Я-крепость. 17-е декабря 1941-го года. Крым, Генуэзская крепость восточнее Балаклавы. (Глава 7)
Виталий Луговой Возрастные ограничения 16+
Море. Во все времена море манило и завораживало человека. Кого-то оно награждало богатым уловом, незабываемыми впечатлениями и пережитыми эмоциями во время странствий, а иногда и подбрасывало удивительные находки минувших эпох. Но других оно карало, забирая на дно в темную морскую пучину, оставляя навеки с собой.
Сегодня, в декабре 1941-го, море оставалось для нас, защитников окруженного славного города Севастополя, последней опорой и надеждой на то, что нам все- таки удастся отстоять Крымский берег. Ведь только по морю к нам под постоянными налетами вражеской авиации ходили теплоходы и доставляли боеприпасы и подкрепления, а из горящего города забирали раненых. Многие из них гибли в водах Керченского пролива, унося за собой сотни человеческих жизней, но некоторым все-таки удавалось прорываться.
Могли ли мы представить, что всего лишь за полгода нас смогут отбросить так далеко вглубь страны от наших границ. Мы отступали все дальше, оставляя город за городом, деревню за деревней, оставляя наши земли, наш народ на растерзание врагу. Почему наши генералы допустили это? Хорошо, что мои мысли никто не слышит.
— Все на хрен со стен!
— Артобстрел!
— В укрытие!
17-го декабря немецкие войска начали второй штурм Севастополя. Артиллерийские дивизионы и авиация противника обстреливали линии древних укреплений Генуэзской крепости в попытках подавить обороняющиеся части пограничников и прорыва к стенам. Средневековая цитадель в полной мере оправдала свое назначение, даже современная артиллерия не смогла пробиться сквозь толстые каменные стены и достать наших ребят, нанеся лишь незначительное повреждение донжону, снеся его верхние этажи. Во время обстрелов пограничники уходили под прикрытие башни, а после прекращения артогня возвращались на свои позиции.
— Внимание, дымовая завеса!- доложил наблюдатель с башни.
— Всем приготовиться к отражению атаки, снайперы, отсекай офицеров и унтеров, пулеметчики, прижать ублюдков к земле, чтоб башки не высунули, батарея, готовь минометы!- отдавал указания Рубцов.
72-я пехотная дивизия вермахта, пытаясь создать демонстрацию наступления и раскачать фронт, наступала малыми группами численностью до роты. Благодаря сильно пересеченной местности, немцы не могли использовать бронетехнику, а обладание крепостью позволяло пограничникам максимально эффективно корректировать огонь минометов, нанося атакующим серьезные потери. Заработали станковые пулеметы Максим, не давая немцам подобраться к стенам, а также с высоких точек вели огонь два лучших снайпера полка Николаев и Богатырь. Вокруг замка разгорелись жестокие бои, взвод младшего лейтенанта Орлова, в котором Юрий был назначен командиром отделения, отражал вражеские атаки одну за другой. Немцы, используя рельефы местности, пытались прорваться к стенам замка, однако минометный огонь не позволял им подойти.
Отделение Лугового, в котором было 8 человек, 2 из которых, как и он, воевали в Молдавии в составе 172-й стрелковой дивизии.
— У, мать вашу! — опустошив магазин винтовки СВТ, ругался пограничник,- ну как, товарищ сержант, обратно в госпиталь еще не захотели?
— Там, конечно, хорошо, Семён, но скука смертная,- заряжая диск автомата, ухмыльнулся Юрий.
— Это верно,- ответил Семен,- тут хоть пострелять разрешают!
Оба улыбнулись. Луговому было страшно в первые минуты обстрела, за месяцы, проведенные на больничной койке, он успел отвыкнуть от хорошего боя, но, спустя час, Юра снова чувствовал себя уверенно.
Донесся свист, и в кладку вонзились минометные снаряды. На стене четверо пограничников не успели среагировать, и двоих из них выбросило со стены, а пулеметчику по локоть оторвало руку.
— Все в башню, артобстрел!
— Всем покинуть бойницы! — закричал Орлов. Бойцы подхватили раненого и побежали под спасительные стены. С нашей стороны по немцам также ответили минометным огнем. Снарядов у пограничников пока было в достатке, и артиллеристы угощали ими атакующих немцев, не скупясь.
За вчерашний день Юрий успел познакомиться со многими парнями своего взвода, а один из бойцов его отделения, Семён Красин, оказался земляком двоюродной сестры матери Юры, из Сталинградской области. В детстве Луговой с упоением слушал рассказы мамы про Волгу и мечтал, что когда- нибудь увидит эту прекрасную чудесную величественную реку, а возможно и останется там жить. Но сам Семён жил не у самой Волги, а в 70 километрах от нее, в хуторе Советском, рядом с другой, не менее прекрасной, рекой, Доном, а в Сталинграде, парень успел поступить в училище перед тем, как началась война. И теперь он не меньше, чем его командир отделения, мечтал снова поскорее увидеть любимый Дон и матушку Волгу.
А Юрий тем временем старался не думать о том, что сейчас творится на его родной Полтавщине, оккупированной фашистами.
«Мы вернемся,- твердил себе Юра, посылая в мелькающие серые силуэты очередную автоматную очередь, — обязательно вернемся, ты слышишь, мама, я вернусь».
— Сержант, берегись!- Лугового свалил с ног налетевший на него боец Сергей Чернобород. В следующую секунду в бойницу, за которой отстреливался Юра, ударило три минометных снаряда, нескольких человек посекло каменным крошевом, но, к счастью, обошлось без потерь. Немцы наступали. Когда дым рассеялся, командир усиленного взвода 4 — й роты 1-го батальона младший лейтенант Орлов заметил, что небольшая группа немецких солдат практически вплотную подобралась к стенам крепости. И тогда, в этот самый момент, Орлов поднял своих солдат в штыковую контратаку. Сегодня, как и несколько веков назад, бойцы — пограничники бросились навстречу врагу. Громогласное «УРА» разразилось на весь Балаклавский пролив громовым раскатом, и из-за стен, сверкая штыками, на опешивших немцев бросились советские пограничники. У самых стен древней крепости разгорелась жестокая рукопашная схватка. Юра схватился с немецким унтер-офицером. Бойцу удалось повалить врага на землю и сцепить свои пудовые ладони на его горле, но все еще беспокоящая рана в груди помешала сержанту добить противника. Немец ударил Лугового кулаком в скулу, сбросил с себя и выхватил нож. Повинуясь лишь инстинктам, пограничник сорвал со своей головы каску и бросил ее в голову немцу, а в следующий миг в грудь унтер-офицеру вонзилась саперная лопатка. Все- таки за месяцы, проведенные в госпитале, сержант не растерял своих навыков, и сейчас они спасли ему жизнь. Пощады, жалости и сострадания не было с обеих сторон. В ход шли все подручные средства: ножи, штыки, приклады, саперные лопатки и кулаки. Пограничникам помогал снайпер Николаев, который расстреливал немцев с башни крепости св. Николая. Лейтенант Орлов, сблизившись с двумя врагами, сумел расправиться с ними, используя штык-нож, а после, стреляя с обеих рук из двух наганов, расстрелял спешащих к своим товарищам на помощь троих немецких автоматчиков. Во взводе Орлова был пограничник Александр Мартынов, обладавший высоким ростом и огромной физической силой, Александр, врезавшись, как таран, в группу немецких солдат, с легкостью перебросил нескольких через себя штыком. Ломались кости, в стороны разлетались кровавые ошметки, которые еще секунду назад были лицами солдат непобедимого Вермахта, огромные, как кувалды, кулаки Мартынова не щадили никого, и Юрий, выпустив очередь в бегущего навстречу немца, даже обрадовался, что такой богатырь, как Мартынов, сражается сейчас на нашей стороне. Отлично подготовленные бойцы погранвойск НКВД СССР расправились с прорвавшейся вражеской группой, спустя десять минут яростного боя. Очередная атака, в которой было двое убитых и шестеро легкораненых бойцов, была отбита. Собрав оружие, боеприпасы и документы уничтоженных солдат вермахта, пограничники вернулись обратно под защиту крепостных стен.
По соседнему холму, занятому вермахтом, ударила артиллерийская батарея Сводного пограничного полка НКВД. В ответ по крепости ответили минометными ударами немецкие дивизионы. Покинув стены, солдаты укрылись под спасительной башней, а вскоре немцы снова пошли в атаку, но прорваться к крепости в этот раз не смогли. Артиллерия и пулеметы уничтожили небольшие группы врага за сотни метров от стен.
Ближе к вечеру на Генуэзскую крепость обрушилась вражеская авиация. Почти полное господство в воздухе позволяло немцам практически безнаказанно лупить бомбами по обороняющимся советским войскам. Но береговые батареи Севастопольского Оборонительного Района все- таки напоминали немецким пилотам о своем присутствии. Орудийные залпы грохотом разнеслись по Севастопольской бухте и уничтожили два немецких пикирующих бомбардировщика. На старых позициях, оборудованных еще во время Первой Мировой войны, были установлены артиллерийские орудия еще царских времен, которые не успели заменить. Но действия артиллеристов были настолько слаженными и умелыми, что немецкие ассы приняли эти устаревшие орудия за новейшее секретное автоматическое скорострельное советское оружие.
День двигался к закату. Наступили редкие минуты затишья. Уставшие от многочасовых боёв пограничники валились с ног. Некоторые отдыхали на нижнем этаже донжона крепости, где были оборудованы печь-буржуйка и лежанки для сна. Юрий сидел в помещении, освещаемом тусклым огнем керосинки, и размышлял о прошлой рукопашной схватке. Все реже в памяти сержанта всплывало удивленное лицо унтер-офицера, схватившегося за рукоятку саперной лопатки, торчащей у него из груди, лица других немецких солдат, убитых Юрием. Он вспоминал Прут, вспоминал своих погибших друзей, вспоминал Сокола и Миколу. Где они сейчас, живы ли? И от этих раздумий жалость к убитым врагам и к самому себе отступала, уступая место ярости и жестокости. Но то, когда ты стреляешь издалека по фигурам врагов и когда сходишься с ними в рукопашной, смотришь им в глаза, видишь всю боль человека, тело которого пронзает остро наточенный штык – это два совершенно разных боя. Но тут никак иначе: либо я, либо он.
Бойца Кубатина, который встречал Юру два дня назад, не было. Ему оторвало обе руки минометным снарядом, влетевшим в амбразуру, когда Вячеслав вёл огонь по наступавшим немцам из станкового пулемета, а через час пограничник умер от болевого шока и потери крови. Выжив в окопах при обороне Одессы, он погиб за крепкими стенами средневековой крепости, и от этой мысли становилось ясно, что будь ты в окопах, в чистом поле, в бункере или крепости, это не спасет твою жизнь от смертоносного металла, летящего на тебя с небес.
Тем временем на холме, занятом вермахтом, обер-лейтенанта Готлаба Бедермана вызвали на экстренное совещание командиров взводов.
Когда немецкие войска ворвались на Крымский полуостров, задача перед командованием 72-ой пехотной дивизией и всей 11-ой армией в целом ставилась такая – отрезать советским 51-ой и Приморской армиям пути отхода, окружить, уничтожить их и обеспечить захват Севастополя сходу.
Гитлер поставил перед Манштейном задачу — захватить Севастополь к концу ноября 1941-го года, отметив этой победой полугодовую годовщину похода
на Советский Союз. И немецкий генерал дал обещание Верховному командованию сухопутных сил Германии, во что бы то ни стало выполнить пожелание фюрера. Севастополь на тот период оставался единственным пунктом Восточного фронта, захват которого сулил немцам новый весомый успех. А средневековая крепость, в которой засел гарнизон русских, мешала немцам захватить даже такой маленький городок, как Балаклава.
Прошедшие с боями по всей Европе и не знавшие до этого поражений солдаты 72-ой пехотной дивизии вдруг остановились у одной небольшой крепости, неся огромные потери… Этот факт сильно задевал самолюбие немецкого командования, и они приняли решение, атаковать крепость ночью, используя подходящие для этого рельефы местности.
Было решено направить штурмовую группу обер-лейтенанта Бедермана по дну оврага, мимо стен нижнего города, с целью максимально незаметно подобраться к стенам неприступной крепости, а в случае раннего обнаружения группы, обер-лейтенанта поддержат артиллерийские дивизионы.
После полуночи, Готлаб повел группу к оврагу.
— Господин обер-лейтенант, — обратился фельдфебель к офицеру, — мы ведь не знаем, сколько там русских, вы уверены, что мы сможем захватить их в таком количестве?
-Спокойствие, Каспар, — пробираясь впереди взвода, ответил Готлаб, — вспомните Францию, нас тогда было и того меньше, однако там гарнизон сдался за сорок минут.
-Верно, господин обер-лейтенант, — согласился фельдфебель, — но ведь Франция пала через шесть недель, и потерь у нас было в разы меньше, а русские дерутся насмерть, словно звери, совсем не как французы.
— Русские варвары, Каспар, они готовы положить десятки людей за никому не нужные куски хлама, которые были каким-нибудь сараем или другой халупой. Вот увидите сегодня, мы возьмем эту крепость.
— Я надеюсь, что Бог услышал ваши слова и поможет нам в этой миссии.
— Будьте храбрым, Ридель, и после войны вы будете показывать своей дочери железный крест за взятие этой османской крепости, — Бадерман похлопал фельдфебеля по плечу.
Слова обер — лейтенанта немного успокоили Риделя, ведь у них и правда был шанс выбить русских с этого проклятого участка, ночью большая их часть наверняка спит, а те, которые в дозоре на стенах были слишком вымотаны дневными атаками, и тоже наверняка следят за окружением не слишком внимательно.
Но если бы только знали фельдфебель Каспар Ридель и обер-лейтенант Готлаб Бадерман, что им больше не суждено будет вернуться в родную Саксонию победителями и рассказывать своим семьям о героическом походе на полчища русских варваров, ведь в этот самый момент с башни донжона, немецкую штурмовую группу уже вел в прицел бдительный снайпер гарнизона крепости старший сержант Илья Богатырь. Не выдавая себя и подпуская врага ближе, Илья передал корректировщику о подбирающейся группе немцев. Орлов поднял взвод, и пограничники без шума заняли позиции за стенами, готовые в любой момент расстрелять вражеских солдат.
Ничего не подозревающие немцы подбирались к крепости по дну оврага все ближе. Бадерман уже отдал приказ инженерам готовить заряды, а солдатам приготовиться к штурму, как вдруг со стороны башни в небо взлетела осветительная ракета. Десятки огненных вспышек окрасили стены крепости, и по штурмовой группе обер-лейтенанта ударили пулеметы.
Несколько человек сразу же упали, сраженные пулеметными очередями, офицер получил пулевое ранение в голову и упал в снег, а фельдфебель в ужасе закричал об отступлении.
— Где?! Где чертова артподдержка?!- в ужасе кричал Ридель, отступая вслед за оставшимися в живых солдатами, – ненавижу вас, сволочи, ненавижу!
— У нас не было шансов, ни единого, бедная моя Лизелотта!
Из-за ограниченной видимости немецкие артиллеристы не решились открывать огонь, боясь попасть по своим, а немецкие высшие офицеры, наблюдавшие с холма за провалившейся атакой, понимали, что группа обер-лейтенанта Бадермана через несколько секунд будет полностью уничтожена.
-Ну, вот и все, – осматривая окрестности, констатировал довольный Орлов,- всех положили.
— Так точно, товарищ младший лейтенант, всех, – подтвердил снайпер Богатырь, осматривая овраг в оптический прицел своей винтовки.
— Молодец, Илья, – похвалил командир снайпера за проявленную бдительность,- объявляю тебе благодарность.
— Служу трудовому народу! – ответил пограничник.
Утром бойцы со стен крепости наблюдали не менее двух десятков тел немецких пехотинцев, разбросанных по всему склону оврага. Замысел немецкого командования по ночному захвату крепости снова провалился.
В ноябре 1941-го Красная Армия значительно истрепала немецкие войска, заставив командование германских сухопутных сил перебросить в район Севастополя дополнительные резервы, которые в это время были нужны генералу Клейсту, чью армию советские войска громили под Ростовом.
Также из Харькова были переброшены 24-я немецкая дивизия, 1-я и 4-я румынские горнострелковые бригады, а позже немцы подтянули тяжелую артиллерию для борьбы с нашими береговыми батареями.
Но и гарнизон защитников Севастополя пополнился свежими подкреплениями. Было создано 8 береговых батарей, которые снабдили снятыми с кораблей Черноморского Флота 130 мм орудийными установками, усовершенствованы оборонительные сооружения, а 15 декабря из резерва Ставки прибыла 388-я стрелковая дивизия.
Немецкое командование придумало следующий план для захвата города.
В направлении долины реки Бельбек и Камышлы они должны были нанести главный удар с выходом к северо-восточной оконечности Северной бухты, а сразу после этого нужно было разорвать наш фронт на две части, отрезать войска четвертого сектора от остальных частей оборонительного района и, нависая с севера над частями третьего сектора, попытаться окружить их. Вспомогательный удар противник планировал нанести в направлении на Верхний Чоргунь и Инкерман вдоль долины реки Черной.
Советское командование приказало в срочном порядке доставить в осажденный город все необходимые подкрепления, и вечером 20 декабря несколько кораблей Черноморского флота: «Харьков», «Красный Крым», «Красный Кавказ» и «Незаможник», приняв на борт 79-ю морскую стрелковую бригаду, вышли из порта Новороссийск. Также на корабли была возложена задача поддержания огнем корабельных орудий войска, оборонявшие Севастополь. На подходе к минным заграждениям Севастопольской бухты корабли были атакованы немецкими бомбардировщиками, но плотный заградительный огонь зенитчиков не позволил пилотам Люфтваффе вести прицельную бомбардировку. Корабли без потерь, на полном ходу, прорвались через боновые ворота, благополучно достигнув берегов Крыма, где сразу же начали высадку бронетехники и морской пехоты, которая с ходу вступала в бой, а корабельная артиллерия поддерживала наши войска огнем из своих орудий. В Южной бухте в районе Балаклавы наши войска поддерживал крейсер «Красный Крым».
Натиск противника усиливался, и вскоре сразу за 79-ой морской бригадой в Севастополь прибыли 345-я стрелковая дивизия и 125-й отдельный танковый батальон в составе 25-ти танков Т-26.
24-го и 25-го в Севастополь прибыли эсминцы «Ташкент», « Безупречный» и «Смышленый», а 29-го декабря линкор «Парижская коммуна» и крейсер «Молотов», который сразу по прибытии начал поддерживать сухопутные войска артиллерийским огнем.
Сегодня, в декабре 1941-го, море оставалось для нас, защитников окруженного славного города Севастополя, последней опорой и надеждой на то, что нам все- таки удастся отстоять Крымский берег. Ведь только по морю к нам под постоянными налетами вражеской авиации ходили теплоходы и доставляли боеприпасы и подкрепления, а из горящего города забирали раненых. Многие из них гибли в водах Керченского пролива, унося за собой сотни человеческих жизней, но некоторым все-таки удавалось прорываться.
Могли ли мы представить, что всего лишь за полгода нас смогут отбросить так далеко вглубь страны от наших границ. Мы отступали все дальше, оставляя город за городом, деревню за деревней, оставляя наши земли, наш народ на растерзание врагу. Почему наши генералы допустили это? Хорошо, что мои мысли никто не слышит.
— Все на хрен со стен!
— Артобстрел!
— В укрытие!
17-го декабря немецкие войска начали второй штурм Севастополя. Артиллерийские дивизионы и авиация противника обстреливали линии древних укреплений Генуэзской крепости в попытках подавить обороняющиеся части пограничников и прорыва к стенам. Средневековая цитадель в полной мере оправдала свое назначение, даже современная артиллерия не смогла пробиться сквозь толстые каменные стены и достать наших ребят, нанеся лишь незначительное повреждение донжону, снеся его верхние этажи. Во время обстрелов пограничники уходили под прикрытие башни, а после прекращения артогня возвращались на свои позиции.
— Внимание, дымовая завеса!- доложил наблюдатель с башни.
— Всем приготовиться к отражению атаки, снайперы, отсекай офицеров и унтеров, пулеметчики, прижать ублюдков к земле, чтоб башки не высунули, батарея, готовь минометы!- отдавал указания Рубцов.
72-я пехотная дивизия вермахта, пытаясь создать демонстрацию наступления и раскачать фронт, наступала малыми группами численностью до роты. Благодаря сильно пересеченной местности, немцы не могли использовать бронетехнику, а обладание крепостью позволяло пограничникам максимально эффективно корректировать огонь минометов, нанося атакующим серьезные потери. Заработали станковые пулеметы Максим, не давая немцам подобраться к стенам, а также с высоких точек вели огонь два лучших снайпера полка Николаев и Богатырь. Вокруг замка разгорелись жестокие бои, взвод младшего лейтенанта Орлова, в котором Юрий был назначен командиром отделения, отражал вражеские атаки одну за другой. Немцы, используя рельефы местности, пытались прорваться к стенам замка, однако минометный огонь не позволял им подойти.
Отделение Лугового, в котором было 8 человек, 2 из которых, как и он, воевали в Молдавии в составе 172-й стрелковой дивизии.
— У, мать вашу! — опустошив магазин винтовки СВТ, ругался пограничник,- ну как, товарищ сержант, обратно в госпиталь еще не захотели?
— Там, конечно, хорошо, Семён, но скука смертная,- заряжая диск автомата, ухмыльнулся Юрий.
— Это верно,- ответил Семен,- тут хоть пострелять разрешают!
Оба улыбнулись. Луговому было страшно в первые минуты обстрела, за месяцы, проведенные на больничной койке, он успел отвыкнуть от хорошего боя, но, спустя час, Юра снова чувствовал себя уверенно.
Донесся свист, и в кладку вонзились минометные снаряды. На стене четверо пограничников не успели среагировать, и двоих из них выбросило со стены, а пулеметчику по локоть оторвало руку.
— Все в башню, артобстрел!
— Всем покинуть бойницы! — закричал Орлов. Бойцы подхватили раненого и побежали под спасительные стены. С нашей стороны по немцам также ответили минометным огнем. Снарядов у пограничников пока было в достатке, и артиллеристы угощали ими атакующих немцев, не скупясь.
За вчерашний день Юрий успел познакомиться со многими парнями своего взвода, а один из бойцов его отделения, Семён Красин, оказался земляком двоюродной сестры матери Юры, из Сталинградской области. В детстве Луговой с упоением слушал рассказы мамы про Волгу и мечтал, что когда- нибудь увидит эту прекрасную чудесную величественную реку, а возможно и останется там жить. Но сам Семён жил не у самой Волги, а в 70 километрах от нее, в хуторе Советском, рядом с другой, не менее прекрасной, рекой, Доном, а в Сталинграде, парень успел поступить в училище перед тем, как началась война. И теперь он не меньше, чем его командир отделения, мечтал снова поскорее увидеть любимый Дон и матушку Волгу.
А Юрий тем временем старался не думать о том, что сейчас творится на его родной Полтавщине, оккупированной фашистами.
«Мы вернемся,- твердил себе Юра, посылая в мелькающие серые силуэты очередную автоматную очередь, — обязательно вернемся, ты слышишь, мама, я вернусь».
— Сержант, берегись!- Лугового свалил с ног налетевший на него боец Сергей Чернобород. В следующую секунду в бойницу, за которой отстреливался Юра, ударило три минометных снаряда, нескольких человек посекло каменным крошевом, но, к счастью, обошлось без потерь. Немцы наступали. Когда дым рассеялся, командир усиленного взвода 4 — й роты 1-го батальона младший лейтенант Орлов заметил, что небольшая группа немецких солдат практически вплотную подобралась к стенам крепости. И тогда, в этот самый момент, Орлов поднял своих солдат в штыковую контратаку. Сегодня, как и несколько веков назад, бойцы — пограничники бросились навстречу врагу. Громогласное «УРА» разразилось на весь Балаклавский пролив громовым раскатом, и из-за стен, сверкая штыками, на опешивших немцев бросились советские пограничники. У самых стен древней крепости разгорелась жестокая рукопашная схватка. Юра схватился с немецким унтер-офицером. Бойцу удалось повалить врага на землю и сцепить свои пудовые ладони на его горле, но все еще беспокоящая рана в груди помешала сержанту добить противника. Немец ударил Лугового кулаком в скулу, сбросил с себя и выхватил нож. Повинуясь лишь инстинктам, пограничник сорвал со своей головы каску и бросил ее в голову немцу, а в следующий миг в грудь унтер-офицеру вонзилась саперная лопатка. Все- таки за месяцы, проведенные в госпитале, сержант не растерял своих навыков, и сейчас они спасли ему жизнь. Пощады, жалости и сострадания не было с обеих сторон. В ход шли все подручные средства: ножи, штыки, приклады, саперные лопатки и кулаки. Пограничникам помогал снайпер Николаев, который расстреливал немцев с башни крепости св. Николая. Лейтенант Орлов, сблизившись с двумя врагами, сумел расправиться с ними, используя штык-нож, а после, стреляя с обеих рук из двух наганов, расстрелял спешащих к своим товарищам на помощь троих немецких автоматчиков. Во взводе Орлова был пограничник Александр Мартынов, обладавший высоким ростом и огромной физической силой, Александр, врезавшись, как таран, в группу немецких солдат, с легкостью перебросил нескольких через себя штыком. Ломались кости, в стороны разлетались кровавые ошметки, которые еще секунду назад были лицами солдат непобедимого Вермахта, огромные, как кувалды, кулаки Мартынова не щадили никого, и Юрий, выпустив очередь в бегущего навстречу немца, даже обрадовался, что такой богатырь, как Мартынов, сражается сейчас на нашей стороне. Отлично подготовленные бойцы погранвойск НКВД СССР расправились с прорвавшейся вражеской группой, спустя десять минут яростного боя. Очередная атака, в которой было двое убитых и шестеро легкораненых бойцов, была отбита. Собрав оружие, боеприпасы и документы уничтоженных солдат вермахта, пограничники вернулись обратно под защиту крепостных стен.
По соседнему холму, занятому вермахтом, ударила артиллерийская батарея Сводного пограничного полка НКВД. В ответ по крепости ответили минометными ударами немецкие дивизионы. Покинув стены, солдаты укрылись под спасительной башней, а вскоре немцы снова пошли в атаку, но прорваться к крепости в этот раз не смогли. Артиллерия и пулеметы уничтожили небольшие группы врага за сотни метров от стен.
Ближе к вечеру на Генуэзскую крепость обрушилась вражеская авиация. Почти полное господство в воздухе позволяло немцам практически безнаказанно лупить бомбами по обороняющимся советским войскам. Но береговые батареи Севастопольского Оборонительного Района все- таки напоминали немецким пилотам о своем присутствии. Орудийные залпы грохотом разнеслись по Севастопольской бухте и уничтожили два немецких пикирующих бомбардировщика. На старых позициях, оборудованных еще во время Первой Мировой войны, были установлены артиллерийские орудия еще царских времен, которые не успели заменить. Но действия артиллеристов были настолько слаженными и умелыми, что немецкие ассы приняли эти устаревшие орудия за новейшее секретное автоматическое скорострельное советское оружие.
День двигался к закату. Наступили редкие минуты затишья. Уставшие от многочасовых боёв пограничники валились с ног. Некоторые отдыхали на нижнем этаже донжона крепости, где были оборудованы печь-буржуйка и лежанки для сна. Юрий сидел в помещении, освещаемом тусклым огнем керосинки, и размышлял о прошлой рукопашной схватке. Все реже в памяти сержанта всплывало удивленное лицо унтер-офицера, схватившегося за рукоятку саперной лопатки, торчащей у него из груди, лица других немецких солдат, убитых Юрием. Он вспоминал Прут, вспоминал своих погибших друзей, вспоминал Сокола и Миколу. Где они сейчас, живы ли? И от этих раздумий жалость к убитым врагам и к самому себе отступала, уступая место ярости и жестокости. Но то, когда ты стреляешь издалека по фигурам врагов и когда сходишься с ними в рукопашной, смотришь им в глаза, видишь всю боль человека, тело которого пронзает остро наточенный штык – это два совершенно разных боя. Но тут никак иначе: либо я, либо он.
Бойца Кубатина, который встречал Юру два дня назад, не было. Ему оторвало обе руки минометным снарядом, влетевшим в амбразуру, когда Вячеслав вёл огонь по наступавшим немцам из станкового пулемета, а через час пограничник умер от болевого шока и потери крови. Выжив в окопах при обороне Одессы, он погиб за крепкими стенами средневековой крепости, и от этой мысли становилось ясно, что будь ты в окопах, в чистом поле, в бункере или крепости, это не спасет твою жизнь от смертоносного металла, летящего на тебя с небес.
Тем временем на холме, занятом вермахтом, обер-лейтенанта Готлаба Бедермана вызвали на экстренное совещание командиров взводов.
Когда немецкие войска ворвались на Крымский полуостров, задача перед командованием 72-ой пехотной дивизией и всей 11-ой армией в целом ставилась такая – отрезать советским 51-ой и Приморской армиям пути отхода, окружить, уничтожить их и обеспечить захват Севастополя сходу.
Гитлер поставил перед Манштейном задачу — захватить Севастополь к концу ноября 1941-го года, отметив этой победой полугодовую годовщину похода
на Советский Союз. И немецкий генерал дал обещание Верховному командованию сухопутных сил Германии, во что бы то ни стало выполнить пожелание фюрера. Севастополь на тот период оставался единственным пунктом Восточного фронта, захват которого сулил немцам новый весомый успех. А средневековая крепость, в которой засел гарнизон русских, мешала немцам захватить даже такой маленький городок, как Балаклава.
Прошедшие с боями по всей Европе и не знавшие до этого поражений солдаты 72-ой пехотной дивизии вдруг остановились у одной небольшой крепости, неся огромные потери… Этот факт сильно задевал самолюбие немецкого командования, и они приняли решение, атаковать крепость ночью, используя подходящие для этого рельефы местности.
Было решено направить штурмовую группу обер-лейтенанта Бедермана по дну оврага, мимо стен нижнего города, с целью максимально незаметно подобраться к стенам неприступной крепости, а в случае раннего обнаружения группы, обер-лейтенанта поддержат артиллерийские дивизионы.
После полуночи, Готлаб повел группу к оврагу.
— Господин обер-лейтенант, — обратился фельдфебель к офицеру, — мы ведь не знаем, сколько там русских, вы уверены, что мы сможем захватить их в таком количестве?
-Спокойствие, Каспар, — пробираясь впереди взвода, ответил Готлаб, — вспомните Францию, нас тогда было и того меньше, однако там гарнизон сдался за сорок минут.
-Верно, господин обер-лейтенант, — согласился фельдфебель, — но ведь Франция пала через шесть недель, и потерь у нас было в разы меньше, а русские дерутся насмерть, словно звери, совсем не как французы.
— Русские варвары, Каспар, они готовы положить десятки людей за никому не нужные куски хлама, которые были каким-нибудь сараем или другой халупой. Вот увидите сегодня, мы возьмем эту крепость.
— Я надеюсь, что Бог услышал ваши слова и поможет нам в этой миссии.
— Будьте храбрым, Ридель, и после войны вы будете показывать своей дочери железный крест за взятие этой османской крепости, — Бадерман похлопал фельдфебеля по плечу.
Слова обер — лейтенанта немного успокоили Риделя, ведь у них и правда был шанс выбить русских с этого проклятого участка, ночью большая их часть наверняка спит, а те, которые в дозоре на стенах были слишком вымотаны дневными атаками, и тоже наверняка следят за окружением не слишком внимательно.
Но если бы только знали фельдфебель Каспар Ридель и обер-лейтенант Готлаб Бадерман, что им больше не суждено будет вернуться в родную Саксонию победителями и рассказывать своим семьям о героическом походе на полчища русских варваров, ведь в этот самый момент с башни донжона, немецкую штурмовую группу уже вел в прицел бдительный снайпер гарнизона крепости старший сержант Илья Богатырь. Не выдавая себя и подпуская врага ближе, Илья передал корректировщику о подбирающейся группе немцев. Орлов поднял взвод, и пограничники без шума заняли позиции за стенами, готовые в любой момент расстрелять вражеских солдат.
Ничего не подозревающие немцы подбирались к крепости по дну оврага все ближе. Бадерман уже отдал приказ инженерам готовить заряды, а солдатам приготовиться к штурму, как вдруг со стороны башни в небо взлетела осветительная ракета. Десятки огненных вспышек окрасили стены крепости, и по штурмовой группе обер-лейтенанта ударили пулеметы.
Несколько человек сразу же упали, сраженные пулеметными очередями, офицер получил пулевое ранение в голову и упал в снег, а фельдфебель в ужасе закричал об отступлении.
— Где?! Где чертова артподдержка?!- в ужасе кричал Ридель, отступая вслед за оставшимися в живых солдатами, – ненавижу вас, сволочи, ненавижу!
— У нас не было шансов, ни единого, бедная моя Лизелотта!
Из-за ограниченной видимости немецкие артиллеристы не решились открывать огонь, боясь попасть по своим, а немецкие высшие офицеры, наблюдавшие с холма за провалившейся атакой, понимали, что группа обер-лейтенанта Бадермана через несколько секунд будет полностью уничтожена.
-Ну, вот и все, – осматривая окрестности, констатировал довольный Орлов,- всех положили.
— Так точно, товарищ младший лейтенант, всех, – подтвердил снайпер Богатырь, осматривая овраг в оптический прицел своей винтовки.
— Молодец, Илья, – похвалил командир снайпера за проявленную бдительность,- объявляю тебе благодарность.
— Служу трудовому народу! – ответил пограничник.
Утром бойцы со стен крепости наблюдали не менее двух десятков тел немецких пехотинцев, разбросанных по всему склону оврага. Замысел немецкого командования по ночному захвату крепости снова провалился.
В ноябре 1941-го Красная Армия значительно истрепала немецкие войска, заставив командование германских сухопутных сил перебросить в район Севастополя дополнительные резервы, которые в это время были нужны генералу Клейсту, чью армию советские войска громили под Ростовом.
Также из Харькова были переброшены 24-я немецкая дивизия, 1-я и 4-я румынские горнострелковые бригады, а позже немцы подтянули тяжелую артиллерию для борьбы с нашими береговыми батареями.
Но и гарнизон защитников Севастополя пополнился свежими подкреплениями. Было создано 8 береговых батарей, которые снабдили снятыми с кораблей Черноморского Флота 130 мм орудийными установками, усовершенствованы оборонительные сооружения, а 15 декабря из резерва Ставки прибыла 388-я стрелковая дивизия.
Немецкое командование придумало следующий план для захвата города.
В направлении долины реки Бельбек и Камышлы они должны были нанести главный удар с выходом к северо-восточной оконечности Северной бухты, а сразу после этого нужно было разорвать наш фронт на две части, отрезать войска четвертого сектора от остальных частей оборонительного района и, нависая с севера над частями третьего сектора, попытаться окружить их. Вспомогательный удар противник планировал нанести в направлении на Верхний Чоргунь и Инкерман вдоль долины реки Черной.
Советское командование приказало в срочном порядке доставить в осажденный город все необходимые подкрепления, и вечером 20 декабря несколько кораблей Черноморского флота: «Харьков», «Красный Крым», «Красный Кавказ» и «Незаможник», приняв на борт 79-ю морскую стрелковую бригаду, вышли из порта Новороссийск. Также на корабли была возложена задача поддержания огнем корабельных орудий войска, оборонявшие Севастополь. На подходе к минным заграждениям Севастопольской бухты корабли были атакованы немецкими бомбардировщиками, но плотный заградительный огонь зенитчиков не позволил пилотам Люфтваффе вести прицельную бомбардировку. Корабли без потерь, на полном ходу, прорвались через боновые ворота, благополучно достигнув берегов Крыма, где сразу же начали высадку бронетехники и морской пехоты, которая с ходу вступала в бой, а корабельная артиллерия поддерживала наши войска огнем из своих орудий. В Южной бухте в районе Балаклавы наши войска поддерживал крейсер «Красный Крым».
Натиск противника усиливался, и вскоре сразу за 79-ой морской бригадой в Севастополь прибыли 345-я стрелковая дивизия и 125-й отдельный танковый батальон в составе 25-ти танков Т-26.
24-го и 25-го в Севастополь прибыли эсминцы «Ташкент», « Безупречный» и «Смышленый», а 29-го декабря линкор «Парижская коммуна» и крейсер «Молотов», который сразу по прибытии начал поддерживать сухопутные войска артиллерийским огнем.
Рецензии и комментарии 0