Гордость

При солнце в парке у аллейки
Под старым дубом у пруда,
Сидели двое на скамейке,
Смотрев как движется вода.
Вода в пруду почти застыла,
Облагородив верфи гладь,
Не торопливо, так уныло — Не хочет волнами бросать.
Один, сидевший на скамейке,
Имел густую седину,
Медалей словно по линейке
По всей груди — во всю длину!
На нем пиджак и туфли строги,
Лампасы красные видны,
Глаза смотрели без тревоги
На колебания воды.
И взгляд стальной, спокойный, умный,
С улыбкой доброй и большой,
Он крепко приобнял второго
Своей мозолистой рукой.
Второй — был юный, светлый малый.
Смотрел на деда и робел:
«Скажи, откуда все медали?»,
-Вопрос задать себе посмел.
Юнец смотрел в глаза седого,
Пытаясь угадать ответ.
Настроившись услышать слово,
Лишь уловил улыбку дед.
А пожилой водил глазами,
Заерзал, встал, опять присел,
Вздохнул, пошевелил усами,
И тихо что-то просопел.
Глаза его на миг закрылись,
Зашевелились блюдца век.
По щекам слезы покатились-
На столь изменчив человек…
Открыв глаза, смахнувши слезы,
И брови в ласточку сведя,
Старик на миг, застывший в позе
Ударил по ногам себя:
«Вот эту мне вручили первой»-
И пальцем указал в звезду:
«За кровь, за плен, стальные нервы,
Что испытал свою судьбу.
Наш батальон попал в засаду,
Под Ржевом грянул первый бой.
Юнец, не знающий отвагу,
Закрыл тогда меня собой…
Поймал шальную в шею пулю,
Упал навзничь и был таков.
Сыграв с судьбою шутку злую,
Уйдя в долину вечных снов.
В душе проснулася тревога-
«За что, он юн и не пожил?»,
Задал вопрос я свой для Бога,
«За что он пулю получил?»
Я в миг вдавился в землю грудью — «Закрой меня от пуль шальных,
Не дай убить врага орудью,
Оставь меня пока в живых!»
Земля как будто раскалилась,
Траншеи полные крови
«Ах Мама, ты же не простилась!
И не удастся может ли...»»
Тут час как день, а ночь как месяц.
Тут гром как в страшную грозу,
И облака бездушно свесясь,
Баюкают меня в бреду…
Прошло не знаю сколько время,
Но гром затих, совсем затух…
На небе мрачно, словно темя.
Сегодня Призрачный пастух
Решил — кому лежать навеки,
Кому ползти, кому гореть,
Кому закрыл навечно веки,
Кому в землянке дымкой тлеть.
В тиши, во мраке, без движенья
Лежу и думаю о том,
Кто тут получит поражение,
А кто победы славный трон?
Лишь на секунду я заметил-
Ко мне бесшумно тень ползёт.
И взгляд его я взглядом встретил,
И дуло что меня убьет.
Он бормотал, а я не понял-
Не знаю я немецких слов…
А может, чтоб я руки поднял?
Для одевания кандалов.
Меня он вёл, без сожаления,
Затылком чувствовал я взгляд.
И горесть, плена ощущение,
В себе не мог никак унять.
Потом вагон, дорога, голод
Концлагерь, пытки и побег,
Зимы февральской адский холод,
На куче трупов белый снег.
Свободы воздух в сорок пятом,
Захват Берлина по весне,
Парад солдат под Сталинградом,
Вручение награды мне.
Седой на миг остановился,
На внука пристально взглянул-
Юнец под дедушкой склонился
И слезно что-то протянул:
«Прости за мой вопрос дедуля,
Медали гордость для тебя,
Ты всю войну прошёл под пулей
И тягость голода терпя,
Нашёл в себе бороться силы
И улей Немцев разгромил,
Заслуги твои будут живы
И мы их точно сохраним!»
Зима не раз сменила лето,
Вернув обратно пьедестал,
На той скамье под легким ветром
Мужчина что-то вспоминал.
Сидел один под старым дубом,
В руках медали перебрав
Он разложил их полукругом-
Печать боев великих слав.
Юнец тот вырос, стал мужчиной,
Заслуги были у него.
Дедка рассказы став причиной,
На подвиг звали самого.
Пошёл служить он в пограничный,
Отстаивал границы столб.
И внёс юнец тот вклад свой личный,
Неся солдат, закрытый гроб.
В Крыму не дал начать конфликту-
Создал порядок и покой.
Он под Пальмирой выиграл битву,
Не дав разрушить храм святой.
Служил он верностью отчизне
И доказал это стране,
И рад за деда больше жизни,
Ведь он полковник ФСБ!