Его высочество Буриданов осел. Эпизод 22. (Глава 22)

Эпизод 22. 1691-й год с даты основания Рима, 17-й год правления базилевса Романа Лакапина

( 11 декабря 937 года от Рождества Христова)

Враги и недоброжелатели итальянского короля Гуго, коих тот за свою жизнь наплодил немало, с некоторых пор, строя изобретательные козни и заговоры, не могли рассчитывать по крайней мере на то, что им удастся застать короля врасплох во время его сна. Отдых Его высочества всегда охранял отборный отряд дорифоров в количестве не менее тридцати, вторую возможную линию обороны при случае могли оказать еще придворные слуги: кубикуларии, остиарии и даже смотрители павлинов – павонарии. Все эти достойные люди тщательно отбирались королем, помимо прямых обязанностей обучались военному делу, и время от времени даже ненавязчиво проверялись на преданность. В любом городке и в любом замке, где изволил остановиться Гуго, королевская свита размещалась подле хозяина таким образом, что никто не мог потревожить короля не пройдя эти два заслона. Как правило, слуги занимали либо смежные с королевской спальней покои, либо просто располагались в коридоре перед входом в опочивальню. И только единственному среди них совсем недавно была оказана высочайшая милость и доверие спать в одном помещении со своим королем. Такая честь выпала на долю тринадцатилетнего пажа по имени Ланфранк, что в переводе со старогерманского означает «свободный землепашец», но, применительно к его судьбе, более подходяще выглядело бы интерпетрировать его имя, как «свободный человек земли».

Ланфранк с рождения не знал своих родителей и воспитывался монахами одного из монастырей неподалеку от Бергамо. Спустя несколько лет один из учителей как-то поведал ему историю его появления в святой обители, что однажды корзина с младенцем была подброшена к стенам монастыря безвестной и, по всей видимости, сильно согрешившей женщиной. История вполне себе рядовая для того времени, и мальчик рос не стесняясь ни своего происхождения, ни своего имени. Визит короля Гуго в бергамский монастырь стал для Ланфранка выигрышем в жестокой лотерее жизни, королю – известному ценителю музыки — приглянулось пение ребенка, и властелин захотел сделать широкий жест перед богобоязненной публикой, приказав включить Ланфранка в свою свиту. Улыбаясь в ответ на славословия монахов, он поинтересовался возрастом своего будущего пажа. Мальчик, потупив глазки, скромно ответил:

— Я родился в год, когда сей мир покинул последний император Беренгар.

С этого дня у Ланфранка началась новая жизнь. Мальчик получил достойное образование, его научили играть на флейте и ситаре, а его сметливость и наблюдательность со временем заслужили большое признание при дворе. К тому же он обладал поистине собачьей преданностью, в самом лучшем понимании этого слова. Никто лучше, чем Ланфранк, не заботился о короле во время и после его пьяных и амурных загулов, никто не проверял так тщательно постель и яства короля, как этот быстроглазый подросток, по иронии судьбы имевший оснований ненавидеть Гуго более, чем кто-либо иной в этом мире. Но до конца своей жизни Ланфранк так и не узнает, что его родителями являлись граф Гизельберт и несчастная королевская наложница Роза, которой его обожаемый хозяин из личной прихоти поломал судьбу.

Утро же сегодняшнего дня Ланфранк встретил как обычно, растянувшись, словно верный пес, у дверей королевской опочивальни. Всю ночь его хозяин ворочался в своей постели, вздыхал и то требовал пить, то просил подбросить дров в камин. Только под утро король наконец угомонился и дал им обоим краткий отдых, который предстояло теперь срочно заканчивать, ибо чуткое ухо пажа уже уловило подозрительное оживление в вестибуле. Кто-то настойчиво пытался потревожить короля.

Выскочив в вестибул, он увидел приоткрытую дверь в коридор. Королевский кубикуларий, не уставая кланяться и принимая на свою голову тонны оскорблений, мужественно защищал вход в вестибул от невежливого вторжения графа Раймунда Руэргского.

С каждым мгновением возле королевского слуги и аквитанского сеньора собиралось все больше людей. Граф Руэрга изначально пришел не один, с ним была дюжина слуг, которая теперь находилась в коридоре вперемешку с охранниками Гуго. Ситуация все больше напоминала давку на рынке и появление еще одного нового лица все только усугубило.

— Доброго утра, благородные мессеры! Доброго утра, граф Раймунд! Доброго утра всем вам, верные слуги его высочества, — голос королевы Берты приятно выделялся на фоне хриплой брани бургундской и аквитанской челяди.

Граф Раймунд на мгновение оставил в покое королевского кубикулария, изобразил подобие поклона королеве и вновь развернулся, чтобы пойти на штурм королевской спальни.

— Сообщите его высочеству, что с ним желает разговаривать Раймунд, герцог Аквитании, маркиз Готии, граф Руэрга и Керси!

— Я передам, передам, ваша милость, только прошу вас оставаться в коридоре. Его высочество еще спит, — судя по жалобному тону постельничего, он это уже говорил далеко не единожды.

— Передайте его высочеству, что его также хочет видеть королева Арелата, — Берта едва признесла эти слова, как граф Раймунд вновь удостоил ее вниманием. Он с подозрением оглядел королеву, а в это время кубикуларий успел шепнуть пару слов Ланфранку.

— Что передать королю, могущественная королева Арелата? – звонким голоском спросил Ланфранк, в отличие от Раймунда даже в такой ситуации четко соблюдавший придворный этикет и субординацию.

Берта на секунду замешкалась. Она шла к Гуго, чтобы окончательно прояснить свое положение в этом замке, в котором со вчерашнего дня начала ощущала себя пленницей. Но графу Раймунду цель ее утреннего визита знать было совершенно необязательно.

— Я хотела напомнить Его высочеству, что приближается время мессы, на которой я хотела бы присутствовать вместе с ним.

— Ваш вопрос, великолепная королева, будет тотчас передан королю. А с какой целью явились вы, благородный мессер Раймунд? Что мне передать от вас его высочеству?

Невероятно смело говорил этот низкородный мальчишка в присутствии королевы и могущественного сеньора!

— Его высочество приглашал меня в этот час на беседу, цели которой ему очень хорошо известны, — хмуро заявил граф Раймунд.

— Ваша просьба, благородный мессер, также будет передана Его высочеству. Прошу вас дождаться ответа, — и, невзирая на шипение графа Раймунда, юный Ланфранк степенно, с достоинством, направился к спальне короля.

Возня в вестибуле к тому моменту уже успела разбудить и Гуго. Он догадывался, что за гости явились к нему ни свет, ни заря. Но, во-первых, ему до сих пор нечего было им толком ответить, а, кроме того, было просто противно вылезать из теплой постели и подставлять свою особу под колючие струйки декабрьского ветра, прорывавшиеся сквозь деревянные ставни окон и за ночь основательно выхолодившие спальню. В ответ на страсти, кипевшие за дверью, Гуго натянул одеяло на себя и зарылся поглубже в тюфяки, оставив снаружи только глаза, с любопытством уставившиеся на двери.

Вошедший Ланфранк доложил требования сеньоров.

— Нет ли гонца из Арля? – только это могло заставить Гуго сию же минуту покинуть свое ложе.

— Нет, мой кир.

— Тогда передай обоим страждущим, что твой хозяин все еще спит, а их настойчивость нас оскорбляет, — и Гуго сладко потянулся в постели, — так прямо и передай.

Через пару минут Ланфранк объявился в спальне снова и поведал королю о словах, которые ему посчастливилось услышать только что от графа Раймунда, прежде чем тот с шумом покинул пределы королевских покоев. Король при этой вести только расплылся в улыбке.

— А что Берта?

— Королева по-прежнему дожидается в вестибуле. Она желает посетить мессу.

«Ну нет, голубушка, — подумал Гуго, — тебя опасно пускать туда, где слишком много посторонних глаз и ушей. Чего доброго, ты призовешь своих слуг и чернь к себе на помощь!»

— С королевой моя стража?

— Да, ваше высочество.

— Тогда она вольна находиться там, где пожелает. А пожелать она может либо вестибул моих покоев, либо свою собственную спальню. Другого покамест не дано. И прикажи кубикуларию подать одежду. Сатана их всех забери, не дали таки поспать!

Король оделся быстро и самостоятельно, до абсурдных многочасовых процессий одевания времен Людовика Четырнадцатого оставалась целая вечность. После этого Гуго проследовал в триклиний, попутно приказав слугам пригласить на аристон королеву. Но та, успевшая вернуться в свои покои, от такой милости ожидаемо отказалась. Гуго не расстроился и с видимым энтузиазмом приступил к трапезе.

Раздавшийся во дворе замка цокот копыт прервал королевский завтрак. Гуго сам подскочил к окну и не удержался от ликующего возгласа. Во дворе спешивался сам граф Сарлион, правая рука короля. Гуго поспешил тому навстречу и нетерпеливо потащил того за руку в кабинет. Спустя пять минут он вышел оттуда с лицом триумфатора.

— Я не останусь в долгу перед тобой, мой верный Сарлион, — только эти слова мог услышать тот, кто захотел бы разузнать секреты короля.

— Вам надлежит срочно успокоить графа Раймунда, мой кир. Я видел вокруг замка его людей, и мне показалось, что их намерения не слишком дружелюбны.

— Да, каким-то жутким психом оказался этот аквитанец, как я погляжу, — сказал Гуго, но в этот момент уже новая идея постучалась в двери его сознания, — Однако, его горячность может быть даже кстати, — поспешил добавить король.

— Не перестараться бы, мой кир.

— Перестараться можешь ты, Сарлион, если продолжишь давать мне советы в том, в чем не разумеешь.

Граф дворца поспешил немедленно поклониться.

— Так-то лучше, мой друг. Оставайся здесь, можешь располагать моим столом. Спасибо, люди, я закончил, — Гуго объявил своим слугам об окончании аристона и выразил желание посетить королеву.

Уже находясь перед дверьми спальни Берты король остановился, чтобы еще раз мысленно прокрутить в голове сценарий предстоящего разговора. После этого король самолично распахнул дверь и еще несколько мгновений потратил на ехидное разглядывание Берты, успевшей взяться за веретено. Гуго никогда не отказывал себе в удовольствии устроить из предстоящей экзекуции небольшой театральный спектакль.

— Прошу простить меня, моя королева, что я не смог принять вас нынче утром.

— Я не ваша королева, Гуго.

— Благодарю, что не устаете напоминать мне об этом. Слыхали ли вы последние новости?

— О чем вы? – Гуго отчетливо увидел, как съежилась и насторожилась королева.

— Наш неутомимый друг, граф Раймунд, похоже, оставил свои мысли об Арле и прелестях моей племянницы. Вместо этого он решил добиваться Араузиона, где он считает себя хозяином …… А нас с вами, стало быть, гостями.

— И что из этого?

— Гостями непрошеными и оттого нежелательными. А также гостями, которые попытались хозяина обмануть.

— Его никто не обманывал.

— Но он-то считает по-другому. И потому наш замок с полудня окружен его людьми. Убедитесь в этом сами, — сказа Гуго и отворил ставни окна. В спальне тотчас резко посвежело. Королева подошла к окну и Гуго начал указывать ей на небольшие группки вооруженных людей расставленных вдоль стен крепости.

— Граф Раймунд поступает не слишком разумно. Наших людей здесь не меньше, чем его, — сказала Берта и Гуго тут же ядовито улыбнулся.

— Моих не меньше, насчет ваших сомневаюсь.

— Иными словами, вы не намерены меня защищать? Вы собираетесь уйти и оставить меня пленницей графа?

— Все зависит от вашего решения.

Берта усмехнулась.

— Вы предлагаете мне выбрать, кто из вас будет моим тюремщиком? Так вот я выбираю графа Раймунда, мой хитрый и двуличный сосед. В отличие от вас, он хотя бы не изображает преданность и не называет меня своей королевой.

— Потому, что не имеет права.

Берту редко посещала ярость, но в этот момент его выпуклые глаза заискрились гневом.

— Какое же право имеете вы?

— Если вы будете по-прежнему неблагоразумны, то об этом узнаете очень скоро, моя королева, моя глупая, унылая и никчемная королева!

Берта пережила оскорбления с редким достоинством.

— Я рада, что вы, наконец, со мной откровенны.

— Ты имеешь талант вывести из себя любого, кто находится подле тебя. Неужели ты полагаешь, что я мог потратить на тебя столько своих сил, времени, жизней моих подданных из-за одного так называемого бескорыстного долга христианина? Неужели ты всерьез полагала, что я не потребую соответствующей награды?

— Вы? Вы конечно не могли. Но вы повторяетесь, Гуго, я вам все на сей счет сказала накануне. Вы можете держать меня своей пленницей, но мой сын никогда не допустит вас до управления Арелатом.

Гуго нарочито громко и долго рассмеялся.

— Начинайте считать до десяти, Берта, Прежде чем вы закончите отсчет, вы дадите мне все, чего я потребовал от вас. А может и больше. Ну же, начинай, лупоглазая курица!

Берта гордо вскинула голову.

— Ваша злость и оскорбления только говорят о том, что я и мой сын в своих действиях полностью правы.

— Ваши действия только привели к тому, что вы сейчас с вашим сыночком в одинаковом положении. Этой ночью все ваши дети в Арле взяты под стражу моими людьми и отныне вся ваша семья в моей власти.

Берта отшатнулась от него и замотала головой.

— Это неправда! Этого не может быть! Мессер Глабер ….

— Вам наука, моя дражайшая королева, что своих цепных псов надо хорошо кормить, если вы рассчитываете и впредь на их верность. Мессер Ардуин Глабер отныне граф Ауриате, он благородный мессер и, соответственно, мой вассал!

Берта сделала шаг навстречу королю, но запнулась. Глаза ее вдруг начали закатываться, а сама она оседать на пол. Гуго успел подхватить ее.

— Вот ведь черт! – пробормотал он, волоча ее к постели.

Уложив кое-как Берту на ложе, Гуго оглядел ее и нехорошая улыбка тронула его губы. В этот момент ему пришла в голову ужасная мысль воспользоваться положением и дополнительно унизить королеву. Однажды он уже имел удовольствие разделить постель с матерью Рудольфа, теперь представлялась возможность познать его жену. По счастью сластолюбец победил в нем насильника, правда сам он себе нашел оправдание, что отказался от Берты только в силу ее дурной внешности, не вызвавшей в нем, известном эксперте женской красоты, никакого желания.

Он несколько раз ударил королеву по щекам. Берта пришла в себя и теперь со страхом глядела на Гуго.

— Ну? – только и сказал тот.

— Я вам не верю. Вы лжете, Я не верю, что христианин может так поступить.

Гуго подошел к столу, на котором лежал маленький тканевый мешочек. Он вернулся к королеве и высыпал содержимое мешка прямо на Берту. Та взвизгнула и зашлась в рыданиях.

— Хорошо, что на сей раз обошлось без обмороков. Мои слуги не зря едят свой хлеб. Они уверили меня, что любая мать опознает локоны своих детей.

— Где сейчас мои дети?

— Там же где и раньше, с той только разницей, что сейчас подле них мои люди.

— Осталась ли кормилица при моем младшем сыне?

— Спешу вас заверить, что да. У меня нет намерений вредить им, ведь я уверен, что мы договоримся.

— Что вы хотите от нас, Гуго? – прошептала Берта. Опытному негодяю было достаточно заглянуть ей в глаза, чтобы понять, что он одержал победу.

— Титула вице-короля, моя душечка.

— Пусть будет по-вашему.

— Титула графа Арльского для моего друга Раймунда.

— Пусть.

На какое-то время в спальне воцарилась тишина. Гуго был мастер театральных пауз, их режиссер и единственный благодарный зритель.

— Завтра вы объявите о помолвке вашей дочери Аделаиды и моего сына Лотаря.

Удивление промелькнуло в глазах Берты, но королева умела мыслить логически и эту самую логику в действиях короля, без сомнения, быстро усмотрела.

— И ……

— И что? Что-то еще?

— Вы станете моей женой.

Ох, какое неописуемое удовольствие испытал король Гуго от наблюдения в глазах Берты такой бури эмоций, которую Вселенная не видела со времен Большого взрыва. Королева приподнялась с постели, ее выпуклые глаза грозили вывалиться из глазниц.

— О, Господь, Отец наш Небесный! Что я слышу? Да ни за что в жизни!

— Это не слова любящей матери.

Берта очнулась, сжала ладонями виски, а затем встала с постели и медленно опустилась перед Гуго на колени.

— Я прошу, я умоляю тебя, смилуйся, оставь нас в покое! Ты победил, ты получишь все. Но зачем тебе это? Зачем тебе я?

— Да уж не затем, чтобы делить с тобой ложе. Неужели ты думаешь, что ты можешь мне быть интересна?

— Тогда зачем ты это требуешь?

— Странное дело. «Зачем?» Затем, чтобы меня не обманули, когда я выпущу все ваше семейство на волю. Затем, чтобы ваш сыночек, войдя в возраст, не лишил меня власти, как это сделал однажды ваш покойный муженек. По части этого – хвала Небесам! – у меня уже такой опыт, что трижды наивен тот, кто попытается меня здесь обмануть.

— А брак Аделаиды и Лотаря закрепит вашу сегодняшнюю победу и придаст вам и вашим потомкам право претендовать на наследство моей семьи?

— Ваш разум не столь уродлив, как ваше лицо, Берта.

— Вы всего добились Гуго. Вам доставляет удовольствие меня унижать?

Что-то шевельнулось в душе мерзавца.

— Простите, Берта. Этого более не повторится. Обещаю вам, — и он поднял с колен королеву. Та тут же брезгливо одернула руки и опустила голову, стараясь не глядеть на Гуго.

— Могу я вас о чем-нибудь спросить, Гуго?

— Я весь во внимании, королева Берта.

— Когда я увижу своих детей?

— Прежде всего, прошу вас не переживать за них, Берта. Мои люди их теперь будут охранять гораздо тщательнее, чем было до сей поры, ведь я сам как никто заинтересован в их целости и сохранности.

Гуго сделал паузу, надеясь услышать слова благодарности, но Берта стояла все также отвернувшись от него.

— Вы увидите их на следующий день после того как церковь освятит наш брак, объявит о помолвке наших детей и вы подпишите все наши договоренности. Ведь мы договорились?

Берта молчала, Гуго выжидал.

— Могу я увидеть хотя бы одного из них?

Неправда ли, их разговор стал напоминать торг между оплошавшими властями и террористами, захватившими заложников?

— Можете, Берта. В знак моего расположения к вам и верности своим обещаниям, вы увидите одного из них уже завтра, еще до свадьбы.

— Рудольфа, прикажите привезти Рудольфа!

— Нет, моя хитрая королева. Ваш малолетний Рудольф представляется мне не менее ценным пленником, чем Конрад, ведь у вас такое горячее материнское сердце. Не рассчитывайте увидеть скоро и Аделаиду. Помолвка не требует присутствия будущих супругов, а в случае обмана я смогу вывезти ее в Лангобардию. Но не отчаивайтесь, я зато не вижу препятствий увидеть вам вашего любознательного не по годам Бушара. Итак, мы все-таки договорились?

Берта поникла, сжалась, ее голова невыразимо болела от бесчисленных попыток найти спасение, а сердце ныло от тщетности этих метаний.

— Не слышу! – раздался над ней голос ее палача.

Тело королевы затряслось в лихорадке отчаяния. Она обхватила себя за вздрагивающие плечи. Он схватил ее пальцами за подбородок и вздернул ей голову вверх.

— Бери все, я на все согласна. Только не трогай меня никогда!

Вряд ли в этом мире есть что-то более отталкивающе, чем смех торжествующего Зла.

— Это с моей стороны небольшая жертва, — прошипело оно над ухом королевы.