Глава четвертая

1769 год*.
Парень тихо стонал от боли. Тут только закончилось сражение. Парень порвал кусок одежды. Он перевязал раненную руку (к несчастью, у него не было спирта, или воды, чтобы промыть или обработать рану) лоскутом ткани, попытался встать, но упал на повозку с испорченной провизией, поэтому он не ударился о какую-либо часть повозки.
Его рана на правой руке кровоточила; солдат солдат силой воли заставил терпеть боль, которую он испытывал при поднятии правой руки. Он положил руку на мешок с рисом, как он предпологал, и прикусив губу, попытался не дышать; тут же появились какие-то солдаты в мундирах и с пушками со штыками*. Те говорили что-то на незнакомом солдату языке. Парень обратился в слух.
— … Сергей, поищи наших. Маша, попробуй помочь Сергею найти раненных и помоги им. А я проверю местность, — Парнишка больше двадцати лет кивнул и ушел вместе с какой-то девушкой, по одежде выглядевшей медсестрой. А капитан, по мнению солдата, отошел от них и начал искать солдатов Османской Империи.
Парень продолжал следить за капитаном. Тот подходил к мертвым солдатам (или раненным), и пощупав их пульс, отходил. Но одного он пронзил штыком. Парень с ужасом было вскрикнул, но поздно воздержался; капитан услышал чей-то крик и повернулся в сторону того солдата.
Последний турок, который лежал на повозке, быстро закрыл рот и закрыл глаза. Он притворился мертвым. И туту как тут капитан приближался к нему, держа его на мушке. Турок тихо выругался. Вскоре русский подошел вплотную к нему и ткнул в него своим штыком. Кровь потекла по спине. Турок прикусил губу, чтобы как-то снять, или подавить боль со спины. Но боль не унималась; русский снова ткнул в него, но теперь вонзил штык в раненную руку. Турок вскрикнул; русский подпрыгнул и выругавшись, прокричал:
— Я тебя убью! — приподняв пушку, русский с размаху вонзил было штык, но тут же остановился. С его лба вышло острие ятагана*. — Аххооу… — застонал русский солдат и упал на землю.
Капитан умер мгновенно, даже не стоит объяснять, почему и как. Солдата Османской Империи вырвало; с головы тела русского вывалились мозги и жидкость. Турок протер рот рукавой, и громко выругался.
— Э пацан, че так ругаешься? Страх потерял? — сказал кто-то с русским акцентом. Турок оглянулся; никого нет. — Я сказал, что ты так орешь и кричишь, как женщина?
— Кто ты, дурак? — Стоило ли говорить, что среди Османских солдатов никто не соблюдал дисциплину. — Ну-ка покажись, если кишка не тонка!
— Совсем страх потерял, — пробормотал неизвестный и показался солдату. Он выглядел как убийца, а не как на солдата. Тот одевал темные кожаные сапоги, шляпу, и плащ. И, и имел в руках метательный нож? Как это может быть? Это точно не солдат!
Солдат весь вспотел, увидев этого человека; тот вообще был невозмутим, он не реагировал на брань солдата, сыпавшего убийцу.
— Иди ты к черту, русский! Не смей меня трогать!
Однако убийца глухо приближался к нему, убрав нож в сумку, наверно, для этих ножей.
— Не приближайся, тварь! Я тебя убью, — солдат пытался найти что-то острое, но вскрикнул от боли, ибо его рука, тем более правая, была исцарапана и протыкана штыком того русского.
Убийца подошел к нему. Солдат чуть было не наложил в штаны из-за страха, но увидел в убийце знакомого человека. Это…
— Ахмед!
— Ну? — Убийца снял мрачную шляпу. — Не узнал? Вот дурак!
— Заткнись, — Солдат умудрился поднять правую руку, но не смог, — я тебя сейчас…
— Убьешь? — закончил за солдата Ахмед. — Чем? У тебя рука кровоточит, еще и убьешь, — он хмыкнул, — еще бы.
— Я бы тебя убил, но ты мой друг. Поможешь? — Солдат привстал, но снова плюхнулся на мешок.
Ахмед кивнул. Он протянул руку, исцарапанную полностью, солдат крепко схватил его руку и Ахмед потянул его, тем самым помог ему встать.
— Стой, — Ахмед посмотрел на землю, — Дай мне взять костыль, или что-то того типа. — Ахмед ушел, растворившись в тумане.
Солдат остался один, если не считать полусгнивших трупов. Он еле-еле стоял на ногах, неуклюже пошатываясь. Что же так его ранило?..
Турок услышал карканье ворон. Те наверняка прилетели наживиться свежей едой. Лишь бы они не сочли его трупом… Нет. Этого точно не будет.
Солдат стоял, чуть наклонившись. И что же все-таки ранило его?.. Даже правую ногу задело!
Он думал о битве, но его мысли прервались из-за Ахмеда, пришедшего с неким подобием костыля.
— Бери, — Ахмед протянул солдату «костыль», — хотя б это. Лучше, чем ничего.
— Ты прав, — Солдат взял «костыль» и сбросил тяжесть на костыль, — нам пора сваливать, ибо те русские убьют нас,
Ахмед кивнул. Собравшись с духом, солдат шагнул в сторону леса.

Сергей и Мария ходили по лесам, и деревням; они искали своих раненных — русских солдатов. Хотя это дело Марии, но Сергей ходил за ней по пятам только из-за того, что он должен прикрывать Марию. И потому… что любил ее.
Они остановились на деревне, в которой произошел жестокий бой. Здесь не найдешь целых, но раненных — целыми кучками! Среди них были и турки, и конфедераты, и русские. Но Мария пришла лечить или помочь только русским.
Со стороны хижины послышался стон. Сергей направил пушку на хижину; Мария схватила палку.
— Что там? — спросила Мария.
— Не знаю. Наверно, раненный, или… — Оттуда же послышался женский крик.
— Раненная, — закончила Мария, — идем, нам надо помочь им.
Они осторожно забрели в дом. Сергей кивнул; Мария тоже кивнув, отворила дверь. Дверь со скрипом открылась, и им пришлось увидеть ужасную картину: женщина держалась за подол окрававленного платья, а мужчина, наверно, солдат Османской Империи с окрававленной челюстью пытался достать ружье и застрелить женщину. Но как не старался, тот не доставал до ружья. Сергей и Мария следили за ним. Мужичок тянулся, пальцами пытался достать до ружья. В конце концов, он кое-как ухватился за ружье, и направил ружье на Сергея.
— Что за…
— Сереж…
— Беги! — Сергей толкнул ее и немедленно выстрелил из пушки. Одновременно выстрелил Османец…
— Не-е-е-т!!! — послышался крик Марии.

Солнце уходило за горизонты, поэтому Ахмед и солдат устроились в лесу; разбили небольшой, только для пайка костер, насобрали трав для приличного подобия постели и расставили ловушки. А что, он (солдат), уже партизан. Его отрезали от главной «заварухи», и теперь он борется за свою жизнь. И ему надо найти любой взвод своих, ибо так он долго не протянет. Хорошо, что Ахмед пришел вовремя, а то он остался бы лежать на повозке уже бездыханный.
Ахмед приготовил вполне съедобный суп с грибами ( А что можно найти в лесу? Только грибы!). Ему повезло с грибами; не один из них не оказался ядовитым. Поэтому они съели пайки, выпили суп, и уснули сытыми.
Ночь прошла без каких либо приключений, поэтому братья по оружию хорошенько выспались и были полны энергии.
Утром Ахмед потушил до сих пор тлеющий костер, убрал весь мусор, оставленный ими во время вчерашнего ужина, и разбудил солдата.
— Эй, Осман, вставать собираешься? Или оставить тебя здесь и чтоб тебя убили эти русские?
— Блин… встаю, — Осман зачесал затылок, — спать не даешь, дурак,
— Так встанешь или нет?
— Ладно, — Осман встал, и тут же ударился о дерево, — Ай!
— Хех, — улыбнулся Ахмед, — вечно ты неуклюж! Удивиться можно!
Осман нехотя встал. Ахмед принес ему «костыль», и начал убирать, точнее уничтожать постель. Он рвал траву, и в конце концов, он полностью заметал их следы.
Ахмед надел свою сумку с ножами, убрал в ножны кинжал, и взял арбалет, валявщийся на земле. Он зарядел арбалет ядовитыми дротиками, и промолвил «Идем?» на что Осман ответил кивком.

Примечания: * — 1769 год — это начало Русско
— Турецкой (Османской) войны. Ятаган — это меч, сабля, используемая турками и арабами.