Эксперимент

Неуставные взаимоотношения в армии – вещь неоднозначная. Вспоминается рассказ одного моего коллеги, который попал служить на флот в 1947 году. Он не смог уложиться в норматив и старослужащий фронтовик заехал кулаком ему в поддых и сказал: «Салага, я не хочу из-за тебя погибать! Если прилетит немец – ты нас погубишь!» И салага начал укладываться в норматив, но не потому, что боялся немцев, а потому что боялся кулака старшины.

Бороться с бездорожьем автопробегом – старая забава. И в какой – то генеральской голове родилась гениальная идея: создать идеальный полк, в котором будут служить солдаты одного призыва. Соответственно, делить им будет нечего и почвы для неуставняка не будет. Потом эксперимент будет распространён на всю армию и флот. И наступит идиллия. Но как часто бывает, гладко было на бумаге.

Одну экспериментальную роту решили сформировать у нас. Надо было начинать с офицеров и сержантов, а потом укомплектовывать роту рядовыми, но получилось наоборот. В части узнали, что вскоре прибудет молодое пополнение в количестве 97 человек. Необходимо выделить помещение, сержантов и офицеров для временного размещения. Как только через два месяца прибудут штатные офицеры и сержанты, рота погрузится со всем имуществом на новенькие КАМАЗы и убудет на место постоянной дислокации.

Наверняка командир нашей части был в ах*е. Взять 5 офицеров, 1 прапорщика и 12 сержантов – неоткуда. И тогда решили обойтись малыми силами: нашего ротного на два месяца поставили на вторую роту и позволили ему самостоятельно подобрать 3 сержантов, которые не «машут кулачками». Так я стал участником этого эксперимента. Ротный провел с сержантами короткое совещание:

— Ваша задача: уберечь солдат роты от мародерства и негативного опыта. Через 2 месяца прибудут штатные сержанты. И тогда вы вернетесь в свои подразделения. Не психовать и никаких срывов! Если все пройдет на уровне – получите отпуска. Вопросы?
— Оружейка будет? – спросил я.
— После прибытия сержантов.
— А что за рота будет?- спросил Онищенко.
— Автомобильная. Девяносто семь КАМАЗов скоро прибудут.
— А как мы КАМАЗы от мародерства в техпарке убережем? Зеркала, инструменты отберут сразу, — сказал я, поскольку знал, какие нравы царят в техпарке.
— КАМАЗы будут располагаться в закрытом секторе. С нас 500 км и к КАМАЗам можно будет не подходить. Основной упор на физо, политзанятия, изучение уставов и наставлений. Ну и Присяга. Старший Буер. Он встречает команды, баня, обмундирование, учеба – тоже его. Онищенко и Крючков – дежурные по роте, физо, строевая. Гражданские вещи не трогать! Все запирать в оружейке. К домашней еде не прикасайтесь – в дороге может испортиться. Все сразу в сортир!

Первая команда прибыла из Молдавии. Многие были в поношенных шинелях.

— Оружие с собой привезли? — сострил я.
— А можно было? – спросил кто-то.
— Конечно, даже немецкое.
— А у меня патроны есть!- пискнул кто-то.
— Ножи, патроны и гранаты сдать мне! – рявкнул я, — за них посадить могут! Я отвернусь, а вы положите на подоконнике.

Когда я повернулся обратно, на подоконнике лежала россыпь каких – то патронов и три перочинных ножика.

— Все отдам ротному. Захотите вернуть – обращайтесь к нему, — предвосхитил я вопросы.
— А когда мы будем стрелять? – спросил кто – то.
— Настреляетесь ещё! Отбой! Познакомимся утром.

В бане молдаване вели себя смирно. Стригли друг друга «под ноль», плескались в тазиках и хором пели песни на молдавском языке, очень грустные.

Когда я высыпал перед ротным горсть патронов, он присвистнул:

— Ни одного нашего! Ты все отобрал?
— Я не шмонал, — ответил я.
— Утопи патроны в сортире, от греха подальше! А ножики я отдам преемнику.

Партия из Украины запомнилась случаем в бане. Все ушли мыться, а я остался караулить одежду. Один новобранец подошел ко мне и спросил:

— Товарищ сержант, а что надо сделать, чтобы стать сержантом?
— Служи нормально и станешь.
— А если я стучать буду, мне лычки быстрее дадут?
— Не знаю, иди мойся, — ответил я и вспомнил армейскую присказку: «Хохол без лычек, что член без яичек».

Мирного сосуществования солдат одного призыва не получилось. Драки, оскорбления, попытки выстроить свою иерархию. Мы всё это пресекали кроссом. Рота бегала много. Пара плотников из Западной Украины каждую ночь ремонтировала поломанные табуретки. Именно во время этого эксперимента я понял смысл неуставных взаимоотношений в армии. Все чаще хотелось помахать кулачками: когда парни из Азербайджана отказывались мыть полы в казарме – ведь это не мужское дело; когда высокомерные армяне отказывались мыть сортир; когда эстеты из Ленинграда отказывались чистить снег в мороз; когда братва из Ростова пыталась унизить молдаван и украинцев; когда вместо очистки плаца от снега молдаване рисовали какие – то узоры. Крючков и Онищенко предлагали мне: «Давай их отпи**им?», а я отвечал: «Это грубо и не по-европейски!» и сообщал духам, что на одну ночь отправлю их к лютым дедам. Действовало! И как в детском садике, ко мне подходил неформальный лидер сообщества и приносил извинения. И в азербайджанцах просыпалась любовь к мытью полов; армяне драили сортир и гордились тем, что чище их никто не мыл; ленинградцы снимали шинели и в мороз убирали снег; и так далее. Я понимал, что мои подопечные ещё те солдаты.

После пятисоткилометрового автопробега я уговорил ротного, и он разрешил мне вернуться в свою роту. Когда в роту прибыли сержанты из учебок, Крючков и Онищенко сдали дела и вернулись восвояси. Думаю, что сержанты часто проклинали нас, ведь наши духи привыкли к «ясельному» режиму. Когда авторота погрузилась и ждала команды на отправку, ротный предложил мне с ними попрощаться. Мы встали с ротным на дороге к КПП.

— Не боишься, что задавят? Обижал кого?
Нет. Совесть чиста! – ответил я.

Увидев нас, каждый КАМАЗ, проезжая мимо, включал аварийку и сигналил. Увидев, что ротный «взял под козырек», я сделал тоже. Не смогу передать всех ощущений, но я понял, зачем устраиваются парады…