Памятник В. И. Ленину в г. Душанбе

Немного истории. Ну, совсем немного. Вспомнила город Сталинабад, ныне Душанбе. Сталинабад, зелёный сад, таджикская Москва!» — так пелось в популярной в то время песне, которую мы пели с большим энтузиазмом. Я хочу напомнить старожилам, как и где мы проводили праздники, такие как 1-ое Мая, 7-ое ноября. А также национальные праздники: Навруз и Рамадан. Не знаю, как было в годы войны, ибо мы жили в те годы на самом, самом юге Таджикистана, на границе с Афганистаном. Но вот после войны, то есть после 1945 года все праздники широко стали отмечаться, если можно так сказать, учитывая, что страна только начинала восстанавливаться после многолетнего военного напряжения. Праздничные мероприятия проходили на Красной площади. Так назывался тогда пустырь, расположенный за Театром Оперы и Балета. Пустырь был огромный. Не было ещё ни здания Проектного института «Таджикгипрострой», ни здания Министерства строительства, ни «хрущёвок» — жилых трёхэтажек. Был пустырь, на котором иногда даже устраивали скотный базар.
Национальные гулянья здесь проходили с неизменными канатоходцами, национальной борьбой, участники которой вынуждены были вываливаться в пыли, толстым слоем покрывавшей площадь. Тут же продавали сладости: Колотый таджикский сахар кристаллический – навад, розочки из жареной кукурузы – теперешний попкорн, рассыпчатый душистый горох – нут, тушёный с луком, мишалда – вкуснятина, особенно с горячей тандырной лепёшкой. Звучала национальная музыка. Особенный интерес представляла собой длинная узкая труба — карнай, издающая странный, ни на что не похожий звук. Хотя нет! Этот звук немного напоминает звук, издаваемый оленем для привлечения оленихи. Это из Диснеевского мультика. Действительно, призывный звук.

Кроме того, по Красной площади проходили демонстрации. Для этого неподалёку от Оперного театра строились трибуны. По-моему, они не были высокими: всего три ступеньки. Наверху стояли члены правительства, ступенькой ниже – заслуженные труженики хлопковых полей, фабрик и заводов: герои труда, орденоносцы. Ещё ступенькой ниже – почётные граждане республики, среди которых пару раз была и моя мама. Особенно красочными были первомайские демонстрации, которые украшали выступления спортсменов и школьников. В основном, как мне помнится, в этих выступлениях принимали участие школьники шестых и седьмых классов. Они должны были перед трибунами синхронно исполнять упражнения, что делают на утренней зарядке. Иногда, простенькие акробатические номера: девочки (школы были женские и мужские) делали стойки на руках, поддерживаемые за ноги напарницами. И это — в десятисантиметровой толще пыли. Между ними стояли пары в «ласточке», держась за руки, чтобы сохранить равновесие. А ещё между ними: кто-то стоял на одном колене, кто-то в ещё какой-нибудь позе. Потом все разбегались по полю и останавливались каждая у своего колышка, вбитого заранее в землю. Если смотреть с птичьего полёта, то можно прочитать: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!» Потом, снова разбегались и вновь останавливались, замирая, составив: «Да здравствует Первомай!» Потом строились в ряды и проходили мимо трибун под аплодисменты там стоящих.

Хотелось бы ещё немного задержаться. Колонны школьников выглядели очень нарядно, празднично! Так казалось нам – четырнадцати и – пятнадцатилетним. Все школы были одеты в разные наряды. В 1946 году нам выдали в качестве ткани для пошива физкультурной формы по нескольку матросских воротников с нашитыми шёлковыми ленточками. И даже выкройки для пошива шаровар дали. Ленточки разрешалось, как оставлять, так и выпарывать. А потому шаровары были у кого-то более пёстрые за счёт ленточек, у кого-то – более интеллигентные без ленточек. Блузочки были, как у всех школьников города: из шёлкового трикотажа. Сейчас их назвали бы футболки. Для каждой школы выдавали кофточки определённого цвета. Нашей школе выделили бежевого цвета и светло-розового, близкого по тональности. Девочки другой школы носили голубые кофточки, третьей – салатные. Мы берегли эти кофточки до следующего Первомая. Кстати, уже в 1947 году страна стала вставать на ноги. Теперь школьникам выдали другие материалы. Нашей школе выделили белый мадаполам на юбочки. Директор школы Милица Николаевна, знаток девичьих душ, разрешила шить юбочки любого фасона: кому какой идёт, кому какой нравится: тут и полуклёши, и четырёх — и шестиклинки, и татьянки, и с простыми складочками, и с бантовыми. Главное – белый низ, оранжевый верх. На следующий год мы уже «фарсили» в красных юбочках с белым верхом. Это ещё одна маленькая деталь, которая давала нам радость праздника, несмотря на упражнения в пыли, которым предшествовали многодневные репетиции.

Потом — окончание школы. Я уезжаю в Ленинград учиться. Возвращаюсь в 1956 году. Как изменился город! На улице Ленина уже нет булыжной мостовой. Асфальт! Бывшие глинобитные пешеходные дорожки – асфальтированные тротуары. Улица Ленина плавно переходит в проспект Ленина – широкий с двухполосным движением, с зелёной аллеей посередине. В начале проспекта стоит Стела с гербом Таджикской ССР (1949год.). Рядом справа здание главпочтамта (30-е годы). Интересное по архитектуре, красивое, оно представляло собой некую историческую ценность с замечательными часами.
Слева – здание госфилармонии (30-е годы). Вначале это был кинотеатр им. М. Горького. Большой, просторный зал. Красивое фойе с зеркальной стеной. Огромный экран. Здесь мы смотрели все выдающиеся кинофильмы того времени. Смотрели на дневных сеансах, так как билеты были наполовину дешевле и в достаточном количестве. А вот на вечерние сеансы билетов можно было и не достать. Здесь мы смотрели «Сказание о земле сибирской», «Кубанские казаки», трофейные фильмы: «Рембрандт», «Девушка моей мечты». Сбегали с уроков. Нас за это почему-то не наказывали, просто требовали, чтобы мы в новом материале самостоятельно разобрались. Ой, отвлеклась немного. Итак, после госфилармонии идёт красивое здание правительства с прекрасным газоном перед фасадом. То есть все перечисленные здания как бы формируют площадь. Так и образовалась площадь Ленина, да вот только нет на ней самого вождя пролетариата.

Шёл 1961 год. Красная площадь, по которой проходили праздничные демонстрации, была уже почти полностью застроена. Теперь демонстрации будут проходить по улице Ленина. Выступления участников будут исполняться на площади Ленина. А самого-то В. И. Ленина нет! Срочно был заказан памятник Ленину одному из московских скульпторов. Не без известному! Только, время уже подпирает, скоро праздник, а от скульптора только одни обещания. Создаётся комиссия из представительных товарищей: тут и от правительства ответственный товарищ, и от Госстроя, и главный архитектор города, и другие надёжные, квалифицированные члены комиссии. Всего человек пять. Прилетели в Москву и были шокированы, и раздосадованы известием о том, что скульптор нашим памятником и не занимался ещё. Ему подвернулся заказ более интересный, более престижный и, видимо, более выгодный. Он работу над памятником для какого-то там далёкого Таджикистана отложил. Всё оправдывался тем, что срок выполнения заказа, якобы, не чётко обозначен и прочее.
Что делать? Народу обещано, что к празднику памятник будет установлен, а его нет, и не предвидится. К какому бы скульптору не обращались за помощью — везде отказ. Естественно, ни один уважающий себя скульптор не возьмётся сделать 5-ти метровый памятник качественно за столь короткий срок. Надо возвращаться, но что-то гложет, что-то не пускает наших членов комиссии. Кажется, что вот-вот выход будет найден. И, действительно, помощь пришла от одного из сердобольных скульпторов, проникшегося сочувствием к представителям республики. Их переживания тронули сердце милого человека.

— А, знаете что? Попробуйте посмотреть скульптуры, что находятся в хранилище. Ну, там те, он которых заказчик отказался, бракованные, например, со слегка шероховатой поверхностью или с отломившимися какими-нибудь кусочками. Нет, нет, не ухмыляйтесь. Я вам дело советую. У вас безысходность, а там может оказаться как раз то, что вам нужно. Просто капризный заказчик отказался, а вам как раз подойдёт. Во всяком случае: попытка – не пытка. Надо просто использовать этот шанс. Ну, а нет, так — нет. Вы ничего не теряете.
Поблагодарили, и отправились по указанному адресу. Служивый, ответственный за хранилище, выслушал их проблему и охотно впустил в…… Ой! Чуть не сказала в морг! В полутьме этот подвал представлял что-то ужасное: всем стало мгновенно как-то не по себе. Служитель включил свет. Раздался облегчённый вздох. Но зрелище, которое они увидели, всё равно было пугающим, что ли? Неприятное зрелище! Ещё бы! Кругом лежали, сидели, стояли в разных позах разные Ленины. Наши представители просто окаменели.
— Проходите, проходите, не смущайтесь – приветливо пригласил их смотритель. – Не переживайте. Обязательно, что-нибудь подберёте. Редко уходят с пустыми руками. Привыкнуть немного надо, я вас понимаю. Не торопитесь! Вам стоячий нужен? Или для шалаша – лежачий! А! Ну, стоячих больше всего. Подберёте! И он вежливо отошёл в сторонку.

Так. Уже легче стало! Боже мой! Сколько тут их, Лениных! Пошли от одного к другому, от одного к другому. Решили, что так не годится, надо разработать план осмотра. А то, глаза разбегаются. Сначала, надо выбраковать тех Лениных, которые имеют явные огрехи. Вот у этого нет пальцев на указующей руке. У этого – рука как-то вывернута, странно. У этого нос с щербатинкой. Как исправить? А сам-то вроде бы подходящий.
Кто-то предложил ещё уменьшить число памятников за счёт высоты. В самом деле, надо оставить только тех, что подходят по высоте. Сразу стало вдвое меньше. Ну, вот, уже легче. Дальше решили так. Ходить по одному, смотреть внимательно. Каждый должен выбрать два приглянувшиеся памятника. Причём, пометить для себя: кто из них на первом месте, кто – на втором, на подстраховке. Через полчаса сбор и обсуждение. Наконец, собрались все со своими предложениями. Оказалось, что четверо поставили на первое место один и тот же памятник. То есть: четыре голоса при одном воздержавшемся. Начали обсуждать вторые варианты. Один оказался с очень жестоким выражением лица. Он не ведёт «вперёд к победе коммунизма», а зовёт в атаку, в последний смертный бой. Другой – вообще на Ленина не похож. У третьего на щеке брак, как будто оспой переболел. Ещё два вполне подходящие, но….но, что-то не у всех к нему душа лежит. Снова смотрят на того, кто занял первое место. И чем больше смотрят, тем больше он всем нравится, кроме одного – представителя из Госстроя. Почему? Он не может толково аргументировать. Зато те, кто отдал первое место этому Ленину, находят всё больше и больше положительных качеств. Правда ростом чуть-чуть не вышел, немного не соответствует замыслу архитектора города. Но, это поправимо: увеличат немного пьедестал.

— Вы посмотрите, какой у него взгляд? Приветливый!
— А какой прищур глаз? От нашего яркого солнца немного щурится!
— Слушайте, — вдруг заговорил представитель от правительства. — Посмотрите внимательно! Ничего не замечаете? А мне кажется, что он немного на таджика похож. А? Я не прав?
Все посмотрели на Ильича уже и с этой позиции.
— А ведь точно, что-то есть! Берём его?
Так и решили: пусть будет этот стоять на нашей площади. К нему душа тянется, значит – решение правильное. Подозвали смотрителя, который аккуратно стоял в сторонке, не вникая в спор, не выражая своего мнения.
— Ну, я же говорил, что всё будет отлично. Сейчас запишем инвентарный номер в мой талмуд. Распишитесь и… забирайте своего избранника. Хороший выбор! Хороший.

Оформили всё, как положено, договорились и об отправке самолётом, и поехали домой с чувством выполненного долга. Памятник пришёл довольно быстро. Так же быстро его установили. Члены комиссии пришли к Ильичу полюбоваться своим выбором. Настроение весёлое, предпраздничное! Ещё бы! Этот праздник будет при полном параде. Наконец-то площадь Ленина с Лениным. Они смеялись, вспоминая это подвал – гробницу. Поздравляли друг друга. Пересказывали своим коллегам своё приключение. И тут один из членов той самой комиссии говорит:
— Э! Я понял, что меня удерживало при выборе этого Ленина! Понял! Понял! Ваш Ленин – левша! Ха-ха-ха! У всех памятников Ленин правой рукой показывает: «правильным путём идёте, товарищи!» А ваш Ленин – левой рукой!
— Тише ты! Чего кричишь?
Наступила тишина. Все молча смотрели на В. И. Ленина, и всё никак не могли понять: почему он простёр левую руку? Так вот почему его забраковали! Ах, смотритель! Тихоня! Не предупредил. И как это мы не разглядели такую промашку? Как это никто из четверых на это не обратил внимания? Погрустневшие, они пошли в свой кабинет. Сели за стол, обхватив голову руками. «Что делать? Как оправдаться перед начальством?»

— Что перед начальством? Перед людьми как? Народ у нас смешливый, засмеют. И в газетах появится хороший фельетон! Во, влипли!
Делать нечего. Время покажет. Тут они немного расслабились. Сначала один засмеялся, потом – второй, и тут они разразились хохотом. Нервным хохотом.
— Наш Ленин – «левша». Во всём мире, он такой один. «Левша» — весело хохотал госстроевец. – Это ж, надо! Выбирали, выбирали и Левшу выбрали!!! Ха-ха-ха!!!
— Прекратить! – вдруг твёрдо потребовал архитектор. – Замолчи! Никакой он не левша! Ленин, как все нормальные люди, мог поднимать любую руку. Это вы – госстроевцы, привыкли требовать типовые дома, типовые микрорайоны и хотите, чтобы и Ленин был типовой. Там, наверху, видимо, тоже так считают: растиражировали Ленина с броневика миллионом экземпляров и рады. А он живой человек! Почему он везде должен только правой рукой призывать к победе коммунизма! А к чему-нибудь другому призывать не может? Подумайте, четыре квалифицированных человека работали над этой скульптурой: Два, не один, а два скульптора и два архитектора* и все перепутали руку? Брак! Чушь!
— Но вы же вчетвером не заметили, что у этого Ленина левая рука поднята. Не заметили?
— Мы были в других обстоятельствах. Разве не помнишь? Мы свои имена тогда забыли. Всё необычно! Да и мы зачем-то торопились. Вот и не обратили на это внимания. – заступился за архитектора член правительства.

— Я уверен, — снова вступил в разговор архитектор. – Ленин таким и был задуман. А приёмная комиссия их работу забраковала. Почему? А потому, что их Ленин не соответствовал их пониманию. Не типовой! Не привычный! А они, авторы, сделали своего, теперь нашего Ильича не бездушным, замурованным в железные, бронзовые латы вождём мирового пролетариата, а простым, человечным, смотрящим не только вперёд к победе коммунизма, но и смотрящим на людей, на природу. Наш Ильич, чувствуется, что хочет, что-то сказать, подбодрить. Просто от неожиданности, наброшенной на наши мозги нашим коллегой, мы не можем пока понять замысел исполнителей. Но, что вы не отнимите, так это то, что весь облик нашего Ленина весьма притягательный.
С ним согласились и остальные члены комиссии.
А вот и праздник! Демонстрации в этом году особенно многолюдные. Ещё бы! Они будут проходить по площади с Лениным. Демонстранты шли, напряженно вглядываясь с сторону трибун. Только, если раньше люди смотрели с надеждой увидеть среди нашего правительства кого-то приехавшего из Москвы, в этот раз все взгляды были устремлены монумент Ленину. Журналисты и комментаторы смотрели на поток нарядных людей из окон главпочтамта. Хороший обзор! Вот приветствие рабочим текстилькомбината. Урра!!! Вот – одного завода, вот – другого! Урра! Урра! Вот здравицы! Да здравствует Первомай – праздник трудящихся всего мира! И так далее, и всё в том же духе.
Приветствуются спортсмены! Спортсмены выступают перед трибунами. Красиво, слаженно! Потом проходят школьники. Опять выступление! Трибуны аплодируют! Дети исполняют номера! Дети, есть дети! Они всегда умиляют. Аплодисменты дружные – от души. А школьникам так хочется рассмотреть памятник Ленину! Так хочется!

Кончается поток демонстрантов. Жарко. Все устали! К вечеру народ стал стекаться к памятнику. И молодые, и старые. И с детьми — семьями. Обходили памятник со всех сторон, делились впечатлениями. Среди толпящихся у памятника были и члены комиссии, ездившие за памятником. Не все, а только госстроевец и архитектор. Им интересно было узнать: заметят ли люди, что у вождя пролетариата поднята левая рука. Пока всё шло хорошо. Уже кто-то обратил внимание, что Ленин немного, но вполне определённо похож на таджика. Говорят: в Грузии он похож на грузина в Казахстане – на казаха! Везде – свой. У нас вот – на таджика!

Тут кто-то обратил внимание на то, что Владимир Ильич с поднятой левой рукой. Странно! Везде он правой рукой указывает путь. Начались споры, обсуждения, догадки и предположения. Мнения разошлись. Кто-то предположил, что наш Ленин – бракованный. Другие категорически с этим не соглашались.
— Почему сразу брак видишь? Не хороший ты человек!
— А что вы видите?
— Ленин просто живой человек. Захотел правую руку поднял, захотел – левую!
— У нас Ленин не с поднятой левой рукой, а с протянутой.
— Как это?
— А так! Во всём мире нищие просят милостыню, протягивая левую руку, ладонью вверх. Везде, во всём мире! И наш Ильич как раз с такой протянутой рукой.
— У нас, дорогой, восток! У нас левой рукой не берут, а дают. Как чай подают гостю? Левой рукой, от сердца!
— Правда, молодой человек! Что вы придираетесь? Разве с таким улыбающимся лицом милостыню просят?
— Товарищи! Я понял тех, кто его ваял! Скульпторов! Посмотрите вокруг! Встаньте рядом! Посмотрите внимательней! Какой красивый у нас дом правительства! А! А какие цветы! Какая красота! Какая у нас площадь красивая! Ну, что?! Наш Ленин не призывает нас к победе коммунизма – прошло то время. Смотрите, смотрите внимательнее! Кажется, что он как сеятель вот так делает круг рукой и говорит: «Посмотрите, какая кругом красота!»

— Да, точно! Похоже! А стела тоже красивая. Я бы сделал её выше, а то герб вроде низковато.
— Кстати, — неожиданно вступил в разговор архитектор. – Знаете ли вы, что стела стоит на нулевом километре? Мы с вами сейчас стоим в центре города. Отсчёт расстояния от Сталинабада до всех городов идёт именно от этой стелы. До Москвы – 2990 километров, до Ленинграда – 3580 км., до Берлина – 4458км. Это, если по прямой. А по железной дороге. Так до Москвы около 6000 км.
— Как интересно! А вы откуда знаете?
— От главного архитектора города. А знаете ли вы? – разошёлся архитектор, — что улица Ленина от этого нулевого километра, то есть от стелы идёт точно по меридиану. С севера на юг длиной 12 км. Меридиан 20 градусов восточной долготы!
— ЗдОрово! А что вы скажете о нашем Ильиче? Почему он протягивает левую руку?
— А вам не нравится, что он простёр левую руку, как бы показывая: «Широка страна моя родная…»
Кто-то из толпы начал напевать: «Вижу горы и долины…». Другой добавил: … «И хлопковые поля!…» «Посмотрите, как красива вся Таджикская земля!» — допел первый.
— Урра! Здорово! Это он и говорит! На это и показывает! Ишь, какой широкий жест!
Итак, народу памятник очень понравился. Ну и что, что он левой рукой на что-то показывает. Странно, но факт остаётся фактом. Жители нашего города считали его чем-то одушевлённым. Да! Он был и остаётся «Лениным с протянутой рукой». Весь облик его не такой, как у других памятников. Там Ленин «указует», куда идти. «Указует» как-то отстранённо. Оно и понятно – металл есть металл. А наш Ленин, хоть и бронзовый, но какой-то тёплый.

Вот стоит он, прищурился от яркого света, поводит рукой, как сеятель и говорит: «Какая красота! Как красиво! Как прекрасен этот мир, посмотри! Как прекрасен этот мир!» Все молодожёны фотографировались около Ленина с протянутой рукой! К нему водили гостей, приезжающих из других городов и стран. И все отмечали необычайно позитивное влияние, которое оказывает наш памятник. Впрочем, он памятником и не воспринимался. Его воспринимали, как почётного жителя нашего города: просто, стоящего высоко. Мы гордились, что только в нашем городе, в нашей республике есть такой уникальный, замечательный памятник Ленину. Второго такого в Советском Союзе не было.

1991год! Ночь! В городе какие-то беспорядки! Пока никто ничего не понял. Страшно, но теплица надежда, что всё придёт в норму. Люди максимально проводят время у телевизора, ожидая новостей, хороших новостей. Люди на это надеются. Десять часов вечера 21 сентября. Народ замер у телевизоров. Вокруг памятника В.И.Ленину толпа молодёжи. Кричат, злобствуют! Ведут себя агрессивно. Появляется К. Аслонов временно исполняющий главы государства, так как президент недавно сложил с себя полномочия по требованию толпы. Аслонов, делает успокоительный жест, призывая разнуздавшуюся молодёжь к вниманию. Он достаёт бумагу, оказывается, указ о сносе памятника. И, разложив указ на колене, подписывает его.
Ильичу накидывают на шею верёвку. Но сил у этих молодцев не хватает, чтобы стащить Ленина с постамента. На помощь приводят кран. Рывком сбрасывают с постамента любимца всех душанбинцев. Он падает. При падении раскалывается голова вождя. Парни начинают прыгать по телу Ленина. Гогот, хохот, явно грубые выражения по-таджикски. Какой – то «смельчак» ещё и помочился на памятник. Мы потом на работе обсуждали этот вандализм. Оказывается, многие не могли сдержать слёз. Было ощущение, что эти подонки куражатся над человеком, бегают не по металлу, а по трупу.

С падением памятника Ленину, исчезла сразу и надежда на возрождение государства. Удивляло поведение К. Аслонова. Куда торопился? Разве нельзя было поступить по-человечески: уважать не этих, откуда-то взявшихся мародёров, а свой народ, который чтил Ленина. Разве нельзя было аккуратно демонтировать памятник, спрятать его до лучших времён. Я всегда удивлялась, когда в отдалённых кишлаках, хошарах неожиданно заводили речь о Ленине. Откуда эти отрезанные от мира люди его знали? Более того, они связывали с его именем теперешнее благополучие. Это Ленин прогнал баев и ханов. Это Ленин дал образование их детям и прочее.
На другой день после «убийства» Ленина, где-то, примерно к обеду раздался звонок. Мы ещё не были столь напуганы, как будем позже, и я открыла дверь. В дверях стоял акаджон – старик, явно приехавший из кишлака. На плохом русском языке он стал просить у меня прощение.
— Сестра! Прости муйсафед за наш дети. Смотрел телевизор? У! Девона! — он утёр слезу. – Наш дети хорош. Что получил? Зачем такой? Прости, сестра, плохо воспитал.
Кое-как я поняла, что он ходит по всем квартирам и просит у людей прощения за страшный поступок таджикской молодёжи от лица всех пожилых людей.
— Ленин! Как он мог! (имеется в виду молодой парень) Такой плохо! Как жить? Что будет? Ленин всё дал. Я живу кишлак (?) всё есть: радио есть, телевизор есть, работ есть, образование есть. Один сын уже мошин есть! Дурак ходит, кричит: «Русский, уезжай на Россия». Не надо его слышать! Живи здесь! Всё будет хорошо!

И он пошёл дальше, убитый горем, что не смогли они – его поколение правильно воспитать детей. На другой день пришёл с такой же просьбой о прощении ещё более старый таджик с девочкой и веником.
— Духтар утомилась. Можно воды ей пить?
Я пригласила на кухню, поставила чай. Сели друг против друга. Старик вытер слезу. — - Смотрел телевизор? ( Видать городской – по русски говорит очень хорошо). Мы сильно плакал! Жалко Ленин! Что будет, знаешь? Мы, старые ещё помним ханов, нищету. Грамотных не был. У меня три сын. Один в городе живёт. Я, как жена мурдаги, к нему переехал. Здесь жил. Теперь здесь трудно, опасно. Уехал в кишлак. Денег не хватает, стал продавать веник. Красивый внучка? – вдруг обратился он ко мне. — Будет у какого-нибудь бая пятой или седьмой женой. Так будет?
— Нет! Ты что, акаджон! Это уже не вернётся.

— Я так думал до вчера. А, когда Ленин упал, над ним эти сволочи прыгали, бегали. Когда сам правительство указ на коленях перед ними подписал! Что это? Народ не слушал! Малолетних хулиганов слушал! Что будет? Союз больше нет. Смотри веник! Беру один травка. Раз, и сломал. Легко. Ребёнок может. А веник сломай! Нет! Не получится. Союз было не сломать. Фашистов победили. Я почти всю войну прошёл. Молодой был, совсем мальчишка. 20 лет! Брат пошёл, и я с ним. Брата убили, а меня даже не ранили. Медали есть! Знаешь, сестра! Внук вчера был около Ленина. Говорит: там мало, кто думал, что такое случится. Любопытно было. Интересно. Теперь очень жалеет. Стыдно. Но говорит, что там другие ребята были. Не наши. Их из Пакистана забросили. Они прошли какую-то подготовку. Теперь мутную воду делают. У них есть ножи как кинжалы. Говорят, что и оружие есть: винтовки, гранаты, автоматы. Война будет. Им надо чтобы русские уехали. Боятся русских! Мы просим вас: не уезжайте, не бросайте нас. Мы без вас пропадём. Мы ведь дружно жили. Уважали друг друга. Зачем уезжать? Это ваша родина!

— Дорогой мой! Вот ты уехал в кишлак – там безопаснее. Мы пережили войну, и хотим туда, где безопаснее. Думаешь, нас в России ждут? Нет! Мы там никому не нужны. Русские уезжают, оставляя здесь своё детство, юность, жизнь, могилы отцов и матерей. Своё сердце. Думаешь, легко? А в Таджикистане всё наладится. Только время надо и терпение.
— Нет! Без русских республика потихоньку умирать будет. Уже скоро грамотных не будет. В школе в кишлаках муалим не учит, не работает. Только деньги давай. Тройка –три тысячи, пятёрка – пять тысяч. Как в институт учиться?
— Дорогой акаджон! В республике пока есть и учёные, и врачи. Мединститут третье место в стране занимал. Есть кому учить новое поколение.
— Нет, нет! Не надо ехать! Аслонов – дурак, девона! – неожиданно перешёл он снова ко вчерашнему святотатству. – Аллах всё видит! Аллах накажет его! Фамиди? Правильно? Посмотришь!
Девочка начала с засыпать. Устала за день.
— Надо идти! Ты – хороший человек! Папа, мама есть живой?
— Нет. Папу расстреляли в 39 году. Мама умерла в прошлом году.
— Ай-яй-яй! – Покачал он головой. – Это мама? – спросил он, показывая на портрет с черной ленточкой! — Яхши! Касал? Болел?
— Да, как сказали, что коммунистов надо убивать, так у неё инфаркт получился. Она была коммунистка с 1928 года. Настоящая коммунистка! Преданная Родине. У неё тоже медали есть. В войну с басмачами боролась! Много медалей! Последняя — к 100 — летию со дня рождения В.И. Ленина. Нет! Последнюю медаль дали в 1978 году. 50 лет — член КПСС. Хорошо, что она не дожила до сегодняшних дней.
— Ничего! Я сказал: Аллах так не оставит! Аслонов будет наказан. Будет. Помни!
И, что вы думаете? Прошёл год после того, как К. Аслонов подписал указ. Его осудили и коммунисты, и беспартийные за такое поведение. За смерть вождя народов. Он бежал. Год скрывался. А в ноябре 1992 года был пойман участниками народного фронта в городе Курган-Тюбе, и повешен там на памятнике Ленину на центральной площади.

Возмездие свершилось!
Но рана, нанесённая душанбинцам варварской расправой над Лениным, останется навечно. И некому теперь поднять народу настроение, показав «протянутой» рукой, «как прекрасен этот мир, посмотри! Как прекрааасен этот миир!»
Кругом новые красивые здания. Холодные, чужеродные! Когда народ привыкнет к ним? Станут ли они родными и тёплыми, как почтамт, детский мир, старая филармония и другие? Будет ли ещё когда-нибудь такой памятник, как наш Ильич с протянутой рукой. Вместо него стоит памятник Рудаки. А где по вечерам толпы людей? Оказывается, очень трудное дело – памятник. Много ли найдется памятников – любимцев народа? Хороших памятников много. А вот душевных, к которым бы люди тянулись, таких – мало. Во всяком случае, я таких не знаю. Хотя, в Москве таким является памятник А.С. Пушкину. К нему тоже ходят толпы народа, молодые там назначают свидания. Да, он – любимый поэт! Но в Санкт — Петербурге памятник тому же поэту, такой популярностью не пользуется. А ведь и скульптор с мировым именем, да и скульптура замечательная. А Чайковский? Не менее любимый композитор! И памятник замечательный, но…. народу не угодишь. Редко кому из скульпторов удаётся изваять такой памятник, чтобы люди к нему тянулись. Вот А. М. Опекушину повезло с его Пушкиным.

А нам с нашим Лениным не повезло, как не повезло многим и многим памятникам социалистической эпохи. Почему? Что у нас за народ такой? В странах Европы стоят памятники завоевателям: такому – то королю, такому-то Людовику. Да и у нас в стране все памятники дореволюционного прошлого сохранены: Александру 111(в большом количестве), Александру 11(несколько), Александру1, Павлу1, Николаю1, Екатерине 11, я уж не говорю о Петре 1. Есть памятники и Николаю 11, и даже Ивану Грозному. Всё сохранено. История!
А что сейчас? Одичал народ! Даже своих героев – защитников крушат. О! Прости, Господи! Не хотелось кончать эту маленькую повесть на такой ноте, но…Такова жизнь!

• Авторы памятника В. И. Ленину: скульпторы А.С. Радин и Т.Р. Полякова
Архитекторы Г.И. Гаврилов и Е.Н. Кутырёв.