«Легендарный кабинет»

Глава из сборника «Забытый разговор, диалог девяносто шестой»
Родным, соседям, близким и не только… посвящается.

Дела-дела…
дела – лишь пыль!
Слова? Слова!
хранят нам быль,
а с нею мысль
и нашу жизнь!..

…Начало десятых. Октябрь.
Конец рабочего дня, даже, пожалуй, пару тройку часов спустя после оного.
Просторный легендарный кабинет часто сменяемого в последнее время руководителя…

— Разрешите войти, — заглядывает в дверь начальника работ одного из Управлений крупного межотраслевого федерального казённого учреждения невысокий средних лет худосочный мужчина с ещё пока достаточно яркими смоляными усами.
— А-а-а, Стариков, — почему-то сердито тянет на контрасте крупный, седой и, похоже, редко бывающий на улице, бледный господин Набат, неделю назад назначенный Генеральным директором сюда, в это кресло, после блистательной, хотя и крайне непродолжительной, работы в этом Управлении, заместителем по техническому сектору. — Ну, заходи, заходи, раз пришёл.
— Добрый вечер, Георгий Александрович, – привычной скороговоркой на автомате выдыхает вошедший, пытливо вглядываясь в горящие темно-карие немигающие глаза до недавнего времени своего непосредственного руководителя, прибывшего всего-то пару месяцев назад из главного офиса сюда, к ним на периферию, для, так называемого, наведения порядка.
— Да, какой там, к лешему, добрый?.. — вытаращив глаза, с колоритным южным акцентом бросает ему бледный. — Что там у тебя?
— Ряд неотложных писем и отчетов на подпись…
— Да какую ещё… подпись, — вскакивает с места, — ты вон только послушай, что твой Ван Ваныч нам тут выписывает.
— Что-то случилось? — переводит Стариков встревоженный взгляд на застывшего, словно каланча под два метра ростом, у стола нового начальника, своего доброго коллегу, руководителя соседнего с ним отдела, с которым, бывало, не раз проходили «и огонь, и воду, и медные трубы».
— Конечно, случилось, — неожиданно раздается из угла кабинета незамеченный ещё им сходу также недавно прибывший из центра вслед за Набатом, для усиления кризисной команды пришельцев, старший экономист-хозяйственник Управления работ господин Сухарский.
— Добрый вечер, Илья Викторович, — удивлённо кивает ему усатый.
— Да какой он, действительно, к лешему, добрый… — досадует также, вслед за директором тот, неожиданно фамильярно накидываясь на вошедшего. — Ты вот, Стариков, действительно, послушай, какие фортеля тут Слюсаренко… выкидывает.
— Вы про «целёвку», что ли, из центрального офиса?
— Вот именно… центрального! — давит безликий немолодой мужчина, плотного спортивного телосложения.
— Так ведь там нешуточная сумма.
— Вот именно, нешуточная! — включается новый начальник. — Вы, уважаемый Иван Иванович, — это он уже к Слюсаренко, — представляете, с каким трудом нам с Ильёй Викторович удалось вырвать эти средства на модернизацию прогнивших в вашем Управлении сетей связи.
— Догадываюсь, — одними губами выдыхает совсем ещё в сущности юный, но весьма уже опытный с десятилетним стажем работы специалист в области инновационных технологий. — И именно поэтому в десятый раз повторяю вам, что исполнить ваше поручение об освоении этих ваших немыслимых средств в установленный срок в полном соответствии с действующим Законодательством и нормативной документацией предприятия мы не в состоянии.
— Это почему ж не в состоянии? — вскакивает с противоположного конца стола необъятный, некогда, как говорят, мастер рукопашного боя в супер тяжелом весе, нынешний хозяин кабинета.
— Во-первых, — не моргнув глазом, упрямо давит своё Слюсаренко, — только на разработку и утверждение в центре технического задания на этот бездумный контракт нам понадобится около месяца.
— И что с того-то?.. — бесцеремонно сквозь тонкие губы шипит из угла Сухарский.
— А, во-вторых, — не обращая на него внимания, с каменным лицом продолжает молодой человек, — на электронной площадке после публикации этого техзадания торги продлятся не менее сорока пяти суток.
— Ну и что, что… с того-то? — пучит глаза Набат.
— И, в-третьих, — монотонно, как пономарь, не реагируя, перечисляет опытный новатор, — простым сложением дней получаем, что на заключение контракта-договора, его исполнение, оплату и приёмку работ остаётся лишь три дня.
— Ну и отлично! — одновременно выдыхают оба ставленника головного офиса. — У вас вагон и маленькая тележка времени.
— Как бы ни так!.. — упрямо смотрит в упор несгибаемая каланча. – Времени на исполнение вашей команды, да к тому ж с неизвестным победителем конкурса, у нас просто нет.
— Да кто тебе сказал-то, что с неизвестным?.. — перебивает бледный здоровяк, грозно подскакивая вплотную. — В главном офисе уже давно всё известно.
— Рассматривают предложения кандидатов, — аккуратно поправляет коллегу безликий.
— Рассматривают, — безразлично машет рутой тот. — Нам остаётся лишь исполнить их выбор.
— И у нас будет на то соответствующее распоряжение центра? – наивно вступает в разговор Стариков.
— Как бы ни так! — саркастически разведя руками, взрывается Слюсаренко. — Во всё это предстоит вписаться нам и в случае малейшего сбоя в поставке продукции ответить по каждому пункту подготовленного кем-то там, дядей, скоропалительного техзадания и контракта перед контролирующими органами по всей строгости, так сказать…
— А как ты хотел? — грубо перебивает его супертяж. — Таковы правила целевых средств.
— Вот потому и говорю, что мы просто обязаны отказаться от этого лестного нам предложения, направив свои мотивированные возражения на имя Генерального, — протягивает плотно исписанный мелким шрифтом лист бумаги, — с предложением о переводе этих средств на другие более важные и неотложные для нас статьи.
— И кто ж этот твой опус о нежелании исполнять решения руководства подпишет? — брезгливо кивнув на повисший листок, давит хозяин кабинета.
— Я готов сам подписаться под ними.
— И что прикажешь дальше с ними делать?.. — вступает в разговор Сухарский. — Нас с господином Набатом сюда не для этого направили. Мы с ним когда-то и не в такие сроки, раз уж команда поступила, успевали провернуться, — чуть заметно улыбается. — Помнишь, Георгий Александрович, как мы однажды за ночь все бумаги сварганили и выложили на площадку.
— Ещё бы, — восхищённо закатывает глаза тот. — И не на такие суммы, между прочим.
— Мы – не вы! — с азартом парирует молодой новатор. — И здесь вам не центральный поднебесный офис, мы здесь, на земле-матушке, чудесами не занимаемся.
— Ты слышал? — по-свойски бросает хозяин кабинета Старикову. — Вот это и есть именно то, о чём я тебе говорил в прошлый раз.
— Вы это про что?
— Да всё про то, — раздражается, — что нет у вас здесь, на периферии, чутья конъюнктуры, нет и, похоже, никогда не было, не откуда ей у вас взяться, — разводит руками, – застряли в застое бодрых комсомольских собраний и графиках соцсоревнования. Ну, в общем, так, — это он уже Слюсаренко, — мы тут посоветовались, и я решил: вы, уважаемый Иван Иванович, — переходит на официальный язык, — с сего момента отстраняетесь от исполнения обязанностей главного новатора нашего регионального Управления работ, как несоответствующий занимаемой должности и немедленно сдаёте мне свой пропуск на предприятие.
— Как скажите, — коротко кивает тот, с сожалением выкладывая из внутреннего кармана свои неказистые помятые корочки, словно партбилет в известной кинокартине прошлого.
— Будете теперь простым инженером-аналитиком, статистом, — брезгливо цедит сквозь жёлтые зубы, суетливо утягивая в ящик стола повидавшее виды удостоверение. — А вот вам, господин Стариков, как исполняющему обязанности моего заместителя техническим сектором Управления, придётся теперь самому справляться с поставленной нам задачей и отдуваться, так сказать, за всех.
— Ничего нового, — озорно молодцевато загораются глаза немолодого худосочного руководителя со слегка прихваченной уже сединой на ярких смолистых усах и заметной проплешиной на макушке, — всё, как всегда.
— Но вы-то в отличие от всех этих, надеюсь, хорошо усвоили, — сузив глаза, буравит его немигающим взглядом начальник, — что никогда «…нельзя забывать чувство страха и голода» и, что…
— «Так будет не всегда!..», — недослушав, безэмоционально цитирует второе любимое изречение Набата исполняющий обязанности заместителя.
— Вот именно! — не выпуская глаза собеседника, внушительно кивает тот. — И потому… вам моё персональное поручение, — многозначительно поднимает палец вверх, — завтра к утренней летучке представите мне на подпись приказ об отстранении Слюсаренко от занимаемой должности, а к обеду – утверждённое техзадание по данному контракту.
— Понятно, — саркастически улыбается худой.
— Вопросы есть? — ничего не замечая, привычно давит амбал.
— Конечно.
— Какие? — лезут вверх его брови.
— Во-первых, — крепнет голос усатого, — для подготовки приказа потребуется проведение служебной проверки.
— Так проведи… её!
— Для этого, — пылают упрямым озорным светом из глубин ордынских черных впадин его полуприкрытые веками глаза, — понадобится выполненная по всем нормам и правилам объяснительная записка Слюсаренко.
— Так возьми её… у него!
— Для этого требуется основание.
— Какое ещё основание?
— Ваша резолюция… на поданном вам в присутствии свидетелей его рапорте, — чётко, почти весело, выговаривает Стариков, взяв из рук коллеги непрочитанный ещё никем листок бумаги стандартного формата «А-4». — А уж после того, — продолжает, теперь уже в свою очередь не выпуская глаза начальника, — как положено, в течение месяца получите и служебную проверку о его и ваших действиях, а заодно и о юридической ничтожности выданной кем-то там, как вы утверждаете, наверху, и, кстати говоря, никем так до сих пор и неувиденной, команды.
— Вот, значит, ты как?
— А как вы хотели?
— Да я ж… тебя…— задыхается безразмерный.
— Это ваше дело, — с ходу безразлично бросает невысокий, — завтра утром на летучке в присутствии всех служб получите рапорт…
— О чем это? — внешне безэмоционально влезает в поединок Сухарский. — Об увольнении по собственному желанию, что ли? Так этот номер у вас, господин исполняющий обязанности, не пройдёт: пока не сдадите дела специально назначенной комиссии, вам просто так без начёта в пару-тройку годовых окладов или ещё чего похлеще, уйти не удастся.
— Да-да, – чуть отступив, злорадно трёт руки Набат, — Илья Викторович у нас на это мастак, он в центре специально для таких ситуаций кандидатский минимум по прикладной экономике и… юриспруденции защитил.
— Об увольнении… не дождётесь, — усмехнувшись, парирует Стариков, — получите мои обоснования рапорт о том, что проведение данного хозяйственно-экономического аукциона, а заодно и последующая бухгалтерская и складская работа, к работе вверенного мне сектора технической эксплуатации не относится.
— Как это? — забавно округляет глаза начальник. — Не относится?
— А вот так! — жмёт плечами худосочный. – Читайте регламент нашего Управления, утверждённый, кстати говоря, генеральным директором по вашему же представлению месяц назад.
— И к кому ж тогда, по-вашему, он относится?
— К нему, — бесцеремонно кивает в сторону главного хозяйственника-экономиста Стариков, — вашему новоиспечённому Швондеру.
— Почему это… Швондеру?
— Так ведь это он, как и тот в известной повести Булгакова, распорядился закрыть парадный вход в здание Управления работ и приказал всем ходить по чёрной лестнице.
— Как это? — недоумённо переводит осоловевший взгляд на коллегу господин Набат. — Зачем?
— Для экономии, — смущённо парирует тот. — Уборщицы… неожиданно все разом уволились, а новых мы ещё не успели набрать.
— От такого отношения к людям, как у господина Сухарского, скоро вообще весь коллектив разбежится.
— Почему разбежится? — совсем растерялся хозяин кабинета.
— Так ведь он посадил всех без разбора на голый оклад, лишив людей премиальных надбавок.
— Да говорю ж, — невольно сжимает кулаки безликий, — для экономии заработной платы к концу года.
— Неплохая экономия, – вступает не успевший покинуть кабинет Слюсаренко, — пару сотен рублей народу пожалел, а миллионы готов по какому-то первому звонку неизвестного в землю закапать.
–—Да и был ли тот звонок? — сверкнув прищуренными глазами в сторону кандидата наук, режет Стариков. — В общем, обо всём этом, господа великие руководители, вы завтра утром и получите наше с коллегой общее экспертное заключение, а для надёжности, чтоб оно не почило в Бозе, кануло в Лету, дало дуба, — откровенно смеётся, — оно ляжет и в почту Генеральному директору.
—– Да я ж тебя… — неожиданно ловко вскакивает с места новый главный экономист, он же хозяйственник Управления, хватая дохлого невзрачного ненавистного сотрудника за грудки прямо посреди того самого легендарного кабинета.
— А давай-ка, действительно, рискни, попробуй, — как бывало когда-то, к своему собственному удивлению радостно от полного неожиданного осознания сложившейся ситуации, загораются свежим весёлым озорным светом глаза бывшего командира корабля, в ответ ухватившего и существенно тряхнувшего за грудки тщедушного, но сильного поджарого оппонента. — Вот и узнаем, кто есть кто, и за какие такие заслуги вас обоих сюда к нам на периферию в опалу отправили.
Двое других: высоких и крупных – молодой и старый! – словно по команде, каждый со своей стороны, бросаются, то ли на помощь, то ли чтоб удержать от первого опрометчивого шага, к своим товарищам-коллегам. Так вчетвером они и зависают на какое-то время посреди кабинета с плотно занавешенным шторами окном во всю стену.
Что дальше?
А дальше… впрочем, это, пожалуй, уже другая история… подслушка.

…Время глубоко за полночь.
Просторный легендарный кабинет часто сменяемого в последнее время руководителя
Октябрь.
Начало десятых… двадцать первого нашего века…
06.07.2021г.

Автор благодарит своего критика ЕМЮ за оказанную помощь, а также приносит свои извинения за возможное совпадение имен, событий, диалогов, потому как рассказ, безусловно, является художественным, вымышленным, хотя и случайно подслушан в разговоре с ХАГ, ЗВИ и другими…
Да, и ещё: рассказ написан на ходу и в нём наверняка всего масса стилистических и орфографических ошибок, при нахождении которых автор, в очередной раз извинившись за неудобство перед скрупулезными лингвистами, просит направить их администратору группы «Питер из окна автомобиля», на любой удобной Вам платформе (ВК, ОК, ФБ), либо оставить их прямо под текстом.
Спасибо за внимание и… сопереживание.