Леди Годива
Юлия Возрастные ограничения 12+
Молодая женщина, статная и красивая, вошла в парадную залу и обреченно вздохнула, увидев открывшееся перед ней зрелище.
Ее муж, уже немолодой и полный граф Мерсия, валялся на скамейке, весело смеясь и прижимая к груди толстую служанку. Его друзья, также изрядно напившиеся, подталкивали друг друга локтями, с удовольствием наблюдая за развлечениями графа.
Пьяная оргия, судя по осколкам глиняных тарелок, и сильному опьянению всех присутствующих, длилась уже не один час.
Леди Годиве стало очень грустно. Да, не так она представляла себе свою жизнь в замке, свое замужество. Сначала она действительно любила Мерсию, но узнав о его пристрастии к женщинам и вину, скоро стала чувствовать к нему только отвращение. Но, сделать уже ничего было нельзя.
Единственным утешением для молодой красавицы, служили церковь, и старания хоть как-то облегчить участь простых людей в графстве. Жизнь их была тяжелой, подчас невыносимой, и огромные размеры налоговой подати (граф был еще и очень жаден), делала ее еще хуже.
Только что Годива разговаривала с молодой женщиной, вдовой, на руках которой осталось пятеро детей, которые буквально умирали от голода. Она провела голодных малышей на кухню, а сама набралась мужества, чтобы опять поговорить с мужем о том, чтобы снизить налоги. В прошлый раз, такой разговор обернулся для нее побоями. И вот, теперь, он опять пьян!
— А, пришла моя красавица- граф заметил свою жену, и грубо оттолкнул служанку, сидевшую у него на коленях.- Иди сюда скорее, или ты уже успела стать монахиней за все то время, которое неустанно проводишь в церкви? Учти, что я не дам тебе уйти в монастырь!
Годива с грустью взглянула на мужа. У графа была сальная, красная физиономия, маленькие глаза, уже потускневшие, превратились почти в щелки над заплывшими жиром щеками. Уйти в монастырь,- это единственное, чтобы ей хотелось, и это было невозможным, пока Мерсия еще жив.
По крайней мере, она может попытаться изменить жизнь своих подданных к лучшему.
-Мерсия, я хотела просить тебя отменить твою последнюю подать на душу населения- неуверенно начала она, но муж быстро прервал ее.
-Что опять? Если ты не бормочешь свои молитвы, ты только и твердишь мне что о налогах и бедных крестьянах. Все, это мне надоело. Хочешь, чтобы я отменил налог??? Прекрасно! Раздевайся, и без одежд проехай на своем любимом коне по всему Ковентри! То-то будет потеха!
Все друзья графа бурно развеселились такой шуткой Мерсии. Все были уверены, что гордая и скромная красавица, графиня Годива никогда не выполнит поставленного ей условия.
Леди замолчала и задумалась. Стоит ли ее честь жизни многих голодных людей? Что для нее важнее? Ведь Бог знает, что она чиста и целомудренна, почему бы ей не решиться на этот безумный и отважный поступок?
Служанка Годивы, которая прислуживала ей с малолетства, раздевая графиню, не умолкала ни на минуту.
— Да, виданое ли это дело, чтобы леди обнаженная разъезжала на потеху всему городу? Муж ваш не в себе был, вы же сами видели, а что, если он потом вообще откажется от своего обещания? Да еще и палками вас побьет и из замка выгонит?
-Я тоже боюсь, что он отступится от своего слова. Но, если он меня выгонит, я знаю, куда я направлюсь, — и Леди с радостью посмотрела в окно в своей спальне, откуда на холме, ярко освещенный вечерним солнцем, стоял монастырь.
-Да, знаю, знаю я, голубушка моя, куда ты собралась. Не отпустит ведь злыдень наш такую вот красоту от себя. И в глубине души осознает он, что жена то у него – святая.
— Эрнестина, прекрати немедленно! Что ты такое говоришь! Какая я святая!
-Ладно, ладно. Хорошо, что волосы у вас, как плащ, мы сейчас их распустим да разложим, чтобы срам весь прикрыть. И никто вашу наготу то и не разглядит. А вороной пусть быстренько мчится, чтобы скорее вам вернуться. А я уж постараюсь, и все для вас подготовлю, будьте покойны. По городу уже ходят слухи, что жена графа сегодня обнаженная проедет по всему Ковентри, ну да я им растолкую, что для них же вы стараетесь, и пусть только попробует хоть один мерзавец окно открыть да свои любопытные глаза на мою госпожу пялить!
На осенний город уже спускались сумерки, когда Леди Годива, завернувшись в свои золотые волосы, выехала на улицу. Ей было страшно и волнительно, но она с честью справилась с испытанием.
Люди, исполненные к ней благодарности, не посмели смотреть на нее, как мученицу, восседавшую на коне.
Когда Годива вернулась, на лице ее была светлая улыбка. Она еще не знала, что граф выполнит свое обещание, и потомки их крестьян прославят ее имя, что посвященный ей памятник будет спустя много сотни лет стоять в Ковентри, и что легенда о ней будет жить в веках.
Да ей это все было ненужным. Она радовалась просто тому, что нашла способ, как помочь и спасти многих людей от отчаянного голода, и это осознание сделало ее самой счастливой женщиной на земле.
Послесловие
Недалеко от бывшего кафедрального собора Ковентри установлен памятник — леди Годива с распущенными волосами верхом на лошади.
Изображение памятника также помещено на печати городского совета Ковентри.
Ее муж, уже немолодой и полный граф Мерсия, валялся на скамейке, весело смеясь и прижимая к груди толстую служанку. Его друзья, также изрядно напившиеся, подталкивали друг друга локтями, с удовольствием наблюдая за развлечениями графа.
Пьяная оргия, судя по осколкам глиняных тарелок, и сильному опьянению всех присутствующих, длилась уже не один час.
Леди Годиве стало очень грустно. Да, не так она представляла себе свою жизнь в замке, свое замужество. Сначала она действительно любила Мерсию, но узнав о его пристрастии к женщинам и вину, скоро стала чувствовать к нему только отвращение. Но, сделать уже ничего было нельзя.
Единственным утешением для молодой красавицы, служили церковь, и старания хоть как-то облегчить участь простых людей в графстве. Жизнь их была тяжелой, подчас невыносимой, и огромные размеры налоговой подати (граф был еще и очень жаден), делала ее еще хуже.
Только что Годива разговаривала с молодой женщиной, вдовой, на руках которой осталось пятеро детей, которые буквально умирали от голода. Она провела голодных малышей на кухню, а сама набралась мужества, чтобы опять поговорить с мужем о том, чтобы снизить налоги. В прошлый раз, такой разговор обернулся для нее побоями. И вот, теперь, он опять пьян!
— А, пришла моя красавица- граф заметил свою жену, и грубо оттолкнул служанку, сидевшую у него на коленях.- Иди сюда скорее, или ты уже успела стать монахиней за все то время, которое неустанно проводишь в церкви? Учти, что я не дам тебе уйти в монастырь!
Годива с грустью взглянула на мужа. У графа была сальная, красная физиономия, маленькие глаза, уже потускневшие, превратились почти в щелки над заплывшими жиром щеками. Уйти в монастырь,- это единственное, чтобы ей хотелось, и это было невозможным, пока Мерсия еще жив.
По крайней мере, она может попытаться изменить жизнь своих подданных к лучшему.
-Мерсия, я хотела просить тебя отменить твою последнюю подать на душу населения- неуверенно начала она, но муж быстро прервал ее.
-Что опять? Если ты не бормочешь свои молитвы, ты только и твердишь мне что о налогах и бедных крестьянах. Все, это мне надоело. Хочешь, чтобы я отменил налог??? Прекрасно! Раздевайся, и без одежд проехай на своем любимом коне по всему Ковентри! То-то будет потеха!
Все друзья графа бурно развеселились такой шуткой Мерсии. Все были уверены, что гордая и скромная красавица, графиня Годива никогда не выполнит поставленного ей условия.
Леди замолчала и задумалась. Стоит ли ее честь жизни многих голодных людей? Что для нее важнее? Ведь Бог знает, что она чиста и целомудренна, почему бы ей не решиться на этот безумный и отважный поступок?
Служанка Годивы, которая прислуживала ей с малолетства, раздевая графиню, не умолкала ни на минуту.
— Да, виданое ли это дело, чтобы леди обнаженная разъезжала на потеху всему городу? Муж ваш не в себе был, вы же сами видели, а что, если он потом вообще откажется от своего обещания? Да еще и палками вас побьет и из замка выгонит?
-Я тоже боюсь, что он отступится от своего слова. Но, если он меня выгонит, я знаю, куда я направлюсь, — и Леди с радостью посмотрела в окно в своей спальне, откуда на холме, ярко освещенный вечерним солнцем, стоял монастырь.
-Да, знаю, знаю я, голубушка моя, куда ты собралась. Не отпустит ведь злыдень наш такую вот красоту от себя. И в глубине души осознает он, что жена то у него – святая.
— Эрнестина, прекрати немедленно! Что ты такое говоришь! Какая я святая!
-Ладно, ладно. Хорошо, что волосы у вас, как плащ, мы сейчас их распустим да разложим, чтобы срам весь прикрыть. И никто вашу наготу то и не разглядит. А вороной пусть быстренько мчится, чтобы скорее вам вернуться. А я уж постараюсь, и все для вас подготовлю, будьте покойны. По городу уже ходят слухи, что жена графа сегодня обнаженная проедет по всему Ковентри, ну да я им растолкую, что для них же вы стараетесь, и пусть только попробует хоть один мерзавец окно открыть да свои любопытные глаза на мою госпожу пялить!
На осенний город уже спускались сумерки, когда Леди Годива, завернувшись в свои золотые волосы, выехала на улицу. Ей было страшно и волнительно, но она с честью справилась с испытанием.
Люди, исполненные к ней благодарности, не посмели смотреть на нее, как мученицу, восседавшую на коне.
Когда Годива вернулась, на лице ее была светлая улыбка. Она еще не знала, что граф выполнит свое обещание, и потомки их крестьян прославят ее имя, что посвященный ей памятник будет спустя много сотни лет стоять в Ковентри, и что легенда о ней будет жить в веках.
Да ей это все было ненужным. Она радовалась просто тому, что нашла способ, как помочь и спасти многих людей от отчаянного голода, и это осознание сделало ее самой счастливой женщиной на земле.
Послесловие
Недалеко от бывшего кафедрального собора Ковентри установлен памятник — леди Годива с распущенными волосами верхом на лошади.
Изображение памятника также помещено на печати городского совета Ковентри.
Рецензии и комментарии 0