В пламени истории, 2005 г.

Очерк «В пламени истории» составлен по материалам повести «Не все сгорает…» и романа «Наш генерал». Очерк посвящен Герою России, герою-чернобыльцу, генерал-майору внутренней службы Владимиру Михайловичу Максимчуку, выдающемуся пожарному-профессионалу, немало потрудившемуся для развития и совершенствования пожарной охраны, для становления в стране пожарно-прикладного спорта, для создания отечественной аварийно-спасательной службы. Жизнь и дела этого человека вдохновляют многих теперешних пожарных и спасателей, а остальным напоминают о том, что значат: огонь, беда, взаимная выручка в случаях наступления опасности. Книга переиздавалась несколько раз, тираж расходился быстро – на соревнованиях по пожарно-прикладному спорту, на других встречах и мероприятиях у пожарных, спасателей и чернобыльцев Москвы и России.

Очерк в редакции 2017 года

***

От автора

Катастрофы, пожары и несчастья, связанные с ними, издревле захлестывают мир – значит, подвиги возможны, а часто неизбежны. И сколько же их было! Даже в отсутствии военных действий подвиги, героические поступки, самопожертвование имеют место в нашей мирной жизни. Существуют и профессии группы риска, непосредственно связанные с той или иной опасностью для жизни, и прежде всего, это пожарные–спасатели, люди службы с порядковым номером «01» – синонимом готовности к жертве. Не каждый свяжет свою жизнь с такой профессией, не всякий бросится в огонь и в неизвестность, чтобы спасать человека – спасать и по должности, и по совести. Да, можно совершить подвиг и остаться незаметным, можно и погибнуть при этом, а люди никогда и не узнают о настоящем герое, потому что так устроена жизнь. К тому же в последние десятилетия увеличилось количество рукотворных катастроф, что привело к необходимости скрывать важные обстоятельства многих техногенных аварий и катастроф. Это ярчайшим образом продемонстрировала катастрофа на Чернобыльской АЭС в 1986 году, перевернувшая жизнь миллионов людей.

Генерал-майор внутренней службы Владимир Максимчук (8 июня 1947г. – 22 мая 1994г.) – исчерпывающий пример на обе эти темы: «Подвиг пожарных» и «Подвиг в Чернобыле». В международном содружестве пожарных его величают «Героем всего мира», гордятся его подвигами, хотя преград для прославления его имени и подвигов предостаточно и сейчас. Само присвоение звания Героя Российской Федерации генералу Максимчуку (18 декабря 2003) года, спустя почти десять лет после его смерти – это непростая история, высветившая множество деталей, ставшая «лакмусовой бумажкой» на предмет: кому нужны герои и правда о них. Данный очерк содержит достаточно примеров и фактов, чтобы, наконец, восстановить недостающие страницы книги памяти человеческой, закрыть умышленно созданную нишу в героической истории пожарной охраны страны и дать представление о личности истинного патриота России, выдающегося пожарного полководца второй половины двадцатого века.

***
Отрывки из очерка

К сожалению, пожаров в стране и в столице не уменьшалось, поэтому… В личных записях, которые Владимир Михайлович вел всегда (любил фиксировать и анализировать происходящее), в те годы неоднократно подчеркнута мысль о том, что при всех неурядицах, царящих кругом, все же «в пожарной охране должен быть особый порядок, а если это не так…»

«10 июня 1981 года майор Максимчук Владимир Михайлович, прибыв одним из первых на станцию метро “Октябрьская”, принял участие в разведке пожара, а затем возглавил работу ряда боевых групп по ликвидации пожара. В условиях высокой температуры и сильного задымления Максимчук проявил мужество и самоотверженность. Своими энергичными, умелыми и организованными действиями подавал пример пожарным и офицерам в выполнении поставленных задач, чем существенно повлиял на предупреждение дальнейшего распространения огня и способствовал успешной ликвидации этого сложного подземного пожара… За мужество и отвагу, проявленные при тушении сложного пожара, майор внутренней службы Максимчук Владимир Михайлович заслуживает награждения медалью «За отвагу на пожаре».
Из характеристики к наградному листу, подписано начальником ГУПО МВД СССР Ф. В. Обуховым, июль 1981 г.

«Оперативное реагирование на пожары. Почему оперативная группа не выехала в течение одной минуты? – Такой вопрос мы должны задавать на местах руководителям УПО и ОПО».
Из рабочих записей Владимира Максимчука, 1983 г.

«Важно: борьба за каждую секунду при тушении пожаров».
Из рабочих записей Владимира Максимчука, 1985 г.

«Проверка …АЭС. Проанализировать все по АЭС. Срок – один месяц. Изучение справок по направлениям. Крупные пожары. ГДЗС. Что делается? – Дрожь берет, когда читаешь справки! 25 информац. по АЭС. 16% – пожары. Рассмотрение отчетов. 17 АЭС – страдает анализ и обобщение… Перед отделами и главком стоит вопрос: АЭС. Нормы проектирования – их нет. Правил – нет. ГДЗС – ??? Психологическая подготовка сотрудников личного состава по охране АЭС. Подготовка обслуживающего персонала. Подбор начальников частей по охране АЭС. Помощи в этом вопросе нет. Информации по тушению пожара на АЭС – нет… Нормативы по подаче средств на АЭС – вся пятилетка. Перечень АЭС для совместных проверок. Подготовка рекомендаций. Август–сентябрь – совещание–семинар по АЭС… За июнь–месяц – АЭС??? Обзор о практической организации п/пож. тренировок с личным составом частей и персоналом АЭС – третий квартал… Всю работу по АЭС надо объединить в один кулак! Проблемы создания средств индивидуальной защиты. Защитная одежда. Боевая одежда. Защита от аммиака? Специальная конструкция для АЭС. Самоспасение… Что сделать? – Повсеместно изменять всеобщее отношение к вопросам пожарной безопасности».
Из рабочих записей Владимира Максимчука, 1985 –1986 г.г.

«Волнует стремительный рост пожаров с большим ущербом… Гибель. 100 человек – на 1 млн. человек. (Лондон: 43 – на 1 млн. чел.) ЧП – сколько??? Что надо решить во ВНИИПО, ВИПТШ, ИПЛ? Создание межхозяйственных команд. Как проанализировать подготовку? Кто готов? Как готов? Что надо делать? – Этих вопросов нет, а это – важнейшие вопросы! Отстаем по стандартам. Практических рекомендаций нет. Качество обучения. Мы отстаем в разработке некоторых средств, чтобы предотвратить пожар… Мы не можем быстро локализовать пожар. Причины не изучаются. Почему? Главк, ВНИИПО – …??? Много простых примеров, но никто не хочет об этом думать. Причин много. Конкретность. Надо видеть главное направление. Дознание – ??? Автоматика. Складирование. По селу – отдельно??? – вопрос из вопросов».
Из рабочих записей Владимира Максимчука в марте–апреле 1985 г.

Чернобыльская АЭС, пожар 23 мая 1986 года.
«Земля уходила из–под ног...»

Чернобыль – особая веха, особый случай, особая отметка…

Владимир Михайлович, работая в ГУПО МВД СССР, к началу чернобыльских событий был в звании подполковника внутренней службы, занимал должность начальника оперативно–тактического отдела. По долгу службы занимался вопросами атомных станций, понимал, что ряд проблем далеко не решен – пытался их разрешить. И вдруг… Или не вдруг? Ночью 26 апреля 1986 года нам домой позвонил дежурный по главку, коротко передал о пожаре на атомной станции в Чернобыле. Так Владимир Михайлович раньше других узнал и расшифровал страшное сообщение о трагедии, подобной которой еще не было. Чернобыль… А где хоть это, в какой части страны? Я тогда ничего еще не знала, но точно догадалась, что с радиацией шутки плохи, что даром не пройдет, (уже гибнут люди!), что лучше сразу отдать полжизни, чем туда ехать – но кто же меня слушал? Владимир Михайлович срочно вызвал машину, поехал на работу. Все остальное постепенно просачивалось из разноречивых источников: сам факт аварии, оценка ее специалистами, реакция общества. Но, в общем, – словно ничего такого не ждали – многих тогдашних руководителей застал врасплох набор цифр: 1,2,3,4, секретно, что означало:

1 – загорание на станции;

2 – крупный пожар;

3 – выход радиации;

4 – есть пострадавшие и погибшие.

Потом эту новость узнали все.

В главке было жарко от Чернобыльского пожара, и сотрудники стояли перед неизбежностью встречи с его последствиями… После пожара 26 апреля 1986 года личный состав по охране Чернобыльской атомной станции выбыл из строя, поэтому было принято централизованное решение по созданию сводных отрядов из пожарных частей всей страны; руководили из Москвы (для этого в главке был образован оперативный штаб). Люди приезжали, несли вахту, набирали свои рентгены и уезжали, а опасность оставалась. Владимир Михайлович поехал в Чернобыль в начале мая 1986 года для руководства сводным отрядом пожарных; на станции и вокруг проводился ряд ликвидационных работ. Ситуация предвещала: не успокаивайтесь, ждите беды!!! И точно… В самом конце командировки Владимир Михайлович попал на ЧАЭС в сложные условия, в экстремальную, аварийную ситуацию в ночь с 22 на 23 мая 1986 года – пожар в помещениях главных циркуляционных насосов четвертого блока. Пожар был очень опасным, так как в случае развития грозил остановкой этих самых насосов, которые держали на себе третий и четвертый реакторы (машинный зал был заполнен тоннами масла, а сами трубопроводы и турбины находились под водородом!). Остановка насосов неминуемо вела к выходу из режима третьего блока ЧАЭС, что грозило страшной катастрофой. Последствия ее были бы гораздо серьезнее, чем последствия катастрофы 26 апреля.

Тщательный анализ фактов показывает, что подполковник Максимчук дал себе отчёт в том, чем это грозит реально людям и станции. Владимир Михайлович сумел не растеряться, а напротив, собрать все свои силы и умение, чтобы не дать развиться этому пожару, и в то же время – сохранить людей, не допустить их погибели. Он прибыл безотлагательно к месту аварии, принял личное участие в разведке и в тушении. Уникальность случая: такой боевой разведки пожара в мире ещё никто не проводил; и подобного пожара тоже не было – до того. Ни высокая радиация, ни зашкаливание приборов, ни серьёзная радиационная рана на ноге (!), полученная незадолго до пожара при обходе территории АЭС, ни отсутствие средств защиты – ничто не смогли остановить его. При всём этом главное – в отношении к людям, в стремлении сберечь их жизни, что явилось проявлением высочайшего профессионализма и человеколюбия.

Дело в том, что в уставных документах пожарной охраны МВД СССР не было указаний к действию оперативных подразделений по тушению пожаров на атомных объектах, что стало причиной гибели 28-ми человек на пожаре на ЧАЭС 26 апреля 1986 года. И простому подполковнику пришлось полагаться только на себя, принимать смелое решение: и пожар потушить, и людей сохранить. А чиновники-руководители-распорядители, находившееся «за тридевять земель», по существу, не только самоустранились от решения вопросов тушения и трусливо следили за развитием событий. Они из-за укрытия своего приказывали настойчиво: массу людей бросить в пекло пожара в соответствии с Боевым уставом. Возможно, когда пожар обычный или знакомый по очертаниям. Но не этот. Таких ещё не бывало. Из-за укрытия легко командовать, особенно если дорожишь своей жизнью, личным благополучием. Обещали, что если Максимчук отступит от стандартных инструкций, ждёт его – в лучшем случае – тюремная камера. А уж погоны, звание, должность, партбилет – это отнимут сразу. Трибунал, расстрел… или что ещё… вот так нужно заплатить за человечность.

Интересно, как бы вышестоящие начальники отчитывались перед руководителями государства, если бы Максимчук не выручил их всех сразу?

Нет, Максимчук поступает промыслительно, с опережением установок. Приказ Максимчука последовал такой: оставить технику на месте, а боевым расчётам отступить к административному корпусу станции. Здесь и будут находиться все силы пожарных. Далее – организовать тушение пожара поочерёдными сменами по пять человек в каждой. Так он решил, так надо действовать. Поскольку количество бойцов было ограничено, и большинство из них были новобранцами, каждую боевую пятёрку должен возглавлять офицер. Время работы каждой смены – не более десяти минут, чтобы люди не переоблучились. От административного корпуса до станции – 1,5 километра. Максимчук установил такой порядок следования личного состава к пожару: расстояние до станции – преодолевать на БТРах, а далее, от БТР до пожара, – по рукавным линиям, чтобы в темноте не сбиться с маршрута и исключить несчастные случаи. Водяные стволы были надёжно закреплены и заземлены на месте пожара, и подача воды не должна была прекращаться ни на секунду.

Далее – мобилизовал всех имеющихся в наличии сотрудников и резервистов; вызвал резерв из Киева и Иванково; лично руководил тушением пожара с 2 часов 30 минут до 14 часов 23 мая 1986 года – пока физически держался на ногах, и уже отдавая последние силы, произвел расчёт пенной атаки с таким прицелом, чтобы не дать вспыхнуть пожару вновь или «проснуться огню» в другом месте кабельных тоннелей.

Его уверенные действия позволили пожарным успешно осуществить верный замысел на практике, ликвидировав смертельно опасный очаг пожара за относительно короткое время. Как справедливо говорили тогда, решительность и самоотверженность Владимира Михайловича спасли людей (а их было 318 человек, и все остались живы), станцию и – по большому счету – полпланеты. С тех самых пор пожарные страны стали называть Владимира Михайловича героем Чернобыля.

«…23 мая 1986 года в 02 часа 10 минут дежурный по штабу доложил о получении сообщения с Чернобыльской АЭС о пожаре в помещениях 402 и 403. В 02 часа 30 минут с группой офицеров прибыл на станцию… Находился на станции до 14 часов 30 минут. Средств защиты, за исключением респиратора–лепестка, не имел. Обут был в кеды, другая обувь не подходила.

…Вместе с дозиметристом по коридору диаэраторной этажерки, соединяющей 3–й и 4–й блоки, ушли на разведку пожара. Со стороны транспортного коридора разведку проводил караул. НАХОДЯСЬ В ТУННЕЛЕ, ПРИНЯЛ РЕШЕНИЕ О ТУШЕНИИ ПОЖАРА ЗВЕНЬЯМИ, О ЧЕРЕДОВАНИИ СМЕН, СОСТОЯЩИХ ИЗ ПЯТИ ЧЕЛОВЕК И О ДОСТАВКЕ ИХ В ТРАНСПОРТНЫЙ КОРИДОР НА БТР–ах. Принять такое решение мне было не просто, зная Боевой устав пожарной охраны. Но и сегодня, спустя почти пять лет, считаю это решение единственно правильным.

…До 6–и часов утра я находился в разных местах, периодически – в месте тушения, возле АБК, где сосредотачивались силы, БЩУ–1; сказать точно, где и сколько – не могу. Где-то около 6–и часов утра, может быть, и раньше, почувствовал боль в груди – такое состояние, что кто-то насыпал горящих углей. Боль все усиливалась и продолжалась еще долго, пока находился в госпиталях. Стало больно говорить, трудно передвигаться (нога!). В 14 часов 30 минут, оставив группу пожарных на АЭС, дал отбой другим силам, уехал со станции – думал, немного отдохну и буду работать дальше, хотя ЗЕМЛЯ УХОДИЛА ИЗ–ПОД НОГ. Но врачи отправили в госпиталь МВД УССР.

…Потом, да и сегодня – понимаю, что тогда произошло… Прошло 5 лет какой-то борьбы, скитаний по клиникам, больницам и госпиталям. Быстро устаю, мало радости, но слава Богу, есть жизнь, вижу близких, есть работа, поэтому… Сравнивая прожитые годы, понимаю, что сегодня лучше, чем вчера… “Вылетели” из жизни 1986–1987 годы, стало лучше в 1990–е. Морально смирился с тем, что нет всего того, что было до мая 1986 года».

Из маршрутного листа, хранящегося в музее Чернобыля в Киеве, написанного Владимиром Максимчуком в феврале 1991 г.

***

О пожаре было принято жесткое решение: не распространяться, мол, не стоит будоражить общество, и без того напуганное словом «Чернобыль». Молчание и сокрытие фактов о размерах катастрофы на ЧАЭС все более переходили в преступление. Пожар тщательно замалчивался, подвиг попал в разряд «секретных», а последующие человеческие страдания были настолько явными, что скрывать их – оказалось просто невозможно. На том пожаре Владимир Михайлович получил сверхвысокую, смертельную дозу радиации, которая, по современным методам подсчета, составляет около 700 рентген – в семь раз превышая роковой предел! С поля сражения, с лучевыми ожогами голени и дыхательных путей, его увезли в Киев. К машине несли на носилках – сильно тошнило, почти рвало, ходить и говорить громко уже не мог. Под капельницами он провел около месяца, а дальше – предстояли мытарства, тяжкие болезни, малоэффективное, изнуряющее лечение, очередные дела. Другому человеку и десятой доли свершений, и десятой доли болезней хватило бы с избытком…

Но хотя впереди маячил смертельный приговор, Максимчук знать об этом не желал. Он еще не сделал всего, на что способен. Твердость характера и высокая мораль вели к главной цели жизни, позволяли до поры игнорировать безжалостный приговор. Заставляя свой организм сражаться всеми клетками, больными и здоровыми, преодолевал все мужественно, почти без жалоб, не желал признавать себя инвалидом, деградировать как личность, но – напротив – собирался с силами и работал дальше. Невзирая на то, что за свой по-настоящему героический поступок в Чернобыле не получил никакой награды, только выразительное молчание в ответ, а чаще глухое осуждение со стороны клерков–буквоедов (так не было принято тушить пожары!), оптимизма не терял, собирался долго и полноценно трудиться. Ни разу не пожалел, что поступил в Чернобыле не ординарно! Старался – и успевал – реализовать свой опыт и перспективные идеи, тушить пожары, воспитывать молодых бойцов.

Ионава, комбинат «Азотас», пожар 20–23 марта 1989 года.
«Химический Чернобыль»

«Брифинг пожарной безопасности. Каждый день – 1 млрд. руб. ущерба; 1 час – гибнет 1 человек. 5–6 млн. пожаров…»
Из рабочих записей Владимира Максимчука в ГУПО МВД СССР, 16 июня 1987 г.

Пожаров и катастроф меньше не становилось… Один из значительных – крупномасштабный пожар 20–23 марта 1989 года на комбинате минеральных удобрений «Азотас» в литовском городе Ионаве. Там утром 20 марта разразилась обширная катастрофа, названная шведскими учеными «химическим Чернобылем». Такой трагедии Литва еще не знала. В результате взрыва огромного металлического резервуара для хранения аммиака за короткие мгновения в окружающую среду было выброшено около 7 тысяч тонн ядовитого продукта. Спасаясь, люди бежали по смертельной лаве, шестеро так и остались в ней. Жидкий аммиак быстро захлестнул площадь в пределах 10 гектаров. Огонь охватил все в радиусе 200 метров и перекинулся на склад нитрофоски, где ее скопилось 20 тысяч тонн. В ходе аварии образовалось ядовитое облако шириной до 2–х километров, глубиной — по направлению ветра — до 4,5 километров. К вечеру основные очаги горения были ликвидированы, но «сигарообразное» горение на складе нитрофоски тушению практически не поддавалось; вокруг скопилось много сил спасения, все перепробовали, но вопрос не решался.

Литовские пожарные, не видя другого выхода, понимая, что только опытный руководитель-практик в состоянии проявить волю и мужество в принятии нестандартных решений (что тут и требовалось), обратились к Максимчуку персонально. Максимчук Владимир Михайлович, полковник, заместитель начальника Главного управления пожарной охраны МВД СССР, прилетел из Москвы на место аварии вечером 20 марта. По прибытии возглавил группу разведки и после уточнения обстановки организовал боевую работу подразделений пожарной охраны. В дальнейшем, по решению председателя созданной на месте Правительственной комиссии, возглавил общее руководство силами и средствами по ликвидации последствий аварии. Были приняты меры по привлечению сил и средств из соседних гарнизонов пожарной охраны Латвии и Белоруссии. В работу были вовлечены свыше восьмисот работников пожарной охраны, сосредоточилось 55 единиц основной и специальной техники. Установили 7 насосных станций, каждая из которых ежесекундно подавала 100 литров воды. В условиях высокой концентрации ядовитых веществ и газов, плохой видимости Владимир Михайлович обеспечил круглосуточную подачу воды для тушения пожара и наладил оперативную работу подчиненных. Принимались меры по эвакуации людей, поиску пострадавших. Из загазованной зоны было спасено 18 человек. Население из прилегающих населенных пунктов было эвакуировано — 40 тысяч человек. Создавались запасы индивидуальных средств защиты. Организовали посменное тушение пожара, как в Чернобыле – все–таки признали чернобыльскую тактику Максимчука!

Смены менялись, а Максимчук никогда не менялся.

Не изменился и теперь, оставаясь с каждой сменой, себе сам говорил: «С места не сойду!» Как при тушении пожара на Чернобыльской АЭС 23 мая 1986 года нельзя было дать людям переоблучиться, так и на этом пожаре, уже основательно измотавшем ликвидаторов, нельзя было допустить отравления людей: промышленные противогазы и даже КИПы оказались мало приспособленными для работы в сложившихся условиях. Отряды работали по полчаса; на безопасном расстоянии организовали питание, развернули прием пострадавших. Несмотря на все меры предосторожности, все-таки 216 человек получили ожоги, отравления и поражения различной степени тяжести. Очень опасен состав компонентов, образующихся при горении этого удобрения! К сожалению, список шести погибших в первые минуты катастрофы дополнил командир отделения, сержант внутренней службы Генрик Наркевич из Управления пожарной охраны Литвы, участвовавший в поединке с огнем на складе нитрофоски 21 марта…

Только 23 марта, в результате правильных и своевременно принятых мер, благодаря самоотверженной работе людей и проявленному при этом мужеству, горение полностью прекратилось. Как дали оценку специалисты, по масштабам выброса сильнодействующих ядовитых веществ данная авария в Ионаве (так же, как и катастрофа в Чернобыле) не имела аналогов в мировой практике. Но здесь, несмотря на прочие условности, хотя бы героический труд пожарных был на виду (не то, что на пожаре в ночь с 22 на 23 мая 1986 года на ЧАЭС): и журналисты не скупились на изложение подробностей, и большие начальники находились рядом!

Высоко оценили действия Владимира Михайловича, его эрудицию и организаторские способности, проявленные при ликвидации аварии, заместитель начальника Гражданской обороны СССР Николай Николаевич Долгин и Министр министерства по производству минеральных удобрений СССР Николай Михайлович Ольшанский; он же, восхищаясь действиями пожарных и проникаясь проблемами спасателей, дал обещание Владимиру Михайловичу выделить не менее одного миллиона инвалютных рублей на закупку за рубежом специальной техники для аварийно–спасательных работ, связанных с пожарами, не производившейся тогда на отечественных производствах, и – выполнил это обещание.

…Самочувствие же Владимира Михайловича после этого пожара стало гораздо хуже: болезни стали брать верх.
Перед лицом грозных опасностей

«По очень крупным пожарам – очень плохо! Мы горим больше, чем другие… Почему мы так горим? Как поднять уровень ответственности руководителя?»
Из рабочих записей Владимира Максимчука, 28 апреля 1990 г.

Уроки Чернобыля и Ионавы дали и положительные результаты – лишний раз показали, что с огнем и стихией шутки плохи. После возвращения из Литвы, соотнося эти события с происшедшим в Армении, пострадавшей от сил стихии двумя годами раньше, Владимир Михайлович уже ясно представлял себе острую необходимость создания в стране специальной аварийно-спасательной службы экстренного реагирования на чрезвычайные ситуации. Создание специализированных подразделений по проведению первоочередных аварийно–спаса­тельных работ, отряды быстрого реагирования, – вот что нужно сегодня. Он начинает инициативно работать в этом направлении, искать, находить и объединять сторонников. Продолжаются поездки в зоны бедствий и катастроф, а также поездки «за опытом» в развитые страны. Особенно хочется подчеркнуть: всегда старался поделиться личным опытом спасателя, был профессиональным пожарным–спасателем и хотел научить этому других; недаром так часто его и называли «Спасателем». Он одновременно был и пожарным–теоретиком, и пожарным–мыслителем, и пожарным–учителем, но, как я понимаю, по духу – более всего пожарным–практиком. Теоретики, мыслители и учителя нужны для того, чтобы практический пожарный смог успешно и качественно выполнить свою задачу, оставшись при этом в живых.

Что касается поездок, жизнь на колесах была – и в прямом, и в переносном смысле – движением только вперед, несмотря ни на что. Все новое – вез в Россию, соотечественникам, коллегам, согражданам. У себя на родине – доказывал, настаивал, добивался…

Не для себя хотел – для других старался!

Уже занимая должность Первого заместителя начальника Главного управления пожарной охраны МВД СССР (январь 1990г.), и имея звание генерал-майора внутренней службы (октябрь 1990г.), он значительно усиливает свои позиции. Много и плодотворно работает в новом направлении, ищет, находит и объединяет сторонников. Таким образом, благодаря его упорству и личному участию в конце 1980-х – начале 1990-х г.г. в стране был заложен фундамент аварийно-спасательной службы: в структуре пожарной охраны, которая на тот момент была в составе МВД СССР, создана сеть специализированных отрядов по проведению первоочередных аварийно–спаса­тельных работ (ставших прототипом современного МЧС России), организован выпуск новейшей пожарной техники, пожарно-технического вооружения и аварийно-спасательного оборудования.

Так или иначе, жизнь заставила суммировать общие усилия нескольких направлений служб спасения и защиты, что привело к созданию структуры «Российского корпуса спасателей на правах государственного комитета РСФСР» (27 декабря 1990 года). Государственная противопожарная служба России являлась тогда самостоятельным звеном в составе МВД России, но в перспективе… И Владимир Михайлович развивает тему экстренного реагирования на критические ситуации, подчеркивая, например, в августе 1990 года, что в Швеции – все подчинено пожарной охране, да и вообще за рубежом этим занимается именно пожарная охрана.

“В контексте процессов, происходящих в нашей стране, все более остро и настойчиво встает проблема обеспечения безопасности человека и сохранения окружающей среды; во всем мире приобрели совершенно новые “качественные” характеристики пожары, аварии, катастрофы и стихийные бедствия, количество которых в последние годы резко увеличилось. …Чернобыль, новороссийск, каменская, арзамас, бологое, свердловск, Алма–ата, уфа, ионава, спитак, ленинакан, кишлаки гиссарской долины… Вот далеко не полный перечень ставших печально известными населенных пунктов, где за сравнительно короткий срок произошли катастрофы, последствия от которых далеко выходят за рамки “обычных”. Народному хозяйству нанесен многомиллиардный ущерб. Многотысячны людские потери… Пожарная охрана внесла немалый вклад в ликвидацию последствий названных и других катастроф. Он по достоинству оценен общественностью и правительством.

Исторически сложилось так, что пожарная охрана практически всегда принимает на себя “первый удар” в указанных ситуациях. Дело в том, что из всех служб, привлекаемых для ликвидации последствий аварий, катастроф и стихийных бедствий, на пожарную охрану ложится наиболее ответственная и трудная задача – проведение первоочередных аварийно–спаса­тельных работ. С учетом всех этих обстоятельств Министерство внутренних дел СССР в начале 1989 года приняло ряд организационных мер по повышению боеготовности службы пожарной охраны. В ее структуре создана сеть специализированных подразделений по проведению первоочередных аварийно–спаса­тельных работ. Она включает в себя, в частности, семь региональных (с привязкой в основном к военным округам) специализированных отрядов, дислоцирующихся в Киеве, Ташкенте, Свердловске, Ростове–на–Дону, Новосибирске, Хабаровске и Реутове (Московская область).

…К личному составу, принимаемому на службу в специализированные отряды, предъявляются повышенные требования. Среди них, прежде всего, следует назвать вы­сокие профессиональные качества, отличную специальную и физическую подготовку, психологическую устойчивость, способность грамотно действовать в особых условиях ликвидации крупных пожаров, аварий, катастроф, стихийных бедствий. …В сравнительно короткие сроки проделана значительная работа по созданию материально–технической базы специализированных отрядов. Для них выделено достаточное количество помещений и мест для стоянок техники, находящейся в распоряжении крупных отрядов и частей пожарной охраны.

…Однако следует отметить, что существует ряд проблем, требующих безотлагательного решения. Сегодня остается крайне низким уровень технической оснащенности создаваемых аварийно–спасательных подразделений… Под угрозой срыва находятся решения Правительства о создании и освоении выпуска специальной пожарной техники для защиты магистральных нефтегазопроводов, атомных электростанций, а также проведения аварийно–спасательных работ… Очевидно, что без решения перечисленных и других проблем в части технического обеспечения аварийно–спасательных служб создать эффективную общегосударственную систему безопасности и борьбы с авариями, катастрофами и стихийными бедствиями будет крайне сложно».

Из статьи полковника внутренней службы Максимчука В.М., Первого заместителя начальника ГУПО МВД СССР, «Перед лицом грозных опасностей», написанной в начале 1990 г.
Любимый спорт – пожарно-прикладной!

Отдельно необходимо отметить и заслуги Владимира Михайловича по развитию в стране пожарно-прикладного спорта, неотъемлемо приложенного к труду пожарных, спорта, являющегося символом и пропагандой профессионального мастерства. С приходом Владимира Михайловича в Федерацию пожарно-прикладного спорта СССР изменилось многое. Он поставил и решил вопрос о значительном расширении материально–технической базы для занятий спортом. Начальники УПО правильно поняли, поддержали, подхватили, предлагали свои идеи; начался общий подъем – и результаты не замедлили сказаться. Были созданы новые базы в субъектах федерации, за короткое время их общая численность достигла сотни по стране, а было всего восемнадцать. Ежегодно стали проводиться смотры–конкурсы на лучшую базу по республикам, что способствовало началу построения специализированных комплексов для занятий пожарно-прикладным спортом. В этих конкурсах были задействованы все пожарные подразделения, каждая пожарная часть принимала участие в конкурсе на создание лучшей базы. Диапазон деятельности был: от рекордов и высших достижений в стране до сдачи контрольных нормативов каждым бойцом! Владимир Михайлович сам лично готовил и проводил основные соревнования, возглавлял судейство на российских и всесоюзных стартах. «Ревниво» любил спорт и спортсменов как родных детей! Любил и подрастающих, будущих спортсменов – «взял под крыло» Федерацию юношеского спорта: юноши перенимали опыт, что способствовало совершенствованию их спортивного мастерства. Сборные команды субъектов выступали в комплексном зачете, где общекомандное место определялось по суммарным местам, занятыми юношами и взрослыми.

Как есть – ковал кадры, прокладывал дорогу в будущее.

С памятного 1981 года и вплоть до недавнего – то ли нового, то ли новейшего времени – сборная команда, сначала СССР, а потом России, не выпускала пальму первенства на всех международных соревнованиях, проходивших под эгидой КТИФ (Международного комитета по предупреждению и тушению пожаров). На эти состязания Владимир Михайлович ездил в качестве руководителя делегации от нашей страны. Тщательно готовился к поездкам, на сборах переживал за каждого спортсмена, подбадривал, вселял оптимизм, радовался их удачам не меньше, чем своим собственным. Максимчук при каждом удобном случае делал акцент на развитие спорта, часто повторял, что это – единственный вид спорта, прославляющий благородную профессию, ни в одной из служб такого нет!
Все было бы возможно…

Да, все было бы возможно, все было бы преодолимо, но…

Но все же… Болезнь прогрессировала. Чуть что – положат в госпиталь, а там… В начале 1989 года Владимиру Михайловичу поставили диагноз: рак щитовидной железы. Поездка в марте 1989 года в Ионаву и ликвидация пожара в этом «химическом Чернобыле» добавили большую дозу отравления организму. Следствие – тяжелая операция, которую сделали в Центральном госпитале МВД в декабре 1989 года. Поездка в Баку в январе 1990 года, куда устремился помогать – тушить пожар вражды, усугубила состояние организма. Хотя он и убежден, что пожарные должны быть вне политики, но в тяжелейшее для народов нашей страны время самоустраняться от людского горя было нельзя! Так и улетел в Баку, спустя несколько недель после операции, со свежей раной на шее, даже не переодевшись в гражданский костюм. На местах приходилось много говорить с людьми, долго ездить в открытых машинах, мало спать, а уж питание и лекарства… Он не мог не поехать, ведь там, как повторял в таких случаях, «там гибнут люди»! В итоге болеть стал сильнее; постепенно становилось хуже и хуже. Иммунитет дошел до нуля. Рабочие дела не давали покоя, а вдобавок… Болезнь захватила почти все жизненное пространство. Выход, к сожалению – мягко сказано! – намечался один… Снова тормошили, обследовали, госпитализировали и тут же прооперировали – рак желудка, октябрь 1992 года.

После операции выжил с трудом. Снова учился стоять, ходить, медленно, осторожно, брать в руки обычные предметы, для начала – вилку и ложку. Всего словами не расскажешь… Да, постепенно восстановился, и через месяц снова вышел на работу. Была именно та пора, когда менее полугода назад Владимир Михайлович принял под свое управление Московский гарнизон пожарной охраны. Значительна была поклажа, трудна и камениста дорога, священна цель пути… Препятствий – множество! Знал. Понимал. Не отказался – и продолжил этот путь, не удалился в сторону, не унес с собой и в себе то, что могло принести пользу другим.

О, Ее Величество Пожарная охрана!

Многих ли помнит она из кавалеров своего Ордена, которые дали ей присягу и никогда не изменяли, сохраняя верность во всем? Помнит ли другого такого офицера, чье благородство и отвага останутся на бессрочной службе у нее даже тогда, когда самого человека не станет на свете?

Знает ли она, как он страдает во имя ее и за дело ее?

И что ему – теперь – за все за это?
Долгое ожидание. Москва. Идеи и проблемы

«Катастрофическое положение сложилось из-за полной деформации органов управления. Нарушения приводят к общественному взрыву. …Как жить? Народный суд обязательно будет».
Из рабочих записей Владимира Максимчука 24 декабря 1990 г.

«Выполнение задач по тушению пожаров – все делается. Недостатки: не доходит до солдата!»
Из рабочих записей Владимира Максимчука, 13 июля 1991 г.

«Надо все сделать для объединения всех направлений деятельности в виду понятия «Пожарная охрана». Борьба с пожарами – это не только дело ОГПН, как и вопросы тыла – не только вопросы тыла. Все!!! Запущенность тыла».
Из рабочих записей Владимира Максимчука, 20 июля 1992 г.

После августовских событий 1991 года, перевернувших в корне десятилетние устои общества, в ГУПО МВД СССР стало неспокойно, как и везде. Владимир Михайлович, занимавший должность Первого заместителя начальника главка (еще и года не прошло, как присвоили звание генерал-майора внутренней службы – все же присвоили, отдавая должное заслугам!), оказался в железных тисках обстоятельств – но и тут постарался соблюсти собственные принципы: личной выгоды не искал, хватательных рефлексов не имел. Как писал мне в письмах 1970–х годов, «чему-то в жизни так и не научился: например, отказываться от своих слов и обещаний, лицемерить, приспосабливаться, хитрить. Может, и зря не научился, но идти поперек себя не могу»… Начались структурные изменения, и людей заботило больше, что будет с ними, чем со службой. Высокие посты привлекали амбициозных искателей карьеры.

А как же с созданием «эффективной общегосударственной системы безопасности и борьбы с авариями, катастрофами и стихийными бедствиями»? Кто этим заниматься будет? И в каком государстве? Как быть дальше?

Дело встало, куда повернется – никто не знал.

А столько всего было задумано!

Долгое потянулось время, время недомолвок, интриг, ожидания… Рассчитывать на справедливость не приходилось, ибо она торжествует редко, как исключение из правил. Да, плохо быть талантливым и бескорыстным, когда правит бал и затягивает свой примитивный танец самая захудалая пара – расчет и серость! Время шло… В конце концов, «после бала» «паркетные генералы» обосновались на постах, утвердились в новых воззрениях, опомнились и приступили к действиям – ведь пожары никто не отменял. Что же с несговорчивым и далеко не «паркетным» генералом Макимчуком? Нашелся выход и для него: в июне 1992 года Владимир Михайлович возглавил Управление пожарной охраны столицы, которое и стало его последним местом службы. Для Москвы это была определенная удача: все, что оказалось невозможным в масштабах страны, можно было осуществить в пределах столицы – постараться довести столичный гарнизон до соответствия с мировым уровнем. Для самого же Владимира Михайловича… Самое тяжелое время в стране и – самое тяжелое состояние здоровья при этом.

В самом деле, Москва требовала перемен в отношении к пожарной охране, сформированном в предшествующий период, увы. Прежние руководители имели иные убеждения, привыкли скрывать недостатки, а до градоначальников доводили лишь «приглаженные» сведения по части пожарной безопасности. Однако, не вскрывая причин, невозможно преодолеть последствия… Решиться на такое может далеко не каждый. Да, все стоит больших усилий, а, кроме того, больших денег. Кто их даст, чтобы не только составлять программы, но и реализовать их? Сколько – вообще – стоит пожарная охрана? Кто и как оценивает труд людей, стоящих на страже мирной жизни? А что обо всем этом знают обычные жители столицы, если и градоначальники все еще не «открыли» для себя «архипелаг пожарной охраны», существующий для них, скорее, в сводках, чем в реальных действиях? Объективное положение дел – вот что нужно знать всем заинтересованным сторонам.

С чего начинать? Владимир Михайлович, не теряя время, развернул активную работу со средствами массовой информации; первым шагом на новой должности было создание в Управлении пожарной охраны Москвы отдела агитации и пропаганды и связей с общественностью – и прорыв «непроницаемой прежде стены» между пожарными и «внешним миром» получил быстрый отклик. Когда генерал, решительно настроенный на кардинальные меры, ознакомил мэра Лужкова с тем, сколько «белых пятен», находящихся вне зоны досягаемости пожарных подразделений, имеется на карте столице, тот убедился воочию, что гореть Москва может хорошо, нужно срочно исправлять положение! И еще: время реагирования на пожары!!! Мэр принял все доводы и объяснения, одобрил планы, поддержал новаторские идеи Максимчука. Да, столица должна быть надежно защищена от пожаров и бедствий, тем более, что стали бурно строить новые дома и сооружения, в буквальном смысле – перекраивая карту большого города.

Но при существующей запущенности дел достигнуть исполнения планов нелегко. Если о подробностях: на декабрь 1993 года в Москве действовало 65 депо, что вдвое меньше существующих норм; парк пожарной техники давно устарел; техническая оснащенность подразделений УПО столицы совершенно не соответствовала современным требованиям. Некомплект техники составлял 111 автомобилей, на весь огромный столичный гарнизон – всего один автомобиль, предназначенный для аварийно–спасательных работ, да и тот приобретен городом почти двадцать лет назад! Оснащение новой техникой и средствами защиты – вопрос из вопросов. Как их решать? И так далее. Скопилась также масса других проблем по комплектации техники и снаряжения, так что противоборцы огненной стихии постоянно испытывали неравенство с ней и заменяли плохую свою защиту вечным русским героизмом

Проблема номер один у службы с таким же номером: Москве нужны пожарные депо, современные по форме и содержанию.

«Известно, что среднестатистическая московская квартира выгорает полностью за 15 минут, а в лучшем случае время прибытия пожарных к месту вызова будет составлять 18 минут. Радиус эффективного действия пожарной части должен быть не более 2–х километров, или время прибытия не более 8–и минут, а если он больше вдвое или втрое больше… Дело в том, что вопросы градостроительства Москвы в основном традиционно решались без учета интересов пожарной службы, особенно это касается окраин и новостроек: Орехово–Борисово – ближайшее пожарное депо удалено на 10 километров, Крылатское – на 9, Ново–Косино, а также Митино – на 12, Южное и Северное Бутово – более 18. Мне не по себе, потому что целые массивы, то есть маленькие города оказались беззащитными перед огнем! Почему же так получилось? А вот почему. Неправильное отношение к пожарной охране в нашей стране, в том числе и в Москве, складывалось десятилетиями…У нас всегда был и продолжает оставаться остаточный принцип к вопросам безопасности. Это проявляется во всем. Беспечность берет начало у проектировщиков и заканчивается у строителей. Считается, что пожарная часть должна находиться в промышленной зоне, а не там, где живут люди… Отношение к пожарным депо как к третьеразрядным в очередности на сдачу в эксплуатацию в коммунальных зонах, отдаленность пожарных депо от района их действия – беда города! Если посмотреть на Генеральный план застройки любого микрорайона или на Генеральный план реконструкции центральной части Москвы, то мы там не увидим пожарной части, так как ее там просто–напросто нет. Вот откуда берутся «белое пятна» – они запланированы изначально!!!»
Из выступления генерала Максимчука, начальника УПО Москвы, в конце сентября 1992 г. в радиопрограмме «Москва и москвичи»

«Я привык в своей жизни белое называть белым, черное называть черным, что и намерен делать впредь, не подлаживаясь к конъюнктуре. Еще до своей последней операции я постарался познакомиться почти со всеми отделами УПО, подразделениями, со многими сотрудниками. Понимаю, что человеческий фактор – главная опора и резерв. …Уважение человека, его личности, оценка его возможностей, создание условий для роста и развития, решение бытовых и жизненных проблем – здесь важно все. Каждый в отдельности и все вместе мы делаем одно дело. …Появилось новое здание – это мы построили, не казенное помещение, а родной дом со своими традициями. Это наш дом!»
Из выступления генерала Максимчука, начальника УПО Москвы, на памятном вечере в УПО на Пречистенке, 22. в конце декабря 1992 г.

«Понятно, что дело пожарной охраны – это не дело какого-то одного человека или группы людей, это – дело всех. Касательно Москвы, то… в городе не хватает 45 пожарных депо. А ведь так не должно быть. Пожарная часть, как и вся пожарная охрана города, – часть самого города, его служба. Поэтому руководители всех уровней должны заниматься этими вопросами. Какие-то меры принимаются, но, несмотря на это, положение оставляет желать лучшего».
Из выступления генерала Максимчука, начальника УПО Москвы на совещании в УПО на Пречистенке, 22, 19 января 1993 г.

Трудностей – не сосчитать… Были привлечены и использованы все возможности: личный фактор, должностные лица, средства массовой информации и многое другое. Так постепенно включился и заработал механизм взаимодействия бесчисленных звеньев и структур общества. Начались большие дела, каких Московский гарнизон давно не помнил. Генерал работал активно в нескольких направлениях, взбудоражил и заразил всех своей энергией, энтузиазмом. Люди зашевелились, активизировались. Преобразование самого УПО Москвы на Пречистенке, 22 – нелегкая задача, но эта задача была решена; постепенно изменились настроения и сознание сотрудников УПО, а оттуда потянулись ниточки в подразделения, части, роты.

Новые идеи не всем пришлись по вкусу, сопротивление привыкших жить но инерции покоя встречалось на каждом шагу, тем не менее… «Метеоритный прорыв» Максимчука поражал многих, привлекал все новых и новых единомышленников. Тема преобразований получила широкое развитие, стало интереснее работать; вскоре почувствовались перемены, результаты окрыляли и обнадеживали. Владимир Михайлович, как всегда, смотрел не на один день вперед: стремился донести до пожарных столицы мировой опыт и достижения пожарных мира («прорубил окно» в Европу, Азию и Америку); впервые за многие годы организовывал поездки пожарных за границу, приглашал иностранных коллег в Москву – словом, делал все, чтобы за гарнизон стыдно не было!

Около года потребовалось, чтобы получить первый эффект от задуманных и проводимых мероприятий.

Однако не все получалось так, как хотелось бы.

Обстановка в обществе вызывала тревогу, и кроме пожаров было, чем озадачиться. В начале октября 1993 года в стране и в столице произошли политические события, наложившие траурную печать на документы и страницы судеб человеческих, не избежавших тех потрясений. В сложнейшей ситуации Владимир Михайлович, уже имевший за плечами тяжкий опыт Нагорного Карабаха, Баку, Сумгаита, Ферганы, Намангана, сумел проявить многогранные способности руководителя; осуществил целую программу предупредительных мер и оперативных действий, достойных признанного полководца. Пожарные Москвы были переведены на осадное положение, не дрогнули – проявили себя достойно и сработали как подобает, не допустили катастрофического развития событий. Отрадно, что никто из пожарных тогда не погиб, хотя горели одновременно Белый дом, здание мэрии, Останкино…

По официальным признаниям, в сложившейся ситуации пожарная охрана проявила себя с самой лучшей стороны, как ни одна другая служба. Кто-то даже высказался, что сражение 1993 года – было главным из сражений в жизни генерала – только по тому показателю, что один разгоревшийся в полную силу пожар, случись он в те дни в Москве (в Капотне на нефтеперерабатывающем заводе, например), наверняка, стоил бы того Чернобыльского пожара! Безусловно, сражение за Москву осенью 1993 года было одним из самых трудных сражений, выигранных Максимчуком; большая удача – вообще в том, что ему удалось победить разгул страстей и стихии.
Москва. Свершения и победы

Испытания не прекращались, дела все прибавлялись. И – пожары, пожары… Тяжелые пожары (как пожар с человеческими жертвами в 25–этажном жилом доме на проспекте Маршала Жукова в марте 1993 года, когда высотных подъемников в Москве еще не было) подхлестывали, взывали к ускорению шагов – и Максимчук продолжал свою линию: строил, добивался, созидал. А еще… Много лет назад, вскоре по приезде из Чернобыля, Владимир Михайлович мечтал о создании вертолетной спасательной службы – нет пожаров опаснее, чем на большой высоте; не одно поколение покорителей огня мечтало тушить огонь «с неба». И вот добился своего: в марте 1994 года пожарная охрана Москвы приняла на вооружение красавец–вертолет, чего только это стоило главному инициатору и генератору такой идеи! И дальше… Уже начались работы по объединению двух основных направлений деятельности: службы пожаротушения и Госпожнадзора, подготовке перехода на контрактную службу, по разработке «Закона о пожарной безопасности», по развитию социальных программ, намечены и другие планы; кипучая деятельность Максимчука могла, казалось, и горы сдвинуть. Горы понемногу поддавались. К середине 1993 года вступила в силу цепная реакция этой деятельности, реакция становилась необратимой – успех был ощутим!

Так революционные перемены в структуре службы и сознании людей, которые совершил генерал Максимчук, оказались «колокольным набатом», призывающих сторонников присоединиться к шеренге ведущих. Гарнизон преображался на глазах, люди обретали веру в себя, в будущее; многие получили долгожданные квартиры ­– в гарнизоне остро стоял «квартирный» вопрос! Вообще, все происходящее тогда запомнилось так прочно, что и в настоящее время пожарные из других регионов страны говорят: «В такое трудное время Максимчук в Москве не только 25 депо построил, но и квартиры людям давал! Спас Москву от пожаров, а пожарного сделал человеком. Максимчук – первый в истории человек, который так поднял пожарную охрану!».

Да, Владимира Михайловича в гарнизоне уважали крепко, несмотря на его высокую требовательность к подчиненным.

Называли – «Наш генерал»…