Иван Кузьмич

Иван Кузьмич
Зима подходила к концу. Как это обычно бывает, она никак не хотела уходить, и всё закручивала вьюгами, запорашивала метелями. Казалось бы, всё, установилась ясная солнечная погода, люди из домов выглядывают, щурят носы, жмурятся от солнышка, а на следующий день снова пурга, да еще какая! Со свистом, с воем, с плачем. Ничего вокруг не видно: мелкий снежок, словно снежные пылинки, стоит в воздухе, разлетается белыми бабочками, потом замирает на секунду и вновь пускается в пляс.
Третьего марта госпожа Метелица на прощание разрисовала всё вокруг, и город — покрыла изящными узорчатыми рисунками заборы, окна, крыши домов и машины,- и в лесу — украсила блестящим, звенящим серебром верхушки деревьев, покрыла тонким звездным покрывалом лесные дороги.
Четвертого марта зима сдалась, отступила, уступила свои позиции весне-красному марту. Зазвенела звонкая капель, побежали веселые ручейки, появились проталинки, птички запели дружную песенку: весна пришла, весна пришла. Природа проснулась.
Лука на выходные приехал в деревню к своему дедушке Ивану Кузьмичу. Один он остался, жена его Лукерья Никитична, в прошлом году умерла. Грустно и одиноко стало Ивану Кузьмичу одному в пустом доме. Каждый день он считал без своей верной спутницы жизни. Вот первая осень без нее, вот первый новый год, а вот и весна. Всё вокруг радуется, улыбается первым весенним лучикам, а дедуле тоскливо. Лука старался как можно больше времени проводить с дедом, друзья они были с самых пеленок внуковых. «Что стар, что млад»- в народе говорят, и так оно и есть. Дед и Лука с полуслова понимали друг друга, бывало, уйдут на рыбалку спозаранку, да возвращаются ближе к вечеру — так время незаметно пролетало для них. Или нашкодит Лука, будучи мальцом еще, а бабушка, хоть и добрая была, но строгая, во всем порядок любила. Дед перед Лукерьей Никитичной выгораживает внука, мол, задумано так было, и улыбается, глядя на Луку. Глаза у Ивана Кузьмича приветливые, вокруг них сеточка морщин, словно лучики солнечные. Руки у деда большие, натруженные — столяром всю свою жизнь работал. Мебель мастерил. Да такие дивные вещи из-под его рук выходили: стульчики с ажурной спинкой, ставни резные, столы обеденные, плотные и добротные, как сама жизнь дедова. Бабушка рукодельница была примерною: все, что дед смастерил, а дома вся мебель была дедом созданная, все обвязала — на стол скатёрку кружевную, на кровать- покрывало разноцветное, на стулья- подушечки, да и сама она ходила в вязаной собственноручно шали.
Такие вот были бабушка и дедушка у мальчика Луки, десяти лет от роду, уроженца славного города Уфа. А деревня, где мальчик проводил все свое свободное время, находится в Башкирии, зеленой и горной, богатой прекрасными лесами, реками и озерами.
Весна в этом году выдалась бурная, яркая, активная — к концу апреля уже вовсю зеленела первая травка, насыщенная, нежная, сочная. Радовали глаз подснежники, белыми цветочками напоминающие платье невесты- Дюймовочки. Воздух был чистым, глубоким, вкусным. Хотелось есть его, глотать, вдыхать полной грудью.
Лука приехал к своему деду, и сразу начал помогать ему по огороду: после зимы много дел накопилось — пожухлые, влажные осенние листья, открывшиеся после таяния снега, убрать, землю вскопать да навозом удобрить. Навоз у деда хранился в большой бочке — все лето ходили они вдвоем с внуком по полям с ручной тележкой на колесиках, да собирали навоз. Потом Иван Никитич наполнял этим полезным удобрением емкость до конца, и закрывал полиэтиленом. Перед подкормкой доставал несколько лепешек, складывал их в ведро, заливал водой и настаивал несколько часов – идеальное удобрение получалось! Лучше и не сыщешь!
Дед все на внука налюбоваться не мог — вон какой богатырь вырос! Нет работы, которая ему не под силу. Присел Иван Никитич на завалинку и задумался. Вспомнилась ему его молодость, когда он так же был полон сил и здоровья, когда любое действо ему нипочем было. С ранней зари до самого заката работал. То в поле на посевных, то в хлеву матери своей со скотиной помогает, то во дворе дрова колет, то воду с колонки таскает. А вечером на танцы. Куда ж без них! Молодо-зелено. Там то, на танцах, и встретил свою будущую жену. Красавица она была невообразимая: глаза как блюдца, а в них целый океан плещется. Стройная, как тростиночка, зубки белые, ровные, улыбка, как у актрисы. Как увидел ее Иван, тогда еще Ваня, так влюбился в нее без памяти. А она с характером была, долго к себе не подпускала. Сдалась ухаживаниям Ивана Лукерья аккурат под новый год, когда он в очередной, пятый раз, предложение руки и сердца ей сделал, и обещала быть ему верной женой. И обещание свое сдержала. Иван Никитич смахнул слезу, и снова пустился в воспоминания. Почти через год после свадьбы родился у них первенец, Дима, Митькой его всё кликали. Через год второй ребенок – Миша, Мишка. А еще через два года – Лена, Леночка, мама Луки. И так закрутилось у Ивана Кузьмича, завертелось все, выдохнуть некогда было. И по дому работы много, и в огороде, и детям внимание требуется, порой за всю неделю только парой слов с женой перекидывались.
А однажды, летом это было, ребятишки то уж не совсем малые были- Леночке семь лет, Мишке –девять, а Митьке десять,- позвал Иван Кузьмич жену свою на рыбалку. Детки дома остались, воскресенье то было, от школы выходной. Любила малышня время самостоятельно проводить — целый день на воздухе, то на велосипедах катаются, то на пляж, благо, речка недалеко, то в старики-разбойники играют… Крики стоят, смех детский, веселое улюлюканье…Хорошо.
Лукерья не отказала супругу. Сама рада была отвлечься от повседневных забот. Пришли они на озеро. А утро раннее-раннее. Над водоемом дымка стоит — туман. Густой, как молоко, руку протянешь, и не видно. Иван обхватил ладонь Лукерьи, будто потерять в этом тумане боялся, а она и не против, льнет к нему, жмется, будто в первый раз на свидании. Хоть и в летах уж он была, а красоту свою не растеряла — все такая же статная, приветливая, подвижная. Пахнет от нее уютом, теплом, нежностью и лаской. Держит ее Ваня и сам себе завидует, какое счастье у него в руках. Сели они в лодку, у берега их дожидающуюся, и поплыли. Он «взмах» веслами, водяные капли по лодке, «взмах»- водяные капли, мелкой россыпью по дереву, а сам вглядывается в мглу, ищет родные глаза, и скорее не видит, а чувствует, вот они, родные, тоже вглядываются в дымку, ищут его. И так хорошо ему стало, на сердце его словно цветы распустились и музыка заиграла. И пусть жизнь тяжела, и пусть хлопот много, вот она, муза его. Рядом с ней все полегче, рядом с ней и беда не беда.
-Дедуль, ты чего?- увидев, что плачет дед, подошел к нему внучок,- плохо тебе?
-Нет, Лука. Хорошо мне. Очень хорошо. По бабушке вот заскучал, но поглядел на тебя, и понял, что некогда мне скучать, да и незачем, вон каких она мне детей подарила, и теперь уже, внуков. Счастливый я!