Изделие двадцать два.

Посвящается заводам и фабрикам, принявшим на себя смертельный удар либеральной стихии. Трудовым коллективам, оставшимся без средств к существованию, но продолжавшим бороться до последних дней за жизнь своих предприятий.

«И судно охвачено морем огня,
Настали минуты прощанья»

«Der „Warjag“» Rudolf Greinz

Около половины девятого утра.

В этот майский день было необычно жарко. Екатерина Ивановна, секретарь директора, открыла с боку от себя огромное окно. Перепев птиц настраивал её на спокойный лад. Полила цветы на подоконнике. Раздался звонок телефона, она сняла трубку. И услышала: «Вам звонят из администрации президента. Президент хотел бы переговорить с директором завода». – «Извините, директора сейчас нет. Он на планёрке в цехе». – «Тогда передайте ему, что мы свяжемся с ним через полчаса по очень важному делу».

Ещё никогда на завод не звонили генеральные секретари или президенты. Самый высокий уровень звонивших, это профильные министры. Директор проводил совещания и планёрки в разных местах. В цехах, у себя в кабинете или в каком-нибудь отделе. Екатерина Ивановна слетела вниз. Перед заводским управлением стояла одна машина, бухгалтерская «Волга». – «Доброе утро!» — произнесла Екатерина Ивановна, усаживаясь на заднее сиденье машины. – «Мне срочно надо в двадцатый цех!» Водитель завёл автомобиль, и они поехали. Мимо них мелькали погрузчики, грузовики, люди. Подъехав к цеху, она выскочила из машины. Вошла в боковые ворота. В огромном цеху стояли самолёты. Она направилась в кабинет начальника цеха. И только сейчас Екатерина Ивановна увидела, что идёт в тапочках. Забыла переобуть ноги в туфли. Но, времени не было. Вошла в кабинет. В комнате сидели директор завода, начальник цеха, инженера и бригадиры. Обсуждали какую-то тему. Каждый высказывался по отдельности. Быстро прошла к директору и вкратце сказала ему о звонке.

Яков Ефимович ехал с водителем в чёрной «Волге», ГАЗ – 24, на работу. Наступило какое-то странное время. Сначала прошло сокращение, почти под корень, сотрудников главного конструкторского бюро. Затем, отдельно стоящее в городе ГКБ перевели на территорию завода. Перестали интересоваться их работой. Зарплата снизилась в несколько раз. Начались её задержки. Всё, что умел делать Яков Ефимович — это думать. Думать, как усовершенствовать самолёт. Теперь же он и его сотрудники бестолково слонялись по отделу. Десятилетиями его мозг находился в постоянном поиске улучшений, от отдельного узла в юности до планера огромной металлической птицы, в должности генерального конструктора. Сейчас же всем отделом они делали вид, что создают новое, чтобы занять мысленной работой свои мозги. Результат проверить они не могли, опытной базы больше не существовало. Иногда они заряжались идеей фикс. Хватались за работу. Собирались у одного стола и обсуждали перспективное направление. Ругались и спорили до хрипоты, затем медленно разговоры стихали. Их умы наполняло уныние от того, что это теперь никому не нужно….

Владимир Александрович разглядывал из окна машины свой завод. Да, скоро вся эта махина станет его заводом. Об этом мало кто знает и в Москве. Всё решено на самом верху. Такая огромная уйма денег окажется в его руках! В виде движимого и недвижимого имущества. Финансовых средств. Какой колоссальный объём предстоит ему распродать. Из нескольких тысяч работающих на предприятии человек, выживет пара сотен. Остальные окажутся за забором. Какие мелкие и ничтожные людишки. Готовые работать бесплатно, испытывать собственные лишения, лишь бы выжило предприятие. Раньше им было наплевать на эту работу, а теперь спохватились. Теперь им не нужен никакой ОТК. Сами контролируют свою работу тщательно. Приходят к нему в кабинет, и предлагают свою замену детали, вместо почившего поставщика. Голь на выдумки хитра! Слабые они. Раньше о чём думали, о чём мечтали? За кого так дружно голосовали? Не ребята, ваше мельтешение теперь никого не интересует. Да, директор стоит горой за завод. Ну так, его дни сочтены на этой должности. Владимир Александрович уже придумал с чего начать. Начать надо с лёгких денег, закупать вместо авиационного керосина авиационный бензин для вертолётов. И распродавать его по заправкам. Купил железнодорожный состав за счёт государства. Подогнал даже не на завод, а на станцию. И пусть прям там сливают в бензовозы, кто сколько купил цистерн с высокооктановым бензином. Баснословные деньги, зато себе в карман. Тут делиться ни с кем не надо. Да, вот так всё будет токари – фрезеровщики, инженеры — технологи. А не, по-вашему.

9.17 утра.

Вновь раздался этот звонок. Екатерина Ивановна переключила звонок по селекторной связи на телефон директора. Пётр Васильевич узнал знакомый голос, который почти каждый день звучал по телевизору: «Здравствуйте Пётр Васильевич!» Директор поздоровался в ответ, тревога наполняла его душу. Он почувствовал огромную опасность в звонившем. Что и подтвердил дальнейший разговор. – «Мы тут сидим у меня в кабинете. Вот и премьер-министр рядом, его замы. Понимаешь. Как Вы знаете, я недавно был в Америке, и мы решали глобальные проблемы с американским президентом. Было решено – мы больше не Советский Союз. Понимаешь. Наша цель, интегрироваться в мировую экономику. А глобальной обороной пусть занимаются американцы. У них денег полно. Надо помочь им в этом. Наши оборонные предприятия должны передать все наши передовые технологии в этом деле. Понимаешь. Вы как? Не против?» — «Да нам передавать, собственно говоря, нечего. Самолёты, которые мы выпускаем не секрет для американцев. У них есть подобные» — «Вот мне тут докладывают, что у вас есть какое-то НЛО. Как по телевизору показывают. Я даже посмотрел его фотографию в цехе. Американцы, сами знаете, они же дотошный народ. Понимаешь.» — «Никакого НЛО у нас нет. Мы создаём самолёты». – «Пётр Васильевич! Я не знаю, как это правильно назвать. Не специалист в этом деле. Понимаешь. Вам надо обязательно показать вашу разработку! Это важно для них!» Президент перешёл на более строгие тона: «Вот здесь же, со мной, сидят американские специалисты в авиации и космонавтике. Понимаешь. Вы представляете какие громкие имена их фирм? Голова кружится от их названий. И все хотят попасть к вам и посмотреть. Вы будете гордиться этим днём! В общем так! Сегодня они вылетают к Вам, встретить их надо хорошо! Что захотят – покажите, сделайте ксерокопии. Если что-то захотят забрать с собой – отдайте! Вы ещё сделаете. Понимаешь. До свидания!»

Пётр Васильевич, вдруг, вспомнил совсем иное положение дел при СССР, рассказ директора одного из вертолётных заводов. Представителей конкурирующих между собой двух вертолётных фирм Камова и Миля созвали на совещание в политбюро ЦК КПСС. В небольшом зале расположились Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев, несколько членов политбюро и представители министерств. Все расселись, Леонид Ильич произнёс краткую вступительную речь. Она была о проблемах авиастроения, носила благожелательный и даже дружественный характер. Чего нельзя было сказать о остальных присутствующих членов политбюро. Их лица были непроницаемы. Они сурово разглядывали каждого, сидящего напротив них. По всему было видно, предстоял тяжёлый разговор. После Леонида Ильича слово взял министр авиационной промышленности СССР.

— Товарищи! Несколько дней назад мы просмотрели американский фильм «Бешенная молния». В этом фильме был показан их новый вертолёт с уникальными тактико — техническими характеристиками. Он просто поразил нас своими возможностями. Мы бы хотели задать вам один единственный вопрос — почему до сих пор у нас нет ничего подобного?

В зале повисла гробовая тишина. Если у кого-то и не было видеомагнитофона, то фильм никто не смотрел — это точно. Но, нет. Встал один из представителей от заводов и КБ.

— Уважаемый Леонид Ильич! Уважаемые члены политбюро и все присутствующие. Я смотрел этот фильм. Там же в титрах написано — он фантастический! У американцев нет такого вертолёта! Это фантастика, вымысел, не больше. Они пока ещё не способны создать вертолёт с такими уникальными характеристиками.

После некоторого молчания прения продолжил один из членов политбюро.

— Товарищи! А если они его вскорости создадут? Где гарантии? Тогда что? Кто ответит за это? Кто из вас готов расстаться с партбилетом и своей должностью? Вы катаетесь как сыр в масле! Партия и правительство проявляют заботу, делают всё, чтобы вам с каждым годом жилось всё лучше и лучше. Ваша основная задача ответить новыми трудовыми успехами на просьбы партии. Я думаю, наша страна обладает всем необходимым для создания такого вертолёта. Для этого нужен рабочий настрой. Мы рождены, чтоб сказку сделать былью. У вас есть вся ресурсная база: хорошие заводы, прекрасные коллективы, вы не нуждаетесь в средствах. Всё, что вам необходимо, мы вам дадим. Только ленивые ищут оправдание.

Вошедшие в комнату две девушки раздали каждому видеокассеты с фильмом.

— Надо идти в ногу со временем. Держать руку на пульсе. Не отставать от промышленно развитых стран. Наши мирные инициативы поддерживает подавляющее большинство стран — членов ООН. К сожалению, некоторые страны капиталистического лагеря постоянно развязывают локальные войны по всему земному шару. И надо быть всегда во всеоружии. Готовыми дать им отпор, в случае угроз нашему государству. Мы надеемся, — подвёл итог встречи Леонид Ильич, — На скорое появление такого вертолёта у нас. Желаю вам всем новых трудовых успехов! Всего вам доброго!

Все вздохнули с облегчением. Хорошо, обошлось малым — всего лишь вертолётом. А могли бы потребовать сделать звездолёт, подобный снятому в павильонах Голливуда по фильму «Невероятные космические гонки». Под впечатлением от фильма. Пришлось бы изготовить.

Через пару лет вертолёт был создан, он принимал участие в афганской войне. Теперь настал черёд американцев удивляться новому боевому вертолёту в СССР. Откуда он мог взяться? Кто у русских обладает таким большим воображением, чтобы обосновать теорию этого вертолёта? А главное, воплотить его в реальность.

— Екатерина Ивановна! Вызовите мне главного конструктора!

Кто-то стукнул. И настучал на самый верх. Или самим американцам? Кто? Этот кто-то совсем рядом. Доступ для остальных закрыт. Решил позолотить свою ручку в подходящий момент.

— Екатерина Ивановна! После генерального конструктора пригласите начальника ВОХР, начальника военных представителей, главного инженера. Всех замов и всех служб. Пропускайте в кабинет по одному, по мере их прибытия.

— Хорошо, Пётр Васильевич!

В кабинет вошёл высокий, худой человек. На его голове была чёрная с проседью кудрявая шевелюра. На лице нос горбинкой, густые усы. Слегка не бритый. И взгляд, взгляд растерянного человека, когда его отрывают от работы.

— Яша!

— Петя!

— Яша!

— Пётр, да что случилось???

— Я же тебя просил!!!

Генеральный конструктор пожал руку и плюхнулся в кресло не спрашивая. Недоумённо смотрел на директора.

— Яков! Мы же с тобой договаривались, по изделию двадцать два никто не будет знать! Мы создаём его не ставя никого в курс дела.

— А, я никому и не говорил. Нет. Ах, да! Жене сказал, но она отмахнулась от меня и пошла смотреть сериал. Ей это не интересно. Мало ли что я придумал за всю свою жизнь. Что случилось?

— Яша, не ври мне. Мы с тобой прошли в паре сотни партийных собраний, несколько лет в ОКБ, с десяток институтов. Работая рука об руку, трудились всю жизнь. И вот теперь.

— Если ты сейчас же не скажешь, я повернусь и уйду!

— Мне позвонил сам президент! У него находятся американцы. Их интересует изделие двадцать два! Откуда они узнали?

— Я откуда знаю?

— Это же ты мне рассказывал, поступают предложения остановить собственные предприятия. Выкинуть станки во двор. Не давать заводам работать, пока не выгонят. И за это дают неплохие деньги и вид на жительство в любой стране.

— Да, и многие уже это делают. Я же тебе рассказывал про все подшипниковые заводы: от ГПЗ -4 до ГПЗ -9, завод «Красный октябрь», завод «Серп и молот», гидролизный завод, научно-промышленное объединение «Фотон», что микросхемы изготавливает, и так далее. Это сейчас происходит сплошь и рядом. Полностью парализуют их жизнедеятельность.

— А правительство как смотрит на это дело?

— Как! Сквозь пальцы! Ты наивен, думаешь они не знают об этом? Что им приказывают, то они и исполняют. Ты пытаешься обратить время вспять и спасти завод. Таких как ты по телевизору называют «красными директорами», «красным поясом». Они расправятся со всеми вами. Каждую минуту они сливают на вас ушаты помоев с экранов телевизоров. Они придумали для вас ярлыки «вечно вчерашних», «красно – коричневых». На вас всех собак навешивают. Вы сами себя застыдитесь, сдадитесь рано или поздно на милость победителей. Вас всех вышвырнут как кутят.

— И ты решил?

— Да, я решил ехать в Израиль. Самому страшновато. Чужая страна. Как мы там? Но. Мои дети здесь никогда уже не получат то образование, которое получил я.

— Кем ты там будешь? Охранником? Дворником?

— Да, охранником. Но, не долго. Я пошлю в их журналы пару своих задумок. У меня их сотни. И у них шарики за ролики зайдут! Они начнут мелко приседать от моих предложений! Не переживай, про двадцать второй я ни слова не скажу. Мы договорились. Хватает и других мыслей. А что я здесь? Здесь начинается другая реальность.

— Я остаюсь со своим заводом до его последних дней. Может быть протяну до лучших времён, когда эта вакханалия закончится.

— Я бы тоже остался, но дети. В нашем роду, с деда начиная, главным приданным для детей является высшее образование. Не деньги – образование! С корки хлеба на воду перебивайся, но дай детям высшее образование. А там — как хотят. Ты думаешь, я пойду по кабинетам этих жирных котов и буду предлагать им то, что знаю? И они за пару сотен долларов скупят у меня своё будущее и будущее для своих детей? Хрен им! Я не броненосец! Я как канонерка «Кореец», выйду и дам им свой последний бой! Маленьким судёнышком с тремя пушками против эскадры броненосцев! Бой русского еврея! Предложу им пять практических принципов построения летательных аппаратов для перелёта во Вселенной. Вплоть до квантовой запутанности. Вот где у них взорвутся мозги! Это будет сравнимо с загадками Леонардо и теоремами Пуанкаре. Эйнштейн мне будет рукоплескать!

— Тебя могут «закрыть», а статью не напечатать.

— Я не буду посылать её в серьёзный научный журнал. Найду, как у нас был «Техника – молодёжи», и опубликую там. Пусть читают на фиговым листочке, что я написал.

— А Израиль?

— А что Израиль? Извини меня, нам объявили — на дворе капитализм! Приеду – осмотрюсь. Если страна действительно обладает суверенитетом, пожалуйста. За отдельную плату они получат мои разработки. Выкинут всю авионику оригинала в хлам. Они начнут летать на принципиально новых основах. Ты сразу это поймёшь — увидишь улучшенные характеристики израильских истребителей. А если они, как и наши, лапки перед общими «союзничками» держат перед собой, сливают всю информацию для них, тогда пусть летают на старых драндулетах.

— Ты не один здесь всё это создавал.

— Да, не один. Зато один собирал всё по крупицам. И про свои долги я помню. Перед тобой тоже.

— Сейчас ты пойдёшь. Прикажешь загнать в пресс цех двадцать второй. И уничтожишь его. Не отходи, пока весь не сломают. Маленький двадцать второй, экспериментальный, не трогать!

Позвонил: «Валерий Палыч? Здравствуйте Валерий Павлович! Здравствуйте! Как поживаете? Супруга как? Да? Не даёт тебе житья. Дочь? Ага. На выходные? Нет, Валера, в эти выходные не могу. Билет? Билет мне не нужен. Тут такое дело. Где-то в десять с копейками из Москвы к нам вылетит самолёт. Его надо задержать. Чем дольше, тем лучше. Вопрос жизни и смерти. Да, по московскому расписанию. Я знаю, что ты не волшебник, но надо! Хорошо. Хорошо, спасибо!»

Вторым вошёл начальник военпредов.

— Здравствуйте! Ваша задача сегодня сжечь всю документацию вместе с охраной. Не отходить, пока не сгорит последняя страничка! Вам всё понятно?

Главный инженер явно нервничал. И что это с ним?

— Владимир Александрович! Немедленно! Всем отделом взять из секретной части все документы по изделию номер двадцать два и двадцать два «э». Пересмотреть, взять саму суть. Сделать компактными. Лишнее отсечь, в том числе и по поставщикам! Всё ненужное передать начальнику ВОХР. Основную часть документов передать мне лично!

Зашёл начальник ВОХР.

— Здравствуйте Олег Петрович! Здравствуйте! Слушайте мой приказ. Расставить людей от секретного части до инженерного отдела. В том числе и в самом отделе. Ни одна бумага, полученная сегодня в секретке не должна пропасть! Те, что будут выдавать вам, надо немедленно сжигать вместе с военпредами. Те документы, которые понесут мне, будете сопровождать лично. Идите!

Появился ещё один зам.

— А вот и ещё один Петрович! Здравствуйте Николай Петрович! У меня к Вам деловое предложение. На балансе завода висит множество социальных объектов: пионерлагеря, детсады, дома отдыха, поликлиника, больница, столовые. И Вы хорошо справляетесь с этим хозяйством. Но, сейчас они как гири на ногах у завода. Не только их профинансировать, зарплату нечем платить. Так вот, за долгую и хорошую службу я предлагаю Вам в личное владение пансионат «Сосновый бор». Я перепишу его на Вас. Как Вы к этому отнесётесь?

Николай Петрович вытер вспотевший лоб носовым платком.

— За сколько?

— Ни за сколько, в дар.

— Тогда, что я должен буду сделать?

— А вот сделать, надо. Вы же у нас принимали уже не одну сотню гостей. Откуда только не приезжали. Так вот, сейчас к нам должен прилететь самолёт с комиссией. Ваша задача – не допустить их сегодня до ворот завода. Дать им отдохнуть. А уж завтра, мы их встретим. Ну? Николай Петрович? Сосны, чудесные домики, озеро. И Вы, хозяин всего этого.

— Я всё сделаю.

10.44.

На заводе творилось необычайное оживление. В одном месте постоянно жгли какие-то бумаги. В другом подкатили два двадцать вторых изделия. Меньший остался стоять во дворе. А второй, большой, подогнали под пресс в огромный, восьмиэтажный цех, его начали ломать на изгиб. Всей суетой со сломом объекта руководил Яков Ефимович. Он упёрся обеими руками себе в пояс. И командовал, иногда размахивая то одной, то другой рукой. В комнату вошёл начальник цеха.

— Яков Ефимович, не поддаётся, не ломается.

Главный конструктор откровенно улыбнулся.

— Вижу. Я же его создавал. Знаете, что было в начале? Эскиз? Пульман? Ничего подобного. В начале была картина на доске, с несколькими десятками формул, влияющими на его полёт в пространстве. Да, да, да. Доска, мелок и сухая тряпка. Вы не знаете почему у нас тряпки вечно сухие? Наверное, для того, чтобы до конца не стиралась предыдущая запись. И всегда можно было прочесть, что же ты там написал. Ну, ладно. Так вот, я стоял как художник, глядя на эти наброски. И тут у меня разыгралось воображение, как это всё должно получиться. И получилась идея. С этой идеей я пришёл к Петру Васильевичу. Мне требовался мольберт – наш завод со смежниками. И этюдник, откуда я мог бы доставать кисти и краски. Этюдниками были наши ОКБ, научно-исследовательские институты. Мы ездили с Петром Васильевичем по городам и весям. К теоретическим физикам и математикам. К специалистами по материаловедению. Электронщикам. Короче, у кого мы только не были. Показывали мои эскизы, рассказывали про идею. Изучали всё самое новое. Ведь уже был первый опыт — «Буран». А наша разработка — это уже следующий шаг. И не просто шаг. Взгляд за горизонт. На нас смотрели как на дураков. Затем заряжались нашими мыслями, сами становились такими же фанатичными дураками. И через три-четыре месяца присылали свои соображения по поводу этого изделия. Вскоре мой кабинет распух от бумаг с предложениями. Надо было начинать создавать.

— Яков Ефимович!

— Да?

— Вы так интересно рассказываете, но он не ломается.

— И не сломается. Тысячи специалистов по всему Советскому Союзу привлекались, чтобы избежать этого. Я Вам только города перечислю с запада на восток – Киев, Днепропетровск, Харьков, Минск, Ленинград, Москва, Самара, Иваново, Казань, Нижний Новгород, Тбилиси, Ташкент, Свердловск, Томск, Новосибирск. И не только Союза: Берлин и Прага. Это только то, что я вспомнил. А Вы со своим тупым прессом пытаетесь противостоять этим людям и сломать их детище. Вы наивный, Александр!

— Но приказ же сломать! И он дан нам двоим.

— Двоим… Попробуйте послать туда рабочих через нижний люк с отрезными машинками. Пусть они срежут все вертикальные стойки и основные перегородки.

Через некоторое время послышался визг отрезных машинок и шум ломающегося металла.

— Так вот, Александр! Принцип построения этого летающего аппарата был основан на блочно-модульной конструкции. Как Вы знаете, сейчас так устроены телевизоры. Не надо выпаивать отдельную деталь. Просто заменил блок или модуль и всё. Вот таких телевизоров, а правильнее сказать – компьютеров, там сотни. И они объединены в единую систему. Так был создан маленький, экспериментальный. Большой же намного сложнее. Там есть изюминка, голографическая комната. Где мы пытались создать бесконечное множество всевозможных видов Земли, от вулканов и морей до городских улиц. Чтобы люди в дальних полётах могли там отдыхать. К сожалению современные технологии и у нас, и у американцев не позволят создать столь реалистическую картинку. Может быть, лет через пятнадцать – двадцать.

— Яков Ефимович!

— Что?

— Я пойду, посмотрю, как там работа идёт?

— Сходите! Только попросите кого-нибудь принести мне стул! Я уже устал стоять.

— Хорошо.

У Александра была странная особенность. Он требовал, чтобы его все называли только полным имени и без отчества. Все так и делали.

Обед.

Петру Васильевичу принесли обед в соседнюю комнату. Напряжение возрастало. Полёт самолёта отложили, но на неопределённое время. После обеда

— Екатерина Ивановна! По самолёту с аэропорта ничего не передавали? – спросил Пётр Васильевич по селекторной связи.

— Нет, пока ничего.

— Хорошо, тогда вызовите мне механика по транспорту и начальника ВОХР.

Вошедшим Пётр Васильевич приказал.

— Сегодня, после семи маленький погрузите на машину. Завтра, не позже пяти утра, машина должна выехать с территории завода. Адрес и путёвку водителю отдаст Екатерина Ивановна. Всё понятно?

Яков Ефимович перед переездом в Израиль долго не знал, чем занять себя. Пока в голову не пришла мысль – надо изучить Тору! Он не хотел быть слепо верующим. Человеком, поверхностно знающим что-то о Боге. Человеком, который знает только общие фразы из Торы. Нет. Ему хотелось стать истинно верующим. Обладать знаниями о Боге. Докопаться до самой сути, до молекул. И как математик он основательно засел за Книгой. Завёл тетрадь, и в ней конспектировал выдержки, свои мысли. Тщательно изучал комментарии в Талмуде. Понимание так и не приходило. Ругал сам себя, для миллионов людей эта Книга понятна, а он никак не поймёт её сути. Пошёл к раввину. Раввин, со снисходительной улыбкой, наговорил гору штампов этому тёмному человеку. Яков Ефимович помотал головой, махнул рукой и пошёл прочь. Не то. И как-то вечером, читая отрывок из Торы, он вдруг понял всё. Всю мудрость и привлекательность этой Книги. Озарённый своим открытием Яков Ефимович начал перелистывать Книгу назад. Схватился за свои черновики. Перечитал всё, что было им написано. Сделал новые примечания. Видимо так или приблизительно так, открывается каждое Священное писание для людей разных религий, глубоко проникнувших в суть понимания. Будь то Библия или Коран.

Яков Ефимович был очень рад тому, что он самостоятельно изучил и понял Тору. С этого дня у родственников, друзей, коллег и знакомых по субботам начались проблемы. В этот день Яков Ефимович надевал свой самый праздничный костюм, в котором он был только в кремлёвском дворце Съездов. И шёл пешком до синагоги. Нарушая все правила дорожного движения. Спокойно переходил на красный свет светофора. Считая, что если он нужен Богу, то смерть его минует. Бог отвернёт от него погибель. Яков Ефимович шёл не как равный, он шёл как достойный. Достойный сын своего Бога. Его работы изучают во всех специализированных университетах мира. У него огромное количество учеников, живущих по всему земному шару. Яков Ефимович был удостоен самыми высшими наградами Советского Союза за вклад в науку. Награды были и из других стран. Первыми увидели опасный переход Якова Ефимовича через перекрёсток продавцы из Узбекистана. Торгующие прямо у дороги. Они начали перекрывать движение автомобилей. Махать руками. Просить водителей не ехать, пропустить человека. Затем сходили в синагогу и попросили предупредить родственников Якова Ефимовича о его опасных манёврах. Вот и пришлось друзьям, знакомым и коллегам дежурить на автомобилях у этого злополучного перекрёстка, когда он шёл в синагогу. В душе надеясь, что когда он начнёт переходить дорогу, гореть будет зелёный свет.

Отъезд Якова Ефимовича был омрачён неприятным событием. Бандиты, видимо, имевшие своих людей в аэропорту знали о предстоявшем отъезде. Как и имели сведения о других. За несколько часов до отлёта они ворвались в квартиру. Отняли всё самое ценное для них. Небольшую сумму денег в долларах и рублях. Не тронули только записи Якова Ефимовича. Если бы они знали сколько стоят эти рукописи! Не заметили и Золотой звезды героя Социалистического Труда. Коробочки с медалью и орденом Ленина Яков Ефимович положил себе на туфли в коридоре, чтобы не забыть в последний момент. В милицию звонить было бесполезно — самолёт ждать не будет. Яков Ефимович позвонил только своему сводному брату и рассказал о происшедшем. В Израиле он с супругой вышел из аэропорта с использованными билетами до Бен-Гуриона. И двумя чемоданами личного белья. И кто знает, как бы их сложилась судьба, если бы рядом не оказалась весёлая компания встречающих с «поцелуйчиками» и «обнимашками». Встречали кого-то из Средней Азии. Одна из женщин поняла их состояние, подошла к ним и стала рассказывать. Сама она была начальником городской скорой помощи, а здесь медсестра. Врачом ей работать не дали. Нажаловалась, что они приехали так же — на пустое место. И помогать им никто не торопился. Пока сам не узнаешь, тебе никто не расскажет. В Сахнуте только гонят лапшу на уши доверчивым евреям. Завершив свои стенания она позвала сына. Сын схватил их чемоданы и потащил к машине. Женщина взяла Якова Ефимовича с супругой под руки и сказала, что они пока побудут у них. Там, где она жила, так положено. Им пришлось раствориться в этой шумной компании и прочувствовать радость встречи и веселья….

— Пётр Васильевич!

— Слушаю.

— Самолёт приземлился!

— Хорошо, спасибо!

Пётр Васильевич набрал номер.

— Николай Петрович! Как у нас там с комитетом по встрече?

— Всё готово. Стоят в аэропорту с хлебом и солью. – ответил шуткой на шутку Николай Петрович. – Уже звонили, встречают. Они потребовали везти их сразу на завод. Им объяснили, что пропуска для них ещё не готовы и повезут на обед.

2.17 после полудня.

Тем временем вокруг слома на изгиб изделия двадцать два нарастали панические настроения. Сам пресс начал дрожать от усилий.

— Яков Ефимович! Не сдаётся. Я уже суеверным становлюсь.

— Александр! Давайте попробуем снять аккумуляторы, отключить питание. Дело в том, что внутренняя компьютерная система, при помощи датчиков, распознаёт где идут попытки сломать корпус. И прогибает конструкцию летательного аппарата так, чтобы корпус противодействовал попыткам сломать его.

— Что же Вы сразу не сказали?

— А, что говорить, если помимо основных аккумуляторов в изделии установлены ещё и солнечные батареи. Компьютерная система может спокойно питаться и от них.

Снова был отложен слом и очередная бригада полезла отключать основные аккумуляторы, и по возможности уничтожить всё питание. Сергей перекусывал кусачками провод за проводом, когда перед ним открылась дверь. Яркое солнце пробивало свои лучи в коридор. Сергей подошёл к двери и открыл её шире. За дверью был берег из абсолютно белого песка. А дальше плескалось бескрайнее синее море. В море, не так далеко стоял военный корабль, видимо береговая охрана. Туда – сюда сновали катера. От моря веяло такой прохладой, что Сергея просто тянуло в эту комнату. Сергей стоял заворожённый, и смотрел на всё это. Он обернулся и крикнул: «Мужики! Идите сюда! Что я нашёл! Вот это да…» Подошли почти все. Вышли на пляж. Зачарованно озираясь по сторонам. Слева араб вёл верблюдов. А с правой стороны, невдалеке от них, купались женщины нагишом. Кто-то сказал: «А это что такое?» Перед ними стояло несколько ящиков с бутылками. Нашёлся смельчак, который открыл одну из бутылок: «Пиво! Холодное». Все кинулись пробовать. Расселись на песке и стали смотреть на купающихся женщин и море. Попасть после обеда в райское место, не каждому дано. Двоим захотелось к женщинам. – «Я, пожалуй, схожу к ним». – «Куда ты в робе?» — народ рассмеялся — «Они же голые!» — «И я разденусь» — «А калякают они на каком языке?» — «Не важно. Нормальные пацаны всегда договорятся с хорошенькими женщинами!». – «Я с тобой», — сказал второй. Они разделись догола и пошли. Остальные смеялись им в след. Внезапно, со стоящего военного корабля послышался грохот. И тут же перед ними вырос столб из песка. Песок начал осыпаться на рабочих. Все развернулись бежать к двери. Но, её не было. Вместо двери перед ними стоял тропический лес. До него надо было ещё добежать, чтобы спастись. Разрывающиеся сзади снаряды подгоняли всех. Впереди, перед лесом, была зелёная поляна. Устланная листьями с человеческий рост. По листьям бежать стало легче, чем по песку. В то же самое время сзади стал нарастать звук вентиляторов. Звук превратился в мощный гул. Сергей посмотрел вниз, оказывается они бежали по каким-то насекомым. Насекомые, озлобленные тем, что по ним наступали, взлетали в воздух и гнались за людьми. Небо становилось тёмным от взмывающих вверх тварей. Иногда взрывался снаряд. И туча насекомых тут же разрывалась в клочья. Но, меньше от этого их не становилось. Некоторые ошмётки от насекомых попадали в людей. Спасительный лес приближался медленно. Некоторые уставали, останавливались. Вступали в схватку с нападавшими. Всё было тщетно. Насекомые подлетали и тут же поглощали уставших. И вот спасительный лес. Но, и лес кишел тварями необычных размеров. Сергей сломал палку, вытянул её обеими руками перед собой, чтобы никто его не проглотил. Длинный язык в одно мгновение подлетел к Сергею. Обмотал палку, и с невероятной скоростью потянул на себя. Сергей успел выпустить палку из обеих рук. А ведь вместо палки мог быть и он сожран.

Вышедший из аппарата рабочий сказал: «У нас люди пропали».

— А! – воскликнул Яков Ефимович. – Они попали в комнату голографий. Сейчас объект делает из них бифштекс. Анимация плюс реквизит. Защищается. Поднимитесь. Во втором коридоре с правой стороны. Опять же справа, Вы увидите электрощит. Выключите все автоматы. Кроме первого – общего, и третьего. Затем пройдите до упора, по коридору, и просто откройте дверь перед собой.

Рабочий так и сделал. Перед Сергеем и его товарищами сначала исчез лес. Затем небо. Они очутились в тёмной комнате, с жёлтой, тускло горящей лампочкой. Все были измазаны песком и облиты водой. В центре комнаты стояли ящики и валялись бутылки из-под пива. Капала вода неизвестно откуда. Внезапно, в одной из стен открылась дверь. Рабочий не успел осмотреть комнату, как его тут же сбили с ног выбегающие.

Александр и Яков Ефимович с философским спокойствием смотрели на выбегавших людей из объекта. Все что-то бессвязно кричали, размахивали руками, их лица были наполнены ужасом. Причём двое из них были абсолютно голыми.

— Вы аккумуляторы отключили? – строго спросил их Александр.

— Какие аккумуляторы??? Вы знаете, что там творится???

Перекрикивая друг друга начали рассказывать о том, что с ними случилось.

— Меня не интересует, что вам там почудилось. Я спрашиваю — вы аккумуляторы сняли?

— Да, я успел, — ответил старый рабочий.

— А, эти двое, почему голые? Прикройте их чем-нибудь.

Народ рассмеялся и расслабился. Каждый старался отпустить шутку в их сторону.

— Почему от вас всех так пивом несёт? Быстро все по своим рабочим местам!

Стали расходиться, по дороге рассказывая друг другу о ужасах увиденного.

— Ну что ж, приступим дальше? Яков Ефимович.

— Приступим.

— Интересно Вас послушать, Яков Ефимович. Но, это всё так отвлечённо. Вы лучше бы приземлённое что-либо рассказали. Про зарплату, например. А то уже не только рабочие задёргались. Мне нечего сказать своей семье.

— Приземлённое? Про зарплату? А её больше не будет. Раньше завод был сильный, тянул всех. Теперь он сам нуждается в помощи. Министерство, в связи с новыми веяниями, даёт предписание работать только с коммерческими банками. Даёт списки этих банков. Банки, по странному совпадению, то лопнут, то денег не отдают. Или вот последний случай. Уволившаяся главбух договорилась с банком о своём интересе. И поддержала их грабительский процент. На взятый кредит платили зарплату. Никто же не знал. А когда пришло время отдавать кредит все схватились за голову, увидев цифры. Чуть голыми по миру не пошли. Валюту, которую мы зарабатываем, министерство всю забирает себе. А нам переводит по-своему, особому курсу в рубли. Становится не выгодно работать на экспорт. Закупаем мы всё не напрямую у поставщиков. А у собственного министерства втридорога. Так что, обложили завод со всех сторон. Скоро свалят на боковую.

— Спасибо. Успокоили.

16.00

— Здравствуй ещё раз, Николай Петрович! Как там у тебя дела? Говори.

— Не смог больше сдержать американцев, уехали.

— Пусть приезжают, ничего тут не попишешь, раз так получилось.

— Куда приезжают? Они в аэропорт поехали!

— Как в аэропорт? Почему?

— Долго рассказывать, Пётр Васильевич. Они прибыли. Всё чин – чинарём, как положено. Три наших либерала. Один из них видный. И американцы.

— Почему ты решил, что он видный?

— А как же! Первым делом побежал искать, не осталось ли у нас Советской символики. Чтобы американцев морально не травмировать. Нашёл нарушения. Тут у нас плакат, сделанный из дерева, висел. На нём была голова Ленина, от неё шли лучи солнца. Голову то мы сняли. Поставили вместо неё солнышко. Так он и это солнце велел выдрать с лучами вместе. Слишком узнаваемо. Чтобы следа не осталось от старой власти. В столовой ему не понравился плакат «Берегите хлеб!» Заставил поварих залезть на стулья и снять его. Говорит, что при рыночной экономике это не актуально.

— Да, не легко вам там всем, досталось по первое число.

— Стол мы накрыли, таких не в каждом ресторане увидишь. Всё ломилось от еды и напитков. Смотрели все на него с тоской. Но, ели и пили мало. Чтобы не скомпрометировать себя.

— Дальше, дальше то что? Ты мне суть говори.

— Я Вам суть и рассказываю. После обеда американцы начали напирать — пора ехать на завод. Либералы, глядя на напитки, уговаривали их отдохнуть после обеда. Видный либерал приказал всем собираться. Я повёл всех в соседнюю комнату и провёл с ними инструктаж. В соседней комнате, для каждого из них, я приготовил по комплекту костюма химической защиты и противогаз.

— Зачем весь этот цирк?

— Это не цирк! Всё серьёзно! Я им объяснил, Чернобыль знаете? Все дружно закивали головами. Так вот, в том месте завода, куда вы едете, пролилось ракетное топливо. Сейчас там, в таких же костюмах, уборщицы тряпками и швабрами интенсивно собирают это топливо в вёдра. И сливают неподалёку в выгребную яму. До одиннадцати ночи обещали убрать. Затем ещё поливной машиной пройдут. Чтобы не так сильно «фонило». Приказ директора. Торопятся, ждут вас. Поэтому, если хотите сейчас — одевайте костюмы. А заехав на территорию завода, и противогазы. Россия, сами понимаете – безалаберность.

— И как они?

— Наши с тоской смотрели на химзащиту, как будто их собирались вести на убой. Когда американцы затрясли головами, и начали кричать – «Но! Но! Но! Ирпорт!», облегчённо вздохнули. Я им ответил – «Зер гут! Шпацирен зи геен нах. Нах Ирпорт! Самолёт вас ждёт!»

— Спасибо, я подписываю приказ о передаче тебе «Соснового бора».

— Тут одна загвоздка, Пётр Васильевич.

— Что ещё?

— Наши то не поехали с ними. Куда им от такого стола? Видный либерал кричит — его священный долг исполнить приказ сверху до конца! Сейчас бухают. Так что завтра, с утреца, к вам машина подъедет. С напитками и закуской. Вы уж прикажите, чтобы Ваш кабинет открыли.

— Я не пью, и тем более с такой мразью.

— А Вам ничего и не надо. У меня для таких дел есть человек, специалист по спаиванию гостей. Завтра к Вам зайдёт. Вы его им объявите каким-нибудь начальником цеха. Ему главное, чтобы по первой «рюмахе» проглотили. А дальше всё. Дело техники. Никто никуда из-за стола не выйдет.

— Договорились.

— Кстати, они постоянно связывались с вашим главным инженером.

— Да? Спасибо, за информацию.

В кабинет зашёл вызванный главный инженер.

— Владимир Александрович! Я Вам тут одну «нагрузочку» предлагаю. Взять на себя целиком все экспортные варианты изготовления самолётов. Всё встало. Неплатежи. Поставщики закрываются один за другим. Мне больше приходится метаться между заводами, чем сидеть в собственном кабинете. В качестве компенсации буду платить в валюте. По-моему, хорошее предложение. Мне помощник надёжный нужен. Да и Вам расти надо.

«Он что? Совсем у ума сошёл? Ничего не знающий дурак всегда дважды опасней. Он даже не осознаёт, как он меня подставляет! Что мне его две – три тысячи долларов в месяц! Что это вообще за деньги для солидных людей в России? Тьфу, мелочь на карманные расходы. На них здесь не проживёшь. Вот так, Пётр! По своему не знанию, ты меня чуть не подставил. Хорошо хоть приказ не издал. Я эти деньги в час буду зарабатывать, для начала.»

— Спасибо, Пётр Васильевич. Директор, это в первую очередь администратор. Мне такие функции не подойдут.

— Хорошо, идите. – Пётр Васильевич понял, что ещё с годик у него время есть. Если само правительство не разорвёт контракт.

Ослабев без аккумуляторов двадцать второй, под натиском пресса, начал издавать скрип. Чувствовалось, что силы его ослабли. И вдруг, запустились двигатели. Это был отчаянный рывок избежать своей участи. Объект пополз по удерживающему его прессу издавая громкий скрежет. И тут пресс начал продавливать корпус объекта в разных местах. Силы явно были уже не равными. Пресс ломал летательный аппарат то здесь, то там. На двадцать втором включились огни. Огоньки переливались разными цветами. Внезапно, на маленьком, экспериментальном, в ответ тоже замерцали огни. Они прощались друг с другом. И вот, настал момент, когда на большом погасла последняя лампа. Экспериментальный, в ответ, включил мощные прожектора на своего собрата. Спасти друг друга они не могли, оружие на них не было установлено. Люди стояли потрясённые увиденной картиной. У некоторых на глазах наворачивались слёзы. Всё было кончено…

Наши дни.

— Дед! Ты собрался?

— Да, я почти готов. Давай сегодня оставим сотовые телефоны дома.

— Зачем это? Мне постоянно надо быть на связи. Без телефона жизни нет!

— Мы вместо виртуальной жизни, будем рассматривать что реально живёт вокруг нас. Стайки уток, гусей, воробьёв. Деревья и кустарники. Людей, идущих по своим делам, дома. Мы так давно не видели загородную природу.

Усевшись в машину Пётр Васильевич спросил внучку ещё раз.

— Взяла?

— Нет, дед. Сначала хотела обмануть тебя, а потом решила – будь что будет. Ты нанёс мне не заживаемую рану. Через час она начнёт кровоточить. А я впаду в тоску без телефона.

Внучка нажала на газ и повела машину.

Пётр Васильевич стучал в калитку не долго. Хозяин вышел сразу же.

— Здравствуйте, Александр!

— Здравствуйте, Пётр Васильевич! – они с теплом пожали друг другу руки. – Ну, проходите!

Пётр Васильевич и внучка вошли во двор. Над ними нависал двадцать второй. Его было видно с улицы. Он был перекрытием между домом и гаражом.
Хозяин нажал на пульте кнопку. Нижний люк двадцать второго стал опускаться на плитку во дворе.

— Ничего, что он у тебя так открыто стоит?

— Нормально всё. Хочешь спрятать хорошо – поставь на самое видное место. Все местные его так и называют – НЛО. Обратите внимание, здесь все используют топливные баки от самолётов для душа. Вон, например, видите? Рядом стоит авиационная часть. В девяностые им не платили зарплату. Вот они всем эти баки и продавали. Правда, ко мне приходили из милиции, выяснять, не радар ли это с А – 50? Я показал им Ваши документы, они ушли. Пройдёмте?

Они поднялись по лестнице в двадцать второй. Пётр Васильевич включил пульт управления. Двадцать второй ожил. Заиграли лампочки. Включились мониторы.

— Проводил регламентные работы, как Вы сказали. Всё нормально работает.

— Вот телефон, позвонишь. За ним приедут. Обещали забрать и возместить тебе компенсацию. Что надо сделать, сделают. Крышу перекроют. Спасибо тебе, Александр!

На следующий день внучка окликнула Петра Васильевича.

— Дед! Кажется, я нашла твоего Яшу!

Пётр Васильевич подошёл к компьютеру и посмотрел на монитор. На мониторе он увидел фотографию Якова.

— Он?

— Да, он.

— Я отправлю на этот ящик письмо, и как придёт ответ, я тебе скажу.

Ответ пришёл уже вечером. Внучка стала читать письмо.

— Здравствуй, Петя! Я так рада, что ты меня нашёл! Яков ушёл от нас четыре года назад. Он всё тосковал и общался с тобой. Спорил сам с собой. Однажды, я ему высказала на эту тему, на что он мне шутя ответил: «Могу я поговорить с умным человеком? Не всё же время общаться с тобой». Больше я ему не мешала. При каждой неудаче с вашими самолётами ругался. Всё говорил, что надо было сделать как он хотел. А ты не шёл против воли начальства. Он занимался у нас оборонкой. Хвалился мне — ты знаешь, почему израильские самолёты стали летать лучше, чем их американские собратья. Вот такая жизнь была у нас здесь. Дети в Штатах. Сама я болею. То ноги, то руки болят. Хорошо, родственники помогают. Заходят в гости и мне не так одиноко. Пиши мне, Пётр!

— Да, Неля. Я тебя понимаю.

— Дед, тут ещё приписка есть.

— Читай!

— Пётр Васильевич! Тут Яков написал статью, которая вызвала фурор во всём мировом научном сообществе. Называется она – «Пять принципов практического построения космических аппаратов для полётов в межзвёздном пространстве». Опубликовал только первую часть их построения, где есть только теория. А практическая, сколько я не искала, так и не нашла. А меня все спрашивают. Не у тебя ли осталась вторая часть? Твой телефон мне дали, могу позвонить, если вторая часть у тебя. Можем продать, платят хорошие деньги. На всю жизнь внуков обеспечим.

— Всё, дальше не читай. Это не Неля. Она никогда не интересовалась, что Яков делает. И если Яша решил так, значит так надо. Она всегда это повторяла. Видишь! А ты спрашивала, почему телефоны не брать?

— Дед, а кто это? – почти шёпотом спросила внучка.

— Может быть и кто. А может быть и что. Твой браузер, твоя социальная сеть, твой антивирус, твой любимый фотошоп или встроенный чип в компьютер. Да что угодно. Тебе только стоит написать слова, и искусственный интеллект начинёт действовать. Человек стал беззащитен перед машиной.

— Дед! А скажи – вторая часть у тебя?

Пётр Васильевич увидел, как алчно загорелись глаза у внучки.

— Нет. У меня нет. И даже, если бы была или есть, я никогда бы не опубликовал.

— Почему дед? Ведь это огромные деньги!

— Практическая часть – это прорыв технологий на высшую ступень знаний. За неё начнётся смертельная схватка. В этой схватке любые границы, оборона государств, правительства будут беспомощны. Всё станет прозрачным для тех, кто решил заполучить эти технологии. Часто ценою для открывателя таких знаний является его собственная жизнь. Поэтому, во всей истории человечества первооткрыватели всегда использовали намёки, загадки и теоремы. Делалось это для будущих поколений. Когда человечество дорастало уровнем знаний, они брали задачи из прошлого и решали их. Все, кто решился открыть свои знания в своём отрезке времени заканчивали как Джордано Бруно.