Доброволец

Мы, с моим дружком Юркой, шли в военкомат. Юрка вернулся из армии, и ему надо было встать на учёт. Я с завистью смотрел на парадный китель с военными значками, ведь теперь, Юрка может жить в чистовую. Устроиться на солидную работу и создать семью. Юрка был на год старше меня, но с учётом лишнего года учёбы в техникуме, мы должны были дембельнуться вместе. На меня в армию не забирали, вот уже третий год. Я продолжал работать в локомотивном депо, и смущаться всякий раз, когда меня спрашивали, почему я не служил в армии. Я и сам не знал. Белого военного билета мне не выдали, так и хранил в паспорте приписное свидетельство.
Выйдя из военкомата, Юрка предложил мне прошвырнуться по Савухе, так мы именовали улицу Советскую, центральную в нашем городе. Здесь всегда гуляла молодёжь, и вероятность встретить Юркиных знакомых была высока.
Пройдя второй круг, Юрка с сарказмом произнёс:
— Мои знакомые наверно бросились ко мне домой, чтобы обнять меня.
— Юрок, какие знакомые, в три часа дня? Все на работе, – ответил я.
— А почему ты не на работе?
— Я с ночи.
— Понятно, — задумчиво протянул Юрка, которому не хотелось уходить домой, где была одна бабка, — тогда давай тёлок склеим, я два года им титьки не мял!
— Давай, — ответил я без энтузиазма, поскольку мял титьки крановщице этой ночью, и мне хотелось спать.
Время было рыбное, в техникумах закончились занятия. По улице прогуливались стайки девушек, с сумочками и пакетиками в руках. Многие с любопытством посматривали на Юркину форму, и оценивающе на его лицо. Юрка был симпатичным парнем, и всегда пользовался успехом у барышень. Правда в армию он ушёл без зазнобы в сердце, и переписывался исключительно с родителями и со мной. Юрка был твёрдо уверен, что за два года службы с зазнобой может случиться всякое, а зачем солдату лишние негативные эмоции?
Юрка проводил взглядом прошедшую мимо него симпатичную девушку, несшую в руках футляр со скрипкой, и решительно сказал:
— Скрипачка мне не нужна, будет пиликать в квартире, весь день, нервы мотать. Мне нужна поклонница Аббы и Смоков. Давай, Артур, клей, у тебя глаз намётанный, и язык без костей. Познакомь деда Юру с титястой и симпатичной, а я ей вечером расскажу, как истосковался по девичьей ласке.
— Будет сделано, разминай пальчики. Целоваться не разучился?
— Нет, я на полковом знамени тренировался, целовал его в засос, — сострил Юрка.
Юрка был прав, я неплохо знакомился с барышнями, и поэтому приступил к сканированию потока. Их должно быть двое. Одна, с двумя незнакомыми парнями, никуда не пойдёт, если только она не дура. Да и мне нужна пара на этот вечер. Спешащих лучше не тормозить. Только время зря потратишь. И они должны быть стройными, симпатичными и с титьками. Последнее обстоятельство – самое сложное. Некоторые надевали лифчик старшей сестры и набивали его ватой. Лично меня, такие открытия травмировали. Но в те времена, секса в СССР не было, и девушки без лифчиков не ходили. Приходилось полагаться на удачу. Права была моя соседка, которая советовала мне знакомиться с девушкой на пляже.
Наконец, я заприметил пару девушек, которые явно прогуливались, никуда не спеша. Подойдя к ним, я произнёс:
— Здравствуйте, милые девушки! Можно задать Вам вопрос?
— Ты его уже задал, и без спроса, — грубовато ответила брюнетка.
— Виноват, у меня трудности с математикой. Можно задать второй?
— Ты его уже задал, и снова без спроса, — хохотнула спутница брюнетки, с рыжими волосами.
— Короче, — обозлился я, — мой друг вернулся из армии, и мы бы хотели пригласить вас прогуляться по Савухе, которую он не видел два года.
— А без нас никак? – хохотнула рыжая.
— Нет, для моего друга, девушки – это символ свободы.
— Ух! – вставила брюнетка, — хотите свободно руки пораспускать?
— Да нет, мы и жениться можем, если что.
— Твой друг, допустим, может. А ты в армии отслужил? – продолжила допрос брюнетка.
— Нет.
— А почему? Неужели у тебя яйца квадратные?
Парочка со смехом пошла дальше. Юрка снисходительно смотрел на меня, а я решительно пошёл в военкомат. Там были удивлены, когда я потребовал, чтобы меня немедленно забрали в армию. Приписного у меня с собой не было, и мне посоветовали прийти завтра, с приписным и паспортом.
На выходе из военкомата меня ждал Юрка. Увидев меня, он сострил:
— Уже отслужил?
— Нет, документы требуют.
— А ты чего так вдруг в армию засобирался? Из-за этой дуры?
— Да нет, надоело отвечать на вопросы, почему в армии не служил. Да и семью создать хочется.
— А кто тебе мешает создать её сейчас? Заделаешь парочку детей и никакой армии. Лафа!
— А ты почему так не сделал?
— Дурак потому что. Насмотрелся передач «Служу Советскому Союзу». А в армии всё не так.
— В каком смысле?
— Да во всех. Ты про Афган слышал?
— Нет, а что это такое?
— Страна это такая, а мы там воюем. И Ташкентский госпиталь забит ранеными, без рук, без ног, обожжёнными. Такое рассказывали, жуть!
— А ты там тоже был?
— В госпитале – да. А на войну – это без меня. С меня стройбата хватит! С носилками полными бетона и дедом сверху на восьмой этаж, да ещё бегом.
— Каким дедом?
— Солдат такой, ему лень подниматься по ступенькам, вот и возишь его на носилках.
— Надо было его послать.
— Я послал, один раз, и сразу в госпиталь. Отбитые почки лечить.
— Деда посадили?
— Если всех дедов сажать, то служить некому будет.
— И так все два года?
— Нет, каждые полгода всё легче и легче. А последние – счастье!
— А в других войсках?
— А какая разница? Не будет дедушка очко драить, где бы он ни служил! Поэтому успокойся, и давай клеить баб дальше. Деда Юра начинает нервничать – скоро день закончится, а у него тёлки нет!
Телок в тот вечер мы так и не сняли. А на следующее утро я пошёл в военкомат. Положив в окошко паспорт и приписное свидетельство, я терпеливо ждал, пока женщина копалась среди стеллажей. Вскоре она вернулась, прижимая к груди моё личное дело. Она села на стул, посмотрела по сторонам, пригнулась к окошечку и прошептала:
— Сынок, твоё дело случайно положили на полку запасников. И если я положу его обратно, то тебя не призовут, если ты не поменяешь место работы.
— Я хочу служить в армии! – ответил я с запалом.
— Подумай, время сейчас нехорошее, а ты у мамы один.
— Заберите меня в армию! – потребовал я.
— Забирают в милицию, а в армию призывают.
— Хорошо, призовите меня в армию. Прямо сегодня!
— Давай я положу дело обратно, а там как Бог даст. Жалко мне твою мамку. Может, дотянешь до 27 лет.
Я был очень вспыльчивым парнем, и начал кричать. Такое, в военкомате, наверняка последний раз видели в 1941 году, когда толпы подростков требовали послать их на войну. На крик выбежал военком. Он зычно рявкнул:
— Молчать! Смирно! Что за шум?
— Меня в армию не призывают, все друзья уже отслужили, а я как дефективный, третий год пашу на железке.
— Что там у него? – спросил военком у женщины.
— Бронь, железнодорожников призывают только в 26 лет, — ответила женщина.
— А сколько ему сейчас?
— Полных – девятнадцать, он с января шестьдесят второго года.
— Вот видишь, сынок, — сказал по-отечески военком, — через семь лет получишь повестку и пойдёшь в армию. А пока иди, работай, а то без тебя поезда встанут!
Я в растерянности посмотрел на женщину, и поймал её укоризненный взгляд.
Пять лет спустя, когда начался первый период службы в армии, я убедился в правоте Юрки, и после отбоя часто думал, а как бы всё сложилось, если бы я позволил женщине вернуть моё дело на старое место…