«Тайны Мухтара, пятая, прощальная»

изменённая авторская версия повести из сборника «Секреты нашего двора»

«Пятая тайна, или секрет одиннадцатый… прощальный»

Мухтар как-то сразу вырос после того страшного случая на стройке, остепенился, сник, перестал бегать по посёлку, всё больше времени оставаясь дома один, лежа под крыльцом. Он почти перестал играть с детьми в прядки и в «белку на дереве», лишь одно продолжая делать неизменно – сопровождать свою маленькую фею рано утром купаться, да встречать её по вечерам с прогулки.
Ну, а то, как… по-другому?
Мало ли что может с ней случится, вечера стали темные, ранние – лету конец, можно сказать, бархатный сезон! – а количество отдыхающих всё увеличивается и увеличивается. А тут ещё в последнее время в поселке, откуда ни возьмись, возможно, и со злополучной стройки, появилось множество бродячих собак, шныряющих по посёлку туда-сюда без толка, злющих – жуть! Мухтар сразу не полюбил их за злобный нрав, а они его… за не желание водится с ними, что ли, побаиваясь при этом его грозного внушительного вида.
— Мухтар, Мухтар, — зовет как-то под вечер его тетя Лиля, мама его девочки, – приведи нашу Малышку домой, поздно, уже вот-вот темнеть начнет, а мне-то как раз на работу срочно вызывали нужно.
— Гав! — соглашается тот, — «правильно, нечего по вечерам без присмотра вне дома бегать, — опасно это!..», — и галопом срывается с места перво-наперво к заветной бухточке на берегу синего-синего моря.
…Ничего-то не изменилось у них с ней со дня первой встречи: как пёс не признает никаких ограничений в виде намордников и ошейников, так и она, не желает носить, пусть и теплые, вполне подходящие теперь, но всё-равно нелепые, хлопчатобумажные детские колготки, зарывая их там в укромном месте!..
Далее привычным маршрутом Мухтар мчит по перелеску через магистраль на поиски своей маленькой феи где-то там, на территории санатория… Впрочем, теперь-то искать особенно не приходится – в это время она всегда со своими подругами пропадает в клубе пансионата, где под вечер происходит всё самое интересное в посёлке. Во-первых, показывают «мультики» и разные фильмы. Во-вторых, приезжают знаменитые артисты. Ну, а после, – это выступление местной самодеятельности, в которой они с девчонками часто выступают: поют, пляшут, ставят сценки. Им всегда громко хлопают, вызывают на бис, просят приходить завтра, иногда вручают призы.
Вот и теперь в клубе шумно, людно, суетно, правда музыки почему-то не слышно, видно, представление ещё не началось или, наоборот, только-только закончилось.
— Гав! — привычно громко возвещает присутствующим о своем приходе огромный мохнатый суровый пёс, помесь северной лайки с кавказской овчаркой, с уродливо купированным почти под «ноль» некогда мохнатым рыжим хвостом, — гав-гав, — требовательно обращается он к присутствующим, зовет кого-то…
Зрелище, надо сказать, то ещё!
Вновь прибывшие в пансионат туристы поначалу пугаются его голоса и устрашающего вида бесхвостого чудища, но, чувствуя доброжелательное отношение к нему местных завсегдатаев, быстро успокаиваются, с интересом наблюдая, что произойдёт дальше.
— Мухтар, да ты никак опять за своей Малышкой пришёл? — кричит ему кто-то из знающих сверху с окна.
— Гав! — давит тот в ответ, — «где она»?
— В клубе нет, — подхватывает другой добродушный голос, — она с девочками сегодня, кажется, на летней эстраде что-то репетирует, там посмотри.
— Гав! — благодарит пёс и споро семенит в назначенном направлении вдоль уложенных уличной плиткой дорожек санатория, не заходя, кстати, на них, чтоб нечаянно не напугать кого-нибудь… из непосвящённых.
— Гав-гав! — снова торжественно и требовательно на всю округу возвещает Мухтар о своем приходе, добравшись до летней эстрады, — «выходи, пора домой».
— А-а-а, Мухта-ар! — радостно встречает его там дядя Юра, папа девочки, — привет-привет, — он, оказывается, сегодня тоже участвует в генеральной репетиции концерта, посвящённого предстоящему закрытию летнего сезона.
…Юрий Васильевич в Репино не просто обычный шофёр, он первый гармонист в посёлке. Когда-то давно, в армии, на фронте он сам научился играть на ней, а ещё он замечательно танцует и чудесно поёт. Его дочь, маленькая фея Мухтара, вся в него – тоже настоящая артистка…
— Гав-гав, — вежливо здоровается пёс и приветливо машет своим куцым обрубком.
— Тебя, видно, мама за дочкой послала?
— Гав! — подтверждает тот.
— Мухтарка, я здесь, я сейчас, — уже звенит откуда-то издалека, кажется, со сцены звонкий голосок Малышки, заслышавшей призыв друга, — потерпи минуточку, — просит его она.
И пёс терпеливо терпит, ждет, сев чуть в сторонке от дорожки, никуда не уходит, буравя её немигающим взглядом своих нежно голубых добрых глаз, словно коря и упрекая ту за нерасторопность и своё отчаянное ожидание.
Папа, да и многие другие, видят этот забавный немой диалог маленького человечка и огромной вольнолюбивой собаки-подростка, с интересом наблюдают за ним, улыбаются, всё понимая, мочат, не вмешиваясь, тоже терпеливо ждут, что будет дальше.
— Бегу-бегу, — наконец хохоча, кричит Малышка и, чувствуя, его пронзительный взгляд, несется к нему со всех ног.
— Гав! Гав-гав, — вскакивает тот с места, искренне радуясь ей так, как ни кто иной, как умеет радоваться только он один в целом мире, — «наконец-то», — для проформы скулит себе под нос и весело, как и прежде, скачет рядом с ней, размахивая во все стороны своим отсутствующим, увы, теперь огромным рыжим мохнатым хвостом.
— Ты не забыл про колготки? — шепчет ему на ухо, вдруг вспомнив про них, не переставая гладить его по длинной пушистой шерсти. — Вот спаси-ибо, — тянет, увидев их у него под лапой.
А затем они весело бегут домой, одновременно о чем-то непринужденно болтая и хохоча на ходу на весь посёлок. Перейдя вместе дорогу, Мухтар тут же обгоняет девочку, возвещая своим весёлым лаем об их возвращении весь прибрежный перелесок, окружающий старый огромный особняк Ридингера на берегу синего-синего моря в бывшем поселке Куоккала, где они теперь живут. Он, как обычно, первым несётся наперегонки с ней по центральной широкой тропинке лесопарка прямо к их резному крылечку на веранду девочки.
Эх! – хорошо.
Вот только жарко сегодня, чрезвычайно парит вечером, душно, видно ночью будет гроза. Фантазерка-девочка вдруг решает не бежать вслед за собакой по извилистой ухоженной дорожке, а мчит к дому вдоль песчаной дюны напрямки через молодой березняк, густо поднимающийся тут на пригорке, как вдруг:
— Р-р-р, — визгливо рычит и, прижимаясь к земле, медленно наступает на неё чужая незнакомая дворняга, спасающаяся, видно, здесь, на их с Мухтаром месте неподалёку от воды, от жары.
— О-ох! — слышен, кажется, на весь посёлок полный отчаянья вздох девочки.
— Р-р-ры-ы, — раздается из-за спины потревоженной самки ужасное клокочущее дыхание, кажется, целой своры глупых кобелей, сопровождающих её и готовых броситься на кого угодно по призыву своей предводительницы.
— Что… тебе… надо? – безудержно всхлипывает Малышка, непроизвольно пятясь от неё назад.
— Р-р-ры, — распаляется та, обиженная, по-видимому, несвоевременным появлением ребенка на пустынном берегу.
— Не смей, — безнадёжно выдыхает та, заливаясь беззвучными слезами, — слышишь, не смей.
Незнакомая собака, под любопытными взглядами своры бесцветных, обычно малоприметных, но теперь грозно скалящих зубы псов, распаляется и, противно скрипя желтыми клыками, подступает вплотную.
— Мух-та-ар, — беззвучно, одними губами выдыхает девочка.
Далёкий радостный лай друга – он первый на крыльце! – безудержно рвёт подступившую страшную тишину ночи, но всё же не останавливает ещё пока недопонятую никем – им, девочкой, стаей собак, перелеском, домом, морем – подступающую к ним всё ближе и ближе неминуемую беду.
Обезумевшая самка продолжает медленно приближаться к ребёнку.
— Ко мне, — что есть сил, но по-прежнему беззвучно, шепчут её губы, — Мухтарка, ко мне!
И…неожиданно, словно услышав её, почувствовав неладное, пёс умолкает. Тишина леса тут же валится в глубину тревожным ожиданием развязки.
Распалившиеся, было, видом лёгкой добычи самцы невольно поджимают хвосты и, пугливо обратив свои противные черные открытые пасти в сторону деревянного двухэтажного дома, пятятся, ощетинившись, прислушиваясь к безошибочно приближающейся поступи гиганта.
Не замечая этого ослеплённая яростью псина, окончательно потеряв рассудок, совершает непоправимый бросок в бездну.
Ещё мгновение и низкий грудной рык, подкреплённый тяжестью всё сметающего на своём пути тела бесхвостого «носорога», накрывает весь березняк, весь перелесок, посёлок… Мир!
Мухтар сильно поранившись в своем слепом броске об острые дикие клыки матерой самки, успевает-таки перехватить её налету, навсегда подмяв под своим огромным, хотя ещё до конца и не оформившемся угловатым телом подростка-щенка.
Это поистине неподражаемое по благородству зрелище – огромный раненый юный пес, закрывая собой девочку, бескомпромиссно возвышается над стаей разъяренных потерей самки четырех взрослых чуть меньше его самого кобелей!
Всё замирает в «волшебном лесу», предчувствуя безысходность.
Всё и вся умолкает, кажется, навсегда, боясь нарушить хрупкое, но пока ещё равновесие между нерешительностью и страхом черной слепой силы мщения и несгибаемой воли и чести светлой чистоты дружбы!
В какую-то роковую секунду, бешеная сучка дергается под Мухтаром, и четыре дьявола, словно по команде бросаются на него.
Папа девочки, видно, почувствовав что-то в эту самую секунду, решает отложить свою репетицию на сегодня и вернуться домой. Чудом ему удастся вовремя подоспеть на подмогу Мухтару и вытащить из своры «собачей свадьбы» свою доченьку. Друг ни на пол лапы не сдвинулся со своего рубежа, навсегда подмяв под себя ещё трёх бездомных чудовищ, не пустив их за черту безумия, лишь четвертый – лукавый чёрт – сумел-таки убраться прочь с поля брани восвояси, исподтишка нанеся свой роковой удар защитнику девочки.
…Спустя двенадцать лет мы вместе, едва познакомившись, приедем сюда – она позовёт! – к этому дорогому её сердцу дому детства. И в результате тайны семидесятых годов прошлого века наших с ней двух дворов из городов-спутников Ленинграда, стоящих на берегу Невской губы Финского залива друг напротив друга с противоположных берегов, неожиданно непостижимым образом объединятся в одни общие секреты… судьбу.
— Мухтар, ко мне! — до сих пор слышится беззвучное эхо той маленькой Малышки-Маришки, в их «волшебном лесу» около ныне почти развалившегося дома Ридингера у самого синего-синего моря бывшего посёлка Куоккала, ныне Репино.
— Гав! Гав-гав, — можно услышать, как отвечает он и теперь, спустя почти полвека на её призыв из того удивительного далёко, встав ныне на холмик возле давно заброшенного фонтана под заметно подросшими с тех пор редкими берёзами, невольными свидетелями их дружбы…

Автор благодарит своего критика и подлинного участника тех событий (ЕМЮ) за оказанную помощь в подготовке материала. Э-эх, и как же это всё-таки безумного интересно заглядывать сквозь пространство и время, как безумно жаль, как жаль… тех, кто считает, что это невозможно и всё это простые выдумки!
Также автор приносит извинения за возможные совпадения имен и описанных ситуаций, дабы не желает обидеть кого-либо своим невинным желанием слегка приукрасить некогда запавшие в его памяти обычные, в сущности, житейские ситуации. Все описанные здесь события, диалоги, действующие лица, безусловно, вымышленные, потому как рассказ является художественным и ни в коем случае не претендует на документальность, хотя основа сюжета и взята из дневников и воспоминаний… милых сердцу людей периода 1970-1980гг.
Спасибо за внимание и… сопереживание.
18.10.2018-2023г.