Перикопа 1 (Глава 1)

От автора.
Вполне возможно, что у вас будет своё представление о последовательности произошедших событий, быта или иных обстоятельств. Я допускаю это и ни в коей мере не претендую на истину. Но если после прочтения сего произведения, хотя бы один человек обратится к Богу, возьмёт в руки Евангелие или Библию, Тору или Танах, или же решится прочитать Писание воспользовавшись подстрочным переводом, то я с облегчением буду считать, что мой труд не оказался напрасным.
Любите Бога в себе и в окружающем.
Да пребудет с вами милость Отца Небесного.
С уважением к вам, автор сего произведения, Савин Олег Николаевич.

Книга радости и скорби.

Как в воде лицо — к лицу,
так сердце человека — к человеку.

Не доверяйте всему, что пишут,
Всегда читайте первоисточник.

Архэ
Преддверие

По одной из дорог, соединяющей столицу Галилеи Тиберию, со столицей Исраэйля Йерушалаймом, медленно двигался обоз. Облачка пыли, поднимающиеся от ступней ног и колёс повозок, немного покружась в воздухе, тяжело оседали на землю. Обоз состоял из нескольких подвод, полностью гружёных разнообразным имуществом и ценностями, переданными Иродом Антипой прокуратору иудеи в качестве податей. Сидя на передней повозке, Левий Алфеев задумчиво глядел перед собой.
«Куда катится моя страна? Что делать, если так пойдёт и дальше? Провинция стремительно нищает. Вот хотя бы взять недавний случай. Пришли собрать налог, а хозяина дома нет. Ну, ясное дело, ушёл в город на заработки. А мне-то что прикажете делать? Самому, что ли, за него расплачиваться? Вот уж нет. Это не мои налоги, а значит и не мои трудности. Это просто моя обязанность. Только вот почему-то совесть мучает. Крутится в голове одно и то же. Как римские легионеры хозяйничают во дворе иудея, словно у себя дома. Один тащит из дома кувшин оливкового масла, другой полмешка зерна, трое молодых остолопов, громко гогоча, вяжут овцу. А женщина, ещё довольно молодая, но уже теряющая свою былую красоту, стоит посреди своего двора, уткнувшись лицом в сопящего младенца. Да девочка, лет наверное трёх-четырёх, судорожно обнимает ноги матери, смотря на верховодящих вокруг солдат. У неё уже и слёз-то нет. Только дикий испуг в глазках, да вздрагивающее при каждом крике легионеров маленькое тельце».
Левий мотнул головой, прогоняя видение прочь.
«Нет. Так нельзя. Это моя работа. Просто работа. Не я придумывал все эти законы и не мне их отменять. Я всего лишь мелкий мокхес, выкупивший на время, у более крупного мокхес, право собирать пошлину. В основном нахожусь в Кфар-Нахуме. Взимаю уплату на ввоз товаров, дорожный сбор, плату за стоянку судов. Могу обложить налогом лодку рыбака, сам улов и место, где он разгрузился. Могу обложить налогом транспорт путешественника, его рабов и слуг, его товары. Имею право вскрыть личное письмо и посмотреть, не связано ли оно с каким-либо делом, облагаемым налогом. Но я никогда не завышаю цену сверх меры. Мне надо только вернуть потраченные деньги и иметь небольшой достаток, чтобы жить. Вот и всё. Конечно, многие мытари наживаются на своих собратьях. За это их и презирают повсеместно. Особенно крупных мокхес. Такие не только воры, но и иудеи продавшиеся язычникам. Изменники своего народа, добровольно служащие римским захватчикам. Пополняющие не только их казну, но и накапливая своё собственное богатство за счёт своего же народа. За все эти поборы всех мытарей и близко не подпускают к порогу синагоги, запрещая даже свидетельствовать в суде. Сравнивая с нечистыми животными — свиньями, — поморщившись, сплюнул Левий. — К которым набожный иудей не прикоснулся бы и под страхом смерти. Нас приравняли к отбросам общества, распутным женщинам, грабителям и убийцам. Нас презирают даже больше, чем римских легионеров. Но это ещё полбеды. Надо мною откровенно посмеиваются такие же мокхес, как и я сам. Мол, почему я до сих пор так и не скопил богатства как они. Но мне совесть не позволяет вымогать последнее. Эта работа мне не по душе, но я больше ничего не умею. Да и не возьмут меня больше никуда. Я же презренный грешник с запятнанной репутацией».
Позади него римляне зычно загоготали, подтрунивая над молодым воином.
— Ты с мечом-то поаккуратнее. А то вжик и ты уже иудей. Обрезанный.
Левий с гневом обернулся, но поделать ничего не мог. У них сила, у них власть.
Позади вновь зычно загоготали посмотрев на него. Левий устало отвернулся от веселящихся солдат, и словно в противоположность им заметил невдалеке спускающегося с пригорка иудея. Длинный полосатый хитон и верхняя накидка выдавали его как жителя далёкой Галилеи. Голова была покрыта белым платом с шерстяной перевязью, а в руках был обычный пастушеский посох.
«Вот уж и впрямь времена становятся лихими, раз из таких дальних краёв, в Йерушалайм на заработки стекаются. Что же им дома-то не сидится? Шли бы в Сепфорис или Тиберию. Так нет же. Все идут в иудею. Как будто тут своих работников мало.
Вон, по улицам города и так уже протискиваешься с трудом. Здесь и своих иудеев с паломниками вполне хватает, а тут ещё и эти с окраин лезут».
Левий тяжело вздохнул, с горечью отвернувшись.
Обоз медленно полз по холмистой местности. Немного попетляв, дорога постепенно сближалась с рекой, приводя к переправе через Йарден, к местечку под названием Бетания. Там сегодня было многолюднее, чем обычно. Туда, словно капли воды, стекался народ. Кто в одиночку, кто группой, а иные подъезжали на повозках, увеличивая и без того пёструю, быстро растущую толпу.
Через некоторое время до Левия стали долетать отдельные слова и выкрики, довольно сильного голоса. Наконец обоз остановился совсем, не имея возможности продвигаться далее по дороге. Римлянам тоже стало любопытно происходящее. Для охранения ценного имущества они оставили трёх молодых воинов. А остальные, не особо церемонясь с людьми, стали проталкиваться вперёд. Левий тоже не упустил своей возможности полюбопытствовать. Пристроившись за легионерами, он оказался в первых рядах на пологом берегу реки.
В Йардене, стоя по колено в воде, к народу вещал человек. С виду довольно дикий и обросший. Словно призрак, явившийся из бесплодной пустыни. Он был одет в грубую пастушескую власяницу из верблюжьей шерсти, препоясанною кожаным поясом. Длинные, мокрые от влаги волосы спускавшиеся ниже плеч вдоль спины, были похожи на чёрный плат покрывающий голову. А чёрная, кудрявящаяся, лохматая борода, наводила скорее на образ разбойника, чем на благочестивого иудея.
— Покайтесь! — разносился сильный голос. — Покайтесь! Ибо уже близится Царство Небесное! Смойте мерзость с души вашей. Станьте достойными детьми Отца нашего Предвечного! Но не бегите от мира, ибо мир вокруг вас. Оставайтесь там, где надобно остаться, сохраняя при этом верность слову Элохим. Соблюдайте десять речений, данных Моше на святой горе Синай, на пятидесятый день после исхода из Египта. Вспомните, как Синай стоял в огне, окутанный густым дымом. Как гремел гром, блистая молниями. Как содрогалась сама земля под ногами! Вспомните скрижали каменные, которые нёс светоликий Моше, после сорокадневного пребывания на горе. Вспомните и положите в сердце своё закон Элохим!
“Я Йегова, Элохим твой, который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства.
Да не будет у тебя элохим других, кроме Меня.
Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в водах ниже земли.
Не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Йегова, Элохим твой, Элохим-ревнитель, карающий за вину отцов детей третьего и четвёртого рода у ненавидящих Меня,
И творящий милость тысячам родов любящих Меня и соблюдающих заповеди Мои.
Не произноси имя Йегова, Элохим твоего, попусту, ибо не пощадит Йегова того, кто произнесёт имя Его попусту.
Соблюдай Шаббат, чтобы освятить его, как заповедал тебе Йегова, Элохим твой.
Шесть дней трудись и делай всю свою работу,
А день седьмой – Шаббат – Йегове, Элохим твоему. Не делай никакой работы ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни бык твой, ни осёл твой, ни всякий скот твой, ни пришелец твой, который во вратах твоих, чтобы отдохнул раб твой и рабыня твоя, как ты.
И помни, что рабом ты был в земле Египетской, но Йегова, Элохим твой, вывел тебя оттуда рукою крепкою и мышцею простёртою, потому и заповедал тебе Йегова, Элохим твой, установить Шаббат.
Чти отца твоего и мать твою, как повелел тебе Йегова, Элохим твой, чтобы продлились дни твои и чтобы хорошо было тебе на земле, которую Йегова, Элохим твой, отдаёт тебе.
Не убивай, и не прелюбодействуй, и не кради, и не отзывайся о ближнем твоём свидетельством ложным.
И не домогайся жены ближнего твоего, и не желай дома ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабыни его, ни быка его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего”.
Оратор немного перевёл дух, внимательном взором оглядев притихшую толпу.
— Возлюбите Предвечного, поступайте честно, живите праведно!
Он поднял палец, указывая на богато одетого землевладельца.
“Если же будет у тебя нищий кто-либо из братьев твоих, в одном из врат твоих в земле твоей, которую Йегова, Элохим твой, даёт тебе, то не ожесточи сердца твоего и не сожми руки твоей пред нищим братом твоим.
Но открой ему руку свою и дай ему взаймы по мере нужды его, в чём он нуждаться будет.
Остерегайся, чтобы не было в сердце твоём злого умысла, чтобы думать: ‘…приближается седьмой год, год прощения…’, и обольстится око твоё на нищего брата твоего, и ты не дашь ему. Он же возопиёт на тебя Йегове, и будет на тебе грех.
Давать ты должен ему, и да не будет досадно сердцу твоему, когда дашь ему, ибо за то благословит тебя Йегова, Элохим твой, во всяком деле твоём и во всяком начинании руки твоей.
Ибо не переведётся нуждающийся на земле. Потому Я и повелеваю тебе, говоря: раскрыть должен ты руку свою брату твоему, бедному твоему и нищему твоему в земле твоей”.
У кого две одежды, тот пусть поделится с неимущим, и у кого есть пища, поступай также.
После чего повернулся к группе молодых чиновников.
— “И пришельца не притесняй и не угнетай его, ибо пришельцами были вы в земле Египетской.
Никакой вдовы, ни сироты не притесняйте.
Если кого-либо из них ты притеснишь, то, когда возопиёт ко Мне, услышу Я вопль его.
И возгорится гнев Мой, и убью вас мечом, и будут жёны ваши вдовами, и дети ваши сиротами”
Его палец, словно перст Божий переместился на солдат.
— “Не отказывай в благодеянии нуждающемуся, когда есть в руках твоих сила это сделать.
Не говори ближнему твоему: “Поди и приди опять, а завтра я дам”, если имеешь при себе.
Не замышляй против ближнего твоего зла, если он без опасения живёт с тобою.
Не ссорься с человеком без причины, когда он не сделал тебе зла.
Не завидуй насильнику и не избирай ни одного из всех путей его.
Потому что мерзость пред Йеговой порочный, а с праведными у Него общение”.
“Не вступай на стезю нечестивых и не ходи по пути злых.
Избегай его, не проходи по нему, уклонись от него, и пройди мимо.
Потому что они не заснут, если не сделают зла, и пропадёт сон у них, если не доведут кого до падения.
Потому что они едят хлеб беззакония и пьют вино насилия.
Но стезя праведных – как светило лучезарное, которое более и более светлеет до полного дня.
Путь нечестивых – как тьма: они не знают, обо что споткнутся.
Сын мой, словам моим внимай, к речам моим приклони ухо твоё.
Да не удаляются они от глаз твоих. Храни их внутри сердца твоего.
Потому что они – жизнь для того, кто нашёл их, и исцеление для всей его плоти.
Больше всего хранимого береги сердце твоё, потому что из него источники жизни.
Устрани от себя лукавство уст и извращённость языка удали от себя.
Глаза твои пусть смотрят прямо, и веки твои да направлены будут вперёд пред тобою.
Проторяй стезю для ног твоих, и все пути твои будут тверды.
Не сворачивай ни направо, ни налево. Удали ногу твою от зла”.
Ибо “Вот шесть, что ненавидит Йегова, и семь, что мерзость душе Его:
Глаза гордые, язык лживый и руки, проливающие кровь невинную.
Сердце, кующее злые замыслы, ноги, быстро бегущие ко злу,
Лжесвидетель, произносящий ложь и сеющий раздоры между братьями”.
Никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем.
Левия Алфеева как огнём опалило, когда указующая рука остановилась на нём.
— “Жизнь для тела – кроткое сердце, а гниль костей – зависть.
Угнетающий бедного хулит Творца его, чтит же Его милующий нуждающегося.
Во зле своём повергнут будет нечестивый, а праведный и при смерти своей имеет надежду”.
“Лучше кусок сухого хлеба, и с ним мир, нежели дом, полный заколотого скота, но при нём раздор”.
“Не полагайся на имущества неправедные, ибо они не принесут тебе пользы в день посещения”.
“Ибо милость и гнев — во власти Его: силен Он помиловать и излить гнев”.
“Как велика милость Его, так велико и обличение Его. Он судит человека по делам его.
Не убежит от Него грешник с хищением, и терпение благочестивого не останется тщетным.
Всякой милостыне Он даст место, каждый получит по делам своим”.
Ничего не требуй, более определенного тебе. И помни “Мудрые наследуют почёт, а глупых уносит бесчестие”.
Затем он распростёр руки к стоящему на берегу народу.
— Войдите же в воды реки священной. И пусть вода омоет тело от грязи, а гласное покаяние очистит от скверны душу вашу. Покайтесь, и перейдите рубеж Йардена, ступая уже безгрешными на Святую землю. Совершите тевилу, омойтесь, докажите, что вы родились для жизни новой.
— Мы что, какие-нибудь язычники или новообращённые иноверцы? — послышался негодующий голос из группы людей держащихся особняком. — Разве мы не соблюдаем законы Моши? Разве мы не ведём жизнь праведную? Нам не в чем каяться.
В этой группе не трудно было узнать фарисеев, поборников традиций и преданий.
— Вы, шикми, — указал на них отшельник. — Крепкоплечие. Прозванные за то, что на людях ходите согбенными. Лицемерно всем показывая, какую будто бы огромную тяжесть душеспасительных подвигов вам приходится на себе нести. Живя в постоянном страхе осквернения. Вы готовы были бы само солнце очистить, если бы смогли дотянуться до него! Посмотрите на себя! В законе сказано:
“Говори сынам Исраэйля и скажи им, чтобы они делали себе кисти цицит на краях одежд своих во всех поколениях своих и вставляли в цицит края одежд, лазурную нить.
И будет она у вас в цицит, и, глядя на неё, вы вспомните все заповеди Йеговы и исполните их, и не будете следовать сердцу вашему и очам вашим, которые влекут вас к блудодеянию.
Чтобы вы помнили и исполняли все заповеди Мои и были святы Элохим вашему”.
Однако неужели вы думаете, что чем шире и больше у вас воскрылия, тем более становится ваше благочестие?
И ещё сказано:
“Положите же эти слова мои в сердце ваше и в душу вашу, и навяжите их в знак на руку свою, и да будут они начертанием между глазами вашими”.
В сердце и душу вашу! Вы же пишете десять заповедей закона на двух кожаных хартиях. Пред народом, на показ, вы вяжете одну на чело ваше, другую же на руку вашу, дабы показаться блюстителями закона Элохим. Вы до мелочей соблюдаете букву закона, однако сущность его отвергаете!
Вы строго соблюдаете многочисленные обряды, всему народу выказывая показную святость, но души ваши полны корысти и гордыни! Вы расширили хранилища свои с изречениями из закона, думая предохранить себя от злых духов, но при этом настежь распахнули двери для греховных помыслов и скрытых деяний. Покайтесь! Становясь новым народом Исраэйля! Раскаявшимся, искупившим вину и готовым принять Царствие Элохим.
— Наш отец Авраам, — начал было говорить статный фарисей, но отшельник его перебил гневно закричав. — Ехидны!
Резко нагнувшись, он подобрал окатанный водами реки каменный голыш, вздёрнув руку, потряся им над головой. При этом стоявший на берегу народ охнул, подавшись назад, испуганными взглядами ища скрытую под ногами угрозу.
— Ядовитые змеи, несущие вред и погибель! Из потаённых мест внезапно нападающие! Их укус — наказанье Йегова! Вы, отродье змеиное! – направил отшельник на фарисеев руку со стиснутым камнем. — Кто внушил вам бежать от будущего гнева?
“Знаешь ли ты, то, что искони – с тех пор, как поставлен человек на земле, –
Веселье нечестивца и радость отступника мимолётны?
Пусть восстанет до неба величие его и голова его достанет облака,
Как помёт, он сгинет навеки, и те, кто видел его, скажут: «Где он?»
Как сон улетит, и не найдут его, и удалится, как видение ночи”.
“Обнажат небеса прегрешение его, и будет земля врагом ему.
Будет исторгнут достаток его дома потоками в день гнева Его.
Вот от Элохим удел нечестивца и доля, указанная ему Элохим!”
По поступкам и по делам рук твоих воздаёт Всемогущий. Сотворите же достойный плод покаяния. И не думайте говорить себе: отец у нас Авраам. Ибо говорю вам, что Йегова может из сих камней воздвигнуть детей Аврааму! — Потрясая голышом над головой, взывал отшельник. — Не рождение делает сынами завета, а верность заповедям Элохим.
Подойдите. Омойте тело ваше водой священной реки, а душу — слезами раскаяния. Станьте достойными детьми Предвечного.
Выпустив из руки камень, отшельник развёл руки в стороны. Народ тихо загомонил. И вот один, за ним второй, третий стали подходить к нему люди. Глядя ему в глаза, они рассказывали о своих согрешениях. После чего отшельник зачерпывал ладонями воду, возливая её словно елей на склонённые головы иудеев.
— Будь чист и соблюдай закон Йегова, Элохим нашего, — говорил он, при этом отпуская прощённого.
Левий задумчиво глядел на них, теребя подбородок. Речь отшельника, всколыхнула в нём совесть ещё более прежнего. Он и хотел бы подойти омыться, успокоить мятущуюся душу, но видя поведение почитаемых во всём народе фарисеев, так и не решился.
И тут, он заметил того самого пастуха в полосатом хитоне. Он так же, как и все омывающиеся до него, не спеша приближался к пустыннику.
Левий глубоко и с сожалением вздохнул, после чего устремился вслед за легионерами.
Тем временем, чем больше проповедник смотрел на этого, идущего к нему, ничем не примечательного иудея, тем больший трепет его охватывал. Ведь ничего особенного в идущем не было, но какое-то смутное ощущение нереальности, необычности происходящего, заставляло волны мурашек срываться с места, пробегая по всему телу.
Наконец, тот подошёл вплотную и просто улыбнулся. Пустынник посмотрел ему в глаза, и его охватило чувство благоговения. Словно он заглянул в Святая Святых, где некогда покоился Ковчег Завета. Этого сокровенного свидетельства присутствия Элохим среди детей Исраэйля.
— Йегова, Элохим мой! “Ныне, Элохим мой, да будут очи Твои отверсты и уши Твои внимательны к молитве на месте сем.
И ныне, подымись, Йегова Элохим, в место покоя Твоего, Ты и ковчег могущества Твоего. Священники Твои, Йегова Элохим, облекутся во спасение, и благочестивые Твои да возрадуются добру.
Йегова Элохим! Не отвергай лица помазанника Твоего, вспомни благочестие Давида, раба Твоего”, — прошептали губы отшельника, едва сдерживающего себя от того, чтобы не пасть на колени. — Это мне надобно омыться от тебя, и ты ли приходишь ко мне, к простому, грешному пустыннику?
— Оставь это теперь, ибо так надлежит нам исполнять всякую правду, — смиренно сказал подошедший.
— “Да будет благословенно имя Элохим во веки веков, ибо мудрость и сила – у Него.
Он меняет времена и сроки, свергает царей и возносит их, даёт мудрость разумным и знание – способным понимать.
Он открывает глубоко скрытое и сокровенное, знает то, что во мраке, и свет обитает с Ним.
Тебя, Элохим отцов моих, благодарю и славлю, ибо Ты дал мне мудрость и силу, а ныне поведал Ты мне то, о чём мы просили”.
При этих словах он зачерпнул полные ладони воды, возливая на склонённую голову иудея. И тут отшельник услышал голос, казалось бы шедший разом отовсюду.
— Се, есть Сын Мой возлюбленный, в котором Моё благоволение.
Сквозь затянутое облаками небо, неожиданно блеснуло солнце, и его тонкий луч, словно перст Предвечного, осветил молящегося в водах Йардена омываемого. И внутри этого луча, плавно спускалось что-то полупрозрачное. Больше всего походившее на голубя, сотканного из разогретого, колеблющегося густого воздуха и белёсой дымки утреннего тумана. Чем ниже опускался голубь, тем прозрачнее он становился. И наконец, над самой головой иудея, он полностью растворился в воздухе.
Пустынник, с округлившимися от трепета глазами, отступил на шаг, и обернувшись, хотел увидеть зачарованно смотрящих на это чудо детей Исраэйля, но увидел только тихо гомонящую толпу народа, обсуждающую свои дела и прошедшую недавно проповедь. По направлению к городу уже медленно потянулись первые ручейки людей. В их числе он заметил и недавних своих оппонентов, фарисеев и соферим, а так же удаляющиеся повозки мытаря, в сопровождении конвоя солдат. Но никто из пришедших сегодня к Йардену, не заметил чуда, не воспринял произошедшего как дОлжно. Он вновь обернулся к омываемому иудею с немым вопросом в своих глазах. Как? Как они этого могут не видеть, не чувствовать, не осознавать?
— Ещё не время. Урожай только поспевает, — улыбнулся ему иудей. — Мой путь только начинается. Дух Отца моего влечёт меня. Мне пора идти.
— Если бы я только мог… — начал было пустынник.
— Нет, — с грустью в глазах покачал головой иудей. — Вспомни светоликого Моше, стоящего на хребте Аварим, но даже не дерзнувшего ступить в Землю Обетованную. Что Отец Небесный заповедал нам, то и надобно исполнить.
У отшельника на глазах непроизвольно навернулись слёзы. Он всей душой хотел последовать за этим необычным человеком, но не смел перечить Духу Элохим, воззвавшего его из пустыни. А тем временем, этот необыкновенный иудей, на которого так и не обратили своего внимания люди, пройдя сквозь уже редеющую толпу, направился на запад от Йарденской долины. В сторону иссушённой, выжженной солнцем пустыни.