Книга «Посмертно влюбленные.»

Посмертно влюбленные. Эпизод 13. (Глава 13)


  Историческая
107
24 минуты на чтение
0

Оглавление

Возрастные ограничения 18+



Эпизод 13. 1710-й год с даты основания Рима, 44-й (а фактически 12-й) год правления базилевса Константина Седьмого Порфирогенета (октябрь 956 года от Рождества Христова).

Повинуясь приказу, слуги оставили своих господ, и последние, один в белоснежных одеждах до пят, другой в красных, не спеша направились вдоль парапета крепостных стен. Посты стражи замка при приближении господ по очереди почтительно приветствовали их, а те отвечали легкими наклонами головы. Погода благоприятствовала послеобеденной прогулке, а осенние пейзажи, разворачивающиеся перед глазами собеседников, как нельзя лучше настраивали на разговор неспешный, вдумчивый и где-то даже мечтательный.

— Благословенный край! Вы знаете, дорогой маркиз, я порой немею от восхищения перед красотой и многообразием природы, созданной Всевышним. Два года назад я побывал в Амальфи и полагал, что нет более прекрасного места в мире, чем местный залив. Сегодня, обозревая окрестности Лукки, я в этом уже не столь уверен.

— Вы льстите мне, как хозяину здешних мест, Ваше Святейшество. С красотой амальфитанского залива могут сравниться разве только альпийские предгорья.

— В таком случае мне ничего не остается, кроме как позавидовать королю Беренгарию, который в эти дни охотится недалеко от Сузы.

— А мне кажется, нам следует поблагодарить короля, решившего уехать в Сузу. В противном случае наша встреча навряд ли бы состоялась.

Его Святейшество приостановил шаг и заставил маркиза Умберто оглянуться на него и встретиться взглядом. Тосканскому маркграфу на днях исполнилось тридцать шесть лет. В наследство от матери-наложницы ему достались рыжие волосы, тогда как высокий рост, худощавость и карие глаза перешли к нему от отца, Гуго Арльского. Оставалась непонятной только природа происхождения той поразительной уравновешенности характера и умеренности в поведении, что так разительно отличало маркграфа Умберто не только от родителей, но и от большинства сеньоров Италии тех лет.

Епископ Сергий дал исчерпывающую характеристику деятельности маркграфа. Умберто с ранних лет пришлось окунуться в водоворот страстей, которые так неуемно и подчас на ровном месте создавал его отец. При достижении Умберто восьмилетнего возраста на него уже можно было положиться и оставить ему в управление, конечно же с командой советников, Нижнебургундское королевство. Едва Умберто исполнилось шестнадцать, как ему пришлось принимать бразды правления богатейшей Тосканской маркой, в которой до него несколько лет ураганил его дядя Бозон с жадной и властолюбивой супругой Виллой. Однако дядя предал своего брата, отца Умберто, и в одночасье был лишен владений. Спустя пять лет в немилость Гуго, и тоже в немалой степени из-за прихотей жены, попал уже сполетский герцог Сарлион. За неимением других доверенных слуг, Гуго передал своему бастарду Умберто и этот феод, после чего Умберто стал на Апеннинах едва ли не могущественнее и богаче короля. Однако Гуго вскоре изменила удача, он был изгнан из Италии, а всю власть к рукам прибрал Беренгарий Иврейский, враг Гуго на все времена. В этот момент мало кто поставил бы на сохранение за Умберто его владений. Однако бастард проявил удивительную изворотливость или, если хотите, дипломатический талант. Он безмолвно и без сожаления расстался со Сполето, менее ценным феодом, чем Тоскана, и этим заслужил благоволение Беренгария. Когда последний разделался с законным сыном Гуго, королем Лотарем, и сам нацепил на себя Железную корону лангобардов, Умберто не только остался жив и здоров, не только сохранил за собой самую богатую марку Италии, но даже в отношении Сполето сохранил определенные виды — местным герцогом там стал его тесть, заслуженный воин Бонифаций из рода Хукполдингов.

Все последующие годы, отмеченные возвращением на итальянские земли дружин германских князей, Умберто удавалось воздерживаться от активного участия в какой-либо коалиции. Это привело к заметному охлаждению их отношений с Беренгарием, которому пришлось принять унизительные для себя условия мира с королем Оттоном и уступить саксонцу Верону. Ситуацию спасли ссуды, одолженные Тосканой Беренгарию, и нейтралитет Умберто, когда в Сполето с санкции короля произошла узурпация власти Тразимундом, а Теобальд Сполетский, родственник маркиза, отправился по реке Стикс[1]. На таком фоне вероятное поведение Умберто в ближайшем будущем, его оценка всех недавних событий и действительное, не мнимое, отношение к своему сюзерену и прочим главным действующим лицам Италии представлялись бы загадкой для всех политологов, если бы таковые нашлись в то время в стране.

Вот и последнюю фразу, брошенную Умберто папе Иоанну, можно было трактовать двояко. Что это? Выражение преданности королю или намек на готовность работать на два фронта? А может, простая констатация факта, ведь папа действительно осмелился на поездку в Лукку только тогда, когда получил известия, что король уехал на охоту в северные области королевства, а значит, планы военного похода на Рим Беренгарий отложил как минимум до весны.

— Вы не находите прискорбным такое положение дел, при котором верховный иерарх Церкви лишен возможности передвижений?

— Разве Ваше Святейшество кто-то в чем-то ограничивает?

Иоанн не нашел что ответить. В течение августа, пока Беренгарий находился в Сполето, где он пожаловал титул герцога проходимцу Тразимунду и охотно принимал ответную благодарность новоиспеченного вассала, вся римская милиция была приведена в полную боевую готовность и не смыкала очей на крепостных стенах Рима. Существовала вероятность, что Беренгарий решится развить свой успех с обманом понтифика и попытается взять силой деморализованный в те дни Рим. Однако опасения оказались излишни, король Беренгарий еще менее, чем Гуго Арльский, имел страсть к военным авантюрам, отдавая предпочтения дворцовым интригам, и в течение всего своего довольно долгого правления чудесным способом избежал больших сражений. Даже там и тогда, когда это было жизненно необходимо.

— Начиная с осени Беренгарием перехвачено не менее десятка писем, составленных моими асикритами и защищенных печатью Апостола.

— Очевидно, содержание этих писем Беренгарий посчитал опасным или вредным для себя.

— Они были скреплены печатью Апостола, маркиз!

Умберто равнодушно пожал плечами, а понтифик начал заметно раздражаться.

— Я хотел бы, чтобы случаи вскрытия моих писем больше не повторились. Тоскана может мне в этом помочь?

— Полагаю, да, — после некоторой паузы ответил Умберто, мысленно добавив: «Все равно после Тосканы твои письма не минуют либо Павию, либо Верону, либо Турин».

— В том числе и с дальнейшим перемещением?

— Чтобы король имел повод обвинить Тоскану в сношениях с его врагами? Пожалуй, что нет.

Подавив приступ гнева, свой следующий монолог папа предварил десятком тяжелых вздохов.

— Ох-ох! В мире пишутся законы, которые никто и не думает соблюдать. Ох-ох! Никто не соблюдал Керсийский капитулярий Карла, как только император издал его. И Фриуль, и Сполето, и Тоскана имели тогда сильных правителей. Род Бонифациев, правивших Тосканой, и в мыслях не мог представить, чтобы при передаче наследства испрашивать разрешение лангобардского короля. Сейчас же все встало с ног на голову. Капитулярий Карла с успехом применяется во франкских и бургундских землях, вассалы тамошних королей за верную службу получают в наследственное пользование земли, тогда как здесь некогда всесильные правители Сполето и Тосканы теперь и шагу не могут ступить без разрешения короля. Не потому ли здесь так пышно процветает измена?

— Ростки измены прорастают там, где вассал или король нарушает слово. А также там, где вассал не чувствует в лице сюзерена надежного защитника.

— Да полно, маркиз! — папа резко остановился и вынудил Умберто сделать то же самое. — С чего вы взяли, что Беренгарий надежный защитник? Что он в своей жизни хоть раз защитил?

— Порой неявное действие полезнее явного. Порой отсутствие попыток нападения есть свидетельство надежной защиты. Что так было, есть и будет впредь. Зачем же искать добра от добра? Стоит ли искать сильного защитника, если никто не даст гарантии, что силу свою он не использует для нападения? Для нападения на тех, кто легкомысленно его позвал?

Иоанн продолжал злиться, на сей раз потому, что разумом ощущал всю справедливость слов, сказанных умным графом. Но как часто мы заглушаем голос разума собственными амбициями, антипатиями и капризами!

— Ну хорошо, — нашел решение Иоанн, — а если таковые гарантии будут?

— В наше время слова стоят так дешево.

— Даже если звучат из уст преемника святого Петра?

А вот тут Иоанн ловко поймал Умберто. Разве признаешь открыто, что да, что в том числе и даже в первую очередь?

— Вы готовы поручиться за третье лицо, Ваше Святейшество? Вы уже выбрали его?

— Кого бы я ни выбрал, гарантии вам прозвучат от лица Апостола.

Настал черед задуматься графу Тосканскому. Перед его взором слайдами пронеслись лица соседних с Римом правителей. Большинство образов испарялись мгновенно, их личные таланты или отношения с папой не позволяли Умберто всерьез рассматривать таковых в качестве вероятных в будущем защитников Святого престола. Многие призраки, в основном из западных франкских земель были безлики, поскольку Умберто никогда не встречался с ними в жизни, но премного слышал. Однако и они быстро ушли из поля зрения Умберто, после смерти аквитанского герцога Гуго Белого[2] там также наблюдался дефицит сильных личностей, а потому все воображаемое маркизом пространство в итоге заполнила собой фигура человека с рыжеватыми красивыми волнистыми волосами, правильным лицом, дышащим благородным достоинством и уверенностью в себе. Именно таким Умберто запомнил его, когда пять лет тому назад тот уверенной поступью, как к себе домой, вошел в королевский дворец в Павии.

Маркграф Тосканы настолько увлекся, что не заметил, как папа оставил его наедине с мыслями. Иоанн придержал шаг и теперь шествовал на удалении от Умберто, сверля глазами спину графа. А тот в раздумьях своих устремился в ближайшее будущее, прикидывая самый вероятный сценарий развития событий и собственные шансы удержаться на тосканском троне.

«Все мы видели, что произошло пять лет назад. Все тогда имели возможность сопоставить силу и способности этих королей, местного и пришлого. Если что и изменилось за это время, то только в пользу чужеземца, потому что в Риме больше нет человека, осмелившегося тогда отказать тевтонцу в его желании увидеть Рим. Упокой и утешь, Господь, душу принцепса Альбериха, из-за его позиции италийские земли тогда спаслись от завоевания. Но теперь Рим сам жаждет пригласить тевтонца в гости, и как бы ни старался Беренгарий, рано или поздно тот будет приглашен, воду в решете не удержать. Мой сегодняшний отказ в установлении контакта между Римом и Магдебургом не даст мне ровным счетом ничего, Беренгарий должным образом не оценит, а вот этот лицемерный, легко впадающий в гнев папа, безусловно, запомнит. И что произойдет, когда тевтонец перейдет Альпы? Каждый будет спасаться сам, не верю, что Беренгарий сможет создать сильную лигу против тевтонца. Не лучше ли оказать сейчас малую помощь Риму, чтобы рассчитывать на заступничество этого папы в дальнейшем? Слабая надежда, но это лучше, чем практически гарантированная в случае моей строптивости война».

Только сейчас Умберто заметил, что папа отстал от него. Он оглянулся и заметил на губах папы понимающую улыбку. Маркграф подождал, пока понтифик вновь не приблизится к нему.

— Как верный вассал, я страшусь гнева своего господина и не могу идти наперекор его интересам.

Брови папы удивленно взлетели вверх и тут же спикировали, сложившись к переносице.

— Но как смиренный христианин я не могу не исполнить волю Верховного иерарха Святой Церкви.

— И что же в итоге перевесит? — произнес издевательским тоном папа. Будь на месте Умберто кто-либо другой, он непременно оскорбился бы этими словами.

В разговор бесцеремонно вмешался звон колокола базилики Святого Фредиана, извещавшего о скором начале дневной мессы. Это дало возможность Умберто окончательно собраться с мыслями.

— Я предлагаю вам, Ваше Святейшество, купить у меня корабль с шелками и пряностями, а в придачу умелую команду матросов. Я с готовностью подарил бы Святой Церкви этот корабль, но, страшась Беренгария, предпочитаю, чтобы вы у меня его купили. С другой стороны, обещаю, что все деньги от сделки я передам в распоряжение его преподобия Коррадо, епископа Лукки. Через него вы сможете вернуть эти деньги себе или оставить их нашей епархии.

— В Рим, мессер Умберто. Не себе, но в Рим, — со значением произнес папа.

— Прошу прощения, Ваше Святейшество, за свое косноязычие. Конечно же в Рим.

— Подарок, что и говорить, щедрый. Но… на что он Риму?

— Святой престол снова, спустя семьдесят лет со времен Иоанна Гундо, обзаведется собственным флотом.

— Порты Остии и Порто давно запущены.

— Но еще существует худо-бедно порт в Центумцеллах[3].

— Хорошо. И все же, на что мне этот корабль? Я не собираюсь, как Иоанн Гундо, воевать с сарацинами[4] и пытаться примерять на себя лавры Агриппы[5].

— Зато ваш корабль может достичь земель, на которые не распространяется власть нашего короля. То есть сделать то, что не под силу сейчас ни вашим, ни нашим гонцам.

— И повторить то, что сделал мой прадед, сенатор Теофилакт? — добавил папа.

— Склоняю голову перед памятью о вашем великом предке, а заодно и вашей мудростью, Ваше Святейшество. Спешу напомнить, что бургундский король Конрад славится своей приветливостью, а также многочисленными родственными связями во франкских и германских землях.

— Благодарю вас, мессер Умберто. Святая Церковь ликует, видя подобных вам смиренных и храбрых слуг Господа нашего. Не сомневайтесь, Церковь запомнит ваш дар и выступит вашим горячим защитником, буде вам потребуется помощь. Передайте его преподобию отцу Коррадо, что деньги от сделки в его полном распоряжении.

— Вся Тоскана смиренно и благодарно склоняется к ногам Вашего Святейшества.

— Да, но у меня есть одно условие, — произнеся это, папа Иоанн выждал необходимую паузу и с язвительным удовлетворением отметил, как по лицу Умберто пробежала тень досады, — мои люди просят вас организовать им охоту в ваших угодьях. Окрестности Рима не столь живописны и богаты дичью, как тосканские холмы.

— Почту за великую честь, Ваше Святейшество, — ответил Умберто, прикладываясь к холеной руке понтифика, небрежно протянутой ему для поцелуя.

……………………………………….………………………………………………………………

[1] — Стикс — в греческой мифологии подземная река в царство мертвых.

[2] — Гуго Белый Великий (ок. 897–956) — граф Парижа (922–956) герцог Аквитании (955–956).

[3] — Ныне город Чивитавеккья.

[4] — В 877 г. флот, возглавляемый папой Иоанном VIII, одержал победу над сарацинами у мыса Цирцеи.

[5] — Агриппа Марк Випсаний (68–12 до н. э.) — флотоводец Октавиана Августа.

Свидетельство о публикации (PSBN) 57418

Все права на произведение принадлежат автору. Опубликовано 09 Декабря 2022 года
Владимир
Автор
да зачем Вам это?
0






Рецензии и комментарии 0



    Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы оставлять комментарии.

    Войти Зарегистрироваться
    Посмертно влюбленные. Эпизод 8. 2 +1
    Низвергая сильных и вознося смиренных. Эпизод 28. 0 +1
    Посмертно влюбленные. Эпизод 10. 1 +1
    Копье Лонгина. Эпизод 29. 4 +1
    Трупный синод. Предметный и биографический указатель. 1 +1