядя Май!
Не оглядываясь, сияющая и готовая лопнуть от счастья девчушка помчалась через залитый тополиным пухом двор к подъезду.

Последний день мая. Вечером тепло, пахнет цветущими яблонями и грушами, а в воздухе возле фонарей постепенно собираются пожужжать майские жуки. Им тоже тепло, наверное.
— Всё-таки деньки становятся труднее, — выбросил в воздух мужчина. Пора домой. А так не хочется…
Завернув под мост, наш барахольщик остановился. Он немного постоял, огляделся и издал тихое «о», которое беглым эхом отдалось от скругленных стен моста.
Одновременно с мыслью о своей наивности по отношению к эху, в голову пришел привычный треньк: неподалеку кто-то что-то потерял.
— Последний потеряшкин-с и домой… — приободрил себя Май, тронул пальцами мягкие поля шляпки и прошествовал за угол, выходя из-под моста.
Там, на бардовой облупившейся скамейке сидела молодая женщина. Ее древесные волосы падали с плеч густыми прядями, в свете фонаря отливая медью; бледная кожа сияла пятнами от слёз, а лиственного цвета глаза полнились самой сокровенной тяжестью, которая только может быть у женщин.
Подкравшись, барахольщик выдал своё коронное:
— Здравствуйте, извините, вы что-то потеряли?
Травянистые глаза тут же впились в мужчину, брови жалостливо выгнулись, подбородок задергался. Прогадал-таки Май с фразой… оказалось, что вопрос «Вы что-то потеряли?» действует точно так, как «Что случилось?». А когда плачущему задают какие-либо вопросы, слёзы неожиданно начинают лить с утроенной силой, замечали?
Но пока что ни одна слезинка не выплыла из лиственных потухших очей, лишь подался голос.
— Да. Потеряла.
Май засветился, как тот золотистый пёсик от слов «гулять», поспешил присесть рядом и звонко отщелкнул чемоданчик. Но когда рука мужчины полностью скрылась в недрах чемодана, яростно стараясь там что-то нащупать, плачущая опустила голову:
— Я потеряла смысл.
Май замер. Медленно выпрямившись, он потерянно скользнул глазами по тихой, недвижимой улице, после чего по-птичьи задумчиво склонил голову набок и вскинул брови.
— Потеряли? Смысл? Как его вообще можно потерять?
Опять, Май! Не тот вопрос ты должен был задать! Однако собеседница никак не отреагировала, а лишь дернула плечами. Скорее, конечно, от холода.
Молодую женщину звали Катерина. Эта нежная особа точно была не в ладах со Вселенной: недавно скончалась её подруга, затем мама, а после и новорождённый сын. Муж Кати так и не узнал о том, что у них появится чадо – ушел. Покинул жену, напоследок проткнув ее колючими словами «Сама справишься». Долги, кредиты, ипотеки.
После окончания негромкого монолога Кати в воздухе повисла тишина. Нет, глухое молчание не залезало под кожу змеями, не впивалось в мозг неуютными клыками неловкости. Совсем наоборот. Да, Май не находил, что ответить, кроме изумленного «сочувствую», а его холодные пальцы не переставали барабанить по крышке незакрытого чемоданчика. Но молчание благотворно действовало на Катю — слёзы перестали умывать щеки, а травянистые глаза устремились к небу, которое уже покрывалось беленькими вкраплениями. Она внимательно вслушивалась в гул майских жужжащих, раздумывая. И вот в следующее мгновение раздался немой, безжизненный вопрос.
— Как вас зовут?
Барахольщик вздрогнул от неожиданности, кое-что понял, и потому с мечтательно поднятым уголком губ выдохнул в тлеющую вечернюю тишину:
— Май.
— Май? …
— Май. А знаете, Катя? Вы меня озадачили, — мужчина грустно усмехнулся, помолчал, нахмурился, — Смысл… у меня его нет. Имею ввиду, в чемодане нет. А если его нет у меня – значит, его нет нигде. Понимаете?
Катерина не обратила на его слова должного внимания, ведь была занята подслушиванием жуков. Или она всё же пробовала подслушать то, что хочет сказать, говорит или вообще кричит ей внутренний голос?
— Смысл не всегда существует или не существует для того, чтобы понять его, искать или ломать над ним голову. Разве вам не достаточно лишь того, что он есть? Просто смысл. Просто есть. Где-то. Неужели так важно, каков он?
Катерина оторвалась от майских жуков. Оторвалась от всего. В голове лишь крутились легкие слова «Неужели так важно?...», а теперь она уже стояла у двери в свою пустую квартиру с мужским пальто на плечах.