Фибра

Просыпаешься среди ночи в чужом доме и думаешь: это уже кошмар или же он ещё не начался? Руки и ноги не связаны, повреждений в теле не ощущается; надо бы подняться с ковра на полу. В небольшой комнате есть два пластиковых окна, а за ними – незнакомый спальный район с высотками. Зато город – свой точно. Квартира находится на одном из верхних этажей многоэтажки; из комнаты имеется доступ на хлипкого вида балкон без остекления. На улице правит ноябрь. Падает обещанный снег под уклоном в сторону лёгкого ветра. В чужом доме властвует темнота, всякий мрак её жалует. Ага, времечко на ручке тикает и сообщает о втором часе новых суток. Телефон в кармане, но дохлый, не включается. Как хорошо, что движения получаются бесшумными в миллиметре за миллиметром. Выключатели нигде не прощупываются. Для чего же их необходимо так здорово прятать? В квартире две комнаты, кухня и нет никого, кроме-кроме; входная дверь не поддастся ни на какие уговоры. Поворачивается ключ в замке. Ё-ё-ё!.. В месте пробуждения стоит шикарный шкаф. А куда ещё нырнуть за считанные секунды?
Некто не включает свет, использует фонарь и не спеша, даже крадучись, проходит туда, где лежало тело. Слышатся мужской вздох и мягкая посадка в кресло. Похоже, его не особо волнует исчезновение гостьи. Придётся ждать. В шкафу, кстати, мылом пахнет. Я не моль, не моль. Хочется принять горизонтальное положение и уснуть на древесине.
А! Вздрагивание во сне иногда раздражает. Ночь не закончилась, хозяин спит в кресле, фонарь бдит на полу возле хозяйских ног в чёрных ботинках. Бородатый мужик-брюнет в пальто, брюках, шарфе, рубахе открывает глазки и реагирует очень апатично на выход человека из укрытия от него.
— Разрешите мне уйти, – отважно прошу я тихо.
Бородач направляется к выходу! Без единого слова выпускает вон. Несусь вниз по лестнице с четырнадцатого этажа. Убегаю от этого странного мирка с ним в кресле. Даже деньги на такси в наличии. Даже в излишке. Ё-ё-ё…

Через две недели апатичный мужик обнаруживается в маршрутке. Неоспоримый факт: я его увидела и узнала; спорный: он видел. Доезжаю, куда нужно, и забываю о нём на три прекрасных месяца.

В начале весны, в выходной день, с утра пораньше в квартиру позвонили. Остались бы без отклика, не «вызывай» снова и снова. Пришлось вылезти из кроватки и глянуть в глазок. У бородача борода и волосы засеребрились – он покрасил их. «Чего вам надо?» — был к нему справедливый вопрос через закрытую дверь. Мужик смотрит в дверное око, кажется нормальным, где-то деловым типом, отвечает: «Я извиняюсь, но вы не желаете поговорить о том, как попали ко мне?» «Ни грамма!» — кричу мыслью и твёрдо доношу словом. Он прощается и уходит. А вы бы как поступили, если память стёрта?

Спустя полгода меня заносит случаем к нему на работу, в сервис по ремонту компьютерной техники. Бежать сверкая пятками становится смешным не только мне.
— Что вы улыбаетесь? – спокойно возмущаюсь я на широту ох и дерзкой улыбки серебристого компьютерщика в кресле на колёсиках.
— Пришли восстанавливать память? Ноутбук, — он кивает на сумку-переноску, — полетел? У нас было свидание почти год назад, я тебе не посторонний. В какой-то момент ты отключилась от моей… сети. Легла на пол, попросила не тревожить. Не знаю, почему ты всё забыла. Не знаю, как безмолвно отпустил тебя среди ночи. Был в шоке просто.
Прошу разъяснить, куда тогда он выходил ночью.
— Прогуляться. Ты попросила не тревожить…
— А если бы я выпрыгнула из окна во время твоего отсутствия?
Бородача бросает в жар, заметное сильное волнение: такое могло произойти. Рассказ продолжаю нашим сегодняшним совместным проживанием на моей жилплощади – мы наблюдаем друг за другом. До меня в его квартире не было девушек. Но разве можно винить стены? Пытаться думать об этом? Они в любом случае хранители, правда же? Сквозь тонкие стенки сосудов не видно бегущую кровь.