Жестокость вместо горя
Дмитрий Возрастные ограничения 16+
Солнце клонилось над уже вызревшей пшеницей, но хлеборобов давно не видала донская земля. Покинуты хутора, осиротевшие поля поросли крапивой и только кони топтали этот грунт, каким когда-то так дорожили эти всадники.
Конь мчался галопом под натиском обезумевшего всадника, впереди строя, не клонясь перед шквалом пулеметных очередей, он думал только об одном:
— Отомстить, отплатить сполна красным.
Всадник первый врывается в строй дрогнувшей пехоты, он рубит их без остановки. Вот бежит красноармеец, еще юнец, мобилизованный, наверное, какой-то месяц тому, еще не видавший невзгод войны и так скоро встретивший свою смерть. В чем его вина? Не убивал он твоей жены, не жег твой хутор, зачем его убивать?
Но эти вопросы не занимали всадника. С неистовой скоростью настигнув пехотинца, Петр срубил его одним ударом. Далее последовала череда убийств. Белые окружили красный отряд разведки близ леса и руководимые опытным есаулом умело отрезали все пути отступления дрогнувших частей красной армии.
43 человек зарубили на месте, еще 30 взяли в плен. Петр медленно проехал между шеренгой красноармейцев. Один пленный, видно матрос из восставших частей петербургского флота, бывалый вояка, насмешливо выкрикнул:
— Эй, ваше благородие, не изволите папироску дать, табака во рту с месяц не держал.
Матрос прищурено улыбался своим товарищам. Возможно, с другим казаком он отделался бы ударами розги, но Петр явно не был благосклонен к красноармейцам, слишком много горя нанесли они его семье, навеки искалечив жизнь казака…
В следующее мгновение все произошло с удивительной скоростью. Вытащив саблю, Петр резко рубанул матроса по изголовью и через секунду пленный пошатнулся на руки товарищей и навеки закрыл глаза.
И вдруг как по приказу, шедшие по бокам конвоиры выхватили из ножен сабли и порубили враз 29 пленных, не пощадив безоружных, сдавшихся солдат…
Оправданы ли были эти смерти? Этот вопрос также не волновал Петра. Он просто желал забыться, забыться в беспамятстве гнева… За все годы службы, начиная с 1914 он желал лишь одного – вернуться домой. Но декабрь 1918 резко все изменил. Большевики, заняв Усть-Медвединск, спалили все богатые дома, вместе с их обитателями. В их числе была сестра и жена офицера белой армии, Петра Мохова.
Конь мчался галопом под натиском обезумевшего всадника, впереди строя, не клонясь перед шквалом пулеметных очередей, он думал только об одном:
— Отомстить, отплатить сполна красным.
Всадник первый врывается в строй дрогнувшей пехоты, он рубит их без остановки. Вот бежит красноармеец, еще юнец, мобилизованный, наверное, какой-то месяц тому, еще не видавший невзгод войны и так скоро встретивший свою смерть. В чем его вина? Не убивал он твоей жены, не жег твой хутор, зачем его убивать?
Но эти вопросы не занимали всадника. С неистовой скоростью настигнув пехотинца, Петр срубил его одним ударом. Далее последовала череда убийств. Белые окружили красный отряд разведки близ леса и руководимые опытным есаулом умело отрезали все пути отступления дрогнувших частей красной армии.
43 человек зарубили на месте, еще 30 взяли в плен. Петр медленно проехал между шеренгой красноармейцев. Один пленный, видно матрос из восставших частей петербургского флота, бывалый вояка, насмешливо выкрикнул:
— Эй, ваше благородие, не изволите папироску дать, табака во рту с месяц не держал.
Матрос прищурено улыбался своим товарищам. Возможно, с другим казаком он отделался бы ударами розги, но Петр явно не был благосклонен к красноармейцам, слишком много горя нанесли они его семье, навеки искалечив жизнь казака…
В следующее мгновение все произошло с удивительной скоростью. Вытащив саблю, Петр резко рубанул матроса по изголовью и через секунду пленный пошатнулся на руки товарищей и навеки закрыл глаза.
И вдруг как по приказу, шедшие по бокам конвоиры выхватили из ножен сабли и порубили враз 29 пленных, не пощадив безоружных, сдавшихся солдат…
Оправданы ли были эти смерти? Этот вопрос также не волновал Петра. Он просто желал забыться, забыться в беспамятстве гнева… За все годы службы, начиная с 1914 он желал лишь одного – вернуться домой. Но декабрь 1918 резко все изменил. Большевики, заняв Усть-Медвединск, спалили все богатые дома, вместе с их обитателями. В их числе была сестра и жена офицера белой армии, Петра Мохова.
Рецензии и комментарии 0