Уездный Доктор

Глава Первая. Сильви.

Стоял поздний ноябрьский вечер. Ливень уже как час превратился в мерзкую морось.
Я, как обычно, в десятом часу возвращался домой.
Работа уездным доктором рано или поздно добьёт меня окончательно.
— Тпру-у-у, родимая! Стоять! Приехали, барин.
Тихон ямщик. Славный парень, жалко только пьёт как рыба.
— Благодарствуем. Держи. – Я кинул пареньку серебряную копейку. – Чтоб до мамки довёз! Узнаю, что пропил – пришибу, поганца.
— Да, как можно Фёдор Ильич! Как можно! Прощавайте, барин!
— И ты не болей.
Да, пьёт он много, но здоровье у парня знатное. Да и не глупый вроде.
Ну, пить перестанет – далеко пойдёт.
Калитку как всегда не закрываю. Мало ли помощь кому понадобится.
— О, барин дома!
Тимофей Игоревич. Сторож. В прошлом казак был. Севастополь прошёл, говаривают британцев штабелями укладывал.
— И тебе здравствовать, Тимофей Игорич. Ты бы домой шёл, не простудись.
— Да будет вам, барин, о смердах думать.
— Работа у меня такая, Тимофей Игорич, думать об людях. Ну, иди.
— Спасибо, барин.
— До завтрашнего.
— И вам не хворать.
Старик ухмыльнулся, взял винтовку и, накинув шинель, поспешил домой.
Семья у него больша-ая. Наделал детишек в своё время.
Захлопнув дверь, я разделся. Ну и холодище же тут.
А, ну да. Я же один живу, печь топить некому.

Растопив печь и, доев утреннюю перловку, я завалился спать. Но сегодня мне, видимо, не суждено было заснуть.
— Открывай, барин! Гости к тебе!
Гости?! Это ближе к полуночи?!
— Кто там?! – Гаркнул я. Ну не хотелось мне вставать с нагретой перины.
— Гости. Подарок принесли.
Ой, не нравится мне этот гнусный смешок, ой не нравится.
Собравшись с силами, я всё-таки, слез с печи, но закутавшись в одеяло.
— Чего случилось? Горячка? Кашель кровью?
Обычно после этих слов люди шарахались. Однако, этот пре неприятнейший тип только ухмыльнулся.
Мгм… Вижу его впервые. Хотя это сложно сказать наверняка.
Передо мной стоял и не худой, и не толстый мужчина. Средних лет. Среднего росту. Какой-то он вообще… Средний.
Мерзкое, лоснящееся, изрезанное шрамами лицо, обрамляли сальные патлы и потрёпанный цилиндр.
Отталкивающая щербатая улыбка, ни капельки не скрашивала первое впечатление.
— Ну? – Вопросил я. – Чего надо?
— Ты, доктор уездный? Фёдор Ильич, да?
— Ну, допустим.
— Подарок от купца Соловьёва, за то что отрока его вылечил. – Ох не нравится мне его мерзкая ухмылка.
— Не стоит. Он уже заплатил.
Я уже собирался захлопнуть дверь, как между косяком и оной вставили видавший виды сапог.
— Барин настаивал.
— Ну, хорошо-хорошо. Чего он мне передал?
Ну, в принципе деньги лишними не бывают.
— Гы-гы! – Мерзкий тип ненадолго отвернулся. – Получите и распишитесь-с.
О, господи…
— …
Посыльный купца выставил передо мной девушку. Если даже не девочку.
Пред моим взглядом предстало забитое создание в лохмотьях, с копной смольно-чёрных нечёсаных волос.
Впервые вижу фиолетовые глаза.
И столько страха в них.
Тело девочки покрывали разношёрстные ссадины и ожоги.
— Да, что же вы с ней вытворяли, ироды?!
Девочка упала мне в руки. Очень слабый пульс, сбивчатый хрип, вместо дыхания.
— Дык, берёшь, барин? Гы-ы..!
— Изыди! Беру! Только уйди прочь, с глаз моих!
— Как изволите, барин. Прощавайте Фёдр Ильич.
— Пшёл вон!
За неимением другой кровати, и комнаты в частности, я уложил девочку на свою перину на печке.
Её надо отогреть. Она холодная как лёд.
Тишину нарушали только потрескивание огня в печи, свист чайника и слабый хрип девочки.
Вот уроды… Надо же так над бедной девчушкой…
Теперь буду с неделю, а то и больше с ней нянчиться. Ну, благо деньги пока имеются. И, во что она была одета? Мешок из под картошки с рукавами-дырами! Жуть!
Завтра пошлю Тихона в губернию. Пусть купит готовое платье для девочки. И свою сестру пусть возьмёт. А, то купит чего, зная его.
Был третий час пополуночи. Я очень хочу спать, но я должен следить за её состоянием.
Ну, что же, вот и настал момент попробовать новомодный «бодрящий напиток». С три месяца назад, мой старый знакомый, полковой лекарь Эммануил Гедеонович, старый скряга, привёз из своей поездки в Турцию банку «Лучшего кофе». Говорил, что поможет не уснуть, когда надо будет.
Вот и попробуем.

Одна-ако. Уж шесть часов минуло, а я всё на ногах. Теперь у меня другая проблема. Я не могу уснуть.
Ну, да пока оно и к лучшему. Я должен следить за состоянием девочки. Жара у неё нет, но она всё ещё очень слаба. Как проснётся, надо будет её покормить…
Ох, дьявол, прости, господи! Что же ей готовить? У меня же только греча да перловка. Ни мяса, ни овощей.
А, ладно, станет семь, схожу к Ефросинье Ивановне, куплю яиц и чего-нибудь с грядки.
К тому же скоро придёт Груздев, мой ученик. Оставлю его следить за девочкой, а сам вздремну пару часиков. Он парень надёжный, сам ничего делать не будет, меня разбудит.
— Барин! Отворяйте!
— Иду, Тишка! Иду!
Отлично. Сейчас пошлю его в губернию за платьем.
— Заходи, Тихон. Чаю выпьем?
— А, то! Не откажусь, барин.

— Однако, барин… – Заключил Тихон, когда я закончил рассказ о ночных событиях. – Я тогда за сеструхой и в губернию.
— Да. Момент. – Покопавшись в карманах плаща я выудил кошелёк и передал парню рубль.
— Ру-убль? – Протянул Тихон.
— Купи ей платье, босоножки, чулки, гребень, бант и сладостей. Ещё купи мне бутыль спирта, и… А, ладно, сейчас запишу.
Парень тут же принял рубль и спрятал его за щёку.
Спустя минут десять карябанья списка, объяснения Тихону, я его выпроводил и стал ждать Груздева.
Половина девятого. Груздев уже пришёл, я сварил девочке яиц и помыл яблок. Состояние девочки улучшилось, по сравнению с ночью. Пульс нормализовался, дыхание больше почти не сбивалось. Хрипота практически исчезла. Теперь можно и вздремнуть…

— Фёдр Ильич! Фёдр Ильич!
Мгхм… Чего такое?
— Девочка очнулась. И, это… Мне пора. Седьмой час на дворе.
СЕДЬМОЙ ЧАС?! Батюшки светы, сколько же я спал?
Груздев уехал. На столе лежала записка: «Барен, Фёдор Илич. Здача на платьи. Сибе не граша ни взял. Тихон.»
Так… Груздев говорил, девочка очнулась?
И вправду. Она сидела на печи, забившись в угол, и смотрела на меня полными ужаса, большими фиолетовыми глазами.
— Не бойся меня, девочка. Я тебя не обижу. – Попытался успокоить её я, но она отшатнулась от моей руки, как от огня.
— В-вы теперь мой г-господин?
Она заикалась, и её била крупная дрожь. Что же с ней вытворяли предыдущие хозяева?
— Ну, наверное, да. Но ты меня не бойся. Я доктор, и не причиню тебе вреда.
— Все так говорили… – Её голосок был настолько тихий, что его заглушал даже треск поленьев. – А… А… А потом, меня били… И… Творили всякие вещи…
О, господи, бедное дитя…
— Как тебя зовут, девочка? – Всё-таки я хотел наладить с ней контакт. Иначе я не смогу за ней нормально ухаживать.
— Я… Я… – Она сорвалась на слёзы. – Я не помню, г-господин, не бейте меня, пожалуйста!..
— Ну-ну… – Я залез на печь. Она отшатнулась от моей руки, не ожидая, что я её поглажу.
— Не надо пугаться. Можно я посмотрю на твоё плечо?
— Зачем спрашивать, господин? – Вдруг её голос стал глухим как чугун, а глаза её помутнели. – Вы ведь мой хозяин. Вы можете делать со мной всё, что угодно.
— Бедное дитя… – Еле слышно выдохнул я. – Так я взгляну?
— Как вам угодно, господин…
Как я и думал. На её плече было выжжено: «Лилли».
— Значит, тебя зовут Лилли?
— Я… У меня нет имени, господин… Но, если вам угодно…
— Так. – Я опустил «рукав» её одежды. – Хорошо. Какое имя тебе нравится?
— Мне?.. Я… А можно я сама придумаю, господин?..
— Конечно, иначе бы я и не спрашивал.
— Хорошо…
Последовала пауза, которая, казалось длилась вечность.
— С-сильви… Мне нравится имя Сильви, господин.
— Мгм… Ну, хорошо, Сильви. Хочешь кушать?
— Д-да, господин…
— Хорошо. Подожди здесь.
Сильви, значит? Литвинка, что ли? А, не суть важно.
Я налил в кружку молока, сложил в миску яйца и хлеб. О. Баранки.
— Вот. Кушай.
— Э-это всё мне?.. – Неподдельное удивление появилось на её личике. – Мне хозяева давали только хлеб и воду… С-спасибо вам, господин.
— Ну, кушай. Как поешь, я хочу осмотреть… – Она подавилась молоком, и со страхом воззрилась на меня. — … Твои раны. Я ведь доктор. Я их обработаю, чтобы они не болели.
— С-спасибо, г-господин…

Господи, что же творили с этой девочкой её предыдущие хозяева?..

Глава Вторая. Чувства.

Сильви уже как трое суток живёт у меня.
Состояние девочки улучшилось. Раны понемногу заживают, она уже меньше боится меня и, кажется, начала доверять. До этого она носила только простой сарафан, не уходя далеко от дома.
Однако настал тот час, которого я боялся.
Меня вызвали в Санкт-Петербург. Большой город, пусть я там и бывал не раз, но для девочки это будет не лёгкой поездкой.

— Сильви? – Позвал я, уже заматывая портянки.
— Да, господин?
Она всё ещё была очень подавленной, и опасалась меня. Но наши отношения уже начинали налаживаться.
— Я же уже сотню раз говорил, не зови меня господином.
— Хорошо, господин.
— … Ну, ладно. – Вздохнул я. — В шкафу весит платье, и на полочке твои вещи.
— М-мне? – Она была не на шутку взволнована. – Платье?
— Да. Мы едем в столицу.
— Ура-а-а! – Она смешно запрыгала, но тут же опомнилась, и снова навесила на себя ничего не выражающую мину. – Спасибо, господин.
— Ну, одевайся. Скоро приедет Тихон.
— Да, господин.

Ну, это уже хорошо. Проявляет хоть какие-то эмоции. А, то до этого я вообще не был уверен, чувствует ли она вообще.
— Отворяйте, барин! – В дверь со всей молодецкой удалью колотил Тихон.
— Подожди немного, — Орал я, пытаясь натянуть на Сильвины ножки чулки, что получалось у меня, из рук вон плохо.
— Ну, вот. Трогай, Тихон. В Санкт-Петербург.
— А, это та самая девочка, для которой мы с сестрой платьишко покупали?
— Трогай уже.
— Ну и ладно. Н-но, родимая! Пошла-а!
Как и положено, всю дорогу до ближайшей станции Тихон распевал песни, голос у него был, право, отвратный. И пару раз он схлопотал от меня подзатыльник, за непристойные тексты.

Я впервые видел её в таком состоянии.
Милая улыбка застыла на её устах, а глаза только и успевали следить за сменяющимися пейзажами за бортом брички.
— О-о-о! Господин, какое красивое здание!
— Это церквушка наша. – Зарделся Тишка. – Сами строили. И я помогал.
Интерес девочки к окружающему миру не мог не радовать. Она начала проявлять хоть какой-то интерес к жизни. Тогда как до этого момента, она не выражала ровно никаких эмоций, и вела себя как одурманенная. Однако теперь она начала меняться. И, повторюсь, это не может не радовать.

Уже далеко за полдень, мы добрались до Гатчина, где и остановились на постоялом дворе.
— Чего будешь кушать, Сильви?
— М-мне можно выбрать? – Кажется она никак не привыкнет к такому обращению с собой.
— Ну, тут конечно выбор не большой, однако выбирай. Щи грибные, щи рыбные или щи овощные. И каша. Греча с салом или пшено с салом.
— А… А… Г-господин?
— Да, Сильви?
— М-можно мнегрибныещиипшёнкуссалом?! – Выпалила она и боязливо сжалась.
— Конечно можно. Корчмарь!
Она никак не ожидала такой реакции, и теперь смущённо теребила край платьица.

На округу упали ранние ноябрьские сумерки. Я стоял поодаль от постоялого двора и курил трубку, наблюдая за закатом. Красивые здесь места, ничего не скажешь.
В своё время я наездился по просторам нашей империи. И видел много, по истине, красивейших пейзажей. Однако заметил, что в местах где ты родился, всё и красивей и вкусней, да и вообще милее сердцу.
Солнце уже скрылось за горизонтом, оставив золотистую кромку на деревьях. Я по прежнему пускал струйки сизого дыма, продолжая наблюдать за уходящим днём. Такие моменты позволяют задуматься. Не важно о чём. Просто подумать о сущем.
— Г-господин.
Мне пришлось вернуться в реальность.
— Да, Сильви?
— Г-господин, где я буду спать?
— Ну… Не на сеновале и не на полу, это точно. – Честно я даже не думал об этом. Сейчас меня одолевал лёгкий приступ паники.
— Ну… Можешь лечь на кровати. – Её глаза расширились в непередаваемом ужасе. – А, я тогда постелюсь на полу. Выпрошу у корчмаря лишний тюфяк.
— Н-но… Г-господин..? Я… Я… Я буду спать с вами…
— Оум.
Сейчас паника практически полностью поглотила моё сознание.
— Эм… Ну…
— Если господин не хочет спать со мной, — её глаза теперь были полны обиды и боли, — я лягу на полу.
Сейчас её голос холодным клинком врезался в моё сердце заставляя его быстрее биться и теперь я представлял собой концентрированный сгусток паники.
— Эм… Нет. Нет, я не против. Ложись спать со мной.
— Х-хорошо, господин.
Сложно было это увидеть, но намётанный взгляд помог мне рассмотреть, глубоко скрытую в её прекрасных фиолетовых глазах счастье.
Половина третьего пополуночи. Я лежу рядом с ней и никак не могу уснуть. Сильви свернулась калачиком у меня под боком. Она мило сопела, а я чувствовал себя более чем неловко.
Надо успокоиться. Я ведь даже не знаю, сколько ей лет. А мне уж двадцать восемь лет от роду. И я отнюдь не разделял точку зрения нынешней знати. На дворе середина девятнадцатого века. Давно уже пора уже отменить на Руси крепостное право. В Европе уже и рабов давно нет, а мы как дикари, ей богу.
И всё же, надо аккуратно встать, чтобы не разбудить Сильви, и выйти покурить.
Сегодня на удивление стояла тёплая ночь. Бабье лето вроде и закончилось давно, а на дворе не менее пятнадцати градусов. Ну, да небо было затянуто тучами, лишь небольшая прореха в тёмном полотне неба обнажала почти полную луну.
Я пускал в небо на ветер сизые кольца табачного дыма.
Всё никак не могу перестать думать о Сильви. Возможно, я впервые в жизни влюбился, но ей на вид не было и пятнадцати. Хотя она и не желала распространяться на тему возраста.
Она конечно говорила, что, ежели я как господин попрошу её рассказать, то она будет обязана. Но я не хотел причинять ей неудобства, и тем более вспоминать о том, что может ей сделать больно.
Ну, да ладно, не будем о грустном. Завтра нам с Сильви предстояла прогулка по столице нашей родины. Пусть и не исторической, но когда-нибудь я обязательно свожу её в Москву.
Москва мне нравится даже больше чем Санкт-Петербург.
К тому же там у меня есть верные товарищи…
Да, вот товарищи у меня есть, но о друзьях я сказать ничего не могу. Нет у меня…
— Господин, вам не понравилось спать со мной?
Я ажно подпрыгнул на бревенчатой скамье.
О, Боги, как же она меня испугала!
Ох, дьявол, теперь я ещё и о языческих богах заговорил. Меня точно сошлют в монастырь.
— Нет, нет, я просто…
— Просто?..
Маленькая проныра. Изведёт меня своими вопросами.
Я тяжко вздохнул:
— Нет, просто я… Я немного волновался. Я… – Ухъ, как сложно-то, да и стыдно.
— Вы, господин?..
Я жестом предложил ей присесть рядом, и приобнял её за плечи, поглаживая по голове.
— Эхъ… Понимаешь, я, кажется, испытываю к тебе чувства. Но… Аргх, это сложно объяснить. Не слушай, старого дурака. Иди спать. Я ещё немного покурю и вернусь.
— Хорошо, гос…
— Чщщ. – Я оборвал её «господин» жестом. – Зови меня доктор, или Фёдор Ильич. Не надо звать меня господином.
— Хорошо, г… Доктор. – Она еле заметно улыбнулась, но мне хватило и этого. И всё же она очень милая.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ГОРОД.

Стояло на удивление тёплое для Петрограда утро.
Мы остановились на постоялом дворе моего знакомого. Тихон получил свои деньги и теперь намеревался искать невесту, ну а мы с Сильви отправились в город. Сегодня пройдёмся по рынкам-лавкам, а потом мне надо будет заскочить к Ярославу Василичу. Лечить его буду. Приятнейший старикашка. Только вот пьёт он – да-а-а. Не долго его печени осталось.

— Сильви? – Окликнул её я.
— Да, доктор?
— А, ты хочешь персиков?
— А… – Она видно была немного смущена. – А, что такое персики?
— О-о-о! Это как яблоки, только мягкие-мягкие и очень сладкие! – Начал я рассказывать с упоением. – Как мёд, только фрукты. Их выращивают в дальних странах тёплых! В Турции, Персии, Греции!
— О-о-о-о! – Она подпрыгнула, и замахала ручками. – А, можно?
— Конечно, можно.
Я ласково погладил её по голове, и мы направились к палаткам, с практически одинаковыми на лица, усатыми-носатыми грузинами. По-моему они есть во всех временах и мирах. Вот такие одинаковые, со сладкими речами, способные продать тебе гнилые яблоки по цене французских духов.
— Ай, молодой человэк! — Тут же завёл шарманку продавец, чуть завидев нас. – Купите пэрсиков девице своей! Сладкий – как мёд!
Сильви покраснела и спряталась за мою спину.
— Розовый как губки твои, красавыца! – Грузин щербато ухмыльнулся и протянул Сильви персик. – На, дарагая! Попробуй!
Девочка приняла фрукт обеими руками, и надкусила.
— О-о-о! – Она ещё больше покраснела и улыбнулась. С её губ на руки потекли сладкие струйки сока. – Вку-у-усно!
— Ай, маладэц, дэвочка! Кушай-кушай! – Грузин показал мне взглядом, чтобы я заплатил за персик, ну и соответственно купил ещё.

Мы шли по набережной Нивы, Сильви кушала персики, а я неспешно рассказывал ей о Турции, в которой я какое-то время служил полевым врачом. Повидать я успел многое, а поэтому рассказать мне было чего.
Удивительно! За получасовую прогулку она съела почти килограмм персиков! Вот, это желудок у ребёнка! Да-а…

Дело было ближе к двум часам пополудни. Небо затянули дождевые тучи, и начинал моросить мерзкий дождик. Терпеть ненавижу такую погоду.
Сильви я оставил на постоялом дворе с Тихоном. Ему я могу доверять в полной мере, а пока мне нужно было идти на вызов.
— А-а, Фёдр Ильич, голубчик! – Начал свою обычную песню Ярослав Васильевич. – Ну, что же ты стоишь, аки не родной! Проходи, не стесняйся!
— Здрав будь и ты, Ярослав Васильич. Рад повидаться. – Он конечно приятный старикан, но болтать он любил ещё больше, чем пить.
— Ну, снимай сапоги, ноги небось устали? – Он лукаво взглянул на меня. Ну, да, у него уши по всему городу. Как никак он один из самых влиятельных ростовщиков столицы. – Надевай обувку войлочную, да в зал проходи. Угощаться будешь, господин доктор?
— Не сочтите за оскорбление, пожалуй, откажусь.
— Ну-ну, я понимаю. – Его понимающий, все пронизывающий взгляд немного угнетал, и заставлял заливаться краской, даже жандармерию. – У вас дама. Яж понимаю.
— Ну-ну, барин, это… Крепостная моя… – Его взгляд стал вопросительным из понимающего. – Сильви. Хорошая девушка… Даже и не знаю… Я… Так! – Это конечно странно, ростовщику всегда хотелось всё рассказать. И при этом казалось, что он и так всё знает. Просто ему интересна твоя реакция. – Садитесь, барин. Будем смотреть.
— Ну, так смотрите, господин доктор. – Усмехнулся старый пройдоха. – Мы же и не против. За этим и звали. Хе-хе.
Мерзкая морось окончилась уж как пару часов. Ярослав Васильич, за услуги, помимо стандартной платы и бутыли заморского пойла, дал коробку французских конфет и флакон фруктовых духов для Сильви. Надеюсь, ей понравится.
— Я дома! – Возвестил о своём приходе я.
— До-октор! – Сильви прыгнула не меня и принялась обнимать.
— Ну-ну, не надо, плащ мокрый, сама же намокнешь.
— А мне не страшно! – Задорно воскликнула она, повиснув у меня на руках, и озорно заглянув мне в глаза.
— А, вот платье испортится…
— Ой! – Она взвизгнула и отстранилась. – Простите, доктор! Я не хотела!
Казалось, что она готова была расплакаться. Но тут я достал кое-что из-за спины.
— Держи. – Улыбнулся ей я. – Это тебе.
— Мне-е?! – Она была в смятении, но рада. Это было видно по её прекрасным, фиолетовым глазам. – А, что это?
— Конфеты шоколадные. И духи. Французские. Заморские.
— Спа-а-асибочки-и! – Она ещё крепче обняла меня, не выпуская из рук подарки. Благо я уже успел снять плащ, и остался только в медицинском халате поверх дешёвого костюма тройки.
Близился закат. Тихон отпросился в кабак, заверив в хорошем поведении, и что не будет баловаться. Сильви пила чай на кухне, наблюдая за представлением на ярмарке за окном. А я же, стоял на балконе, смотрел за той же ярмаркой, опёршись о перила, и пуская сизые кольца дыма, в предзакатное рыжее небо.
Повторюсь: такие моменты помогали подумать о сущем, расставить всё по своим местам, и тщательно взвесить факты.
Мне определённо надо было расслабиться. По ходу дел, я действительно влюбился в неё.
Её розовые губы… Её фиолетовые глубокие глаза… Её иссиня-чёрные волосы, немного вьющиеся, и такие мягкие… В её глазах можно было утонуть, и никогда не выбраться из милого, но опасного омута чувств.
Я налил того заморского пойла ростовщика.
Я посмотрел на гранёный стакан, с плескающейся в нём янтарной жидкостью. Так…
«Scotland Whiskey» гласила надпись на этикетке.
— Скот-ланд… – Медленно проговорил я. – Шотландия? Бриты, значит. Небось с войны ещё.
Эхъ, не поминайте лихом!
Я залпом опустошил половину стакана и поморщился.
— Ухъ, ядрёна вещь!
Это конечно не самогонка бабки Мани с соседнего двора, но пойло не плохое. Это да.
Я откинулся на плетёный стул и затянулся трубкой.
Спустя несколько секунд в небо уплыло, медленно тая сизое кольцо.
— Кольцо… – Медленно пробормотал я.
— Доктор?
Ох, тыж, мать моя Фома! Испугала меня до чёртиков!
Я закашлялся дымом, глаза заслезились.
— Г-господин, — ну, вот опять. Она кажется заплакала. – Я… Я приму наказание… Какое вы пожелаете.
— При-кхг-сядь, кхг, С-хкгм-ильви. – Прокашлял я.
Она покорно опустилась на соседний стул.
Теперь на лице девочки не осталось ни следа дневного счастья. Она была напугана и угрюма. Теперь это был не пушистый кусочек счастья, а съёжившийся комочек страха и грусти.
Я ласково погладил её по голове, протирая глаза свободной рукой, отложив трубку на столик. Она точно не ожидала такого поворота событий.
— Ну-ну, Сильви. – Утешал я её. – Я же уже говорил, что тебя не обижу.
Она расслабилась.
— Кстати, о птичках…
— Каких птичках? – Тут же поинтересовалась она.
— Мгм?.. А, не суть важно. Так вот. Теперь у тебя есть своя комната, и ты не обязана спать со мной. Так что допивай чай, досматривай представление и ложись спать.
— А… – Она была немного смущена и сбита столку. – А, как же вы, доктор?
— А, я ещё немного посижу и тоже на боковую. Завтра нам предстоит долгий день. Ну, сладких снов, Сильви.
— Спокойной ночи, доктор.

— Доктор?
А?! Ч-что?! Кто?! К-который час?..
— Д-доктор? – Сильви стояла около моей кровати, вся в слезах.
— Что, случилось, моя девочка? – Я начал понемногу приходить в себя от внезапной побудки.
Так… Взглянуть на часы… Два часа пополуночи… И чего ей не спится?
— Я… Мне… – Она вытирала слёзы кулачком и всхлипывала. – Мне приснился плохой сон… И… Доктор?
— Да, Сильви?
— Можно я лягу с вами?
Пам-пам. Такого я не ожидал… Ну, да ладно. Два ночи, да и она ещё ребёнок.
— Да. Конечно. Ложись.
Я подвинулся к стене, и уделил девочке одеяло.
— Спасибо, доктор.
Уже через полчаса она мило сопела. А вот я, наоборот, никак не мог заснуть…

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. ПЕТРОГРАД.