Глава шестая (Глава 6)

Бурса, Османская Империя. 1765 год.

— Пап, а кто это были? — спросил мальчишка.
— Это мои друзья, сынок, — ответил мужчина, торгующий воском. — Да не беспокойся, — (Мальчишка побледнел.) — это был разговор о моем товаре. Не беспокойся.
Успокоив сына, Доган оставил его одного со своими ровесниками, и ушел на базар торговать воском.
— Вечером приду, — сказал он сыну и ушел, закрыв дверь дома за собой.
Догану было тяжело жить. А что, он живет по схеме «Скрывай от сына — Ввязывайся в проблемы — Лги и скрывай»? Поэтому Догану приходилось жить вечно в тревоге, потому-что он знал, что когда-нибудь его маленький Ахмед поймет то, что его матери нет в живых. Тем более его Ахмед был очень любопытным и часто спрашивал отца о матери, а получал в ответ лишь «Она где-то в Англии». Возможно, что его сын начнет искать ответы на свои вопросы. Вот именно по этой причине Доган был в тревоге. И он всегда чувствовал угрызения совести из-за того, что он не сможет толком рассказать сыну о при каких обстоятельствах и как умерла его мать. Доган все н
икак не мог найти более подходящий момент, чтобы рассказать сыну о смерти матери. Ему просто не хотелось, чтобы Ахмед не получил душевную травму на всю жизнь и не считал себя виновным в гибели матери.
Также его тревожил этот Селим Тазим — купец, который не раз жаловался на воск Догана. А последний знал — связываться со «сливками общества» — бесполезно и опасно, тем более такому мелкому торговцу, как Доган.
«Успокойся, Доган,» — напомнил сам себе он.
Он дошел до базара, как увидел знакомого ему человека…

Ахмед сидел у дерева, ожидая своего друга. Но ему пришлось ждать совсем немного, так как Али пришел очень быстро.
— Ну, приступим? — спросил тот.
— Ага, — кивнул Ахмед, после чего он встал.
— Тогда давай за мной, — Али вскарабкался на стену, и вскоре оказался на крыше дома. — Давай руку.
Ахмед подбежал к дому и прыгнув, быстро схватился за руку Али. А последний, подняв Ахмеда, начал тяжело дышать.
— Уж больно ты тяжелый, — выпалил он, вытирая пот. Удивительно, зачем Али надел все теплое, ведь не зима же во дворе, а теплая весна.
Али был сыном дворянина. Черные волосы, синие глаза, высокий рост и дворянская манера речи подчеркивали то, что он из высших слоев общества, хотя больше времени проводил с
.Ахмедом — отпрыском никчемного мелкого торговца. Поэтому ему надели все теплое, предпологая, что их сынок заболеет и простудится из-за весеннего ветерка.
Несмотря на то, что у них разные социальные статусы, они имели много общего: они с детства не видели своих матерей (Отец Али говорит, что его мать уехала за пределы Империи, а мать Ахмеда умерла при родах.), оба любят лазить на деревья или сидеть на крышах домов и следить за повседневной жизнью других и главное, они были очень любопытными.
— Ага, — язвительно заметил Ахмед. — Ну давай, показывай, как быстро добраться до базара.
— Ладно, — кивнул Али и побежал. Ахмед тяжело вздохнул, все еще думая, о тех людях, приходивщих к ним домой. Он догадывался, что отец что-то скрывает от него. Но что? Туман неизвестности не рассеивался, чтобы Ахмед знал все, что скрывает его отец.
И да, почему его мать не приезжает из Англии вот-вот уже одиннадцать лет? И это сегодня он узнает. Поэтому расправил плечи и последовал за Али.

— Ах вот ты где, мерзавец! А я еще ищу тебя! — воскликнул Селим, стоящий рядом с его стражами. А последние достали свои ружья и направили на Догана.
Мальчишка, стоявший рядом с лотком Догана со страхом смотрел на зрелище. Он чуть было не заплакал, но вскоре пришла его мать. Она успокоила своего сына и прокричала:
— Убивали бы вы друг-друга в каком-нибудь другом месте, не видите, тут мой сын стоит. Вы его напугали. Тебе не страшно, мой львенок? Вот вы сволочи! — Мальчишка все таки заплакал. Женщина ушла со своим ребенком, на ходу успакаивая его.
— Убейте ее. И ее сынка. — холодно произнес Селим. Стражи зарядили ружья и выстрелили. Женщина упала, даже не успев вскрикнуть от боли. Доган не заметил, как раскрылась его челюсть. Вскоре упал ничком ее сын.
Как он, Селим, может так хладнокровно убить женщину и ребенка?! Это ведь запрещено законами Империи! Тем более на базаре?! Люди же видят, что такой великий купец убивает невиновную женщину и вообще непричастного к делу мальчишку! Ладно люди, да Аллах смотрит на это! Как он может без причин грешить! Да гореть ему в Аду!
— Зачем вы убили… Что происходит, господин? — Скорее из трусости, чем из уважения спросил Доган, опускаясь на колени.
— А какое тебе дело, Доган? — зло процедил Селим. — Это же не твоя Айче! Так какое тебе дело, а, свинья! Убейте его!
Стражи прицелились и выстрелили было, но один из них упал и не встал. Из головы упавшего торчал только что вкусивший крови нож.

Ахмед и Али ловко перемещались по крышам. Они бегали, карабкались, лазили, словом, шли на базар.
— Направо! — крикнул Али, перевернув направо.
— Понял! — крикнул в ответ Ахмед.
Они свернули направо. Черт!
Там не было крыши домов! Хотя не было собственно домов. Али приблизился и увидел небольшой переулок, где играли дети.
Али сглотнул, и буркнул:
— Черт! Нет домов!
«Вот черт! Теперь что делать?» — подумал Ахмед, но вслух сказал:
— Ну? Прыгнем?
— Да. Прыгнем, — согласился Али. — Приготовься, сейчас будет больно.
Али подошел к Ахмеду, схватил за руку, разогнался и поволк Ахмеда за собой. Он прыгнул, и после него прыгнул Ахмед.
Ахмед чувствовал свободу, падая на землю. Он думал, что он парил как орел.
Ветер дул ему в лицо, и это придавало Ахмеду уверенности в прыжке. Он надеялся, что они приземлятся удачно и не разобьются об землю. Но уверенность словно испарилась, когда Ахмед увидел побледневшее лицо Али.
— Что случилось? — тут же бросил Ахмед.
— Не рассчитал силу прыжка! Держи-и-и-сь!!!
Ахмед почувствовал мгновенную боль во всем теле, хотя приземлился на ногах. «Ааххх…»- произнес он. Они упали на землю.
Ахмед скрючился от боли. Он ничего не сломал, но тело болело так, что казалось, якобы ему вонзили сразу тысячу мечей.
Он увидел, что Али стоял на ногах. Тот удачно приземлился, в отличие от него. Али подошел к нему и протянул руку.
— Давай, помогу.
Ахмед взял руку и поднялся.
— Как тебе удалось? — удивился Ахмед.
— Приземлился на повозку со сеном.
— Вот ты удачник! — воскликнул Ахмед. — Но нам пора двигаться!
— Ну тогда, пошли!

Несколько минут спустя Али и Ахмед добрались до Базара, который изобиловал торговцами и покупателями. Мальчишки шустро лавировали по лоткам, то проталкивая и получая «Э пацан!» или «Глаза разуй!», то спокойно шли без препятствий либо редко касались людей.
Но это базар, а не улица, чтобы спокойно блуждать и разгуливать. Поэтому им пришлось еще сталкиваться с торговцами:
— Купи эту вазу!
— Добро пожаловать в музей шелка!
— Ножи! Кто купит ножи?
Но Ахмед и Али не обращали на это внимания. Они знали, что все лотки торговцев бесполезны для них, кроме одной. Лавки Догана.
Вдруг Ахмед перестал идти, и с подозрением спросил Али:
— Ты точно меня ведешь к отцу?
Чувствовалось, что Ахмед начал подозревать Али в обмане. Ну честно, Ахмед никогда не видел, чтобы его отец шел к лотку точно так, как это делал Али. Вдруг, он… Впрочем, он и так заблудился. Так что ему остается только следовать за Али.
— Evet*. Я видел, как вчера какие-то люди шли точно так, — пробормотал Али. — И тем более, к твоему отцу.
— Тогда веди.
Али пожал плечами и продолжил путь.
— Постой, — произнес Ахмед, — а кто они были, те люди?
— Не знаю. Но мы все узнем.

Доган впервые в жизни увидел мозги, как и другие люди, кроме стражей Селима и солдатов Империи. Стоило ли говорить, что Доган чуть было не потерял сознание, но он устоял перед потерей сознания. Но все-таки от зрелища Догану сталу не по себе. Да и толпа загудела, начиная сеять ужас среди людей.
Зеваки, которые собрались вокруг этого «цирка» крови, охнули от увиденного. Все видели, что Селим Тазим застрелил молодую чету Азимоглу — владельцев нескольких лотков базара. Некоторые поморщиваясь отходили назад; а смельчаки продолжали стоять как столб и следить за «трюками» Селима. Но некоторым смельчакам не повезло; Селим приказал своим стражам убить и этих, и только несколько людей, которые ценили свою жизнь, убежали или отошли подальше от Селима.
— Да какой придурок решил покушаться на мою жизнь?! — гневно крикнул Селим, после чего посыпал всех градом брани. — Говорите, жалкие людишки, кто же решил отдохнуть от жизни?!!! Ты?! Или ты, жалкий щенок?! Кто?!!!
Внезапно для всех, для Селима, для Догана и для простолюдин, вышел двенадцатилетний мальчишка и заявил:
— Я, Селим.
Селим от услышанного и увиденного был в шоке. Это был простой мальчишка.
Но вся «начинка» была в том, что это был сын Мехмеда Керимоглу — Али Керимоглу.
Но из толпы вышел еще один мальчик, который не был такой важной персоной, но был важным человеком для его отца — Ахмед Сельпаша, сын Догана Сельпаши.

Прим. и переводы: Evet — да, ладно (тур.).