В ту ночь захоронения не было
Возрастные ограничения 16+
На портале «Православие.ру» под рубрикой «Церковная комиссия по исследованию «екатеринбургских останков» была опубликована моя статья «Обличить Юровского несложно», в которой приводится аргумент, разом сокрушающий версию Покровского-Юровского: в ночь с 18 на 19 июля 1918 г. главный цареубийца уехал в Москву. При этом, однако, была допущена небрежность, что призывает автора не только к исправлению последней, но и к подробному обоснованию неоспоримого факта: в ночь с 18 на 19 июля 1918 г. никакого захоронения на Поросенковом Логу не производилось.
Вначале я с благодарностью к уважаемой Татьяне А.В. приведу ее комментарий к указанной статье:«Телеграмма Юровского, приведенная уважаемым А.Мановцевым, никак не доказывает, что Юровский не мог быть в Поросенковом Логу в ночь с 18 на 19 июля 1918 г. Скорее, наоборот, подтверждает такую вероятность. В Телеграмме, в графе «Подана» стоит не только дата 20.VII, но и время — 20 ч. 40 мин. Расстояние от Екатеринбурга до ст. Бисерть (Бисертский завод) — всего 110 км. Если Юровский выехал из Екатеринбурга в ночь с 18 на 19 июля или ранним утром 19 (как говорится в статье), то получается, что 110 км до Бисерти поезд ехал больше 1,5 суток, а это вряд ли. Более вероятно, что Юровский выехал именно утром 20 июля и, соответственно, в ночь с 18 на 19 июля вполне мог быть в Поросенковом Логу».
Признаюсь, я поверил Николаю Россу, написавшему: «Таким образом Юровский был доставлен, с багажом, на вокзал 19 июля, ранним утром (20-го он послал телеграмму со станции Бисерт)» – см. Николай Росс. Гибель Царской Семьи. Посев 1987, стр. 583. (далее — Росс). А посмотреть, каково расстояние от Бисерти до Екатеринбурга я, к стыду своему, не удосужился.
Однако есть свидетельство одного из цареубийц А.Г. Кабанова, который пишет в своих воспоминаниях: «Тов. Юровский вечером 18 июля 1918 г. с небольшим в руках чемоданчиком, в котором были сложены драгоценности Николая Романова <…> выбыл в Москву сдавать эти ценности. <…> Вся охрана дома особого назначения была снята и отправлена на запад» («Исповедь цареубийц», М. «Вече», 2008, стр. 131 – далее «Исповедь цареубийц»).
Можно было бы считать, что А.Г. Кабанов ошибся с датой, но он, очевидно, помнит, что охрана была снята в тот же вечер, как Юровский уехал в Москву. И дата подтверждается показаниями одного из охранников, а именно Ф.П. Проскурякова, данными Н.А. Соколову в сентябре 1919 г. Приведу отрывок подробно, чтоб обрисовать течение времени в тот день (18 июля 1918 г.) для Филиппа Полуэктовича и заодно подтвердить наличие Юровского в Доме особого Назначения (а не где-либо) с раннего утра: «В четверг 18 июля с 6 часов утра меня Медведев поставил на пост внутри дома у комендантской. <…> Когда я в тот день, 18 июля, вступил на пост, в доме были уже Юровский, Никулин, Медведев и латыши. <…> Я хорошо помню, что Юровский, когда я пришел становиться на пост, был уже в доме. Должно быть, он и ночевал тут (а не на Ганиной Яме, как по «Записке»).
У них шла уборка царских вещей, и они все очень торопились. Укладывали вещи все положительно, какие только можно было уложить. Но доподлинно сказать, каие именно вещи укладывались, я не могу, потому что сходить с поста я не мог. <…> О чем разговаривали в это время между собой Юровский, Никулин и Медведев, я не слышал. Были они все спокойные и, как мне тогда казалось, Юровский и Никулин были несколько пьяные. В тот день вещи еще никуда не вывозились, а только укладывались. Сойдя с поста, я пошел в караульное помещение, поспал, поел и пошел со Столовым к брату Александру во 2-ю часть милиции. <…> До вечера мы со Столовым проболтались по городу и к вечеру пришли в караульное помещение. Тут нам Медведев объявил, что мы все должны уезжать из Екатеринбурга. 19 утром нас отправили на станцию Екатеринбург I» (Росс, стр. 278, выделено мною – Е.М.).
Как же быть с телеграммой? Есть только такие возможности: 1) в продвижении поездов были большие задержки (что во время гражданской войны вполне возможно); 2) телеграмма была большевистской подделкой (каковые вполне практиковались; был найден лишь бланк в Доме Особого Назначения) для неизвестных нам целей. Как бы ни казались такие варианты натянутыми, совпадение сведений по воспоминаниям А.Г. Кабанова и показаниям Ф.П. Проскурякова показывают, что кучер Елькин (как он и говорит) отвез Юровского на вокзал поздно вечером 18-го июля.
Итак, в ночь с 18 на 19 июля 1918 г. Юровский уехал в Москву, следовательно, на Поросенковом Логу его не было.
Эта статья написана, однако, для недоверчивого и скептического читателя. И для него сейчас будет обосновано, по целому комплексу соображений, что в ночь с 18 на 19 июля 1918 г. никакого захоронения на Поросенковом Логу не производилось. В основном, мы приведем аргументы из уже упоминавшейся брошюры «Юрий Григорьев, Андрей Мановцев. Екатеринбургские останки: упрямые факты. Очерки на актуальную тему». СПб .2017 (далее – Брошюра).
Переезд №184. Напомним, что так называемая «Записка Юровского» существует в разных модификациях. Одна из них — запись беседы Юровского со старыми большевиками в г. Свердловске в 1934 г. (далее – «Стенограмма»): В этой беседе цареубийца говорит о возможном свидетеле их действий в Поросенковом Логу: «… мы приближались уже к полуночи, тогда я решил, что надо хоронить где-то тут, т.к. нас в этот поздний час никто здесь видеть не мог, единственно кто мог видеть нескольких человек – это был железнодорожный сторож разъезда», и вопрос о ненужном свидетеле тут же почему-то растворяется в воздухе. Крестьянина, знакомого Ермакова, они испугались (речь идет о мифических выкапывании и закапывании ямы в ночь с 17 на 18 июля 1918 г.), а железнодорожного сторожа – нет. Опять же и его, «единственного», можно было расстрелять, но не расстреляли, и точно, что не в силу человеколюбия. А он был (точнее, был бы) отнюдь не единственным ненужным свидетелем!
Путевым сторожем, жившим с семьей у переезда № 184, был Яков Иванович Лобухин. И он, и сын его Василий, давали показания следователю Н.А. Соколову в июле 1919 г., посвященные тому, чему они были свидетелями 17-19 июля 1918 г. (Росс. 394-396). По показаниям Василия Яковлевича, вечером 18 июля у железнодорожной будки собрались три подводы дачников, которых не пропустили проехать в деревню Коптяки: «Они у нас пили чай, — рассказывал В.Я. Лобухин, — и ждали, когда можно будет проехать в Коптяки». Пришлось им и заночевать на этом месте.
Таким образом, к ночи с 18 на 19 июля у переезда № 184 собралось не менее десяти-пятнадцати человек. По меткому замечанию А.М. Верховского, «они все это время, пребывали в томительном ожидании и праздности, стало быть, они ничем не отвлекались от наблюдения за всем, что происходит вокруг» и непременно должны были бы заметить то, что сочинялось Покровским и повторялось Юровским. Правда, ночь наступила, и, как говорил Я. Лобухин Соколову, «все спать полегли», но всем поместиться у сторожа было невозможно, кому-то пришлось и на воздухе ночевать. Никто ничего особенного не заметил. По рассказу Я. Лобухина, вечером 18-го июля грузовой автомобиль «прошел через переезд и пошел прямо через лог, а не времянкой, как шли все остальные». Далее: «Этот автомобиль в логу и засел в топком месте». От застрявших к колодцу сторожа приезжали двое с бочкой за водой, на «коробке» (разновидность телеги), их сторож видел, но потом не заметил, как стащили тес у него из его «городьбы» (изгороди) — для создания мостика из этого теса и шпал, очевидно, ради того, чтоб машине выехать. Вскоре Я. Лобухин тес вернул на место. Никаких следов деятельности (ни выброшенной земли, ни кострища, ни трупного запаха) он не заметил, сказал только: «там одни шпалы остались» (Брошюра, стр. 45-46).
В упомянутой брошюре очерк, посвященный подробному разбору «Записки Юровского» назван «Документ, изъеденный ложью». Нужно бы добавить: а также исполненный несуразностями. Некоторые из последних имеют для версии Покровского-Юровского большое значение. В частности, это сожжение двух тел на Поросенковом Логу и выкапывание ямы для могильника.
Выкапывание ямы В «Записке Юровского» (по публикации Г. Рябова в апрельском номере журнала «Родина» 1989 г.) читаем: «Хотели сжечь Алексея и А.Ф., но по ошибке вместо последней с Алексеем сожгли фрейлину. Потом похоронили тут же, под костром, останки и снова разложили костёр, что совершенно закрыло следы копания. Тем временем выкопали братскую могилу для остальных. Часам к 7 утра яма, аршина в 2½ [1,7 м] глубины 3 ½ [2,5 м] в квадрате, была готова. Трупы сложили в яму, облив лица и вообще всё серной кислотой, как для неузнаваемости, так и для того, чтобы предотвратить смрад от разложения (яма была не глубока)». В «Стенограмме» создание ямы оснащается справедливым психологическим замечанием: «Нужно сказать, что все так дьявольски устали, что уж не хотели копать новой могилы, но, как всегда в таких случаях бывает, двое-трое взялись за дело, потом приступили другие». (Это все, что в «Стенограмме» говорится о создании ямы).
По официальной версии 1998 г., соответствующей «Записке Юровского», (см. «Материалы правительственной Комиссии по изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением останков Российского Императора Николая II и членов его семьи» 1998) грузовик с трупами застрял в Поросенковом Логу В 4 часа 30 мин 19 июля 1918 г., и после двух часов безуспешных попыток вытащить машину, Я.М. Юровский принял решение о захоронении трупов посредине дороги на Коптяки, в районе переезда №184. Нетрудно посчитать, по указанным официальным данным, что создание ямы тем самым заняло полчаса, и всякому ясно, что это решительно невозможно.
В своей книге «Последний император России. Тайна гибели» Ю.А. Григорьев производит несложные и убедительные вычисления, по которым на работу по созданию ямы, описанной в «Записке», 1,7 м глубины и размером 2,5 кв.м., требуется не менее 3,5 часов. Но допустим, мы держимся варианта «Стенограммы», и яма создавалась, начиная с полуночи или с двух часов ночи (если машину пытались вызволить в течение двух часов) в течение достаточно продолжительного времени. Есть, однако, простое соображение, по которому захоронение девяти трупов в этой яме было все-таки невозможно: если бы это были не чьи-то подброшенные кости (см. по этому поводу ниже соображения Ю.А. Григорьева), а реальные человеческие тела, они в этой яме просто не поместились.бы. Напомним, что размер ямы был 2,5мХ2,5м в основании и 1,7 м глубина. И это означает, в частности, 10 кубических метров вынутого грунта, что не могло быть незаметным и для Соколова через год, и что не видел путевой сторож Яков Лобухин на следующий день, а он возвращал украденный у него тес (для вытаскивания машины), так что видел «мостик из шпал» и что его окружало.
В марте 2008 г. состоялся «Круглый стол» по проблеме «екатеринбургских останков», в котором с одной стороны принимали участие В.Н. Соловьев и С.В. Мироненко, а с другой стороны, А.Д. Степанов, С.А. Беляев, Л.Е. Болотин, А.Ю. Хвалин, С.В. Тимченко: В процессе обсуждения затрагивался и вопрос о создании ямы-могильника. Л.Е. Болотин заметил, что следы выемки большого количества грунта не могли исчезнуть. В.Н. Соловьев, в своем ответе, сказал, в частности, следующее: «фактически яму рыли в грязи, комков земли не было, и вся масса спрессовалась после захоронения. Яма очень мелкая, тела находились на глубине где-то сорока сантиметров. Спрятать, разбросать по такой территории кубометр грунта, не представляет трудности». Спрессовались, значит… А кубометр — это, по вычислениям Соловьева, объем 10 тел, для захоронения которых и требуется мол изъять кубометр грунта… Однако, дивиться Владимиру Николаевичу можно бесконечно, и я это оставлю.
Хороший вопрос задал С.В. Тимченко: «А следственный эксперимент не проводили? Взять 10 манекенов и попытаться запихать в эту яму». Ответа не было, потому что не проводили, а не проводили потому, что не запихнулись бы.
Сжигание двух тел. С удивительной лихостью Юровский сообщает старым большевикам (см. «Стенограмму»): «Тут же развели костер и, пока готовилась могила, мы сожгли два трупа: Алексея и по ошибке вместо Александры Федоровны сожгли, очевидно, Демидову. На месте сжигания вырыли яму, сложили кости, заровняли, снова зажгли большой костер и золой закрыли всякие следы». Соответствующие две фразы «Записки» уже приведены. Не станем касаться здесь вопросов, связанных с находкой 2007 г. — будто бы соответствующей словам Юровского. Мы занимаемся «Запиской».
На упомянутом «Круглом столе» 2008 г. С.А. Беляев задал вопрос: «Согласно официального документа, который был представлен в комиссию за подписью главного судмедэксперта России, на сжигание тела в условиях интенсивного горения при условии поливания керосином или бензином нужно от 24 до 48 часов. Они провели следственный эксперимент по сжиганию тел. Как могли сжечь два тела за полтора часа максимум?!». Несуразный ответ Мироненко не раз цитировался, он нас не интересует. Пусть даже не «за полтора часа максимум», пусть даже мы держимся версии «Стенограммы», и сжигание длилось в течение нескольких ночных часов. Но ведь не 24 часа! (Брошюра, стр. 42-43)
Показания И. Родзинского. В связи с имевшим якобы место сожжением тел на Поросенковом Логу стоит привести показания одного из участников сокрытия следов преступления. Это был чекист, не принимавший непосредственного участия в цареубийстве, тогда еще молодой человек, Исайя Родзинский. Он давал показания в ЦК КПСС в 1964 г. По недосмотру, аудиозапись показаний Родзинского оказалась доступной рядовым посетителям выставки «Гибель семьи Императора Николая II. Следствие длиною в век», проходившей летом 2012 года в Архиве РФ: можно было взять наушники и прослушать. Недосмотр заключался в том, что Родзинский (весьма «живо», с похохатываниями, т.е. глумясь над убитыми спустя 46 лет после их убийства) рассказывает… о сожжении тел! Рассказ его, весьма несуразный, опубликован в сборнике В.В. Алексеева «Гибель Царской Семьи: мифы и реальность» (Екатеринбург 1993, далее — Алексеев). Причем, есть небольшая подробность этого устного рассказа, не вошедшая ни в книгу В.В. Алексеева, ни в книгу Ю.Жука «Исповедь цареубийц» Алексеев, заметим, не претендует на полноту воспроизведения аудиозаписи, а Жук претендует. Подробность такая. Родзинского спрашивают: «Долго жгли, до конца?», тот отвечает: «Долго жгли, по-моему долго жгли, до конца».
Надо сказать, что (очевидно, по указанию сверху) Родзинский придерживается версии Юровского: машина застряла, и там, где застряла, решили захоронить. С этого-то места мы приведем его свидетельство: «Ну, тут часть разложили этих самых голубчиков и начали заливать серной кислотой, обезобразили все, а потом все это в трясину. Неподалеку была железная дорога. Мы привезли гнилых шпал <...> Разложили этих шпал в виде мостика такого заброшенного через трясину, а остальных на некотором расстоянии стали сжигать. Но вот, помню, Николай сожжен был, был этот самый Боткин, я сейчас не могу вам точно сказать. Вот уже память. Сколько мы сожгли, то ли четырех, то ли пять, то ли шесть человек сожгли. Кого, это уже точно я не помню. Вот Николая точно помню, Боткина и, по-моему, Алексея. Ну, вообще должен вам сказать, человечина, ой, когда горит, запахи вообще страшные. Боткин жирный был. Долго жгли их, поливали и жгли керосином там, что-то еще такое сильно действующее, дерево тут подкладывали. Ну долго возились с этим делом. Я даже, вот, пока горели, съездил, доложился в город и потом уже приехал. Уже ночью было, приехал на легковой машине, которая принадлежала Берзину. Вот так, собственно говоря, захоронили» (Алексеев, стр. 137).
То есть, как это ночью приехал? По Покровскому-Юровскому, никак не могли весь день провести в 200 метрах от переезда; и машина точно вернулась в Екатеринбург рано утром 19-го! Какое же тут может быть объяснение? Понятно, что только одно: насчет версии с захоронением под «мостиком» Родзинский попросту врет (выполняя партийное задание), но рассказывает правдиво о сжигании тел на Ганиной Яме в предыдущие дни. Как раз и в город он мог бы съездить с возвращением. Сама отвратительная живость его рассказа говорит в пользу его достоверности: восхищение тем, как хорошо был сложен Николай, запахи, «Боткин жирный был» — все это оставило у чекиста неизгладимые впечатления. (Брошюра, стр. 43-44).
Итак, показания Родзинского говорят, на самом деле, в пользу версии
Н.А. Соколова. Для нас они важны как, очевидно, ложное свидетельство в отношении того, что происходило (точнее, не происходило) на Поросенковом Логу в ночь с 18 на 19 июля 1918 г.
Существуют серьезные соображения Юрия Григорьева в пользу того, что «екатеринбургские останки» — фальсификация. Сейчас мы приведем их, но перед этим, в связи с обвинением Юрия Александровича в «надуманности» его аргументов, необходимо рассмотреть следующий вопрос.
Характер почвы Поросенкового Лога. Вспомним, как в недавнем интервью В.Л. Попов утверждал, почва на Поросенковом Логу — глинистая. Откуда это известно В.Л. Попову? Никак не указывалось. А, по Григорьеву, почва Поросенкового Лога — болотистая, и ссылается он на Н.А. Соколова, на показания местных жителей, на Александра Авдонина. Соколов сказал о Поросенковом Логе так: «Самый лог представляет собой лесное сенокосное болото». Эта фраза имеется в протоколе, названном «Осмотр местности рудника Соколовым (23.05 – 17.06 19)» Авдонин по профессии — геолог. В своей книге «Ганина яма» он однозначно называет почву Поросенкового Лога болотистой, в частности, рассказывая об осуществлении первого раскопа (в июне 1979 г.), он пишет: «… вернувшись к раскопу, мы оцепенели от испуга: яма почти полностью наполнилась водой. Видимо, протекавший рядом ручей ее насыщал. Сквозь слой воды из глубины выходили пузырьки болотного газа» (А.Авдонин. Ганина яма. Екатеринбург. 2003, стр. 200, выделено мною – Е.М.). И о кислотности пишет Авдонин: «К вечеру того же дня по ряду керновых образцов были измерены величины коэффициентов Ph, характеризующие показатель его кислотности. Ряд проб <…> дал повышенное значение кислотности» (Там же, стр.197).
По поводу кислотности, уместно сказать и о следующем документе: «Информация прокурора В.Н. Туйкова <…> о ходе прокурорской проверки по факту обнаружения 11-13 июля 1991 г. останков группового захоронения».
В нем говорится: «останки находились в среде с повышенной кислотностью» (В.В. Алексеев. Гибель Царской Семьи. Мифы и реальность». Екатеринбург. 1993, стр. 237).
Торфяное дубление
Приведем отрывок из очерка Григорьева «Екатеринбургские останки: царские или фальшивка? Точка зрения судмедэксперта». Отметим, что в этом очерке Ю.А. Григорьев опирается на более современную литературу, чем в его упомянутой книге: «Доступным всем и каждому примером торфяного дубления являются «болотные люди». Так называют тела тех, что жили на земле многие сотни лет назад и утонули в болоте. Посмотрев в интернете на фотографии этих людей легко убедиться, насколько хорошо болото сохраняет тела. Подробнее о происходящих при торфяном дублении процессах можно узнать из книги «Судебно-медицинская танатология», в которой авторы подробно их описали (Туманов Э.В., Кильдюшов Е.М., Соколова З.Ю., «Судебно-медицинская танатология». Москва: НП ИЦ „ЮрИнфоЗдрав“. 2012 ). Здесь же уместно ограничиться выдержками из данного труда и сопоставить их с состоянием останков, извлеченных из захоронения под мостиком в Поросенковом Логе. «…При погружении тела умершего в толщу болота, оно попадает практически в бескислородную среду… процессы аэрации почвы и биологической трансформации органических веществ резко замедляются… Накопление в тканях трупа масляной, уксусной, щавелевой и т.п. кислот ведет к усилению кислой реакции, которая настолько угнетает деятельность как аэробных, так и анаэробных микроорганизмов, что их жизнедеятельность полностью прекращается. В результате, дальнейшее разложение органической массы трупа останавливается…». О сохранности мягких тканей трупов «из-под мостика» не может быть и речи. Извлечены практически одни только кости. «… Высокая кислотность болотистых почв приводит к интенсивному выщелачиванию органов и тканей трупа. Происходит декальцинация костей скелета, что придает им плотноэластическую, хрящевидную консистенцию…». «…При наружном исследовании трупов, находящихся в состоянии торфяного дубления, отмечается удовлетворительная сохранность тела умершего.
Кости черепа, грудной клетки и таза при надавливании податливы, после прекращения давления возвращают исходную форму…». «…Кости гибкие, по консистенции напоминают хрящи…». В случае с «екатеринбургскими останками» ничего подобного нет и в помине. Все кости, извлеченные из захоронения, твердые, сухие и легкие. Они не гнутся и не режутся ножом, как это должно было произойти после многолетнего пребывания в болоте с кислой средой. <…> «…Трупы в торфяных болотах могут хорошо сохраняться неопределенно долго – от нескольких десятков до нескольких тысяч лет, многие прижизненные черты легко подаются восстановлению, что позволяет проводить судебно-медицинскую идентификацию тел умерших…». Ничего подобного с трупами «из-под мостика» не произошло. О возможности восстановлении прижизненных черт в целях идентификации говорить не приходится. И наконец, самое важное: «…Проведение каких-либо судебно-генетического и судебно-биологического исследований трупов, подвергшихся действию торфяного дубления, не представляется возможным, так как гумусовые кислоты разрушают как ДНК, так и белки, определяющие антигенные характеристики трупа…». (выделено Ю.А. Григорьевым, Брошюра, стр. 50-52).
Обратимся теперь к аргументам Ю.А. Григорьева, с характером почвы не связанным. Но вначале нельзя не вспомнить замечание академика В.В. Алексеева, которое он не раз высказывал еще будучи членом Правительственной Комиссии 1993-1998 гг.: нет никаких документов, которые подтверждали бы, что останки, извлеченные на Поросенковом Логу летом 1991 г, являются останками людей, похороненных там летом 1918 г. Нелишне указать и на то, как несуразны и противоречивы (по отношению друг к другу или у одного из авторов в отношении к самому себе) рассказы о сенсационной находке самих энтузиастов-открывателей — Г. Рябова и А. Авдонина. Об этом можно составить представление, обратившись к книге князя А.К. Голицына «Кому же верить? Правда и ложь о захоронении Царской Семьи» (М. Грифон, 2013).
Предоставим слово Григорьеву: «О пропавших костях. Всего из этого захоронения было извлечено около 800 костей, из которых позднее специалисты собрали 9 скелетов, в каждом из которых не хватало от половины до двух третей костей. В.Соловьев даже не попытался объяснить «недостачу» такого большого количества костей. А между тем, вопрос не праздный. Если трупы были помещены «под мостик» целыми, а именно это утверждал Юровский, подтвердили следователь В.Соловьев и Правительственная Комиссия, то кости не могли никуда пропасть. Если бы все найденные кости извлекли за один раз, можно было бы предположить невнимательность, несерьезное отношение или даже леность поисковиков. Поверить, что при неоднократном обследовании захоронения из него так и не достали все кости, невозможно. А вот если в захоронение «закладывали» не целые трупы, а отдельные кости, тогда их недостача легко объяснима» (Брошюра, стр. 52-53).
Здесь уместно привести высказывание В.Л. Попова в упомянутом интервью: «В 1991 году была детективная процедура изъятия останков: ночью под дождем в палатках разгребали глину и перетирали ее в руках. В течение трех дней пытались сделать то, что обычные археологи делают полтора-два месяца. Все делалось впопыхах, какая-то часть фрагментов скелетов была утрачена».
Да, конечно, не раз указывалось, что процедура изъятия останков выходила за всякие рамки как в юридическом, так и в процессуальном плане. Но не до утраты же (не менее, чем) трети костей! Тем более, что и впоследствии, как подчеркивает Григорьев, захоронение неоднократно обследовалось.
Думается, сказанного достаточно.
Спрашивается, чем занималось, в отношении «екатеринбургских останков», новое следствие в течение многих месяцев и с подпиской о неразглашении? Что секретного в характере почвы Поросенкового Лога? Не то ли, что он болотистый, с высокой кислотностью? Что секретного в материалах, связанных с «Запиской Юровского» и белым следствием 1918-1919 гг.? Не то ли, что «Записка» никоим образом не может служить историческим обоснованием подлинности могильника?
Совсем не нужно обладать особыми полномочиями и даже быть профессионалом, чтобы, пользуясь доступными материалами, установить: в ночь с 18 на 19 июля 1918 г. захоронение на Поросенковом Логу не производилось.
В завершение приведем и вполне профессиональное мнение, а именно процитируем известного историка и церковного археолога С.А. Беляева, который на упоминавшемся «Круглом столе» 2008 г. сказал следующее: «… Суть моего особого мнения, которое было высказано на последнем заседании комиссии в общей форме, а потом в более развёрнутой форме на слушаниях в Государственной Думе, сводилась к тому, что на основании всей совокупности источников, результатов, произведённого вами предварительного следствия, можно утверждать, что утром 19 июля 1918 года под шпалами никто никаких останков не хоронил, иными словами, никакой «могилы» в это утро там никто не устраивал».
Вначале я с благодарностью к уважаемой Татьяне А.В. приведу ее комментарий к указанной статье:«Телеграмма Юровского, приведенная уважаемым А.Мановцевым, никак не доказывает, что Юровский не мог быть в Поросенковом Логу в ночь с 18 на 19 июля 1918 г. Скорее, наоборот, подтверждает такую вероятность. В Телеграмме, в графе «Подана» стоит не только дата 20.VII, но и время — 20 ч. 40 мин. Расстояние от Екатеринбурга до ст. Бисерть (Бисертский завод) — всего 110 км. Если Юровский выехал из Екатеринбурга в ночь с 18 на 19 июля или ранним утром 19 (как говорится в статье), то получается, что 110 км до Бисерти поезд ехал больше 1,5 суток, а это вряд ли. Более вероятно, что Юровский выехал именно утром 20 июля и, соответственно, в ночь с 18 на 19 июля вполне мог быть в Поросенковом Логу».
Признаюсь, я поверил Николаю Россу, написавшему: «Таким образом Юровский был доставлен, с багажом, на вокзал 19 июля, ранним утром (20-го он послал телеграмму со станции Бисерт)» – см. Николай Росс. Гибель Царской Семьи. Посев 1987, стр. 583. (далее — Росс). А посмотреть, каково расстояние от Бисерти до Екатеринбурга я, к стыду своему, не удосужился.
Однако есть свидетельство одного из цареубийц А.Г. Кабанова, который пишет в своих воспоминаниях: «Тов. Юровский вечером 18 июля 1918 г. с небольшим в руках чемоданчиком, в котором были сложены драгоценности Николая Романова <…> выбыл в Москву сдавать эти ценности. <…> Вся охрана дома особого назначения была снята и отправлена на запад» («Исповедь цареубийц», М. «Вече», 2008, стр. 131 – далее «Исповедь цареубийц»).
Можно было бы считать, что А.Г. Кабанов ошибся с датой, но он, очевидно, помнит, что охрана была снята в тот же вечер, как Юровский уехал в Москву. И дата подтверждается показаниями одного из охранников, а именно Ф.П. Проскурякова, данными Н.А. Соколову в сентябре 1919 г. Приведу отрывок подробно, чтоб обрисовать течение времени в тот день (18 июля 1918 г.) для Филиппа Полуэктовича и заодно подтвердить наличие Юровского в Доме особого Назначения (а не где-либо) с раннего утра: «В четверг 18 июля с 6 часов утра меня Медведев поставил на пост внутри дома у комендантской. <…> Когда я в тот день, 18 июля, вступил на пост, в доме были уже Юровский, Никулин, Медведев и латыши. <…> Я хорошо помню, что Юровский, когда я пришел становиться на пост, был уже в доме. Должно быть, он и ночевал тут (а не на Ганиной Яме, как по «Записке»).
У них шла уборка царских вещей, и они все очень торопились. Укладывали вещи все положительно, какие только можно было уложить. Но доподлинно сказать, каие именно вещи укладывались, я не могу, потому что сходить с поста я не мог. <…> О чем разговаривали в это время между собой Юровский, Никулин и Медведев, я не слышал. Были они все спокойные и, как мне тогда казалось, Юровский и Никулин были несколько пьяные. В тот день вещи еще никуда не вывозились, а только укладывались. Сойдя с поста, я пошел в караульное помещение, поспал, поел и пошел со Столовым к брату Александру во 2-ю часть милиции. <…> До вечера мы со Столовым проболтались по городу и к вечеру пришли в караульное помещение. Тут нам Медведев объявил, что мы все должны уезжать из Екатеринбурга. 19 утром нас отправили на станцию Екатеринбург I» (Росс, стр. 278, выделено мною – Е.М.).
Как же быть с телеграммой? Есть только такие возможности: 1) в продвижении поездов были большие задержки (что во время гражданской войны вполне возможно); 2) телеграмма была большевистской подделкой (каковые вполне практиковались; был найден лишь бланк в Доме Особого Назначения) для неизвестных нам целей. Как бы ни казались такие варианты натянутыми, совпадение сведений по воспоминаниям А.Г. Кабанова и показаниям Ф.П. Проскурякова показывают, что кучер Елькин (как он и говорит) отвез Юровского на вокзал поздно вечером 18-го июля.
Итак, в ночь с 18 на 19 июля 1918 г. Юровский уехал в Москву, следовательно, на Поросенковом Логу его не было.
Эта статья написана, однако, для недоверчивого и скептического читателя. И для него сейчас будет обосновано, по целому комплексу соображений, что в ночь с 18 на 19 июля 1918 г. никакого захоронения на Поросенковом Логу не производилось. В основном, мы приведем аргументы из уже упоминавшейся брошюры «Юрий Григорьев, Андрей Мановцев. Екатеринбургские останки: упрямые факты. Очерки на актуальную тему». СПб .2017 (далее – Брошюра).
Переезд №184. Напомним, что так называемая «Записка Юровского» существует в разных модификациях. Одна из них — запись беседы Юровского со старыми большевиками в г. Свердловске в 1934 г. (далее – «Стенограмма»): В этой беседе цареубийца говорит о возможном свидетеле их действий в Поросенковом Логу: «… мы приближались уже к полуночи, тогда я решил, что надо хоронить где-то тут, т.к. нас в этот поздний час никто здесь видеть не мог, единственно кто мог видеть нескольких человек – это был железнодорожный сторож разъезда», и вопрос о ненужном свидетеле тут же почему-то растворяется в воздухе. Крестьянина, знакомого Ермакова, они испугались (речь идет о мифических выкапывании и закапывании ямы в ночь с 17 на 18 июля 1918 г.), а железнодорожного сторожа – нет. Опять же и его, «единственного», можно было расстрелять, но не расстреляли, и точно, что не в силу человеколюбия. А он был (точнее, был бы) отнюдь не единственным ненужным свидетелем!
Путевым сторожем, жившим с семьей у переезда № 184, был Яков Иванович Лобухин. И он, и сын его Василий, давали показания следователю Н.А. Соколову в июле 1919 г., посвященные тому, чему они были свидетелями 17-19 июля 1918 г. (Росс. 394-396). По показаниям Василия Яковлевича, вечером 18 июля у железнодорожной будки собрались три подводы дачников, которых не пропустили проехать в деревню Коптяки: «Они у нас пили чай, — рассказывал В.Я. Лобухин, — и ждали, когда можно будет проехать в Коптяки». Пришлось им и заночевать на этом месте.
Таким образом, к ночи с 18 на 19 июля у переезда № 184 собралось не менее десяти-пятнадцати человек. По меткому замечанию А.М. Верховского, «они все это время, пребывали в томительном ожидании и праздности, стало быть, они ничем не отвлекались от наблюдения за всем, что происходит вокруг» и непременно должны были бы заметить то, что сочинялось Покровским и повторялось Юровским. Правда, ночь наступила, и, как говорил Я. Лобухин Соколову, «все спать полегли», но всем поместиться у сторожа было невозможно, кому-то пришлось и на воздухе ночевать. Никто ничего особенного не заметил. По рассказу Я. Лобухина, вечером 18-го июля грузовой автомобиль «прошел через переезд и пошел прямо через лог, а не времянкой, как шли все остальные». Далее: «Этот автомобиль в логу и засел в топком месте». От застрявших к колодцу сторожа приезжали двое с бочкой за водой, на «коробке» (разновидность телеги), их сторож видел, но потом не заметил, как стащили тес у него из его «городьбы» (изгороди) — для создания мостика из этого теса и шпал, очевидно, ради того, чтоб машине выехать. Вскоре Я. Лобухин тес вернул на место. Никаких следов деятельности (ни выброшенной земли, ни кострища, ни трупного запаха) он не заметил, сказал только: «там одни шпалы остались» (Брошюра, стр. 45-46).
В упомянутой брошюре очерк, посвященный подробному разбору «Записки Юровского» назван «Документ, изъеденный ложью». Нужно бы добавить: а также исполненный несуразностями. Некоторые из последних имеют для версии Покровского-Юровского большое значение. В частности, это сожжение двух тел на Поросенковом Логу и выкапывание ямы для могильника.
Выкапывание ямы В «Записке Юровского» (по публикации Г. Рябова в апрельском номере журнала «Родина» 1989 г.) читаем: «Хотели сжечь Алексея и А.Ф., но по ошибке вместо последней с Алексеем сожгли фрейлину. Потом похоронили тут же, под костром, останки и снова разложили костёр, что совершенно закрыло следы копания. Тем временем выкопали братскую могилу для остальных. Часам к 7 утра яма, аршина в 2½ [1,7 м] глубины 3 ½ [2,5 м] в квадрате, была готова. Трупы сложили в яму, облив лица и вообще всё серной кислотой, как для неузнаваемости, так и для того, чтобы предотвратить смрад от разложения (яма была не глубока)». В «Стенограмме» создание ямы оснащается справедливым психологическим замечанием: «Нужно сказать, что все так дьявольски устали, что уж не хотели копать новой могилы, но, как всегда в таких случаях бывает, двое-трое взялись за дело, потом приступили другие». (Это все, что в «Стенограмме» говорится о создании ямы).
По официальной версии 1998 г., соответствующей «Записке Юровского», (см. «Материалы правительственной Комиссии по изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением останков Российского Императора Николая II и членов его семьи» 1998) грузовик с трупами застрял в Поросенковом Логу В 4 часа 30 мин 19 июля 1918 г., и после двух часов безуспешных попыток вытащить машину, Я.М. Юровский принял решение о захоронении трупов посредине дороги на Коптяки, в районе переезда №184. Нетрудно посчитать, по указанным официальным данным, что создание ямы тем самым заняло полчаса, и всякому ясно, что это решительно невозможно.
В своей книге «Последний император России. Тайна гибели» Ю.А. Григорьев производит несложные и убедительные вычисления, по которым на работу по созданию ямы, описанной в «Записке», 1,7 м глубины и размером 2,5 кв.м., требуется не менее 3,5 часов. Но допустим, мы держимся варианта «Стенограммы», и яма создавалась, начиная с полуночи или с двух часов ночи (если машину пытались вызволить в течение двух часов) в течение достаточно продолжительного времени. Есть, однако, простое соображение, по которому захоронение девяти трупов в этой яме было все-таки невозможно: если бы это были не чьи-то подброшенные кости (см. по этому поводу ниже соображения Ю.А. Григорьева), а реальные человеческие тела, они в этой яме просто не поместились.бы. Напомним, что размер ямы был 2,5мХ2,5м в основании и 1,7 м глубина. И это означает, в частности, 10 кубических метров вынутого грунта, что не могло быть незаметным и для Соколова через год, и что не видел путевой сторож Яков Лобухин на следующий день, а он возвращал украденный у него тес (для вытаскивания машины), так что видел «мостик из шпал» и что его окружало.
В марте 2008 г. состоялся «Круглый стол» по проблеме «екатеринбургских останков», в котором с одной стороны принимали участие В.Н. Соловьев и С.В. Мироненко, а с другой стороны, А.Д. Степанов, С.А. Беляев, Л.Е. Болотин, А.Ю. Хвалин, С.В. Тимченко: В процессе обсуждения затрагивался и вопрос о создании ямы-могильника. Л.Е. Болотин заметил, что следы выемки большого количества грунта не могли исчезнуть. В.Н. Соловьев, в своем ответе, сказал, в частности, следующее: «фактически яму рыли в грязи, комков земли не было, и вся масса спрессовалась после захоронения. Яма очень мелкая, тела находились на глубине где-то сорока сантиметров. Спрятать, разбросать по такой территории кубометр грунта, не представляет трудности». Спрессовались, значит… А кубометр — это, по вычислениям Соловьева, объем 10 тел, для захоронения которых и требуется мол изъять кубометр грунта… Однако, дивиться Владимиру Николаевичу можно бесконечно, и я это оставлю.
Хороший вопрос задал С.В. Тимченко: «А следственный эксперимент не проводили? Взять 10 манекенов и попытаться запихать в эту яму». Ответа не было, потому что не проводили, а не проводили потому, что не запихнулись бы.
Сжигание двух тел. С удивительной лихостью Юровский сообщает старым большевикам (см. «Стенограмму»): «Тут же развели костер и, пока готовилась могила, мы сожгли два трупа: Алексея и по ошибке вместо Александры Федоровны сожгли, очевидно, Демидову. На месте сжигания вырыли яму, сложили кости, заровняли, снова зажгли большой костер и золой закрыли всякие следы». Соответствующие две фразы «Записки» уже приведены. Не станем касаться здесь вопросов, связанных с находкой 2007 г. — будто бы соответствующей словам Юровского. Мы занимаемся «Запиской».
На упомянутом «Круглом столе» 2008 г. С.А. Беляев задал вопрос: «Согласно официального документа, который был представлен в комиссию за подписью главного судмедэксперта России, на сжигание тела в условиях интенсивного горения при условии поливания керосином или бензином нужно от 24 до 48 часов. Они провели следственный эксперимент по сжиганию тел. Как могли сжечь два тела за полтора часа максимум?!». Несуразный ответ Мироненко не раз цитировался, он нас не интересует. Пусть даже не «за полтора часа максимум», пусть даже мы держимся версии «Стенограммы», и сжигание длилось в течение нескольких ночных часов. Но ведь не 24 часа! (Брошюра, стр. 42-43)
Показания И. Родзинского. В связи с имевшим якобы место сожжением тел на Поросенковом Логу стоит привести показания одного из участников сокрытия следов преступления. Это был чекист, не принимавший непосредственного участия в цареубийстве, тогда еще молодой человек, Исайя Родзинский. Он давал показания в ЦК КПСС в 1964 г. По недосмотру, аудиозапись показаний Родзинского оказалась доступной рядовым посетителям выставки «Гибель семьи Императора Николая II. Следствие длиною в век», проходившей летом 2012 года в Архиве РФ: можно было взять наушники и прослушать. Недосмотр заключался в том, что Родзинский (весьма «живо», с похохатываниями, т.е. глумясь над убитыми спустя 46 лет после их убийства) рассказывает… о сожжении тел! Рассказ его, весьма несуразный, опубликован в сборнике В.В. Алексеева «Гибель Царской Семьи: мифы и реальность» (Екатеринбург 1993, далее — Алексеев). Причем, есть небольшая подробность этого устного рассказа, не вошедшая ни в книгу В.В. Алексеева, ни в книгу Ю.Жука «Исповедь цареубийц» Алексеев, заметим, не претендует на полноту воспроизведения аудиозаписи, а Жук претендует. Подробность такая. Родзинского спрашивают: «Долго жгли, до конца?», тот отвечает: «Долго жгли, по-моему долго жгли, до конца».
Надо сказать, что (очевидно, по указанию сверху) Родзинский придерживается версии Юровского: машина застряла, и там, где застряла, решили захоронить. С этого-то места мы приведем его свидетельство: «Ну, тут часть разложили этих самых голубчиков и начали заливать серной кислотой, обезобразили все, а потом все это в трясину. Неподалеку была железная дорога. Мы привезли гнилых шпал <...> Разложили этих шпал в виде мостика такого заброшенного через трясину, а остальных на некотором расстоянии стали сжигать. Но вот, помню, Николай сожжен был, был этот самый Боткин, я сейчас не могу вам точно сказать. Вот уже память. Сколько мы сожгли, то ли четырех, то ли пять, то ли шесть человек сожгли. Кого, это уже точно я не помню. Вот Николая точно помню, Боткина и, по-моему, Алексея. Ну, вообще должен вам сказать, человечина, ой, когда горит, запахи вообще страшные. Боткин жирный был. Долго жгли их, поливали и жгли керосином там, что-то еще такое сильно действующее, дерево тут подкладывали. Ну долго возились с этим делом. Я даже, вот, пока горели, съездил, доложился в город и потом уже приехал. Уже ночью было, приехал на легковой машине, которая принадлежала Берзину. Вот так, собственно говоря, захоронили» (Алексеев, стр. 137).
То есть, как это ночью приехал? По Покровскому-Юровскому, никак не могли весь день провести в 200 метрах от переезда; и машина точно вернулась в Екатеринбург рано утром 19-го! Какое же тут может быть объяснение? Понятно, что только одно: насчет версии с захоронением под «мостиком» Родзинский попросту врет (выполняя партийное задание), но рассказывает правдиво о сжигании тел на Ганиной Яме в предыдущие дни. Как раз и в город он мог бы съездить с возвращением. Сама отвратительная живость его рассказа говорит в пользу его достоверности: восхищение тем, как хорошо был сложен Николай, запахи, «Боткин жирный был» — все это оставило у чекиста неизгладимые впечатления. (Брошюра, стр. 43-44).
Итак, показания Родзинского говорят, на самом деле, в пользу версии
Н.А. Соколова. Для нас они важны как, очевидно, ложное свидетельство в отношении того, что происходило (точнее, не происходило) на Поросенковом Логу в ночь с 18 на 19 июля 1918 г.
Существуют серьезные соображения Юрия Григорьева в пользу того, что «екатеринбургские останки» — фальсификация. Сейчас мы приведем их, но перед этим, в связи с обвинением Юрия Александровича в «надуманности» его аргументов, необходимо рассмотреть следующий вопрос.
Характер почвы Поросенкового Лога. Вспомним, как в недавнем интервью В.Л. Попов утверждал, почва на Поросенковом Логу — глинистая. Откуда это известно В.Л. Попову? Никак не указывалось. А, по Григорьеву, почва Поросенкового Лога — болотистая, и ссылается он на Н.А. Соколова, на показания местных жителей, на Александра Авдонина. Соколов сказал о Поросенковом Логе так: «Самый лог представляет собой лесное сенокосное болото». Эта фраза имеется в протоколе, названном «Осмотр местности рудника Соколовым (23.05 – 17.06 19)» Авдонин по профессии — геолог. В своей книге «Ганина яма» он однозначно называет почву Поросенкового Лога болотистой, в частности, рассказывая об осуществлении первого раскопа (в июне 1979 г.), он пишет: «… вернувшись к раскопу, мы оцепенели от испуга: яма почти полностью наполнилась водой. Видимо, протекавший рядом ручей ее насыщал. Сквозь слой воды из глубины выходили пузырьки болотного газа» (А.Авдонин. Ганина яма. Екатеринбург. 2003, стр. 200, выделено мною – Е.М.). И о кислотности пишет Авдонин: «К вечеру того же дня по ряду керновых образцов были измерены величины коэффициентов Ph, характеризующие показатель его кислотности. Ряд проб <…> дал повышенное значение кислотности» (Там же, стр.197).
По поводу кислотности, уместно сказать и о следующем документе: «Информация прокурора В.Н. Туйкова <…> о ходе прокурорской проверки по факту обнаружения 11-13 июля 1991 г. останков группового захоронения».
В нем говорится: «останки находились в среде с повышенной кислотностью» (В.В. Алексеев. Гибель Царской Семьи. Мифы и реальность». Екатеринбург. 1993, стр. 237).
Торфяное дубление
Приведем отрывок из очерка Григорьева «Екатеринбургские останки: царские или фальшивка? Точка зрения судмедэксперта». Отметим, что в этом очерке Ю.А. Григорьев опирается на более современную литературу, чем в его упомянутой книге: «Доступным всем и каждому примером торфяного дубления являются «болотные люди». Так называют тела тех, что жили на земле многие сотни лет назад и утонули в болоте. Посмотрев в интернете на фотографии этих людей легко убедиться, насколько хорошо болото сохраняет тела. Подробнее о происходящих при торфяном дублении процессах можно узнать из книги «Судебно-медицинская танатология», в которой авторы подробно их описали (Туманов Э.В., Кильдюшов Е.М., Соколова З.Ю., «Судебно-медицинская танатология». Москва: НП ИЦ „ЮрИнфоЗдрав“. 2012 ). Здесь же уместно ограничиться выдержками из данного труда и сопоставить их с состоянием останков, извлеченных из захоронения под мостиком в Поросенковом Логе. «…При погружении тела умершего в толщу болота, оно попадает практически в бескислородную среду… процессы аэрации почвы и биологической трансформации органических веществ резко замедляются… Накопление в тканях трупа масляной, уксусной, щавелевой и т.п. кислот ведет к усилению кислой реакции, которая настолько угнетает деятельность как аэробных, так и анаэробных микроорганизмов, что их жизнедеятельность полностью прекращается. В результате, дальнейшее разложение органической массы трупа останавливается…». О сохранности мягких тканей трупов «из-под мостика» не может быть и речи. Извлечены практически одни только кости. «… Высокая кислотность болотистых почв приводит к интенсивному выщелачиванию органов и тканей трупа. Происходит декальцинация костей скелета, что придает им плотноэластическую, хрящевидную консистенцию…». «…При наружном исследовании трупов, находящихся в состоянии торфяного дубления, отмечается удовлетворительная сохранность тела умершего.
Кости черепа, грудной клетки и таза при надавливании податливы, после прекращения давления возвращают исходную форму…». «…Кости гибкие, по консистенции напоминают хрящи…». В случае с «екатеринбургскими останками» ничего подобного нет и в помине. Все кости, извлеченные из захоронения, твердые, сухие и легкие. Они не гнутся и не режутся ножом, как это должно было произойти после многолетнего пребывания в болоте с кислой средой. <…> «…Трупы в торфяных болотах могут хорошо сохраняться неопределенно долго – от нескольких десятков до нескольких тысяч лет, многие прижизненные черты легко подаются восстановлению, что позволяет проводить судебно-медицинскую идентификацию тел умерших…». Ничего подобного с трупами «из-под мостика» не произошло. О возможности восстановлении прижизненных черт в целях идентификации говорить не приходится. И наконец, самое важное: «…Проведение каких-либо судебно-генетического и судебно-биологического исследований трупов, подвергшихся действию торфяного дубления, не представляется возможным, так как гумусовые кислоты разрушают как ДНК, так и белки, определяющие антигенные характеристики трупа…». (выделено Ю.А. Григорьевым, Брошюра, стр. 50-52).
Обратимся теперь к аргументам Ю.А. Григорьева, с характером почвы не связанным. Но вначале нельзя не вспомнить замечание академика В.В. Алексеева, которое он не раз высказывал еще будучи членом Правительственной Комиссии 1993-1998 гг.: нет никаких документов, которые подтверждали бы, что останки, извлеченные на Поросенковом Логу летом 1991 г, являются останками людей, похороненных там летом 1918 г. Нелишне указать и на то, как несуразны и противоречивы (по отношению друг к другу или у одного из авторов в отношении к самому себе) рассказы о сенсационной находке самих энтузиастов-открывателей — Г. Рябова и А. Авдонина. Об этом можно составить представление, обратившись к книге князя А.К. Голицына «Кому же верить? Правда и ложь о захоронении Царской Семьи» (М. Грифон, 2013).
Предоставим слово Григорьеву: «О пропавших костях. Всего из этого захоронения было извлечено около 800 костей, из которых позднее специалисты собрали 9 скелетов, в каждом из которых не хватало от половины до двух третей костей. В.Соловьев даже не попытался объяснить «недостачу» такого большого количества костей. А между тем, вопрос не праздный. Если трупы были помещены «под мостик» целыми, а именно это утверждал Юровский, подтвердили следователь В.Соловьев и Правительственная Комиссия, то кости не могли никуда пропасть. Если бы все найденные кости извлекли за один раз, можно было бы предположить невнимательность, несерьезное отношение или даже леность поисковиков. Поверить, что при неоднократном обследовании захоронения из него так и не достали все кости, невозможно. А вот если в захоронение «закладывали» не целые трупы, а отдельные кости, тогда их недостача легко объяснима» (Брошюра, стр. 52-53).
Здесь уместно привести высказывание В.Л. Попова в упомянутом интервью: «В 1991 году была детективная процедура изъятия останков: ночью под дождем в палатках разгребали глину и перетирали ее в руках. В течение трех дней пытались сделать то, что обычные археологи делают полтора-два месяца. Все делалось впопыхах, какая-то часть фрагментов скелетов была утрачена».
Да, конечно, не раз указывалось, что процедура изъятия останков выходила за всякие рамки как в юридическом, так и в процессуальном плане. Но не до утраты же (не менее, чем) трети костей! Тем более, что и впоследствии, как подчеркивает Григорьев, захоронение неоднократно обследовалось.
Думается, сказанного достаточно.
Спрашивается, чем занималось, в отношении «екатеринбургских останков», новое следствие в течение многих месяцев и с подпиской о неразглашении? Что секретного в характере почвы Поросенкового Лога? Не то ли, что он болотистый, с высокой кислотностью? Что секретного в материалах, связанных с «Запиской Юровского» и белым следствием 1918-1919 гг.? Не то ли, что «Записка» никоим образом не может служить историческим обоснованием подлинности могильника?
Совсем не нужно обладать особыми полномочиями и даже быть профессионалом, чтобы, пользуясь доступными материалами, установить: в ночь с 18 на 19 июля 1918 г. захоронение на Поросенковом Логу не производилось.
В завершение приведем и вполне профессиональное мнение, а именно процитируем известного историка и церковного археолога С.А. Беляева, который на упоминавшемся «Круглом столе» 2008 г. сказал следующее: «… Суть моего особого мнения, которое было высказано на последнем заседании комиссии в общей форме, а потом в более развёрнутой форме на слушаниях в Государственной Думе, сводилась к тому, что на основании всей совокупности источников, результатов, произведённого вами предварительного следствия, можно утверждать, что утром 19 июля 1918 года под шпалами никто никаких останков не хоронил, иными словами, никакой «могилы» в это утро там никто не устраивал».
Свидетельство о публикации (PSBN) 4724
Все права на произведение принадлежат автору. Опубликовано 26 Августа 2017 года
Автор
Монархист, русофил, ученик Ильи Глазунова. Прозаик, поэт, сценарист.
Рецензии и комментарии 0