Сказ о строптивом епископе и незадачливом графе

Как-же короток век человеческий, и так-же недолговечна наша память.
Истории должные поучать и отвращать от дурных поступков, забываются. Великое наследие ровно и позорные события вымываются из людских голов, как морские скалы стачиваются под напором неумолимых волн.
Отчего однажды забытое, всегда имеет свойство повторяться.
Словно наказывая за глупость, всевышний сваливает на нас беды.
И от того становится больнее, когда это рушит дружбу крепившуюся годами.

Здесь я поведаю вам об одном из эпизодов этой трагической истории о епископе по имени Сэмуэль Корбетт и графе по имени Олдин Элфорд. Некогда неразлучные друзья, чью дружбу сильно испортила неосторожность помноженная на легкомыслие.
В ком из них таилась большая вина, чем в другом? Сказ будет не об этом. Здесь я вам расскажу о исходе этой неоднозначной ссоры.

Преамбула

— Тиран. Угнетатель. Хулитель Господа!
Этими словами епископ Сэмуэль громил с амвона графа Олдина Элфорда, в тот день когда он заявился к нему с требованием урезать земли духовенства и передать часть своих полномочий специальному слуге(Очевидно прикормленного графом).
Не оставил дворянин и своего видимо самого главного требования, выдать мятежного диакона приглашенного на банкет графа в позапрошлый день и осмелившегося усадить двадцать бедняков(Ясным словом говоривших о зачатии Христа Спасителя не без участия Иосифа-плотника) за стол Бенджамина.

Высокий, оставивший свои лучшие годы позади, но тем не менее статный муж пришедший в храм в богатом, но небрежно одетом наряде, с безмятежностью лица, которой он умело скрывал своё яркое недовольство, слушал упрёки епископа.

Когда же граф ответствовал о своём превосходстве над духовенством и приоритете своих приказов, епископ смолк и без прощальных слов, ушёл. В тот день их отношения окончательно расстроились.

Прошло семь лет и зим с того утра, когда епископ Сэмуэль попал в опалу Алфорда и произошло много других событий. Епископ отдал юродивого диакона под покровительство семьи Умфравиллей(Живых и здравствующих в своих владениях, затерянных в непролазных лесах Камбрии) и спешно покинул Англию. Убежищем этому непростому человеку стала Франция, куда он быстро уплыл, забрав свои немногочисленные пожитки. Таким образом барон остался с честью попранной своенравным епископом и некой практически обидой.

Столько же лет и зим граф Элфорд, про кого пошли в народе слухи о жадности, обжорстве и богохульстве, таил злобу на старого друга, по сравнению с которой то весеннее утро в храме казалось ангельским пением. Она то затухала, то вспыхала с новой силой, напоминая всем домочадцам нервными припадками Олдина.

Времена текли подобно быстротечной реке и принесли семейству Элфордов сына. Здоровый, румяный мальчик, как и все обычные христианские дети, должен был быть крещён. Но обычай требовал проведение важного обряда лишь и только с участием епископа Молвернширского, коим являлся злополучный Корбетт. За отсутствием сего своенравного старика, господин Элфорд обратился за помощью к простому священнику Джону Эденфилду. Обычный священнослужитель, не без опаски, согласился крестить знатного отпрыска.

Когда же об этом стало известно епископу, он пришёл в ярость. И затребовал наложить анафему от Папы Римского. Письмо с означенными требованиями были послано в Рим. Хотя епископ и не дождался отклика от папской власти, Олдина охватило беспокойство.

Не находя себе места от злости и терзаясь трезвыми опасениями связанными с папской анафемой, Элфорд затребовал возвращения ретивого епископа в Англию. Тот-же согласился вернуться, на собственных условиях, список которых он отправил графу письмом.

Загнанный в угол пугающим молчанием Папы, недовольным народом вставшим на сторону епископа и колебаниями своей семьи, осторожно предлагающей уступить Корбетту, граф принял все требования Сэмуэля и официально пригласил его в графство Молверншир на пост епископа.

Прибытие Сэмуэля было встречено ликованием народа. Не успев встретиться с графом, принципиальный епископ в кратчайшие сроки освоился на старом месте и стал хозяйничать.
Торговые лавки открытые при церквях людьми не имеющим к ним никакого отношения и вольготно чувствовавшие себя в отсутствии епископа, были закрыты.
Мятежный диакон о котором шла речь семь лет назад, был возвращён в Молверншир, с обещаниями неприкосновенности.
Джон Эденфилд был отлучён от церкви и сослан в пустынный Кардагеншир.
Был восстановлен отдельный церковный суд для лиц имевших отношение к духовенству.
Графу было отправлено требование вернуть отобранные земли и полномочия духовенства и увеличить церковный налог, для компенсации тех убытков, что понесла церковь за время отсутствия Корбетта.

Взирая с высоты графского трона на столь дерзкое самоуправство епископа граничащее с поползновением на собственную власть и растущее отчуждение Сэмуэля от графа, Олдин пришёл в уныние. Народ всё не мог нарадоваться деяниям епископа и продолжал поносить графа на чём свет стоит.

Вся тяжесть растущего отчаяния выплеснулась наружу за обеденным столом. В тот миг, ранним декабрём 1207 года от Рождества Христова, все домочадцы стали свидетелями опасно опрометчивой и до ужаса знакомой фразой, выкрикнутой в порыве гнева и отчаяния.

— Боже мой господь. Каких же ничтожных трусов и предателей я кормил и призрел в моём доме, что они позволяют подлому попу оскорблять их господина ?!

Семья, домашняя прислуга и гости привыкшие к обыденной эмоциональности графа, даже притом забеспокоились пуще обычного. Они ринулись утихомиривать распустившегося Олдина, но лишь один из приглашённых гостей был подозрительно спокоен. Под его темно-каштановой шевелюрой уже назревал очень хитрый и опасный план.

Дерик де Мортимер — барон и вассал Элфордов. Тучный мужчина с щурым взглядом и пухлым красным лицом, облачённый в красный кафтан и меховую шапку. Уже давно он, в отсутствие Корбетта, основал свою торговлю церковным имуществом приносившим ему немалые доходы и своенравный епископ был ему поперёк горла.

Услыхав эти слова, барон тщательно запомнил их и записал себе. Опосля слова отчаявшегося графа, он переписал в дюжину писем и разослал своим рыцарям с приглашением собраться, в надежде, что хотя бы половина из них откликнется и, дай бог, всецело полагаясь на слова графа, додумается до сути плана барона. Ведь выдать его первым он опасался, ибо не знал, что может оказаться на уме целой своры разношёрстых рыцарей.

Дальше я вам подробнее расскажу о том что было в Гиени, где проживали почти все рыцари барона Мортимера(Кроме мессира Умфравилля)

Провинция Гиень. Город Ла-Рошель.

Раннее утро принесло с собой лёгкую прохладу. Город неспешно просыпался, о чём красноречиво говорил людской галдёж и стук колёс вперемешку с цокотом копыт. В это время в местной таверне «Семь звёзд», собрались очень важные гости, о них я вам и поведаю.

В обитой дорогим деревом таверне, украшенной красно-синими баннерами играла, лёгкая и неспешная мелодия извлекаемая ловкими пальцами барда из струн лютни. Его слушателями были два десятка постояльцев, среди которых наиболее ярко выделялись пять богато одетых рыцарей и оруженосцев.

Берти Фэрхолл, он же Сонетт — Приземистый юноша задумчиво почёсывавший темноволосую голову. Одетый в невзрачную серую тунику, без гербов и знаков, он равнодушно озирался по сторонам. Парень был беднее своих соседей, лишь золотые подвески с изумрудными камнями на ушах выдавали его непростое происхождение.

Эллджер де Жондрель, он же Фламми — Самый маленький и щуплый из всех собравшихся, он всем своим видом напоминал недоразвитого отрока, или даже девушку. Облачённый в зелёную тунику с золотистыми узорами и алый плащ, он в который раз поправлял свои рыжие косы, стараясь не встречаться взглядом с другим гостем сидевшим напротив него.

Уилфрит Тэдденхем, он же Ла Виль — Улыбчивый парень, разменявший два десятка с лишним лет. Ни капельки не заботясь о своих обросших золотистых локонах, он неаккуратно выпивал третью кружку пива, невольно обливая им свою алую тунику с нашивкой белого льва. Он так-же опасался глядеть на Эллджера сидевшего напротив него, предпочитая разговаривать со своим соседом.

Бертрам Ливитт, он же Редклифф — Самый грубый и необтёсанный рыцарь из всей пятёрки. Бордовая мешковатая туника на ремешках. Неухоженные и неровно подстриженные темно-каштановые патлы. Косматая борода испачканная пивом и остатками рыбы. Помимо всего от него дурно пахло и хотя ему было всего лишь двадцать восемь лет от роду, он выглядел непропорционально старше двадцатитрёхлетнего Уилфрита и даже тридцатисемилетнего Клэра, о котором пойдёт речь ниже.

Клэр Д'Эвро, он же Ла Рин — Усеянный шрамами, длиннорукий рыцарь в годах, чью голову кроме лица закрывал алый шаперон свисавший до середины темно-синей туники. Его проницательный серо-голубой взгляд, внимательно изучал всех собравшихся. А нижняя половина лица была скрыта сложенными руками.

Вся эта братия безмолвно располагалась за отдельным столиком в углу зала, словно чего-то дожидаясь. Первым молчание прервал Эллджер

— Боже правый — затеял он, всплеснув рукой — разве уж нельзя было назначить встречу в замок одного из нас. Где было бы удобно нам всем.

— Нельзя. Замок рассадник тщеславия, а здесь каждый из нас чувствует себя равным. — помотал головой Клэр.

Эллджер покрутил головой, обводя взглядом зал.
— Кто захочет быть равными с этими подлыми вилланами?

— Я научился никогда не обращать своё внимание на всякий скот — отпрянув от кружки произнёс Уилфрит — именно так я и помирился с Фламми.
Рыжий сердито буркнул.

Бертрам вздрогнул и тут-же осёк опрометчивого соседа.
— Будь осторожней с языком друг мой, ты же не желаешь ярости господина Дерека. Уж не хочу чтоб он снова прислал Курта и Лю.
На что Уилфрит безмолвно фыркнул.

Эллджер вновь завёлся и стал трезвонить.
— Доколе ждать мы будем остальных. Ведь сбор объявлен на восходе Солнца, а уже отзвенели колокола окончания утренней мессы.

— Не торопи Хроноса, колокола знаменуют лишь начало мессы. Не окончена она ещё. мессир Ламбер никогда их не пропускает. Подождём немного и он к нам пожалует.

— Разве ты не помнишь как проходит месса? — с ехидной улыбкой спросил Уилфрит.

— А остальных нам не видать — Вздохнул Эллджер, пропустив мимо ушей вопрос Уилфрита — напомните-ка господин Клэр, сколько людей на службе у барона Мортимера?

— Двадцать четыре рыцаря и восемь эксвайров знатного происхождения, не считая незнатных оруженосцев — сухо отчеканил Клэр.

— А в наших краях?

— Восемь и три соответственно…

— Взгляни с каким трудом мы выуживали мессира Рожера из владений, но получили лишь его оруженосца — негодовал Эллдер, показывая пальцем на Берти.

— К чему ты клонишь? — спросил Уилфрит.

— Мы должны начинать собрание с теми, кто уже пришёл. Кто словно неразумная дева забыл купить масло, тот вернётся на рынок.

— Что-ж, пожалуй я согласен с Фламми. Поскольку я ценю братскую атмосферу, предлагаю устроить голосование и выразить своё мнение.

— Думаю, что нам было бы лучше обождать — ответил Бертрам.

— Поддерживаю мессира Бертрама — сказал Уилфрит, с ухмылкой смеривший Эллджера.
Взгляды собравшихся устремились на последнего неопределившегося, коим был юный Берти. Почувствовав себя в неловком положении, оруженосец поёрзал.

— Твоё голос решающий — сказал Клэр.
Берти замялся, сглатывая набегающие комы в горле. Опустив взгляд в столешницу чтобы не встречаться с другими гостями, он почти шёпотом выдавил из себя.

— Думаю что нам лучше начать.
Клэр довольно улыбнулся.

— Что-ж, голосование окончено. Господь рассудил так, что нам лучше обсудить это дело в малой компании. К тому же, для столь тонких операций совсем не нужны легионы. Если вы понимаете о чём я?

— Если честно из письма не совсем ясно, чего от нас хотят — Промямлил Берти.

— Всё ясно как свет божий, мы схватим этого проклятого епископа и потащим на суд — затараторил Эллджер.

— Как бы это странно не звучало, но здесь я согласен с ним. Это духовенство возомнило о себе слишком много — поддержал Уилфрит.

— Я возлагаю большие надежды, что всё пройдёт без лишней крови — сказал Бертрам.

Окинув взором собравшихся за столом, Клэр, чуть улыбнулся, хоть его приподнятые уголки были скрыты сложенными руками.
— Уилфрит и Эллджер. Вы двое идеальным образом подойдёте для этой миссии.

Услышав это, двое означенных юношей сначала переглянулись, а затем с отвращённым фырканием отвернулись друг от друга, скрещивая руки.

— Ради защиты христовой веры, мне всё равно с кем идти — буркнул Эллджер, краем глаза глядя на Уилфрита.

— Тем более, единственный на кого всецело уповаю кроме себя, это господь всевышний — ответил Уилфрит.

Бертрам поднял руку
— Я мог бы им помочь…

— Нет-нет. Пожалуй вы должны остаться здесь. Знаете, здесь ещё есть уважаемые господа за которыми непременно должен быть глаз и сильные руки. То есть мы с тобой — отнекивался Клэр, осторожно подмигнув Бертраму.

Он обратился к Уилфриту и Эллджеру, протянув им мешок звенящих монет.
— Я вам дам десять шиллингов… на двоих — с строгим нажимом сказал он — и распоряжение которое вы покажете в порту и карту с маршрутом. Вы должны прибыть в Плимут.

— Всего десять шиллингов в преддверии Рождества? — возмутился Эллджер.

— Кстати об этом. Никакой выпивки и женщин по дороге, до тех пор пока не вернётесь домой.

— Но мессир Клэр… — уж было хотел возвразить Эллджер.

— Юные друзья, во имя Святой Богородицы проведите хоть один праздник без нарушения второй половины заповедей

— Вот именно Фламми — с саркастичной ухмылкой поддакивал Уилфрит — тебе пристало быть более ответственным в свои двадцать два года…
Рыжий издал спёротое фыркание, не удостоив Уилфрита ответом.

По итогам собрания: Славные молодые рыцари Уилфрит и Эллджер отправлены в порт Ла-Рошель, где они были пущены в четырёхдневное плавание до Плимута, что в Девоне. Оттуда они они доберутся до Молверншира и разберутся с строптивым епископом. Что же до остальных, то они спокойно разошлись по домам. Заслышав об отбытии этих двух юношей, горожане облегчённо вдохнули полной грудью и в городе отменили комендантский час.

Четыре дня рыцари провели в пути на одномачтовом раундшипе. Утром, восемнадцатого декабря раундшип причалил к Плимуту, где юноши одолжили коней. Проехав Тотнес, Ньютон-Эббот и Сидмут, они взяли путь в графство Молверншир, а именно в город Хиндберн лежавший через небольшой перелесок, городок Уэксхилл и быстротечную речку с мостом.

Путь был недолгим, особливо на молодых и сильных конях. Оказавшись в перелеске, Уилфрит недолго вспоминал о былых распрях с Эллджером и даже рассуждал о том как с лёгкостью умертвил бы того в этом месте, коли бы их не связывала общая цель. Скорее и в голове Эллджера бытовали подобные грешные помыслы, но так или иначе они вскорости пересекли перелесок, живыми и невредимыми. Впереди близился Уэксхилл, о чём явственно напоминал дымок курившийся из печных труб.

Ближе к зениту они выбрались на припорошенную лёгким снегом тропинку ведущую в городок. Эллджер пришпорил коня, вынудив Уилфрита поспешить за ним.
— Не желаешь передохнуть? — Поинтересовался Уилфрит.

— Пожалуй да…

Остановившись здешней конюшне, Уилфрит устало размял руки.

— Пинта пива нам не помешала бы — Сказал Эллджер, помахивая себе краем плаща.

— Обоим? — Саркастично спросил Уилфрит, передразнивая рыжего.

Эллджер наградил вопрос едким смехом и замечанием.
— Лучше за одним столом с вилланом отобедать, чем с йеоменом Уийлфритом Тэддэнэмом из одной кружки пить — Съязвил рыжий, самым отвратительным образом копируя английский акцент — Кстати сакс, ты ведь знаешь это место лучше, чем алфавит. Проведёшь до трактира?

«Когда нибудь я взаправду прикончу этого рыжеволосого чёрта во плоти»
Подумал Уилфрит, но ничего не сказал, только поманил рукой, направившись в ближайшее здание.

В бедном и дряхлом трактире, было пусто. В эти ранние утренние часы, приличные горожане были на работе или в пути туда. От того появление знатного вида молодцев, заставило трактирщика встрепенуться. Посетовав на отсутствие солёного угря, рыцари взяли две пинты пива и дюжину сельдерей.

Где-то в середине трапезы, юношей окликнул из-за спины поразительно знакомый голос. Они обернулись, увидав в дверях трактира двух, негаданно-нежданно, явившихся мужчин в плащах. Они прошли в зал, остановившись у стола, где сидели оруженосцы.
— Вы не против если мы присядем здесь? — Растёкся спокойный и плавный голос.
Юноши покачали головой. Гости приняли это за согласие и расположились напротив них, скинув капюшоны.

Оруженосцы ахнули. В одном из прибывших они узнали Бертрама выглядевшего обеспокоенным, а в другом рыцаря Монти Талбота — высокого и худого брюнета по виду лет тридцати.
— Господин Талбот… и Карбрей… Что вы здесь делаете? — Изумлённо протянул Эллджер.

— Коли быть честными, я не согласен с тем, что мессир Д'Эвро отправил вас одних — Проговорил Бертрам.

— Не знаю о чём думал мессир Д'Эвро, но на его месте я бы не стал доверять, это дело кому-то на вроде вас… — С нотками осуждения сказал Монти.

— Но ежели уж подумать. Он не стал дожидаться вас, мессир Талбот — Парировал Эллджер — Значит мы заслуживали большего доверия.

Монти раздражённо вздохнул.
— Что бы то ни было, мы идём с вами — Сказал Бертрам.

— Слава богам мы нашли их до того как они совершили непоправимое.

— Ну коли такого желание господина Талбота, то так тому и быть, что думаешь Уилфрит?

— Думаю это неплохая идея.

— Вот и славно. К тому-же у вас всё равно не было выбора — Проговорил Монти.

— Ваши планы на счёт епископа чем нибудь отличаются от наших? — Полюбопытствовал Уилфрит.

— Коли отличались, не служили бы мы одному и тому-же сеньору — Ответствовал Бертрам.

Так два оруженосца объединились с двумя рыцарями, дабы вместе выполнить священную миссию и покарать своенравного епископа.

Вскорости рыцари покинули Уэксхилл и двинулись к мосту через речку. По дороге путники встретили всадника в плаще. Златовласый юноша лет пятнадцати снял капюшон и представился как Энди — слуга Трента, в свою очередь вассала барона Мортимера. Про господина Трента знала вся группа, а про его дружбу с Мортимером лишь мессир Талбот.

Разговорившись с ним, рыцари узнали что он держит путь в городок Блэкфорд лежавший через тот-же самый мост и намеревается навестить некого далёкого родственника господина Трента от его лица, ибо тот был занят чрезвычайно важными делами. Впрочем какими именно и отчего столь важная персона доверила такое дело мелкому слуге, Энди умолчал. Что не вызывало подозрений ни у кого кроме Монти.

Когда путники перешли мост, они увидели развилку. Энди попрощался с рыцарями и подарил им рог вина. Бертрам невозмутимо принял подарок, глядя на златовласового юношу вновь скрывшегося под плащом и стремительно исчезавшего средь облысевших деревьев.

Близилась полуденная жара, когда Солнце отчаянно слепило в глаза путникам, утомившимся от дороги и ледяного воздуха. Бертрам понемногу отпивал из подарённому рога. Уилфрит и Эллджер перешёптывались друг с другом, стихая всякий раз когда на них обращал свой взгляд Монти.

Когда они прошли треть пути от моста и до Хиндберна, навстречу им пешком выбежал человек в плаще и шапероне. Увидав удивлённых путников он сбросил капюшон, показав седину с проплешиной на лбу и сморщенное лицо. Монти узнал в нём своего слугу из поместья в пятнадцати милях. Старик бросился в колени и стал что-то невнятно бормотать.

— Джимми, что случилось? — Строго спросил Монти.

— Там… кредиторы — Дрожащим голосом протянул старик — Г-госпожа Талбот заперлась в цокольном… Они требуют вернуть долг…

Монти раздражительно фыркнул.
— Шут бы их побрал, но почему они так не вовремя…

Задумчивый взгляд рыцаря упал на запыхавшегося старика, после чего перешёл на оруженосцев — мессир Карбрей. Присмотрите за этими двоими.

— Можете на меня положиться, мессир Талбот.
Брюнет одобрительно закивал и похлопал по спине лошади за собой.

— Садись Джимми. Пойдём в поместье и разберёмся что там и да как.

Расспрощавшись с рыцарями, Монти пришпорил коня и поскакал скорее к своему поместью. Ответственность за оруженосцев уступила место большому беспокойство за семью. Пока одна рука вцепилась в уздья, вторая медленно ложилась на рукоять меча. Но его остановила рука старика.
— Упаси бог, если они неправильно поймут наши намерения — Прошептал Джим.

Монти вздохнул и оставил меч в покое. Вскорости они достигли развилки на три дороги, одна из них вела в Хиндберн, вторая в поместье Талбота, а предназначение третье доподлинно никому и не известно. Рыцарь вновь пришпорил коня, поведя его в поместье лежавшее через лес.
Голые, ветвистые и припорошенные снегом сучки опутали собой дорогу, мешая всаднику ехать. Монти дёргал веточки, стряхивая с них снег, а старик тихомолком молился.

Вдруг Монти почувствовал резкое падение и шелест листьев. Это его конь провалился в яму прикрытую ветками, листьями и снегом. Раздался хруст сломанных копыт. Старик вскрикнул и схватился одной рукой за плащ Монти. Тот поспешил достать меч, но ножны оказались придавлены вместе с правой ногой.

Монти и Джим услышал шелест листвы откликавшейся на шаги людей. Рыцарь обернулся и на короткий миг успел увидеть людей одетых по крестьянски, но чьи лица были скрыты капюшонами от плащей. Один из них, невывоский и худой человек, выступил вперёд и занёс дубину над брюнетом, тем самым оглушив его.

Тем временем ни о чём не волновавшихся путников уже встречали крепостные стены Хиндберна. Проехав через ворота, они оказались на тесных городских улочках. С отвращениям глядя на здешних обитателей чья речь состояла из грубых англосаксонских слов, Эллджер обратился к Бертраму.
— Кхм, мессир Карбрей. Мне неловко об этом спрашивать, но где здесь тот самый собор с его несчастным епископом?

— На восточной улице тянущейся от главной площади, там есть большой сад, не ошибётесь — Обессиленно протянул Бертрам.

— Эм-м, мне это так-же было известно — Удивился Уилфрит.

Оруженосцы заметили что лицо рыцаря побледнело, а сам он выглядел обессиленным и готовым вот-вот свалится с коня.
— Мессир Карбрей? — Забеспокоился Уилфрит.

— Должно быть я не то съел и выпил… иль всевышний покарал меня за обжорство…

— При соборе есть монастырь, а там госпиталь, мы должны отвести господина Карбрея туда — Раскомандовался Уилфрит.

Бертрам был доставлен в госпиталь и оставлен на попечении монахинь. Оруженосцы как и в самом начале пути, остались вдвоём. В том-же самом составе они и двинулись к садам при соборе. Не встретив никакой охраны, да и людей снаружи, что было несколько странно для Рождества.

Заприметив в саду небольшую полянку с дубом, они остановились там. Коней прикололи, а оружие оставили под деревом. Сами же оруженосцы направились в собор где велись рождественские молитвы. Грубо отперев двери, они громкими шагами прошлись по коридору.

В это время у алтаря.
Сэмуэль собрал нескольких священников в зале и зачитал им историю «Смерти епископа Томаса Бекета от рук четырёх рыцарей Генриха»
— Ваше преосвященство — Прервал его священник — Нам надобно запереть все двери.

— Не подобает превращать дом молитвы в крепость. Если скоро здесь будет ещё одна смерть, я её приму…

Фрески древних святых, статуи ангелов и античные колонны грустно встречали непрошенных гостей явившихся сюда не молитвы ради. Оруженосцы двинулись в сторону алтаря и застали там Сэмуэля в комнании священников. Никогда не видевший злополучного епископа в лицо, Эллджер громогласно, насколько этому позволял голос недоразвитого подростка, спросил.

— Где Сэмуэль Корбетт, предатель графа Элфорда и Христа Спасителя!?

Означенный епископ вышел вперёд и откликнулся.
— Здесь я, и я не предатель…

Уилфрит подошёл к епископу и по хозяйски уставил руки в бока.
— Вы обвиняетесь по многим статьям…

Не удостоившись ответом Сэмуэля, он стал перечислять ему всевозможные прегрешения.

— Неповиновение графу, неуплата налогов, уклонения от гражданского суда, подстрекательство к бунту.

— Я отрицаю все обвинения, поскольку действовал лишь с ведома Папы и графа подписавшего все мои указания.

— Вы обязуетесь немедленно покинуть Англию — С большим нажимом сказал Эллджер, подступившись к епископу.

— Графу Элфорду это вряд ли понравится…

Рыжий фыркнул и подойдя к епископу, схватил того за руку. Он стал тянуть его за собой, но по сравнению с епископом он не вышел ни ростом ни складом тела и тот его с силой толкнул. Рассерженный юноша вскочил и убежал из зала. Его провожал удивлённый взгляд Уилфрита.

Каким-то чудом спустя мгновения, он вернулся с двумя мечами и кинул один своему соратнику. Блондин несколько разочарованный тем что конфликт не удалось решить бескровно, стал колебаться. Но но очень скоро поборов все сомнения, Уилфрит обнажил клинок и поровнявшись с рыжим, направился к епископу, не желая отставать от Эллджера.

И вот настал роковый час. Эллджер замахнулся мечом, но вперёд выскочил один из священников.
— Ваше преосвященство, нет! — Отчаянно вскрикнул он, прикрыв собой епископа.

Удар тупым мечом проломал его ребра и тот свалился, кашляя кровью.

— Кровь каждого убитого священника будет на ваших руках — Процедил Сэмуэль.

— Похоже сегодня не твой день, Элли — Съехидничал Уилфрит — Посмотрим на чьей стороне Христос.

Тот выскочил вперёд и занёс меч нал епископом. Рост помог ему дотянуться до виска Сэмуэля и тот пошатнулся. Эллджер нанёс второй удар и поразил тому бедро. Испустив болезненный стон, епископ рухнул. Оруженосцы продолжали осыпать его ударами.

Остальные священники были не так храбры, как тот кто пал возле Сэмуэля, не привлекая внимания оруженосцев, и быстро разбежались. Никто из них не стал свидетелем того как некогда самый авторитетный епископ Молверншира превратился в кровавое месиво.
Когда сья прискорбная весть дошла до Олдина Элфорда, тот оделся в траурные одежды и заперся в своей комнате. Не принимая ни еды, ни воды, он провёл несколько дней в безудержном плаче. Дальнейшая его жизнь являла собой жалкое зрелище.

(Минутка низкосортного юмора)
Трактир Хиндберна

Испачканные кровью оруженосцы потчевали свежим угрём и запивали пивом, громко разговаривая обо всём на свете. Услыхав возмущённые голоса негодующей толпы, рыжий дожевывая очередной кусок угря, думал.
— Я конечно не знаток саксонского, но по моему вся эта восторженная толпа рассыпается в благодарностях к великому Эллджеру де Жондреллю