Не зарывайся

…Меня выплюнуло из каменной арки моста в Удельном парке. К ногам молодой мамаши с коляской. Я грохнулся плашмя в оттаявший снег. И это в новой-то куртке! Да уж! Весьма неудачно вынырнул. Женщина с нечленораздельным возгласом отпрянула в сторону. Ещё бы! Не каждый день мужики из ниоткуда валятся к ногам. Поневоле испугаешься!
— Аы-ах блииа…бррууу! — услышал я над собой. Девушка потрясла головой, будто стараясь вытряхнуть из черепной коробки навязчивые мысли. Но надо отдать должное самообладанию дамочки. Когда я вскочил на ноги и вместо того, чтоб смахнуть с себя снежную жижу с песком, от растерянности принялся отряхивать грязными руками белый пуховик на молодой мамаше, она, придя в себя, отпрянула в сторону и схватилась за коляску:
— Что вы делаете, молодой человек?! Вы своём уме? — отмахнулась она от меня рукой, словно от мухи, втянула голову в плечи и, не оглядываясь, быстро зашагала прочь, в отрицании мотая головой. О чём она думала в тот момент, история умалчивает. Я даже думать на эту тему не хочу, опасаясь за своё психическое здоровье.
Промахнулся я чуток. На несколько сотен метров. Должен был из дерева вылезти. Оно там – в овраге, людей в той части парка как правило не бывает. Дерево очень старое с полым стволом – довольно удобно. Дупло это, как раз в половину человеческого роста — оно прямо-таки создано, чтоб из него вылезали. Мне его Катерина накануне показала. Она там, наверное, уже поджидает меня. А вообще, я люблю этот парк – здесь хорошо думается и спокойно. А поразмыслить было над чем. Я закурил и отправился к месту встречи.
Но на месте Катерины не оказалось. Очень странно. Она к дереву и не приходила – окурков не было. Странно. Это на неё не похоже. Я включил телефон и набрал её номер. Никто не ответил. Может, случилось что? Уж не застряла ли моя подруга опять где-нибудь? Опять что-то не то съела? В последнее время Катя часто жаловалась, что опасается за свою жизнь: или, говорит, застряну где-нибудь, или агенты до неё доберутся. Я как мог успокаивал. Мол не бери в голову, предчувствия не всегда сбываются, всё будет хорошо. Что ж надо ехать к бункеру и всё выяснять на месте.
Решил добираться наземным транспортом: ехать долго, но есть о чём поразмыслить. Я покопался в телефоне, наметил оптимальный маршрут и направился к ближайшей остановке.

С Катей я познакомился пару месяцев назад, в конце октября. Это было поздно вечером, в субботу. Было темно и промозгло. А вышел на прогулку я ещё в полдень. Люблю по выходным совершать пешие променады. Мозги проветрить, так сказать. И вот ещё какая штука: в каком бы направлении я не наметил маршрут, в конечном итоге я всегда оказываюсь у Петропавловской крепости. Так уже давно повелось. Сначала я пытался хоть как-то объяснить этот феномен, но потом бросил. Ибо никакой логике это явление не поддавалось. Почему так происходит? А пёс его знает! Происходит – и всё тут! Значит, так надо. Прямо как мёдом там намазано. Говорят, что человек, когда в лесу заблудится, то ходит кругами и оказывается снова и снова в одном и том же месте. Якобы шаг левой ногой чуть короче, чем правой. Может, и в моём случае происходит что-то подобное?
Иду я, значит, по Мытнинской набережной, прохожу мимо «Летучего Голландца», корабля с видовым рестораном (кто не знает), иду и абсолютно никого не трогаю… И тут замечаю некое фиолетовое свечение над шпилем Петро-Павловской крепости. Присмотревшись, я увидел, что загадочное свечение не сосредоточено только у шпиля, а образует как-бы купол, который накрывает весь Заячий остров. Поражённый необычным зрелищем, я остановился и достал телефон. Решил запечатлеть это необычное явление. Это явно не было северным сиянием. Причём от этого фиолетового свечения исходил и звуковой фон – наподобие жужжания электрических полей, как от ЛЭП. Я навёл камеру смартфона на купол и сделал несколько снимков. И тут я почувствовал, как моего колена что-то коснулось. Потом ещё раз и ещё, настойчиво так. От неожиданности я чуть смартфон не выронил. Это была рука! Да, чёрт меня побери, — человеческая рука! Она торчала прямо из гранитного блока и пыталась схватить меня за штанину. Как ошпаренный я отскочил в сторону. Рука торчала из гранита почти по самое плечо, и рука эта была женской, в чёрном кожаном рукаве куртки-косухи, судя по застёжкам на предплечье. Она судорожно шарила по сторонам, ища мою ногу. А над ней из гранита торчало лицо. Живое и тоже… женское. Без сомнения – это всё принадлежало одной особи. И рука, и лицо, то есть. Лицо беспомощно смотрело прямо на меня. Девушка явно просила помощи.
— Эй, мне нужна помощь, не бросай меня тут, — сдавлено прошептала она, — гранит раздавит меня, уже дышать трудно.
Я неподвижно стоял и беспомощно хлопал глазами. Что за прикол такой? Розыгрыш? Снимают на камеру мою реакцию? Выглядит всё, будто она не застряла в гранитном блоке, а нарядилась в костюм гранитного блока, на подобие ростовой куклы. Я подошёл ближе и потрогал. Нет, гранит самый что ни на есть настоящий: шершавый и холодный. Я заглянул за блок, но с той стороны не торчало не спины, ни ног. Как так? Тут толщина-то всего сантиметров тридцать. Должно же что-нибудь торчать! Ан нет – не торчит! Значит остальное её туловище где-то под землёй, под плиткой. Что за ерунда тут происходит!
— Барышня, как вы туда попали? Вам что – не вылезти что ли?
— Ну надо же, какой догадливый! Застряла я! Ни туда, ни сюда. Помоги, пожалуйста, иначе меня скоро раздавит.
— Но как? – я взял её за руку и потянул.
— Ай! – вскрикнула она, — не так!
— Тут перфоратор нужен или отбойный молоток…
— Это не поможет. Тут другое. Ты только что фоткал Петропавловку… Видишь сияние?
— Да, там что-то странное происходит. Никогда такого раньше не видел. Можно я тебя тоже сфоткаю?
— Не вздумай! Неприятностей потом не оберёшься! Они такого не прощают! Да и не получится у тебя ничего, телефон только испортишь.
— Кто это они?
— Потом объясню. Ой, кажется, кто-то приближается, закрой меня, нельзя чтоб такое видели посторонние! Ну, живо!
Я заслонил несчастную и сделал вид, что копаюсь в телефоне. Компания прошла мимо и не обратила на меня никакого внимания. И вот что странно: никакого фиолетового купола они похоже не видели. Просто прошли себе мимо.
— А теперь вот что! Наведи камеру смартфона на сияние, но не фотографируй, а просто держи в фокусе. Возьми меня за руку и постарайся ни о чём не думать. Просто доверься мне, гляди в телефон и просто будь уверен в своей правоте, будь абсолютно уверен! Понял?
Я взял незнакомку за руку, навёл камеру и сосредоточился, как она велела. Гул и вибрация электро-фиолетового поля наполнила каждую клетку моего тела, потом через мою руку вошла в холодную ладонь девушки. Я почувствовал, как её тело тоже наполняется. Гранит вокруг её лица и места, откуда торчала рука поплыл, по камню пошли круги как по воде. Девушку стало всасывать в камень, меня потянуло следом. Руку засосало с начала по локоть… Меня затягивало всё глубже и глубже, а потом я нырнул в гранит целиком… Будто в желеобразную субстанцию… Через мгновение нас обоих выплюнуло из жёлтой стены. Я не удержался на ногах и рухнул на бетонный пол.
— Да отпусти уже! – улыбнулась незнакомка, — ты мне руку сломаешь.
Я разжал ладонь и сел. Девушка выдернула ладошку из моей руки и потрясла, потом стала разминать её. Видно, сильно я в неё вцепился.
— Я Катя! А как зовут моего спасителя? – улыбнулась она.
— Михаил, — встал я с пола, — очень приятно.
Мы оказались в каком-то бетонном бункере, скорее всего глубоко под землёй. Никаких посторонних звуков. Помещение довольно чистое. Под потолком на шнуре висит, чуть покачиваясь, лампочка.
— Там в стороне от нас проходит линия метро, — заметила Катя мой интерес к раскачиванию лампы, — не обращайте внимания, это нормально.
— А как мы здесь оказались? Как сквозь землю ведь провалились…
— Так оно и есть! Мы воспользовались предоставленной возможностью и вернулись…
— Кем, простите, предоставленной? Что-то я не въезжаю, — почесал я затылок.
— Да не берите вы в голову, Михаил, — отмахнулась она рукой, — всё же хорошо закончилось, пойдёмте лучше я вас чаем напою, вы меня здорово выручили.
Катерина подошла к ржавому железному щитку, висевшему на стене, и открыла дверцу. Куча каких-то мигающих огоньков, кнопок и тумблеров. Она выдвинула сенсорный экран управления и принялась нажимать какие-то кнопки. В бетонной стене бесшумно открылся проход. Прямо как двери лифта.
— Следуйте за мной, спаситель Михаил! – пропела она и поманила за собой. Мы оказались в длинном коридоре. Никаких приборов освещения я не заметил, но между тем было светло. Белый чуть приглушённый рассеянный свет исходил как-бы ниоткуда. Под ногами линолеум, стены выложены старым кирпичом – ещё с клеймом производителя. Как я понял, кирпич начала девятнадцатого века.
На вид Катерине можно было дать лет двадцать с небольшим. Может быть, студентка или выпускница. Маленького роста – едва мне по плечо. Чёрная вязанная кофта, куртка-косуха, чёрные джинсы в обтяжку и тяжёлые армейские берцы. Да! И ещё огненно-рыжая грива почти до пояса. Колоритная девчонка!
Мы подошли к двери, обитой жёлтым дерматином – ни дать ни взять дверь обычной квартиры: с глазком, и кнопка звонка рядом. Катерина достала ключ и сунула в скважину замка.
— Проходите, Михаил, только ноги на входе вытирайте. Я сегодня полы намыла.
Гм… Передо мной открылось просторное жилое помещение. Типа квартиры-студии. Обои на стенах бежево-желтоватых тонов с узорами. В дальнем углу кухня: электроплита, раковина, шкафчики с посудой, барная стойка с набором бокалов, куча всяких баночек с приправами, большой холодильник, весь облепленный магнитиками со всех концов света… Да… Жить можно. Я повесил куртку на вешалку возле двери и переобулся в предоставленные Катериной тапки.
— Вот так я и живу. Это моё убежище, логово или гнездо, если хотите. Надо рыбок покормить, — направилась она к огромному аквариуму. Литров на 500 – не меньше. Какие-то экзотические рыбы, кораллы и даже морские звёзды были с моллюсками.
— Катерина, откуда всё это? – уставился я на аквариум.
— Рядом же зоопарк. Так что недостатка в кормах и разных живностях я не испытываю. Есть ещё кот Ефим, но он на прогулку вышел, к утру обычно является. Вы присаживайтесь пока за стол, я сейчас мигом всё организую.
Я уселся на стул и стал разглядывал огромную карту, висевшую над диваном. Даже скорее не карту, а план-схему. Как я понял, на ней были обозначены некие подземные коммуникации, с пометками. Это был весь Петроградский район, с островами, плюс район Чёрной речки, часть Выборгского района вплоть до станции метро Удельная. Судя по схеме, все эти территории просто кишели подземными ходами. Красными флажками были помечены выходы на поверхность. Я встал и подошёл к карте. Нашёл свой район и дом. Как я всегда и предполагал на детской площадке был обозначен флажком вход в подземелье! Надо же – а ведь я был прав в своих фантазиях. Мне всегда казалось, что где-то там есть тайный вход в неизведанное, пуп земли местного разлива.
— Михаил, вы не верьте всему, что там обозначено. Это старые схемы. Я просто наложила их на современную карту. Часть тоннелей давно завалено, но кое-что сохранилось. Некоторые опечатаны, и доступ туда закрыт. Даже мне.
— А кто это всё прорыл? И когда? – отхлебнул я чаю.
— Вот! В точку! Толком этого никто не знает, но все склоняются к мысли, что они здесь уже были, когда ещё никакого Санкт-Петербурга и в помине не было.
— Неужели никто не интересовался этим раньше? А власти куда смотрят, ну я не знаю, учёные, археологи, историки… И ведь нигде об этом ни слова!
— На самом деле те, кому положено, обо всём знают, но помалкивают. Инстинкт самосохранения – очень действенное лекарство от излишней болтливости. Что касается власть имущих, особ, приближённых к императору и прочих олигархов, — то они все люди подневольные. Некоторые, дорвавшись до власти, узнают обо всём, но сделать уже ничего не могут – руки связаны. Но такова цена. Так было и при царях, и при большевиках. За ними приглядывают.
— Кто?
— Мы называем их агентами. Как в «Матрице», помните. Они следят за порядком, чтоб всё оставалось на своих местах. Смотрящие. Неприятные личности. Многих из наших погубили ни за что. Лучше им не попадаться. Мы – хранители подземного города. Я здесь всего полтора года. Всё это обустроил Люсьен. Он и ремонт сделал, и приточно-вытяжную вентиляцию, интернет провёл, телевизионный кабель. Он тут до меня был хранителем. Целых тридцать пять лет, как он говорил. А вот год назад ушёл окончательно в землю и больше не вернулся. Его все называли Жёлтый Люсьен. Наверное, из-за пристрастия к этому цвету. Он меня многому научил, оставил свой архив, со многими известными людьми познакомил. Музей после себя оставил. Может быть, покажу как-нибудь… Там много интересных вещиц!
— Катя, а как ты сама-то…ой, прости пожалуйста… А что? Давай уже на «ты» перейдём? А то ты мне всё «выкаешь», я как-то неловко себя чувствую.
— Ну, я не знаю… Вы меня на много старше…
— Да я себя рядом с тобой мальчишкой чувствую, двоечником и второгодником. Я же всего этого не знал! Это мне в пору тебя на «вы» называть.
— Ну хорошо, Михаил, будь по ваше…твоему. Договорились. Только меня по головке не погладят за эту мою откровенность. У нас, у хранителей, это не принято. Вы уж не распространяйтесь обо всём этом, хорошо?
— Будь спокойна. Я умею хранить тайны. Как-никак — я же Шестой адепт!
— Какой-какой адепт?
— Шестой. «Санкт-Петербургский Центр деградации личности». Руководитель филиала Петроградкого района. Уже месяц как, — я достал телефон, нашёл фотографию с крыльца с синей табличкой и показал Катерине. Она хихикнула.
— Ну ничего себе! Деградации личности, говорите… И как, сильно деградировали уже? – засмеялась она.
— Да нет, не надо понимать буквально. У нас сеть учебных центров. Мой тут рядом, буквально в трёх кварталах отсюда. Заходите как-нибудь, — достал я из кармана визитку, — буду очень рад, у нас интересные тренинги проходят, и вообще весело!
— Может быть, может быть… Никогда не доводилось видеть, как люди весело деградируют. Причём личностно. Так… Пародонтозов Михаил Юрьевич, телефон, электронный адрес. Я вам напишу или позвоню. Может быть…
— Кать, а как становятся хранителями? Вас как-то отбирают или вербуют? Может на хранителей учат где?
— Нет! – засмеялась она, — у всех по-разному. Я, например, после института год проработала на заводе лаборанткой в химической лаборатории. Скучнейшее время! Пока однажды… В общем, шла я как-то с работы и задумалась, а я когда задумаюсь крепко, то ничего вокруг не замечаю. Со мной такое случается. Вот и вышла через стену на поверхность – проскочила мимо лестницы в подземном переходе. Стою на асфальте и ничего понять не могу, метров в двадцати от выхода. Потом как-то мимо двери промахнулась в банке – сквозь фасад здания прошла. Меня тогда чуть не скрутили охранники, но отпустили. Потом ещё были случаи… Постепенно пришло понимание, что могу! Но механизмов этого явления до сих пор до конца не понимаю. Просто допускаю, что это возможно – и это происходит. А потом я с тренером познакомилась… Просто раздался звонок с незнакомого номера. Меня пригласили на встречу, прислали план местности. А я не будь дурой взяла и пришла! А он уже с Люсьеном свёл. С работы я, конечно, вскоре свалила. Сейчас на удалёнке в интернете работаю: тексты пишу на заказ, отзывы, реклама и всё такое. На жизнь хватает. Бывает для диггеров экскурсии устраиваю, они там для своих каналов снимают, потом выкладывают. Но только по разрешённым местам. Это тоже оплачивается.
— И много вас таких?
— Человек тридцать по городу. У каждого свой район. Некоторые по двое-трое дежурят. Есть ещё аварийные службы и обслуживающий персонал – они хоть и в теме, но знают только то, что им положено. У нас и своя номенклатура имеется.
— Неужели?
— Да-да, прослойка хранителей, наделённых изысканной светобоязнью.
— Светобоязнью, говоришь… У меня такое раньше бывало. После длительного запоя. Тоже свет глаза резал…
— Это другое. Просто они почти совсем не поднимаются на поверхность. Это у них типа признак аристократизма такой. Там целые династии хранителей. Некоторые в нескольких поколениях света белого не видели. Им всё под землю доставляют. Старая гвардия. Их всего несколько семей осталось. Мы их бережём. А так – сейчас идёт смена поколений: старики уходят, им на смену приходят молодёжь, вроде меня. Кстати, я первая и пока единственная девушка среди хранителей.
Мы выпили за беседой уже по три чашки чаю. Безумно хотелось курить и в туалет. Заметив моё беспокойство, Катерина показала мне на дверь возле входа.
— Туалет и ванна там. Все удобства в наличии.
Я спросил насчёт курения. Катерина принесла пустую банку из-под зелёного горошка, наполовину наполненную окурками:
— Я стараюсь здесь особо не курить. Вытяжка хоть и работает, но запах остаётся надолго.
Мы закурили. Оказалось, что постоянно она здесь не живёт: приходит на дежурство через день-два, обычно на день, иногда на сутки остаётся. У неё есть квартирка на Гражданке – от бабушки осталась. Родители живут в Гатчине. Есть младший брат, он школу в следующем году заканчивает.
— Кать, а обратно мы также через гранит полезем? – поинтересовался я, глянув в телефон, — утро на носу.
— Нет, боюсь через гранит мы уже не пролезем. Чаю с конфетами напились. Думаешь почему я застряла в камне?
— Ну, я не уверен, но думаю…
— Гороховый суп! С копчёными рёбрышками! Жирный, наваристый получился. Утром сварила. Плотно пообедала перед тем, как сюда идти. Нельзя на сытый желудок нырять в землю! Тем более в камень. Преобладают тяжёлые энергии и низкие вибрации. Они тормозят. Хоть и прошло более четырёх часов, но этого оказалось недостаточно. Слишком жирная пища. Поторопилась, вот и результат. Лучше это делать натощак! Мы через тоннель выйдем, как раз и увидишь то место, откуда для меня всё началось.
Она уселась на диван и стала щёлкать кнопки на пульте. Большая ЖК-панель висела на стене напротив. На экране отобразились множество ячеек – трансляции с уличных камер наблюдения.
— Мы подключились к уличным камерам ещё при Люсьене. Но только к тем, что установлены официально, с разрешения властей. У меня весь район охвачен. Так… Что тут у нас? Через час светать начнёт. Дождя, слава богу не предвидится.
Я закурил ещё одну сигарету и задумался. Она говорит, что якобы не понимает механизмов, как это у неё получается нырять в землю. Но мне кажется, что с этим-то как раз всё ясно. Фиолетовый купол над Петропавловкой напоминал свечение сахасрары – чакры на макушке головы. Я как раз готовился к пятничной лекции по чакральному курсу. Но одно дело теория, а тут всё воочию! И чакра эта просто огромна – размером с Заячий остров. Значит место для крепости выбирали со знанием дела. Она как корона венчает макушку черепа этого города. Такие высокие вибрации делают камень податливым.
Когда начало светать, мы стали собираться на поверхность. Катерина выключила все приборы, кроме вентиляции, и заперла за собой дверь. В том же помещении с жёлтой стеной, откуда мы вынырнули, она набрала комбинацию цифр на настенном кодовом замке, и стена расступилась. Перед нами был узкий и длинный коридор. Стены бетонные. С потолка в некоторых местах подкапывало. Проём за нами закрылся. Тусклые лампочки свисали с потолка через каждые двадцать метров. Некоторые мигали. Прошли по моим подсчётам метров триста. Потом довольно крутая каменная лестница. Опять кодовый замок. И люк над головой открылся. Я выглянул наружу и огляделся. Мы вылезли в зарослях кустарника. Чёрт возьми! Прямо возле вертолётной площадки! Каких-то пятнадцать метров. Отсюда же взлетает вертолёт с туристами. Я вдохнул свежего воздуха. Раннее утро, поблизости никого не было.
— Здесь мне и назначили встречу. Помню пришла и понять ничего не могу: навигатор показывает на кусты. Рядом вертолёт грохочет, аж уши закладывает. Ну я и полезла в заросли. А там напоролась тренера! И тут же в земле открывается люк, и вылезает Люсьен… Так и познакомились.
Мы перешли по мосту на Кронверкскую набережную.
— Всё, Михаил, мне пора. Расходиться будем в разные стороны. Я дам о себе знать. Спасибо за помощь, — поблагодарила Катя и быстро зашагала прочь. Я стоял и смотрел ей в след пока она не скрылась из вида.

Через две недели Катерина всё-таки уступила моим настойчивым просьбам, и согласилась познакомить меня со своим пресловутым тренером. Я был просто заинтригован личностью этого таинственного специалиста. По её словам, он всегда находится в бункере, никуда не выходит. Но я его до сих пор так и не видел. Где же она его прячет?
Катя опять полезла в ржавый щиток, что-то понажимала и перед нами открылась дверь. Но уже в другой стене. Опять светлый коридор, но стены уже обшиты шпоном. Череда дверей по обе стороны. Наконец мы остановились возле одной из них. На двери красовалась табличка «Спортзал».
— Я её с завода спёрла перед тем, как уволиться, — кивнула она на табличку, — заходи.
Передо мной был небольшой спортзал. Квадратов на пятьдесят. Деревянные крашенные полы с характерной разметкой. Как типичный школьный зал для физкультуры: в одном углу лежали сложенные стопкой маты, с потолка свисал толстый канат для лазания, рядом висели кольца. В другом углу на толстой фанере расположились гири и гантели разного калибра. Рядом, не вызывая ничего кроме жалости, примостился пустой гриф от штанги, с укоризненно демонстрируя свою беспомощность. Возле него отчаянно взывали к совести две стопки блинов. Баскетбольное кольцо с сеткой под потолком. Шведская стенка, турник. Вдоль другой стены — низкие деревянные скамейки и зеркала над ними. В наличии были и современные тренажёры: беговая дорожка, велотренажёр – оба не из дешёвых. Множество видов мячей в сетках свисали гроздьями с вешалки. Судя по слою пыли на гирях и турнике, к ним давно никто не притрагивался. А вот беговую дорожку с велотренажёром периодически использовали. Но самое удивительное – это стол! Он стоял прямо посреди зала. Два стула. Цветастая матерчатая скатерть. А на столе вызывающе празднично и даже немного вульгарно расположилась коробка из-под торта! Просто обезоруживающее зрелище! Ну никак не вяжется с занятиями спортом. Я перевёл взгляд с коробки на пыльные гири – ну совершенно ничего общего!
Катерина подошла к столу и бережно сняла крышку с коробки. – Торт! Там действительно был торт. С красными кремовыми розочками и зелёными листочками. Я невольно облизнулся, подошёл и дотронулся до этого неземного творения. На ощупь – торт как торт! Не папье-маше, не пластилин и не пластик. Дотронулся до кремовой розочки и сунул палец в рот, чтобы убедиться окончательно. Сомнений не было – самый что ни наесть всамделишний торт!
— Вот здесь я и тренируюсь, это мой спортзал. Ты хотел познакомиться с моим тренером? Знакомься! Торт, это Михаил, — представила меня она торту, — Михаил, это Торт. Он меня тренирует.
Я, признаться, опешил: как это понимать? Она что — издевается? Но Катя похоже не шутила.
— Это и есть мой тренер! Прошу любить и жаловать…
— Твой тренер? Тебя тренирует торт? Ну, Катерина, ты удивляешь меня всё больше и больше… Знаешь, интернет пестрит всякими предложениями: коучи там всякие, бизнес-тренеры, йоги всех мастей и рангов, двадцатилетние пигалицы, которые учат, как зарабатывать миллионы, дипломированные потомственные колдуны… Всяких учителей хватает… Но все они, пусть некоторые и весьма отдалённо, но всё-таки, напоминают человека… По крайней мере внешне. А тут – торт…
— Не просто торт, — а БИОМЕХАНИЧЕСКИЙ ТОРТ! – поправила меня Катя.
— Био…какой-какой? Механический? Про биомеханические протезы слышал. А вот о тортах не приходилось. Извини, отстал от жизни, наверное. Может просветишь?
— Биомеханический торт. Что тут непонятного? — она достала из ящика стола какие-то провода с датчиками. Похоже на те, которыми снимают энцефалограмму мозга – сетчатая шапочка с датчиками и электродами. Устроилась перед тортом и натянула на голову всю эту конструкцию. Затем пальцем надавила на одну из розочек и в торте открылось гнездо входа. Катерина сунула штекер в гнездо и закрыла глаза. Минуты две сидела неподвижно. Потом открыла глаза и выдернула шнур из торта. Сняла датчики с головы и убрала обратно в ящик стола. Закрыла гнездо в торте и встала.
— Вот таким макаром и проходят мои тренировки. У него, — показала она на торт, — есть ответы на все вопросы, плюс я заряжаюсь от него энергией как от аккумулятора. Перед длительным нырком, например. Для далёких перемещений требуется много энергии. И главное, он — всегда разный! Сегодня вот с розочками, а завтра предстанет Наполеоном или Прагой. Он меняется в зависимости от окружающей обстановки, тонко реагирует на энергетическую обстановку вокруг, и в зависимости от этого настраивает меня на нужную волну.
— Но почему именно торт?
— С чем у тебя ассоциируется торт? С чем-то радостным и очень вкусным. Тут и сладость внутри чувствуешь, получаешь ментально-гастрономическое удовольствие, да и есть его не надо. Не располнеешь. Генератор положительных эмоций. Между прочим, над нами Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи! Казалось бы, агрессивная энергетика! Но под ним находится это чудо! Источник сладости, мира и положительных эмоций. Он нейтрализует весь негатив. Своего рода противовес. Как видишь, торт здесь вовсе не случайно появился.
— Тогда он не биомеханический, а скорее – метафизический!
— А я что сказала? Ах, блин! Перепутала немного. Конечно, метафизический! Всё время путаю эти понятия.
— А ты знаешь, Катя, вы друг другу подходите! Взаимно дополняете что ли. Это кондитерское изделие тебе явно идёт. Хорошо вместе смотритесь! Ты у меня тоже вызываешь сладкие эмоции… Я это к чему? Просто представил себя на твоём месте: что, если бы это мне позвонил загадочный тренер? Интересно: в виде какого продукта он бы предстал? Мне почему-то кажется, что это была бы жареная курица! Даже представить страшно, где было бы у неё гнездо входа, — я затрясся от хохота, Катерина тоже рассмеялась.

А потом был – музей! Недели через три, кажется… Ничего подобного я раньше не видел! Откуда это всё?! Один зал усов – чего стоит! Гипсовые слепки усов сильных мира сего… Вот, пожалуйста: усы Саддама Хусейна в «жирные» годы, вот на стене рядом – уже слепок перед казнью, а вот – и посмертный слепок. Весьма потрёпанный…
— Слушай, откуда всё это? Как?
— Да вот так! Есть – и всё! Тут многие побывали. Люсьен со многими дружбу водил… Ноготь Фиделя Кастро! Пожалуйста! И – да! Бывал! Только никто не знает… Пуговицы от пиджака Собчака… — Он больше всего хлопот доставлял! Неугомонный…был… Есть фотоархив, но это не для всех… Но, раз уж ты здесь, то прошу…
— А это, что за чудо?
— Самовар Анархии! Так о нём Люсьен говорил… Что это значит – я не знаю. Он не успел мне рассказать. Но он всегда блестит! Чистить – не надо! И на том спасибо.
-Да… Катя… Тепло тут у тебя… И уходить не хочется. Теперь ты – ко мне, буду рад…
— Гм… — улыбнулась она, — даст бог….
Я особо обратил внимание на фотоснимки в рамочках – все стены были увешаны. И судя по фотографиям, этот Люсьен тусовался тут явно не тридцать пять лет! Вот он с Патрисом Лумумбой, с молодым Фиделем… Чкалов, Гагарин, Марк Бернес, Утёсов с Улановой! И со всеми – запросто так, будто сто лет знакомы… Ну надо же – сам Аркадий Райкин угощается чаем из рук Люсьена. Да… А рожа на фотках одна и та же! Он походу как на протяжении всего прошлого века, так и двадцать лет нынешнего – проходил с одной и той же физиономией. Не мудрено устать! Нашёл себе замену и слинял под землю. Или ещё куда…
— Кать, а после революции что было? – заметил я подшивку газетных вырезок того периода, — были какие-нибудь…ну я не знаю…попытки большевиков вмешаться в заведённый хранителями порядок?
— Конечно! Трудные времена были. Многих без разбора просто расстреливали. Но всё резко прекратилось после убийства Кирова. Говорят, что он ручонки свои загребущие пытался запустить в подземелья. А ведь его предупреждали. Не понял, видимо. Похоже власти с агентами договорились. Взаимовыгодное сотрудничество: одни получили возможность почистить ряды и избавиться от неугодных, другие… — Тоже внакладе не остались. Политика. Нашли дурачка Николаева, наобещали в три короба. А тот и рад стараться! В историю захотел войти, героем себя почувствовать. Естественно, обманули!
— Игрушки долго не живут, Катенька! Чьи бы они не были. Дети быстро вырастают и выкидывают их за ненадобностью. Или просто ломают. И чем наивнее и глупей персонаж – тем лучше. Вот и сейчас история повторяется… Во всех новостях сейчас мусолят. Некоторых жизнь совсем не учит!
— Вот и я о том же. Больше власти нас не трогали. Более того, создали специальную службу по охране подземного города, выделили средства на модернизацию и текущий ремонт, подключили реставраторов и историков. С тех самых пор посещение подземелий стало приравниваться к высшей степени доверия и дружбы – иностранные делегации дружественных стран, деятели науки и искусств. Но! — Только по предварительной договорённости со старшими хранителями! В начале девяностых была похожая ситуация: разруха и упадок. Но к счастью, это длилось не долго.

…Обычно на моих занятиях Катерина пристраивалась в самом конце зала – на галёрке, в углу или возле выхода. Сидит и хитро прищурившись улыбается себе…Тьфу-ты! Чуть не сказал «в бороду». Конечно же нет! – Просто улыбалась, без всякой бороды. Но с таким видом, будто всё, что я говорю, ей давно известно, и она пришла просто из уважения, или чтоб не обидеть. Но когда я украдкой бросал на неё взгляд, снисходительная улыбка тут же сменялась неподдельной заинтересованностью и вниманию ко всему происходящему. Но кто знает: может она так посмеивалась надо мной, прикидываясь не шибко сведущей в вопросах, которые я освещал на занятиях. Такая игра с её стороны. Помниться, я как-то неудачно (это я теперь уж понимаю) рассказал по этому поводу анекдот про корову с яблоками:
— Лезет, значит, корова с сумкой на берёзу… Сумка такая холщовая… И вот она, типа лезет-лезет. А с копытами-то неудобно по берёзам лазить. Сваливается постоянно. Но снова и снова повторяет попытки. Качество, достойное уважения! А её и спрашивают: ну зачем ты туда? Корова в ответ: типа – яблочек захотелось… Так это ж берёза! А она убийственно парирует: так у меня — с собой!
Катя тогда грустно на меня посмотрела, губы надула, а я так ничего и не понял.
Потом начались прорывы! Сначала батарею – в моём подъезде. Паром всё заволокло. Днём позже — у меня в комнате. Паркет вздулся. Стояк сливали. На новый радиатор пришлось раскошеливаться. А пару дней назад… Ехал себе на занятия – и вот оно! Прямо под автобусом трубу прорвало! Нас аж подкинуло! Слава богу никто не обварился! Вылезли как-то… Но всю улицу залило. По новостям потом показывали. Всё — к одному!
А вот две недели назад… Во «Вкусно и точка» — совсем безобразная сцена вышла. Мы тогда по тоннелям до эрмитажа прошвырнулись. Прогулялись по залам нахаляву, посмотрели несколько экспозиций. Там под Зимним дворцом резиденция старших хранителей, из старой гвардии, тех, что с изысканной светобоязнью. Грех не воспользоваться. Полдня по музею ходили, проголодались жутко. Вот и зашли перекусить. Сидим мы, значит, кушаем… И Катя вдруг подрывается:
— Вот! Эти двое! Видишь? Агенты! – и прилюдно пальцем на них, — они самые, видишь кожа серебром отливает?
Двое мужчин в серых куртках холодно и колко зыркнули на нас и тут же отвернулись. Безликие! Я действительно уловил холодный серебряный отблеск на их лицах. Или мне тогда так показалось… И ещё – металлический холод от них шёл.
— Тихо ты! – зашипел я на неё, — не привлекай внимания, сама же говорила… — схватил я её в охапку и потащил к выходу. Да куда там! – Как только мы оказались на улице — вырвалась!
— А мне теперь всё по фиг! Я устала! Устала бояться! Слышите, Вы?! Твари серые! – истерично завопила она перед витриной. Те двое снова глянули на нас, забрали свои стаканчики и пересели за столик в глубь зала.
— Да тише ты! Люди же смотрят! – шикнул я на неё, — что на тебя нашло?
Еле успокоил. Мы закурили и пошли прогуляться по парку.
— Кать, ты чего это?.. Сама же говорила – их надо опасаться. А тут на тебе! Истерика! Приступ храбрости…
— Тебе не понять, Миша. Извини, не удержалась. Просто накопилось… Иначе голова лопнет. При людях они ничего мне не сделают. Да и кто я такая для них, чтоб руки об меня марать?
— Ну ты, это, давай не зарывайся…- выговорил я и тут же осёкся. – Катерина остановилась и так многозначительно посмотрела на меня, что аж не по себе стало. Дёрнул меня чёрт за язык!
Именно тогда ей и пришла в голову идея: я должен совершить самостоятельный нырок сквозь землю! Что она мне на следующий день и озвучила. Точнее, просто поставила перед фактом. И на все мои доводы против этой опасной авантюры было наложено капризное женское право вето, против которого не попрёшь, — себе дороже выйдет. Обжалованью не подлежит!

Дело в том, что согласно таблице-календарю, составленной ещё Люсьеном, именно на сегодня ожидался зимний пик фиолетовой активности над Заячьим островом. К нему и была приурочена моя первая вылазка. Самостоятельная, без её поддержки. Всё должно пройти как по маслу. Я сам наметил маршрут. Остался в логове на ночь. Пил только воду. Катерина же предпочла ночевать дома. Вручила мне ключ и отбыла восвояси.
Когда пришло время, я выключил свет и запер дверь. Ключ, как и сговаривались, я положил под коврик. Устроился возле стены, из которой мы когда-то вылезли, сосредоточился. После медитации я отключил телефон и, отбросив все сомнения уверенно нырнул в стену. Катя должна была меня уже ждать в условленном месте. А она не пришла…
Что-то неспокойно на душе. Сам я в гнездо проникнуть не смогу – код ежедневно меняется. Как в фильме «Константин»: карты всегда разные. Попробуй тут угадать! Мне это не под силу. Придётся перед камерами помаячить – может заметит…
Полдня проходил… Безрезультатно. Замёрз напрочь. И на телефон не отвечает!
Всю неделю приходил и караулил. Названивал. Ноль результатов! А ведь я и не знаю её земного адреса – не спросил тогда, да и она не афишировала. Как сквозь землю провалилась! Каламбур…
Больше я её не видел. Полгода прошло. Сейчас подумать: может ничего и не было? Может, я всё выдумал? Нет – так не бывает. Ведь мы же с ней и в эрмитаж, и в мечеть по ночам шастали. Даже в монетный двор… Но тогда это чуть плачевно всё не закончилось – там датчики движения. Чуть не спалились! А под Исаакием! – Весёлая вечеринка приключилась. Не забудешь такое! А тут — раз – и больше ничего! Прорывы опять же эти… Неужели – инсульт?! Но ей лет-то… Всего-ничего… Как же так? Раз – и пустота! Как ничего и не было.
Эх, Катерина-Катерина…

07 февраля 2024 г.