Глава 2 (Глава 2)

Над Берлином светило солнце. Пели птицы. Небо было безоблачным. Дул теплый летний ветерок.Смеялись люди. Из обширной гостиной звучала легкая, веселая музыка. Все это дарило молодому пруссаку умиротворение и покой. Вильгельму пятнадцать лет, вся его жизнь еще только начинается. Что его ждет в далеком будущем неясно. Но Вильгельма не пугала неизвестность. К тому же он единственный сын и наследник своего отца. Его судьба была решена еще до его рождения. Клее перевел взгляд на своих друзей, веселящихся в саду не далеко от своих матерей. Их судьба, как и его, была расписана по минутам. Если смотреть на все это с положительной точки зрения, что молодой пруссак и пытался делать, то можно жить по правилам своих родителей и не бояться будущего, ведь ты родился под счастливой звездой. Ты богат, тебе не нужно добывать себе пропитание, все красивые девушки Пруссии у твоих ног и так далее. По этим понятиям жил отец Клее, его дед, да и все мужчины его семьи.Вильгельм тяжело вздохнул, опустив голову на руки, продолжая следить за общим весельем гостей его отца и матери из своего окна. Молодой пруссак хотел изменить свою судьбу, он не хотел жить по правилам. Для него это словно добровольно прийти на собственную казнь и самому подать палачу оружие или залезть в петлю и затянуть удавку на своей шеи. Но и противостоять древнему аристократичному роду Вильгельм не мог. Его сил было слишком мало и недостаточно, что бы бросить вызов отцу. Он перевел взгляд на старшего Клее и поморщился. Его отцу сейчас пятьдесят пять, матери тридцать один. Она вышла за него когда ей было столько же, сколько сейчас ее сыну. Вильгельм сжал кулаки. Это было самым несправедливым правилом. Несправедливой судьбой. Его мать, Вильгельм знал, никогда не любила его отца, да и матерью для молодого пруссака она была только по крови. Нет, женщина не ненавидела его, но и материнской любви Вильгельм никогда не ощущал. Его воспитывали нянечки, частично матери его друзей, но его настоящая мать, очень редко. Клее никогда не винил свою ее, он понимал. Если он кого-то ненавидел то своего отца и эти никому уже как несколько десятилетий ненужные правила. Долг аристократа. Долг наследника. Вильгельм сжал губы, смотря как его отец, смеясь приставал к молодой прислуге и все это на глазах своей жены, стоящей неподалеку. Молодой пруссак усмехнулся, на самом деле это он главнее всех в этом доме, а не его отец. Почему? Потому что это от Вильгельма Клее зависит продолжит ли он свой род или нет. Не обязательно ждать когда ему представят его будущей жене и на данной момент невесте. Он прекрасно понимал, что он уже помолвлен на какой-то дочери еще одного аристократа. Только он никогда на ней не жениться, не родит детей, да и станет бастардом своего рода после всего, что он собирается сделать. Но это всего лишь планы. Сможет ли на самом деле Вильгельм их осуществить, он не знает. Пока, молодому пруссаку, слишком тяжело бросать вызов истории. Клее, с отвращением, оторвал свой взгляд от отца и наткнулся на своих друзей. Ганс и Герман, оторвавшись от своих игр, махали ему и жестами звали пойти к ним. Вильгельм мягко улыбнулся им и кивнул головой. Спустившись с подоконника, Клее быстро направился в сад, пробегая величественные коридоры и комнаты. Выбежав наружу, он, расталкивая прислуг и гостей, не останавливаясь сбил с ног Германа, повалив его на землю. Уложенные пшеничные волосы, что красиво сверкали на солнце, сейчас, были растрёпаны, и такими же мягкими прядями, лежали на грязной, пыльной земле. Герман тяжело выдохнул, от навалившегося на него не лёгкого тела другого пруссака, но на мужественном лице не промелькнуло не довольство или раздражение. Лишь веселая улыбка, появилась на его тонких губах.
— Не думал, что придя на званный ужин, меня вызовут на дуэль – наигранно недовольно пробормотал Герман. Вильгельм закатил глаза, подыгрывая своему другу. Встав с Гросса, он помог ему встать и отряхнуть его дорогой наряд, которой тоже, как и волосы Германа был растрепан и в пыли. Ганс стоял рядом, сложив руки на груди, переняв эту позу от недовольных матерей, которые с недовольными лицами смотрели на наследников и причитали, что « юноши слишком много себе позволяют сейчас, а вот когда их отцы были молодыми то ….».
— Тем более, что на нее меня вызовет мой друг так еще и таким варварским способом – продолжал играть Герман, отряхивая невидимые пылинки со своего одеяния, не смотря на друзей и тем более оставляя без внимания недовольные взгляды гостей. Ганс, услышав его слова, фыркнул, пытаясь сдержать улыбку и смех. В то время как Вильгельму было не до смеха. Он мягко улыбнулся другу, что бы поддержать веселье царившее вокруг друзей, но колкие, недовольные и злые взгляды, что время от времени кидали на него гости его дома, заставляли кулаки пруссака сжиматься, зубы скрипеть, а кожа словно горела от этих взглядов, что хотелось прилюдно снять свои одеяния и расчесать свою кожу до крови. Не слишком сильный, но ощутимый, толчок привел Вильгельма в чувства. Он, по инерции, сделал несколько шагов в бок и оглянулся на Германа, что крайне злобно смотрел на него держа чайную серебряную ложку. В его голубых глазах было не только абсолютное спокойствие и веселье, но и волнение. Герман беззвучно спрашивал, смотря в светло-серые глаза друга, все ли с ним в порядке. Вильгельм встряхнул головой, избавляясь от злых и ненужных мыслей, вернув другу искреннею улыбку и вмиг эта улыбку стала наигранной усмешкой.
— А и еще, как я мог забыть. Благодаря моему секунданту – Герман кинул быстрый взгляд на распустившегося, как богатые особы при видя короля Пруссии, Ганса, — Который подсказал мне, что когда вы, герр Клее вызывали меня на дуэль, я был безоружен – Герман приставил кончик ложки к горлу Вильгельма, под удивлëнные вздохи Ганса и слуг, что тайком следили за молодыми пруссаками. Клее, лишь выгнул светлую бровь, с вызовом смотря в глаза друга.
— Как вы смете обвинять меня в том же, что делаете сейчас и вы – усмехнулся Вильгельм. Герман растерянно переглянулся с Гансом, потеряв бдительность и ослабив хватку своей руки. Вильгельм, резко выхватил ложку, и вот серебряный кончик уже прижат к горлу другого пруссака.
— Что теперь скажете, герр Гросс? – с вызовом смотря, в растерянные лица друзей, рассмеялся Вильгельм.
— Тогда, уже я бросаю вам вызов, за запятнанную честь моего друга – вскрикнул Ганс, доставая из своих карманов другую маленькую чайную ложку. Спрашивается только, и от куда он их взял? Не уж то из дома принес?
— Тогда, это кровавая месть за честь – воскликнул Вильгельм и накинулся на Ганса, отбивая его удары серебряной ложкой. Друзья смеялись и веселились, что не сразу заметили хозяина поместья.Герман, увидев довольно быстро приближающего к ним мужчину и потеряв свой смех и улыбку, стал шепотом звать молодых пруссаков. Но они не слышали Гросса, продолжая сражаться ложками, пока уже Ганс, случайно оторвавший взгляд от Вильгельма, не заметил за спиной друга хозяина дома и тоже, широко раскрыв зеленые глаза от испуга, замер в неловкой позе. Клее ненадолго растерялся, нахмурив светлые брови, переводя взгляд с одного друга на другого, гадая, что заставило их испугаться. Пока не услышал за своей спиной тяжелый кашель. Старый аристократ со злостью и недовольством смотрел на своего сына и с разочарованием на его друзей. Его сын развернувшись и наткнувшись на его взгляд опустил голову.
— Что вы себе позволяете ?- начал отец Клее. Музыка, разговоры, смех, все вмиг притихло. Наступила гробовая тишина, из редка нарушаемая лишь тихим шепотом. Никто из троих друзей не решался отвечать.
— Я спрашиваю. Что вы себе позволяете? – повторил свой вопрос пруссак, терпение которого было на исходе. Вильгельм краем глаза заметил, как его мать хотела подойти к мужу, но вовремя остановилась, с жалостью смотря на сына. « Правильно, не нужно, что б еще и ей влетело от этой свиньи» подумал и хмыкнул он. Это привлекло его отца, сделав еще больше разгневанным.
— Я разве, сказал, что-то смешное? Вильгельм? – его злой голос дрожал от унижения, казалось его самого трясло, как на утро после тяжелой и долгой пьянки. Наследник Клее собрал всю свою силу и презрение в кулак и поднял свои светло-серые глаза на отца.
— Прошу прощения, герр Клее, мы с друзьями не хотели, как то высмеять вас. Мы просто хорошо проводили время. Простите если что-то сделали не так – хоть Вильгельм и извинялся, но сам он не капли не ощущал себя виноватым. В его раскаянность не поверил и его отец. Герр Клее начал винить троих друзей, а особенно своего сына, во всех нарушениях в его доме. Вильгельм раздражённо закатил глаза на эту выходку своего отца. Пока тот продолжал отчитывать толком ничего не сделавших подростков, молодой Клее почувствовал чей-то теплый взгляд на себе. Он, не поднимая головы, что бы еще больше не разозлить отца и не навлекать его гнев на его невинных друзей, посмотрел в глубину сада, который был соединен с большим густым парком, где наткнулся на приветливые, как небо чистые, голубые глаза. Умиротворённость, словно теплое молоко, растеклось по телу пруссака. Приглушëнный злой голос отца, больше не злил и не нервировал его, на ранее нахмуренном бледном лице появилось удивление смешанное со спокойствием. Георг, спрятавшись за широким стволом дерева кидавший сочувственные взгляды, в которых Клее явно видел желание подойти и защитить пруссака от отца, но тот не мог, не потому что не хотел или боялся, а потому что австриец был не желанным гостем в этом доме. На самом деле это был гость Вильгельма, о котором не знал никто кроме него. Австриец приезжал каждый год летом, когда его отец был дипломатической поездке и брал своего единственного ребенка с собой, что бы тому не было грустно или одиноко дома. Когда-то, Георг рассказал Вильгельму, что его мать умерла еще при родах, отец повторно не женился не потому что не полюбил больше никого, а просто не хотел что бы единственный ребенок чувствовал себя окончательно брошенным, ненужным и нелюбимым. Клее тогда сильно удивился и даже накричал на Грубера, что тот так о себе думал. Мальчик так сильно был поражен словами пруссака, что сидел траве с широко раскрытыми голубыми глазами и мог только хлопать длинными светлыми ресницами, на столько глубоко его поразил резкий ответ Вильгельма. « А мы ведь тогда дружили всего два года» – улыбнулся про себя тот – « Услышать большую речь про то как важно себя ценить и знать, что ты никогда не будешь одинок, скорее всего было правда неожиданно услышать от семилетнего мальчишки, тем более от наглого и дерзкого пруссака». Вернувшись из приятных воспоминаний Вильгельм, снова кинул взгляд на место где прятался его тайный гость. Австриец все также стоял в тени деревьев, и поймав взгляд светло-серых глаз, мягко качнул головой в глубь парка. Клее, незаметно кивнул, провожая знакомую фигуру, окончательно скрывшуюся в флоре. Вмиг спокойствие исчезло, а голос отца стал еще больше раздражать. Злость в голове и на лице подростка вновь появилось с невероятной скоростью. Казалось прошло несколько часов, пока не послышался уставший голос.
— Фридрих, друг мой, прошу тебя, оставь их в покое. Они ведь ничего не сделали из всего что ты перечислил. В твоëм доме они, в самом деле, не нарушили, никаких из перечисленных тобою, правил. Не разбили, не поцарапали, не испортили ничего. Не подрались, не поругалась, на самом деле никак испортив честь своих семей они просто играя и веселясь не могли. Так что зря ты испортил друзьям встречу и веселье– отец Германа говорил спокойно, но в его глазах читалось усталость и желание справедливости. Старший Клее замолк, не зная как ответить на замечание своего знакомого, и, как ребенок, начал искать поддержки от других гостей, которые как раз таки оказались нас стороне старшего Гросса. Недовольный шепот быстрой лавиной пробежался по всей толпе, заставляя Вильгельма зло улыбнуться, смотря на растерянного отца. «Что такое? Не уж то язык проглотил? Так тебе и надо, свинья » довольно подумал Вильгельм.
— Кхкх – взяв себя в руки, Фридрих Клее выпрямился и, с гордо поднятой головой, обратился к своим гостям,
— Прошу прощения, дамы и господа. Мой гнев был неуместен. Я не должен был позволить себе повысить голос и отчитать неповинных детей – на последнем слове отец Вильгельма сделал акцент, кинув быстрый взгляд на своего сына – Дабы загладить свою вину и забыть эту нелепую ситуацию, я приглашаю вас всех в дом, чтобы испробовать наилучшие вино и более горячительные напитки. Прошу вас – фальшивая улыбка появилась на лице мужчины. Толпа одобрительно зашумела, у всех гостей вновь появилось хорошие настроение, словно оно и не было таким же лживым как улыбка старшего Клее, и медленно толпа начала заходить в дом. Отец Германа, улыбнувшись сыну, положил руку на его.плечо. Младший Гросс посмотрел на него и, мягко улыбнувшись в ответ на кивок родителя в сторону поместья друга, подтолкнул все еще грустно смотревшего под ноги Ганса и кинув быстрый, добрый взгляд отцу, скрылся вместе с Келером. Вильгельм, сделал несколько шагов в противоположную сторону, как его остановила крепкая, сильная ладонь, ранее лежавшая на плече Германа. Подняв взгляд и развернувшись к отцу друга, он стал ждать упрек или разочарование от старшего пруссака.
— Ты не сердись на отца. Он ведь как лучше хочет – грустно проговорил тот. Вильгельм с пренебрежением фыркнул. « Хочет лучше, смешно, особенно если знать, что отец ненавидит, что к его словам относятся как к шутке и воспринимают не всерьёз» зло подумал он. Кажется, на его лице отобразились мысли, что привлекло стоявшего над ним мужчину. Тяжело вздохнув Гросс приобняв за плечи мальчишку направился в дом. Это привело Клее в чувства, выдернув из его мыслей и ненависти.Растерянный пруссак резко вывернулся из несильной хватки, заставив вновь обратить на себя ненужное внимание. Гросс остановился и с растерянностью стал рассматривать Вильгельма, склонив голову набок.
— Что с тобой? Тебя что-то беспокоит ?- спросил он, на что Клее лишь быстро покачал головой и сделал еще несколько шагов назад.
— Прошу простить меня, герр Гросс, но я хотел бы немного прогуляться и да хочется прийти в себя от не заслуженного унижения – сделав свой голос более жалким и расстроенным прошептал он, опустив взгляд вниз. Честно говоря Вильгельму не было никакого дела на эти обвинения и на то каким в глазах гостей его родителей он был. Ему не нужна была ни жалость, ни поддержка. Все что он хотел это быстро побежать в глубь парка и обнять друга, с которым он так давно не виделся. Гросс покивал головой и, вновь положив руку на плечо Клее, прижал к себе, нежно проводя по белым волосам.
— Тебе не за что извиняться передо мной и пред твоим отцом тоже. Ничего зазорного ты не сделал. Фридрих сам виноват, что позволил взять гневу контроль и выдать свою неуверенность выплеснув ее на тебя. Все это понимают, так что не это близко к сердцу.
Договорились? – улыбнулся Гросс, и получив кивок от Клее, отпустил того и побрел к дому.
Развернувшись Вильгельм помчался в сторону парка, так быстро, как только мог. Сердце его билось то ли от ожидания долгожданной встречи, то ли от быстрого бега, то ли от всего стразу. Маневрируя между деревьями, Вильгельм бежал не останавливаясь не на секунду, не смотря на то что его лёгкие горели, как будто там разгорелся целый пожар сжигающий его изнутри. Разум пруссака просил его остановиться для небольшой передышки, иначе его ноги подкосятся прямо сейчас и Вильгельм потратит гораздо больше времени, а его и так осталось не много.Но Клее по своей натуре был упрям, как осёл. « Нет – подумал он, — не остановлюсь ни на секунду. Больно будет дышать, значит буду дышать меньшее, если упаду то поднимусь или поползу, пускай у меня отвалятся ноги, у меня есть руки, вот на них и продолжу бежать». Тратя последние силы, Вильгельм ускорился, как только приметил небольшую полянку. Казалось, что это расстояние ему не преодолеть никогда. Оно словно издевалось над бедным Клее. Как только тот приближался к поляне она снова исчезала за широкими стволами деревьев. Вильгельм почувствовал, что его ноги больше не могли бежать и подкосились. Клее прокатился кубарем, по небольшому спуску, прямо на полянку.
Вильгельм тяжело дыша, немного морщась от боли в легких и в дрожащих ногах, лежал на спине, раскинув руки и смотря в уже темное звездное небо. Силы окончательно покинули молодого пруссака.Он прикрыл глаза, решив недолго подремать, что бы восстановить силы и найти Георга.
— Не думал я, что после моего долго отсутствия, ты встретишь меня вот так. В прошлый раз ты меня сбил с ног и мы вместе покатались вниз, сегодня ты решил преодолеть это препятствие в одиночку – рассмеялся Георг, стоящий над ним. Вильгельм, услышав этот голос, приоткрыл глаза рассматривая фигуру стоящего над собой австрийца. Немного растрепанные платиновые волосы, голубые глаза, смотревшие на него с добротой и теплотой, а так же с радостью от долгожданной встречи. Вильгельм улыбнулся своему другу, в ответ на его мягкую улыбку, и протянул тому руку.
— Ну не мог же я позволить себе, как порядочный хозяин дома, что бы мой друг испачкал свою одежду – дождавшись когда Георг сжал руку Клее, что бы поднять того, Вильгельм резко дëрнул Грубера на себя и тот с тихим вскриком повалился на лежащего друга.
— Георг, ты когда стал так хорошо питаться или ты тренировался для нашей встречи? Мне и так дышать было нелегко, а тут еще и ты стал тяжелее немного. Нет, не думай, что это упрек, нет я наоборот рад, что ты здоров. Просто в данный момент этому радоваться немного тяжело и больно немного – прошипел Вильгельм, пытаясь сдвинуть с себя Георга. Тот хитро улыбнулся и поднялся.
— А это тебе месть, что ты вечно смеёшься надо мной и сбиваешь меня с ног – теперь уже Грубер протягивал свою руку, все еще лежащему на земле Вильгельму, предлагая свою помощь.Тот закатил глаза и под тихий смех принял помощь друга, вставая на ноги и сразу же крепко обнимая Георга.Тот немного пошатнулся и тихо выдохнул, но обнял в ответ Клее, также прижимая его к себе.Сколько они так стояли, оба не знают.Они не виделись целый год, и что бы наконец пообщаться и увидеться у них есть только несколько часов.Причем этих часов с каждым годом становиться все меньше и меньше.Оба понимают, ситуация между их странами на гране войны. И видеться они вскоре вообще не смогут. Они могли бы переписываться, но отец Вильгельма строго следил за ним, да и отправлять письмо во враждующее страны опасно.Георг положил руки на плечи Вильгельма и немного отодвинул от себя. Светло-серые и голубые глаза внимательно разглядывали друг друга.
— Ты возмужал.С каждой нашей встречей ты становишься все красивее и сильнее. Что же будет когда я приеду, года через два-три? – мягко улыбнулся Георг.
— Георг – закатил глаза Вильгельм под мягкий смех его друга, — А что на счет тебя? Ты себя видел? Из нас двоих на наследника аристократа больше похож ты, а я так, всего лишь охранник, которому приказали тебя охранять – с улыбкой на губах покачал головой Клее. Разорвав объятья друзья сели на мягкую землю.
— Как у тебя дела, друг мой? Когда я увидел тебя, на тебе лица не было – спросил Георг, обеспокоено смотря на Вильгельма.Тот, нахмурив брови, отвëл взгляд от Георга прижимая колени к груди.
-Ты задаëшь этот вопрос каждую нашу встречу.Мой ответ никогда не измениться для тебя, Георг. Ты ожидаешь услышать от меня радость или, что-то хорошие, я мог бы тебе так ответить уже много раз, просто…– Вильгельм вернул свой взгляд на Георга, — просто я не хочу врать.Особенно тебе.
— Что произошло на этот раз? Говори все что хочешь Вильгельм, не скрывай от меня ничего. Выскажись, друг мой, станет легче. Поверь – Георг положил руку на плечо своего друга, крепко сжав его, что бы тот чувствовал его поддержку.Вильгельм рассказал все: про его отца; про его долг; про свою ненависть ко всем этим правилам, которые душат его каждый год все больше и больше; про мать, которая никогда не поддерживает; про друзей, которые и знать не знают, что происходит дома и Вильгельма каждый вечер.Он рассказал все, что произошло и что тревожило его весь год. Георг молчал все время, не перебивая, не двигаясь с места. К концу монолога Вильгельма, тот отвëл взгляд и долго сверлил взглядом землю.
Через несколько секунд Грубер поднял взгляд на Вильгельма и сжал его руку.
— Я хочу тебя попросить кое-что сделать ради меня – тихим голосом попросил Георг.Вильгельм сразу расправил плечи, сбросив свою грусть и ненависть, приготовившись прямо сейчас вскочить на ноги и помчаться выполнять просьбу Георга. Неважно какая она была, он сделает все.
— Конечно, говори Георг, я сделаю все. Даже не сомневайся в этом – улыбнулся Вильгельм, прижимаясь плечом к плечу друга.
— Это просьба мелочна и глупа. Но для меня она очень важна и дорога. Вильгельм, я чувствую, что знаю куда ведет тебя твоя судьба и, что она готовит тебе в будущем.Даже могу догадаться каким в будущем по характеру будешь ты. Но я могу ошибиться, я не Бог, все же, и будущее я видеть тоже не могу, и я не ты, поэтому я н могу точно быть уверен, что у тебя происходит в голову. Но что бы ты не стал тем кем ты не хочешь быть, прошу тебя дай мне клятву Поклянись, что не обидишь и не убьешь человека у которого нет ничего, и дело не в богатстве, не в состоянии, а в моральной силе. Поклянись, что не тронешь человека, который устал бороться, который потерял всё, и только жизнь единственное, что он хочет иметь.