1941 (Глава 2)

Как сложно выйти замуж по любви, когда ты кронпринцесса. Все хотят для тебя лучшего, предлагают обратить внимание на каких-то приличных принцев с блестящей родословной и идеально начищенными пиджаками, устраивают приемы, на которых я должна с кем-то поддерживать общение, чтобы мои родители были довольны. Все это не по мне. Я никогда не выйду замуж за какого-нибудь влиятельного человека только потому, что он понравился моим родителям. Что это будет за жизнь? Кроме того, что я буду заниматься тем, что мне не нравится, так еще и рядом будет человек, которого я терпеть не могу. Ведь мы никогда не сможет расстаться, если поженимся. Это в правилах моей семьи, и даже государства. Так что я собираюсь выбирать спутника жизни своим сердцем, а не предчувствием родных. Я знаю, они хотят мне лучшего, но никто не знает меня больше, чем я сама. Я хочу быть счастливой в браке.
Я вижу в своем женихе кого-нибудь вольного и простого. Например, конюха. Я очень люблю лошадей, этих прекрасных созданий, и люди, которые также увлечены ими, кажутся мне особенными. Мы с ним могли бы кататься вместе верхом, бороздить просторы британских полей, не возвращаться домой до рассвета, забывая обо всех своих заботах и обязанностях. С таким человеком у нас был бы свой мирок, без лишних глаз и моральных устоев.
Сказать по-честному, я немного утаила кое-кого. Он не конюх, но все же чем-то приглянулся мне. Может быть неприятием родителей? Ведь этот мужчина не сын какого-нибудь капитана или короля, а всего лишь моряк. Его зовут Филипп, он много старше меня, ему уже 20 лет. Он неоднократно появлялся на приемах отца. Мне нравится разговаривать с ним, у него очень интересное мышление, совсем не такое, как у всего моего окружения. Очень банально говорить это, но он мне симпатичен. Его привлекательная внешность, я думаю, связана с его происхождением – он грек, в чьей крови намешаны немцы, датчане и русские. Из переписки с ним я узнала, что он не просто моряк, а принц Греческого и Датского. Но его титул и великие предки не дали ему ничего, бросили его на произвол судьбы, и ему самому пришлось идти по жизни с подросткового возраста. Он откровенничал со мной, делившись трудностями жизни, как умерла его сестра вместе с мужем и детьми, как отец обвинил в этом всем шестнадцатилетнего Филиппа, как его мама сходила с ума прямо у него на глазах. Я с удивлением вчитываюсь в его письма, а затем, видя его, радостного и позитивного, на приемах, я не понимаю, как он может вести себя так после пережитых трудностей. Должно быть, он очень сильный духом.
Влюбилась ли я? Я не знаю. Чувства, которые я ощущаю при мыслях о нем, мне не знакомы и я не могу сказать, что они означают. Можно ли вообще говорить о любви в 15 лет? Наверное, можно. Но зарекаться я не стану. Может быть, где-то там меня все еще ждет мой верный конюх.