11 Сентября

Сентябрьским утром звенит будильник и я открываю глаза. За окном солнце заливает маленький дворик в Вест Виллидже. Сентябрь в Нью Йорке прекрасен, это всё ещё лето. На работу идти не хочется, тем более, что рядом девушка, которая, прижавшись ко мне, спит и не на какую работу не торопится. Везёт этим свободным художникам. Кот Феликс, растянувшись на деревянном полу, нежится в лучах утреннего солнца. Я поднимаюсь и шлёпаю босыми ногами в ванную, в душ. Надо поторапливаться, подгоняю я себя, подставляя лицо навстречу прохладной воде.

Уже не до завтрака, ладно, куплю кофе по дороге. Выхожу в утренний воздух сентябрьского Нью Йорка и топаю по Вест 11 стрит к 6-ой авеню, к метро. На 6-ой как всегда оживлённо. Люди, одетые в деловые костюмы и лёгкие платья, спешат по делам. Замечаю, что двигаются они как-то не так сегодня, хаотично как-то. Нервно, что ли. Поворачиваю голову в сторону даунтауна и вижу, что из обоих башен WTC валит чёрный дым. Из северной — сверху, из южной — пониже, где-то посередине.

Вот те раз,- думаю я,- пожар в WTC. И сразу в двух башнях.

Люди продолжают суетиться, кто-то останавливается, поглядывают на свои мобильники, но никто по телефону не говорит. Я достаю свой телефон и набираю номер подружки, придётся ее разбудить. Гудки вызова так и не появились… Странно… Я набираю по новой — то же самое. Никаких гудков. Вроде как надо уже идти, станция метро в двух кварталах, но надо же дозвониться как-то. Ладно, думаю, уличный телефон меня выручит.

Поглядывая по сторонам, иду к Вест 12 стрит и поворачиваю налево. В пяти шагах от меня, телефонный козырёк на стене и очередь к телефону из 6 человек. Чего? Очередь к телефону автомату? В Нью Йорке, с утра? Очень странно.

Ладно, — думаю, — пройдусь до следующего. Навстречу мне бежит взволнованная женщина и буквально кричит: Они бомбили Пентагон! Они бомбили Пентагон! Так, — думаю,- это что ещё за истерика? Кто они? Кому надо бомбить Пентагон? И кто это, интересно, будет воевать с Америкой?

Вопросы в голове продолжают носиться вихрем, но что-то мне подсказывает, что всё это не шутка. Ладно, пойду обратно домой, разбужу девицу, тем более, что здесь недалеко. Решаю, что придётся опоздать на работу, но, — думаю, — уважительная причина. Пожар в WTC, всё таки. Не каждый день такое.
По дороге меня начинает слегка колотить дрожь, уже и кофе никакого не надо. Жму кнопку звонка, через время, не сразу, дверь открывает сонная подружка. Я влетаю в комнату и кричу: It's fucking war outside! И сам не верю, в то что я говорю. Это правда?

Она спокойно себе топает в туалет, по дороге включая телевизор. Я хватаю пульт от телека и щелкаю каналы. На местном новостном канале NY1 картинка: даунтаун Манхэттена со стороны Нью Джерси, башни горят, над ними в небе с десяток вертолётов кружит, пропадая в дыму и выныривая из него снова.
Я включаю радио, которое со вчерашнего утра было настроено на WXRK, где по утрам ведёт своё шоу Говард Стерн. Шоу в самом разгаре, Стерн и гости в студии веселятся, обсуждая пожар на WTC. Его соведущая говорит: «Не пойду сегодня ужинать в Windows on the World. Не люблю запах горелого». Все ржут. Подружка выходит из ванной комнаты.

— Ну чё там? — говорит, потирая глаза.
— Вот, — тычу я в телевизор, — горят. И ещё тётка на улице кричала, что они бомбили Пентагон.
— Кто они? — спрашивает она, — кофе тебе сделать?
— Не знаю кто, — говорю, — вообще не очень понимаю, что происходит.

Гогот на радио как-то притих и стали слышаться какие-то несмелые фразы, из которых я понимаю, что Южная башня обрушилась.

— Как обрушилась? — мои глаза округлились, — она же огромная. Упала? Куда упала? Там же люди! Гляжу на подружку, она ставит свою кружку с кофе на стол, глядит на меня не понимая,- что происходит? Это так шутят на радио теперь? Я кричу: «Хватай фотоаппарат и бежим на улицу!»

Мы выбегаем на улицу. На 11-ой всё спокойно, только двое мужчин оживлённо обсуждают что-то. На 6-ой авеню перекрыто движение и только пожарные машины и скорая помощь с включенной сиреной проносятся мимо. Я гляжу в сторону даунтауна и не верю своим глазам: огромный столб дыма и пыли на месте, где была Южная башня. Была и больше нет…

На проезжей части, на тротуарах много людей, все смотрят туда, где одиноко стоит Северная башня и столб дыма рядом, как из вулкана. Некоторые плачут. Захотелось позвонить всем друзьям в городе, что бы услышать их голос. Как они? Где они?

Мобильная связь не работает. Мы идём прямо по центру 6-ю авеню, обходя стоящих людей. Я смотрю по сторонам, ищу телефон автомат. Вот один слева. Мы сворачиваем к нему. Очередь из 3 человек. Пока ждём, мимо проходят люди, со стороны WTC, покрытые белой пылью с головы до ног. У некоторых кровь на руках или голове.
Наша очередь. Я набираю домашний номер своих друзей в Бруклине. Гудки есть. Слыхали, чё происходит? — сразу выпаливаю я, как только трубку на том конце подняли.

— Знаем, — говорит Оля, — ты сам где?
— Не доехал я на работу, — говорю, — сейчас вот на 6-ой стою. Движение перекрыто, люди плачут, никто не понимает, что происходит.
— Найди Антона, — говорит Ольга, — я не могу до него дозвонится. Мобильная связь не работает. Метро не ходит. Он должен быть в колледже своём сейчас.
— Хорошо, — говорю, — я иду в Купер Юнион колледж, он здесь недалеко. Я тебе позвоню.

Я вешаю трубку. Моя подружка тем временем фотографирует людей, идущих со стороны даунтауна и тех, кто не отрываясь смотрит на всю эту жуткую картину. Кто-то стоит обнявшись, обхватив крепко руками, как будто боясь, что сейчас этот человек исчезнет.

— Нам надо найти сына моей знакомой, — говорю я подружке, — он должен быть в колледже.

Я беру её за руку и мы как разведчики получившие задание идём на Истсайд, к колледжу. Почти у всех банкоматов очереди, люди снимают деньги. У телефонов автоматов очереди. Мы решаем что надо снять деньги со счёта. Сколько можно. Непонятно, может банки не будут работать. На удивление деньги в банкомате были и он выдал по максимуму — $500.

Добравшись до колледжа мы обнаружили, что кроме вахтёрши там никого нет.
— Все разошлись когда это началось, — сказала она, — ищите их дома.
— Да нету их дома, — говорю, — метро ведь не ходит.

Ладно. Мы идём обратно на 11-ю. По дороге, изо всех окон, открытых дверей кафе, баров и магазинов слышна речь теле и радио комментаторов. Настоящее море звуков, которое подстёгивает внутренний мандраж. Нас конкретно трясёт.
Будут ещё бомбить? Как они прорвались через ПВО? Кто это? Почему?

Выходим по Вест 8-й опять на 6-ю авеню и направляемся к 11-й. Подружка в абсолютном шоке, ей страшно. Я пытаюсь её подзадорить, говорю, — ну Северная башня то стоит. Значит фотовыставка твоя состоится!
Она как раз недавно, договорилась с галереей в Северной башне, что выставят серию её работ сделанных в Египте.

— Да какая теперь выставка, — говорит она, — после всего этого?
— Будет, будет, — я ей говорю, — отремонтируют и будет. А сегодня пойдем на концерт. Jamiroquai приезжают с новым альбомом. А сам не понимаю, что я такое говорю. Я делаю вид, что ничего страшного не происходит? Это обычный день?

Мы продвигаемся через людей, которых стало ещё больше на проезжей части. Все смотрят в одну сторону, мы видим их лица. Женщины плачут. Машины скорой помощи и пожарные с сиренами буквально протискиваются сквозь толпу. И вдруг я замечаю, что лица людей начинают меняться. Я поворачиваю голову туда, куда смотрят все и вижу как медленно, плавно, как в замедленной съёмке, Северная башня съезжает вниз. А вокруг неё искорки. Целый ореол искр. Это стёкла из окон. Из тысячи окон осколки выпорхнули в небо, переливаясь на солнце. Башня уже упала, а чёрный столб дыма всё ещё переливался огоньками, как огромная рождественская ёлка чёрного цвета.

— Пойдём, — сказала подружка, — мне надо домой.
Мы шли по 6-й авеню, а вокруг всё смешалось от звуков сирен, плача, криков, голосов теле комментаторов и радиоведущих. Зазвонил мой телефон. Это Илонка из Риги звонит.

— До тебя не дозвонится с телефона, — кричит она, — я звоню через интернет! Как ты? Я — живой, — говорю, — видел как падает башня в 110 этажей. Теперь их больше нет. Я не могу в это поверить.
— Держись, — говорит она, — я позвоню твоей маме, скажу, что ты в порядке.

Через открытые окна, из телевизора говорят, что это два пассажирских самолёта врезались в башни. Ещё один упал на Пентагон. И ещё один упал где-то в Пенсильвании. Авиадвижение полностью заблокировано по всей Америке. Все, кто был в воздухе, посажены на ближайшие аэродромы. Никто не взлетает. Позвонила Оля, сказала, что Антон у друзей в Мидтауне.

Мы пришли домой, где всё ещё работал телевизор и играло радио. Надо чего нибудь выпить, — подумал я, — может полегче будет. По телеку, по новостям, впервые в жизни показывали выпрыгивающих из окон людей, как скорые грузят что-то окровавленное на носилках, людей сидящих на тротуаре всех в пыли и с кровоподтёками. Я выпил залпом полстакана текилы и принялся набирать рижский номер на мобилке.
— Ты хочешь чего нибудь выпить?, — спрашиваю я у подружки. Она мотает головой и тоже звонит родителям в другой штат.
— Мам, я в порядке, — выпалил я, сразу как соединили, — да, это здесь рядом, но сейчас всё нормально. Я думаю, что уже ничего не будет больше. Мне так кажется.

Подружка успокаивала своих родителей по телефону, а по телеку анонсировали выступление президента Буша через час. Я налил себе ещё текилы. Ну и утро выдалось… Звоню своему другу Яну, что бы узнать как он. Он работает на Вест 21 стрит, это ещё дальше от WTC, но всё равно хочу услышать его голос. Ян очень взволнован. Сказал, что бы мы зашли к нему на работу, в офис. У них запас еды и воды на неделю. И алкоголя, если что.

Мы ждём от президента, что он нам скажет кто это и почему всё это случилось. Вместо этого он на разный лад повторяет, что «они за это заплатят» и «мы этого так не оставим». Есть подозрение, что это Аль Каида, исламские террористы.
— Мы их найдём и уничтожим, — говорит он.
Успокоил, спасибо. А они, пока вы их не нашли, взорвут ещё несколько ядерных зарядов где нибудь в Рокафеллер Центре или Таймс Сквер. Мы же знаем, видели в кино. Шок от непонимания, что же происходит медленно переходит в страх за будущее. Война? По настоящему? И будет вместо Нью Йорка большая воронка от ядерного взрыва, которая заполнится со временем отравленной радиоактивной водой. Но мы этого уже не увидим.

Вечером, мы сидим в баре с Яном и говорим только об этом. Все говорят только об этом. По телевизору перестали показывать окровавленных людей. Еще несколько недель люди в Нью Йорке будут говорить только об этом. Незнакомые люди в метро или друзья на вечеринке. Потом появятся рассказы о выживших там. Чудом выживших. Вся территория вокруг WTC, на кварталы, будет увешана фотографиями без вести пропавших. На тротуаре будут лежать цветы и гореть свечи.

11 Сентября 2014 года