Парад смерти

С Петром Павловичем я познакомился случайно, жена попросила посмотреть дедушкин телевизор, у которого пропал звук. К деду пошли вместе, поскольку жена предупредила, что он со странностями, и чужого к себе домой не пустит. Так и получилось, пропустив в квартиру жену, дед попытался закрыть у меня перед носом входную дверь. Я придержал дверь рукой, и этот жест вызвал у деда панику. Дед из последних силёнок упёрся в дверь и запищал тоненьким голоском:
— Изыди, вертухай!
— Дед, — миролюбиво начала жена, — это не вертухай, это мой муж, Артур. Он починит тебе телевизор. Впусти его домой.
— Внучка, ты посмотри на его глаза, вылитый вертухай! Щас шмонать начнёт, а я только что пенсию получил!
— Артур не вертухай, он инженер, — как-то обречённо сказала жена, видимо уже готовая отказаться от затеи с ремонтом телевизора. Он даже не комсомолец.
— Исключили? За что? – с любопытством спросил дед, уже более спокойным голосом.
— За оппортунизм, — ответил я с сарказмом, вспомнив институтский курс Истории КПСС.
— Они могут, поддакнул дед.
— Сколько дали?
— Выкрутился!
— Ай, молодец! Заходи, чаёк попьём, с карамельками, — сказал дед, и распахнул дверь.
Покопавшись в телевизоре, я выяснил, что накрылась звуковая лампа. Всё время, пока я занимался ремонтом, дед сидел в углу на стуле, и внимательно наблюдал за мной.
— Звуковая лампа накрылась, — начал я, — а запасной у меня нет. Если потерпите до следующих выходных, то я куплю новую лампу и телевизор заработает.
— А сегодня нельзя купить? – с надеждой спросил дед. Я и денежку дам.
— Нет, сегодня магазин не работает. А денег не надо, я вам помогаю как ветерану войны.
— Спасибо, сынок. Иди с богом, а карамельки потом будут, как телевизор заработает.
Через неделю, купив лампу, я пошёл к деду. Жена приболела, и я пошёл один. Дед открыл не сразу, устроив небольшой допрос. И только услышав ключевое слово: инженер-оппортунист, дед открыл дверь.
Замена лампы заняла несколько минут, и когда телевизор заработал, счастливый дед неожиданно сказал:
— Золотые у тебя руки, сынок, в зоне не пропадёшь!
— А Вы откуда знаете?
— Дак я на войну не попал, посадили в тридцать четвёртом году. Меня в зоне мастерство и спасло. Я ведь столярничал.
— А за что?
— Тогда за всё сажали, и за дело, и за безделье, и за родителей, а кого по навету, враги есть у каждого.
— А кем Вы работали?
— Дак, председателем колхоза.
— И сколько Вам присудили?
— В аккурат десяточку, за вредительство.
— И как Вы вредили?
— Из райкома приказ пришёл, увеличить площадь пахотных земель. Как смогли, увеличили, а проверяющий увидел, что дороги не засеяны. Асфальта тогда не было, вот ему и думка пришла в голову. Приказал, к своему следующему приезду, все дороги перепахать и засеять. Мне бы, дураку, перепахать дороги, а семена не переводить. И приказ бы выполнил, и проверяющий до нас бы не добрался. Но я молодым был, хотелось всё по правильному. Никогда наши деды, на просёлочной дороге, ничего не сеяли. На ней ведь даже сорняки не растут. Но куда там, партия сказала – надо выполнить! Меня вызвали в райком, заслушали, сняли с должности, исключили из партии и прямиком отвезли в ОГПУ.
— Вас арестовали? – уточнил я.
— В приёмной стояли двое в форме, и попросили следовать за ними. И сразу на допрос к следователю. Он записал мои данные, причину снятия с должности, а потом спросил: «Кто, вместе со мной, входил в состав группы вредителей?» Я был наслышан о методах работы ОГПУ, поэтому решил не спорить со следователем, и выдал ему: «Вредил в одиночку, готов подписать любой документ». Следователь обалдел, и сказал, что я не должен сразу соглашаться всё подписать. А я ему и выдал, мол, бить будете, и заставите подписать, а я здоровье потеряю. А оно мне на лесоповале пригодится, ведь не отпустите вы меня домой.
— А он?
— Дал мне в нос, чтобы вьюшка потекла, и отправил в камеру. А потом зона.
— Трудно там было?
— Чать не дома, только мастерство и спасло. Блатные ломали, а я чинил. Приноровился ложки резать. Мебель разную. А потом и до шкатулок вырос. Мне Хозяин целый набор для резки вручил, ещё царский. Сталь немецкая, с клеймом. Я ему знатную шкатулку выстругал!
— А Хозяин — это вор в законе?
— Нет, начальник лагеря. Царь и бог одновременно. Захочет — расстреляет, захочет -помилует. Его все боялись и ненавидели. А меня он ценил. Он мне не раз жизнь спасал.
— А кто хотел Вас убить?
— У нас в бараке, каждое утро мертвяка находили. Кто сам, кому помогали. Блатные как волчата – заденешь нечаянно – кто кулаком, а могут и заточкой. А соседа на шконке ватником придушили. Стучал.
— А Вас пытались?
— Если бы решили, то порешили бы, у блатных это запросто. А когда вал пошёл, моё ремесло и спасло меня. Я стал главным специалистом по стройке.
— А что такое вал? И какой стройки?
— В тридцать восьмом зэков привозили эшелонами, а зоны были не резиновыми. Вот и собирали отряд зэков, отправляли их на пустое место в тайге, и они начинали строить себе новую зону. А стройматериал – дерево. Мало кто умел инструмент в руках держать. Я и стал главным. Да и опыт председательский пригодился. Так зэки сами себя забором и огораживали. Вышки, бараки, хозпостройки.
— А зачем это делали? Надо было существующую зону расширить, и всё, — блеснул я инженерной мыслью.
— Дак тайгу вокруг зоны повырубали, а зэкам надо дойти на лесоповал и засветло вернуться, а работать когда? Автобусов в тайге не было. Вот и гнали зэков на новое место, вглубь тайги. Трудно было. У меня на первом объекте конфуз вышел. План лагеря у меня стырили.
— Чтобы убежать?
— Куда там убежишь, на курево. Я к Хозяину с повинной. Тот к себе пахана, и говорит ему: «Пропал важный документ, я могу расценить это как подготовку массового побега». Пахан ушёл, а вскоре шнырь вручил мне план, оборванный с краёв.
— И Вы стали техническим паханом?
— Нет, обычный зэк, с ремеслом, без которого в тайге не выжить.
— А от чего Вас ещё Хозяин спасал?
— От фронта. В сорок первом, многие зэки попросились на фронт, искупить вину кровью. И я попросился. А Хозяин гражданскую прошёл, знал, что такое война. И меня переубедил. Да и кто бы меня мог заменить? А в сорок третьем, когда у меня срок к концу подходил, накинул мне ещё три годика, чтобы меня на фронт не отправили. Жизнь мне спас. С нашего колхоза ни один мужик не вернулся с фронта.
— Вам повезло, порядочный мужик попался. В Огоньке вон, что пишут про сталинские лагеря.
— Он был обычным, приказали бы – он бы всех нас порешил.
— Без приговора суда?
— Он сам суд.
— Были расстрелы?
— Да, особенно во время парада.
— Какого парада?
— Парад смерти. Периодически, к нам приходил новый этап. И к его приходу, Хозяин должен был освободить шконки от дистрофиков. Зэков строили на улице и заставляли маршировать. Тех, кто падал от бессилия, расстреливали. И так до тех пор, пока не высвобождалось нужное количество шконок.
— А не проще ли было изготовить дополнительные шконки и бараки? Леса полно.
— Я предложил это Хозяину, после первого парада. Но он отказался.
— Почему? Ему нравилось расстреливать?
— Нет. Если бы не парады, то расстрелять пришлось бы всех зэков.
— Почему?
— Паек на складе было на определённое число зэков. И если зэков станет больше – начнётся голод, и зэки устроят кипиш. Вертухаи начнут шмалять. Всё просто.
— А нельзя было увеличить число паек?
— Тогда нет, всё шло на фронт. А Хозяин был умным мужиком, из деревенских. Он сразу понял, что я правильно сделал, что дороги не засеял…