Книга «Шесть жизней»
Глава третья (Глава 3)
AzizClancy Возрастные ограничения 16+
Лондон, Британская Империя. 1826 год.
Ярким апрельсим утром 1826 -го года, Ахмед медленно шел в личную библиотеку. Она находилась рядом с его комнатой. Он зашел в библиотеку — среднюю комнату, которая имела кучу книжных полок. Каждая kitap стояла или лежала в определенном месте, что из-за них все полки были заполнены ими. В его библиотеке не было художественных книг (он их ненавидит), только имелись исторические и научные издания.
Однако, еще в библиотеке лежали мемуары и дневники его родных, друзей или врагов. Они напоминали Ахмеду о его молодости, которая прошла мимолетно. Зачем он посвятил свою жизнь убийству своих врагов и службе ордену защитников Империи? Ответ даже был неясен ему. Ахмед грустно вздохнул, и достав дневник Бекира, принялся читать.
Константинополь, Османская Империя. 1732 год.
" Merhaba, günlükum. Benim adim Bekir. Я веду и буду вести тебя, дневник. И я начну записовать события, произшедшие мной. Так вот, сегодня мало что произошло.
Утром все было нормально, если не считать моего пьяного отца. Вечно он пьет свой sherbet и ругается с моей мамой. И после этих «собраний» моя мама почему то подзодит ко мне, и, и ласково обнимая меня, говорит: «Take hold yourself.» И да, забыл упомянуть, моя мама англичанка турецкого происхождения. Поэтому она иногда разговаривает со мной на своем английском. И мне приходится ее слушать. Ну что остается от меня кроме того, что тупо (прости меня, мама.) слушать ее и кивать ей в ответ, сам ни понимая, зачем это делаю.
Хоть теперь я немного знаю английский благодаря ее беседам со мной. I can speak English!
Ну ладно, что-то я много пишу о языках. Но все же… И зачем они нужны, эти разговорные языки? Ведь человек живет там, где он родился, и поэтому говорит на своем языке. И еще учителя приходят ко мне и преподают мне арабский, английский (причем учитель англичанин) и конечно же, мой родной османский язык.
Это и тратит мное драгоценное время… Да, да, вы не ошиблись, и я вовсе не маленький, мое драгоценное время. Именно так. А ведь я бы мог потратить свое время на игры в войнушку, играл бы с моими друзьми в прятки, но нет, мне это не дозволено, мне это нельзя, сиди и учи свой English! И я вынужден сидеть и тратить время на разную ерунду.
Ладно, пусть я буду учить эти языки и стать благородным членом семьи Ибрехимоглу.
Но это не главное; сегодня к нам домой вместо моего учителя по английскому пришел какой-то дядька, и передал что-то маме (к сожалению, я так и не узнал что это было,). Она быстро убрала это и ушла готовить…
Лондон, Британская Империя. 1826 год.
…Ахмед положил дневник на место, причем это сделал он с ненавистью.
Он ненавидел этого Бекира Ибрехимоглу. Этот подлец, негодяй убил его самого близкого ему человека… его отца, который был невиновен и в чем. Что к худшему, то это то, что Ахмед лично увидел, как мрачный наемник перерезал отцу горло, и со злобой глядя, промолвив:
— Ты следующий, щенок. — ушел.
Наверно (если не точно,), этот Бекир забрал немало невинных жизней. Раскрыл кому то череп, кому-то полоснул по горлу, кого-то вообще расчленил… Нет. Такого даже он бы не совершил!?..
Даже мысли о нем вызывает отвращение. Кто или что помешало ему стать нормальным дворянином и купцом?
Ответ имелся, но не был ясным; кто-то говорил, что сам Бекир тронулся умом и решил убивать людей, а кто-то твердил, что его отец был виноват в этом. Как бы не было, Бекира нет уже давно. Что бы ни стало, кто бы это не были, они сами были виноваты.
Ахмед стоял, потерявшись в мыслях. Он думал о Бекире, об отце и о матери.
«Anne, когда ж я тебя увижу?»
Ахмед скучал по матери. Ее не было со времен его рождения. Он даже не знал маму в лицо. Отец говорил, что она ушла в Константинополь по делам на много лет. Но Ахмед догадывался, что отец что-то ему не говорит.
В те времена, когда они жили в Бурсе, он думал, что мама ушла в далекие земли. Ахмед всегда старался найти ее. Но его малюсенькие старания не давали результатов. И ему приходилось смириться с тем, что его мамы нет во всей Османской Империи. Отец делал намеки, что она якобы где-то в Англии.
Стук в дверь заставил Ахмеда снова вернуться в этот серый, томный мир, наполненный грустью и страданиями. Ахмед, опираясь на трость, побрел к парадной двери.
— Kim o? — спросил он.
— Это Гораций, — ответил человек за дверью.
Ахмед остановился. Опять этот Гораций?! Теперь что он хочет? Опять спросит рассказать ему свою жизнь?! Да надоел он со своими расспросами!
— Что тебе нужно, Гораций?
— Would I… Ой, простите, могу ли вам кое-что показать, сэр? — выронив слово по-английски, потом по турецкий овседомился Гораций.
— Что внутри?
— Вы увидете это, когда откроете дверь, — сказал Гораций.
Ахмед нехотя открыл дверь. Гораций зашел с ящиком. Он поставил ящик, который, был тяжелым, на пол.
— Вот, — Гораций пнул ящик, — смотрите, что мне удалось оттащить от мамы, сэр.
Гораций взял одну книгу из ящика.
— Вы знаете, что это? — спросил Гораций.
— Нет, и не хочу. Я никогда не читаю художественную литературу.
— Нет, вы меня неправильно поняли, сэр. Это дневник самого Селима Третьего!
— Султана?
— Да! — ликуя, ответил Гораций.
— Не смог ли ты мне побольше рассказать об
Ахмед бросил непонимающий взгляд. Гораций, без слов понял, что тот хочет объяснений, и что именно сейчас.
— Это дневник Селима Третьего, представляете? Дневник! Селима! Я смогу… Ой, мы сможем узнать побольше о Султане.
— Я и так знаю о нем предостаточно, — Ахмед закатил глаза, — столько, что знаю все его секреты.
— Правда?
— Конечно нет. Я просто служил ему. Я был просто пешкой…
— Понимаю, сэр, — понимающе ответил Гораций.
— Ладно, забудь… но зачем ты принес его дневник? И как он оказался у вас, разве его придворные не должны хранить его вещи, тем более личный дневник?- задал вполне резонный вопрос Ахмед.
— Так… К сожалению, я не знаю, сэр. Я просто унес то, что считал наиболее важным для меня. А как этот дневник оказался в нашем доме, сэр, я не знаю.
— Зачем?
— Э-э-э, я не знаю, сэр.
— Вот и в чем твоя проблема, — (Гораций недовольно посмотрел на Ахмеда), — ты просто ничего не знаешь, а надо знать. И в этом твой недостаток… Ладно, ты давай отнеси дневник в библиотеку, а потом мы поговорим, а чашечкой чая.
— Спасибо, сэр,
— Давай, — Ахмед кивнул ему.
Гораций поднялся, взял дневник, вздохнув, пошел в библиотеку его деда.
Ярким апрельсим утром 1826 -го года, Ахмед медленно шел в личную библиотеку. Она находилась рядом с его комнатой. Он зашел в библиотеку — среднюю комнату, которая имела кучу книжных полок. Каждая kitap стояла или лежала в определенном месте, что из-за них все полки были заполнены ими. В его библиотеке не было художественных книг (он их ненавидит), только имелись исторические и научные издания.
Однако, еще в библиотеке лежали мемуары и дневники его родных, друзей или врагов. Они напоминали Ахмеду о его молодости, которая прошла мимолетно. Зачем он посвятил свою жизнь убийству своих врагов и службе ордену защитников Империи? Ответ даже был неясен ему. Ахмед грустно вздохнул, и достав дневник Бекира, принялся читать.
Константинополь, Османская Империя. 1732 год.
" Merhaba, günlükum. Benim adim Bekir. Я веду и буду вести тебя, дневник. И я начну записовать события, произшедшие мной. Так вот, сегодня мало что произошло.
Утром все было нормально, если не считать моего пьяного отца. Вечно он пьет свой sherbet и ругается с моей мамой. И после этих «собраний» моя мама почему то подзодит ко мне, и, и ласково обнимая меня, говорит: «Take hold yourself.» И да, забыл упомянуть, моя мама англичанка турецкого происхождения. Поэтому она иногда разговаривает со мной на своем английском. И мне приходится ее слушать. Ну что остается от меня кроме того, что тупо (прости меня, мама.) слушать ее и кивать ей в ответ, сам ни понимая, зачем это делаю.
Хоть теперь я немного знаю английский благодаря ее беседам со мной. I can speak English!
Ну ладно, что-то я много пишу о языках. Но все же… И зачем они нужны, эти разговорные языки? Ведь человек живет там, где он родился, и поэтому говорит на своем языке. И еще учителя приходят ко мне и преподают мне арабский, английский (причем учитель англичанин) и конечно же, мой родной османский язык.
Это и тратит мное драгоценное время… Да, да, вы не ошиблись, и я вовсе не маленький, мое драгоценное время. Именно так. А ведь я бы мог потратить свое время на игры в войнушку, играл бы с моими друзьми в прятки, но нет, мне это не дозволено, мне это нельзя, сиди и учи свой English! И я вынужден сидеть и тратить время на разную ерунду.
Ладно, пусть я буду учить эти языки и стать благородным членом семьи Ибрехимоглу.
Но это не главное; сегодня к нам домой вместо моего учителя по английскому пришел какой-то дядька, и передал что-то маме (к сожалению, я так и не узнал что это было,). Она быстро убрала это и ушла готовить…
Лондон, Британская Империя. 1826 год.
…Ахмед положил дневник на место, причем это сделал он с ненавистью.
Он ненавидел этого Бекира Ибрехимоглу. Этот подлец, негодяй убил его самого близкого ему человека… его отца, который был невиновен и в чем. Что к худшему, то это то, что Ахмед лично увидел, как мрачный наемник перерезал отцу горло, и со злобой глядя, промолвив:
— Ты следующий, щенок. — ушел.
Наверно (если не точно,), этот Бекир забрал немало невинных жизней. Раскрыл кому то череп, кому-то полоснул по горлу, кого-то вообще расчленил… Нет. Такого даже он бы не совершил!?..
Даже мысли о нем вызывает отвращение. Кто или что помешало ему стать нормальным дворянином и купцом?
Ответ имелся, но не был ясным; кто-то говорил, что сам Бекир тронулся умом и решил убивать людей, а кто-то твердил, что его отец был виноват в этом. Как бы не было, Бекира нет уже давно. Что бы ни стало, кто бы это не были, они сами были виноваты.
Ахмед стоял, потерявшись в мыслях. Он думал о Бекире, об отце и о матери.
«Anne, когда ж я тебя увижу?»
Ахмед скучал по матери. Ее не было со времен его рождения. Он даже не знал маму в лицо. Отец говорил, что она ушла в Константинополь по делам на много лет. Но Ахмед догадывался, что отец что-то ему не говорит.
В те времена, когда они жили в Бурсе, он думал, что мама ушла в далекие земли. Ахмед всегда старался найти ее. Но его малюсенькие старания не давали результатов. И ему приходилось смириться с тем, что его мамы нет во всей Османской Империи. Отец делал намеки, что она якобы где-то в Англии.
Стук в дверь заставил Ахмеда снова вернуться в этот серый, томный мир, наполненный грустью и страданиями. Ахмед, опираясь на трость, побрел к парадной двери.
— Kim o? — спросил он.
— Это Гораций, — ответил человек за дверью.
Ахмед остановился. Опять этот Гораций?! Теперь что он хочет? Опять спросит рассказать ему свою жизнь?! Да надоел он со своими расспросами!
— Что тебе нужно, Гораций?
— Would I… Ой, простите, могу ли вам кое-что показать, сэр? — выронив слово по-английски, потом по турецкий овседомился Гораций.
— Что внутри?
— Вы увидете это, когда откроете дверь, — сказал Гораций.
Ахмед нехотя открыл дверь. Гораций зашел с ящиком. Он поставил ящик, который, был тяжелым, на пол.
— Вот, — Гораций пнул ящик, — смотрите, что мне удалось оттащить от мамы, сэр.
Гораций взял одну книгу из ящика.
— Вы знаете, что это? — спросил Гораций.
— Нет, и не хочу. Я никогда не читаю художественную литературу.
— Нет, вы меня неправильно поняли, сэр. Это дневник самого Селима Третьего!
— Султана?
— Да! — ликуя, ответил Гораций.
— Не смог ли ты мне побольше рассказать об
Ахмед бросил непонимающий взгляд. Гораций, без слов понял, что тот хочет объяснений, и что именно сейчас.
— Это дневник Селима Третьего, представляете? Дневник! Селима! Я смогу… Ой, мы сможем узнать побольше о Султане.
— Я и так знаю о нем предостаточно, — Ахмед закатил глаза, — столько, что знаю все его секреты.
— Правда?
— Конечно нет. Я просто служил ему. Я был просто пешкой…
— Понимаю, сэр, — понимающе ответил Гораций.
— Ладно, забудь… но зачем ты принес его дневник? И как он оказался у вас, разве его придворные не должны хранить его вещи, тем более личный дневник?- задал вполне резонный вопрос Ахмед.
— Так… К сожалению, я не знаю, сэр. Я просто унес то, что считал наиболее важным для меня. А как этот дневник оказался в нашем доме, сэр, я не знаю.
— Зачем?
— Э-э-э, я не знаю, сэр.
— Вот и в чем твоя проблема, — (Гораций недовольно посмотрел на Ахмеда), — ты просто ничего не знаешь, а надо знать. И в этом твой недостаток… Ладно, ты давай отнеси дневник в библиотеку, а потом мы поговорим, а чашечкой чая.
— Спасибо, сэр,
— Давай, — Ахмед кивнул ему.
Гораций поднялся, взял дневник, вздохнув, пошел в библиотеку его деда.
Рецензии и комментарии 0