Анатомия Гражданской войны
Возрастные ограничения 18+
К 98-летию борьбы советской власти с казаками.
24 января 1919 года была выпущена директива о расказачивании. Сегодня, когда мы справляем 98-ю годовщину кровавой и жестокой войны между донскими казаками и русскими крестьянами-мужиками, стоит поговорить о том, что для гражданской войны не нужны посредники.
Во-первых, кто такие казаки? Лев Гумилёв считал их этносом. Российская власть – сословием (своего рода военные поселенцы). Стоит учесть также Переяславскую Раду и её последствия, а именно – постепенное растворение Гетманщины в Российской империи. Первые расказачивания происходили в XVIII-XIX веках, и казаки, о которых пойдёт речь у нас, – прямое следствие эти расказачиваний.
Изначально понятие «казак» на землях Речи Посполитой сочетало в себе несколько социальных ролей и ипостасей: промысловик, наёмник, боец иррегулярной шляхетской дружины, бандит. Нередко в комбинации нескольких из них, что сразу выделяет главную характеристику казачества – маргиналы, не принадлежавшие к устоявшимся сословиям.
После освободительной войны Богдана Хмельницкого вся эта головная боль постепенно досталась царям, и на протяжении не одного десятка лет предпринимались попытки встроить казачество в социальную структуру государства Российского. В конце концов, после ряда недоразумений, формула была найдена:
– ликвидация автономии в виде Гетманщины, собственной политической элиты, административно-территориального устройства и прочих признаков инаковости;
– предоставление статуса отдельного сословия с привилегиями (вроде освобождения от налогов) и обязанностями (в основном военная и пограничная служба).
Процесс этого «перемалывания» с упразднением и воссозданием военно-административных единиц казачества тянулся от Петра I до Александра II, то есть занял более полутора сотен лет. Описывать его детально особого смысла нет, важно понять, что содержание слова постепенно менялось.
Чем отличался казак от крестьянина в социально-экономическом смысле? Личной свободой, освобождением от налогов, землёй в личной собственности. Площадь последней значительно больше, чем у крестьян – от 12 десятин.
Что не поделили
О казачьей земле мы упомянули не зря. У казаков её было не просто больше, чем в среднем у крестьян. Имелась ещё и земля, дававшая доход на содержание специфического казачьего самоуправления. Да и само казачество было неоднородным. Бедные казаки обрабатывали свою землю сами, богатые – сдавали в аренду безземельным крестьянам, то есть мало чем отличались от кулаков.
Для примера возьмём Всевеликое Войско Донское. 43% его населения составляли казаки. Между тем в их владении находилось 80% земли – частью в виде наделов у казаков, частью – в виде своего рода земельного банка. В конце 1917 – начале 1918 годов неказачье население Дона поставило вопрос о распаевании этой земли.
По первоначальному плану наделы казаков должны были остаться в их владении, однако затем местные сходы начали принимать решения о полном переделе, а безземельные арендаторы перестали вносить арендную плату. В результате если в течение 1917 года казачество в основном сохраняло нейтралитет, в том числе и к большевикам, то с начала 1918 года становится в оппозицию, чему способствовала в том числе продолженная политика продразвёрстки. Примерно пятая часть казачества приняла сторону большевиков, остальные так или иначе действовали в союзе с Белой гвардией, хотя и не вполне разделяли её политическую программу.
Неуправляемый террор
Директива Оргбюро ЦК РКП(б) о расказачивании от 24 января 1919 года довольно жёсткая: «Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству необходимо применить все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти». Плюс конфискация хлеба и сдача оружия вплоть до угрозы расстрела.
Однако точно так же, как красному террору исторически предшествовал белый, расказачиванию предшествовал террор самих казаков и их участие в антисоветских выступлениях. Но с выступлениями можно было бы разобраться, если бы не ошибки обеих сторон.
Тут самое время вспомнить «Тихий Дон» Михаила Шолохова. Григорий Мелехов, первоначально выбравший сторону большевиков, затем начинает с ними бороться – в романе это мотивировано сценой расстрела пленных земляков. Роман романом, но примерно так оно и происходило на самом деле, не зря Шолохов за своё произведение получил Нобелевскую премию по литературе.
Однако оставим литературного Мелехова и возьмём Константина Недорубова, полного Георгиевского кавалера и (позже) Героя Советского Союза. В 1918 году он воевал на стороне белых, попал в плен, перешёл на сторону красных. Дело не слишком редкое, однако и не рядовое. Через год попал в плен уже к бывшим соратникам, был отпущен, что уж и вовсе редкость, обычно красных казаков казнили. Видимо, кресты выручили.
В марте 1919 года действие директивы было приостановлено. Обычно критики большевиков склонны рассматривать террор как цель, а не средство. Между тем, в тогдашнем руководстве РСФСР осознали, что слабо понимают, что же в действительности творится на Дону:
«… Богуславский, возглавлявший ревком в станице Морозовской, в пьяном виде пошёл в тюрьму, взял список арестованных, вызвал по порядку номеров 64 сидевших в тюрьме казаков и всех по очереди расстрелял». С обратной стороны происходили абсолютно симметричные вещи, а в целом схватка превратилась в наиболее драматичный отрезок Гражданской войны. И директивы из Москвы устроить террор тут скорее фон: обе стороны и без указаний Центра прекрасно обходились целый год.
Наоборот, в 1919 году открывается своего рода второй фронт и Политбюро начинает бороться с Донбюро ЦК РКП(б), втолковывая местным разницу между государственной политикой и гражданским противостоянием. «Мы разъясняем казачеству словом и доказываем делом, что наша политика не есть политика мести за прошлое. Мы ничего не забываем, но за прошлое не мстим». Это не кто-нибудь, Троцкий говорит, не самый умеренный человек в советском правительстве. Можно только представить, насколько неумеренные сидели в Донбюро.
***
Расказачивание как наиболее яркий момент Гражданской войны возвращает нас к изначальному смыслу этого словосочетания. Это конфликт граждан, социально и политически вполне зрелых и самостоятельных индивидов, которые могут найти и находят причины ненавидеть друг друга без всякой посторонней помощи и указаний. Военные действия могут оформить эту ненависть, придать ей политическое содержание, однако противостояние всё равно сводится к конфликту одних граждан с другими, что сегодня можно наблюдать хоть на Украине, хоть на Ближнем Востоке. Начинается же это в тот момент, когда причин убивать друг друга становится больше, чем причин жить рядом, а решения властей происходящее не столько направляют, сколько сопровождают.
Чем слабее государственные институты, тем ближе этот конфликт. Сразу появляются те, кто начинает зарабатывать войной (снова-таки «Тихий Дон», там всё это есть) и кому мир и государство уже не особо и нужны, война и анархия вполне устраивают.
Заканчивается же это одним из двух. Либо Гражданская война заканчивается установлением нового порядка и насильным примирением сторон. Либо длится, пока не выгорает «топливо» – то есть участники.
Гражданскую войну (и интервенцию, к слову) в Сирии останавливает Россия. Украина не сможет самостоятельно закончить воевать с Донбассом, поскольку её власть на этой войне выросла и составляет одно большое «Донбюро», государственников там нет. Значит, война на Украине закончится только тогда когда туда придёт государство. Какое-нибудь вменяемое и дееспособное.
24 января 1919 года была выпущена директива о расказачивании. Сегодня, когда мы справляем 98-ю годовщину кровавой и жестокой войны между донскими казаками и русскими крестьянами-мужиками, стоит поговорить о том, что для гражданской войны не нужны посредники.
Во-первых, кто такие казаки? Лев Гумилёв считал их этносом. Российская власть – сословием (своего рода военные поселенцы). Стоит учесть также Переяславскую Раду и её последствия, а именно – постепенное растворение Гетманщины в Российской империи. Первые расказачивания происходили в XVIII-XIX веках, и казаки, о которых пойдёт речь у нас, – прямое следствие эти расказачиваний.
Изначально понятие «казак» на землях Речи Посполитой сочетало в себе несколько социальных ролей и ипостасей: промысловик, наёмник, боец иррегулярной шляхетской дружины, бандит. Нередко в комбинации нескольких из них, что сразу выделяет главную характеристику казачества – маргиналы, не принадлежавшие к устоявшимся сословиям.
После освободительной войны Богдана Хмельницкого вся эта головная боль постепенно досталась царям, и на протяжении не одного десятка лет предпринимались попытки встроить казачество в социальную структуру государства Российского. В конце концов, после ряда недоразумений, формула была найдена:
– ликвидация автономии в виде Гетманщины, собственной политической элиты, административно-территориального устройства и прочих признаков инаковости;
– предоставление статуса отдельного сословия с привилегиями (вроде освобождения от налогов) и обязанностями (в основном военная и пограничная служба).
Процесс этого «перемалывания» с упразднением и воссозданием военно-административных единиц казачества тянулся от Петра I до Александра II, то есть занял более полутора сотен лет. Описывать его детально особого смысла нет, важно понять, что содержание слова постепенно менялось.
Чем отличался казак от крестьянина в социально-экономическом смысле? Личной свободой, освобождением от налогов, землёй в личной собственности. Площадь последней значительно больше, чем у крестьян – от 12 десятин.
Что не поделили
О казачьей земле мы упомянули не зря. У казаков её было не просто больше, чем в среднем у крестьян. Имелась ещё и земля, дававшая доход на содержание специфического казачьего самоуправления. Да и само казачество было неоднородным. Бедные казаки обрабатывали свою землю сами, богатые – сдавали в аренду безземельным крестьянам, то есть мало чем отличались от кулаков.
Для примера возьмём Всевеликое Войско Донское. 43% его населения составляли казаки. Между тем в их владении находилось 80% земли – частью в виде наделов у казаков, частью – в виде своего рода земельного банка. В конце 1917 – начале 1918 годов неказачье население Дона поставило вопрос о распаевании этой земли.
По первоначальному плану наделы казаков должны были остаться в их владении, однако затем местные сходы начали принимать решения о полном переделе, а безземельные арендаторы перестали вносить арендную плату. В результате если в течение 1917 года казачество в основном сохраняло нейтралитет, в том числе и к большевикам, то с начала 1918 года становится в оппозицию, чему способствовала в том числе продолженная политика продразвёрстки. Примерно пятая часть казачества приняла сторону большевиков, остальные так или иначе действовали в союзе с Белой гвардией, хотя и не вполне разделяли её политическую программу.
Неуправляемый террор
Директива Оргбюро ЦК РКП(б) о расказачивании от 24 января 1919 года довольно жёсткая: «Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству необходимо применить все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти». Плюс конфискация хлеба и сдача оружия вплоть до угрозы расстрела.
Однако точно так же, как красному террору исторически предшествовал белый, расказачиванию предшествовал террор самих казаков и их участие в антисоветских выступлениях. Но с выступлениями можно было бы разобраться, если бы не ошибки обеих сторон.
Тут самое время вспомнить «Тихий Дон» Михаила Шолохова. Григорий Мелехов, первоначально выбравший сторону большевиков, затем начинает с ними бороться – в романе это мотивировано сценой расстрела пленных земляков. Роман романом, но примерно так оно и происходило на самом деле, не зря Шолохов за своё произведение получил Нобелевскую премию по литературе.
Однако оставим литературного Мелехова и возьмём Константина Недорубова, полного Георгиевского кавалера и (позже) Героя Советского Союза. В 1918 году он воевал на стороне белых, попал в плен, перешёл на сторону красных. Дело не слишком редкое, однако и не рядовое. Через год попал в плен уже к бывшим соратникам, был отпущен, что уж и вовсе редкость, обычно красных казаков казнили. Видимо, кресты выручили.
В марте 1919 года действие директивы было приостановлено. Обычно критики большевиков склонны рассматривать террор как цель, а не средство. Между тем, в тогдашнем руководстве РСФСР осознали, что слабо понимают, что же в действительности творится на Дону:
«… Богуславский, возглавлявший ревком в станице Морозовской, в пьяном виде пошёл в тюрьму, взял список арестованных, вызвал по порядку номеров 64 сидевших в тюрьме казаков и всех по очереди расстрелял». С обратной стороны происходили абсолютно симметричные вещи, а в целом схватка превратилась в наиболее драматичный отрезок Гражданской войны. И директивы из Москвы устроить террор тут скорее фон: обе стороны и без указаний Центра прекрасно обходились целый год.
Наоборот, в 1919 году открывается своего рода второй фронт и Политбюро начинает бороться с Донбюро ЦК РКП(б), втолковывая местным разницу между государственной политикой и гражданским противостоянием. «Мы разъясняем казачеству словом и доказываем делом, что наша политика не есть политика мести за прошлое. Мы ничего не забываем, но за прошлое не мстим». Это не кто-нибудь, Троцкий говорит, не самый умеренный человек в советском правительстве. Можно только представить, насколько неумеренные сидели в Донбюро.
***
Расказачивание как наиболее яркий момент Гражданской войны возвращает нас к изначальному смыслу этого словосочетания. Это конфликт граждан, социально и политически вполне зрелых и самостоятельных индивидов, которые могут найти и находят причины ненавидеть друг друга без всякой посторонней помощи и указаний. Военные действия могут оформить эту ненависть, придать ей политическое содержание, однако противостояние всё равно сводится к конфликту одних граждан с другими, что сегодня можно наблюдать хоть на Украине, хоть на Ближнем Востоке. Начинается же это в тот момент, когда причин убивать друг друга становится больше, чем причин жить рядом, а решения властей происходящее не столько направляют, сколько сопровождают.
Чем слабее государственные институты, тем ближе этот конфликт. Сразу появляются те, кто начинает зарабатывать войной (снова-таки «Тихий Дон», там всё это есть) и кому мир и государство уже не особо и нужны, война и анархия вполне устраивают.
Заканчивается же это одним из двух. Либо Гражданская война заканчивается установлением нового порядка и насильным примирением сторон. Либо длится, пока не выгорает «топливо» – то есть участники.
Гражданскую войну (и интервенцию, к слову) в Сирии останавливает Россия. Украина не сможет самостоятельно закончить воевать с Донбассом, поскольку её власть на этой войне выросла и составляет одно большое «Донбюро», государственников там нет. Значит, война на Украине закончится только тогда когда туда придёт государство. Какое-нибудь вменяемое и дееспособное.
Свидетельство о публикации (PSBN) 18788
Все права на произведение принадлежат автору. Опубликовано 30 Мая 2019 года
Рецензии и комментарии 0