Долунай (Глава 1)

1857 год, Долунай — город, который расположен ближе к Чёрному морю, здесь проживают порядком от 8 тысяч до 10 тысяч людей. Большинство из них приезжие, но основались здесь и уже долгие годы проживают тут вместе с семьями. Меня зовут Юсуф Караоглу. Я офицер этого города, отвечаю за порядок и соблюдение порядка и спокойствие. Несмотря на то, что город находится ближе к порту, здесь охраняется очень хорошо, поэтому пираты или другие разбойники сюда не подходят. Они знают, что в городе больше 2 тысяч солдат, и мы охраняем мирных граждан от разбойников.

Но что не скажешь про цыган, которые приезжают каждый полгода для того, чтобы развеселить народ и немножко подзаработать, показывая на базарах и площадях свои танцы и свои ручные изделия. Но чаще всего они продают своих женщин. Увы, за это я не могу их посадить или наказать. Они хоть и цыгане, но на удивление очень порядочные: не воруют, не устраивают драки. Чаще всего проблемы возникают у моряков, которые бывают в море больше полугода, а потом приезжают на несколько дней, пьют, веселятся, а потом снова в путь.

Недавно я узнал, что с другой части конца города, в часе езды на лошадях, купил большую землю итальянский барон. На этой земле вот уже больше 15 лет никто не жил. Там расположен большой особняк: два этажа, 6 спальных комнат, есть большая конюшня и сад примерно 3 гектара. Дом был куплен месяц назад, и позавчера я там был по делам. Столько мебели и украшений. На мой взгляд попал большой белый рояль, который был настолько тяжёлым, что его поднимали одновременно 5 мужчин, каждый удивлялся, как будут поднимать его на второй этаж. Что стало с этим роялем, я не знаю, но мне удалось познакомиться с самим бароном.

Он был высоким и статным мужчиной, было видно, что он полон сил и энергии. У него была седина на волосах, но густая чёрная борода. Его звали Фернандо Деларун. Баронский титул ему достался от отца. Барон сказал, что ждёт своих двух дочерей, которые должны были приехать через два дня. Он попросил у меня помощи забрать их с порта. Я любезно согласился.

Сейчас, стоя на порту, я ожидал встретиться с дочерями барона. Корабль, на котором они должны были приехать, стоял у причалов. Вот только никто оттуда не выходил. Я подошёл к капитану для того, чтобы уточнить, не видел ли он двух молодых дам. Капитан сказал, что корабль прибыл около трёх с половиной часа назад, и тогда две молодые девушки действительно вышли из кают и взяли карету с порта. Больше он ничего не знал.

Я пошёл по следу, который должен выйти на дорогу, ведущую к дому барона. Меня сопровождал один из солдат, мы раньше вместе были в армии. Он пришёл, когда я уже уходил, так как мы были земляки, то при поступлении в гвардию города он сразу упомянул о себе и о том, что мы успели поработать в армии несколько месяцев. Кенан был младше меня на восемь лет. Сейчас ему 26.

Три года назад, когда в город пришла чума, я похоронил свою жену вместе с неродившимся нашим ребёнком. Она была тогда на втором месяце беременности и заразилась от нашей соседки, которая тоже вскоре покинула этот свет. Не могу сказать, что я любил её, она мне была близка, она была добрая и мудрая, вот только полюбить её я так и не смог. Я женился на ней, так как этого хотела моя мама. Прожили мы вместе только год, а потом я решил, что, наверное, я не из тех, кому суждено жениться и завести детей.

Мой старший брат Али, как и я, решился жениться в том же году. Его жена тогда долго была с ним в больнице и помогала мужу чем могла, вот только болезнь забрала и её. С тех пор мой брат оправился и вот уже готов снова жениться, вот только его избранница оказалась намного младше, чем он сам, поэтому он не знает, как рассказать её отцу о своём желании жениться на ней. Мой брат — лекарь и познакомился с девушкой в лазарете, когда та начала учиться на медсестру. Они, как подростки, влюблены друг в друга, но рассказать о том, что хотят пожениться, не могут. Её родители могут быть против того, что их дочь выбрала мужчину намного старше неё, а наши родители, скорее всего, будут не против, но почему он не говорит им — мне неизвестно.

Дорога, что была до дома барона, лишь одна, и пока мы ехали вместе с Кенаном на лошадях, когда мы проходили по лесной тропе, я обратил внимание, что земля была намного мягче. После дождя здесь образовался мягкий участок земли, и лошади начали намного медленнее ставить шаги. Впереди я услышал голоса. Это были женские голоса, и они были чем-то недовольны. Мы подошли ближе, и мои догадки оказались правильными. Карета попала в грязь и застряла в глине. А кучера не было, видимо, он ушёл искать помощь и так и не вернулся.

Я увидел девушку, что громко разговаривала, её язык я не понял — это был итальянский, и она говорила с жестами. У неё были длинные светло-каштановые кудрявые волосы. На ней было платье, подол которого загрязнился из-за грязи на земле от ходьбы вперёд и назад. Для нашего края её платье не подходило, так как на нём были открытые плечи, а тут достаточно прохладно. Её красное платье выглядело в этом тухлом лесу как тюльпан ранней весной — беззащитным и совсем слабым.

— Прошу прощения, — я окрикнул и подошёл очень близко.

На карете сидела другая девушка, у неё были собранные волосы и платье с длинными рукавами. Она подготовилась к нынешней погоде, было видно по её поведению. Сидя тихо на карете, она ждала кучера, в отличие от второй, что была снаружи и недоверчиво смотрела на меня.

— Не знаю, понимаете меня или нет, но я офицер и должен сопроводить вас до вашего дома.

Две сестры оглянулись друг на друга, а потом начали разглядывать меня.

— Ладно, кажется, вы меня не понимаете, позвольте… — я хотел подойти ближе к их лошади, но вот что я не ожидал — это револьвер, направленный на мою голову.

— Я тебя понимать, а ты тихо там стоять, — она еле-еле сказала слова, и было понятно, что она не очень хорошо знает наш язык.

— Ладно, хорошо, опустите револьвер, я не разбойник, — это я зря сказал, ведь теперь она сняла предохранитель, и револьвер был готов к спуску.

— Стой, стой, стой, я не хочу вам зла. Я от вашего отца, он отправил меня, чтобы я встретил вас и отвёз домой, — я стоял с поднятой рукой, чтобы она случайно не застрелила меня. Она отвернулась, чтобы посмотреть на свою сестру, этого мне было достаточно, чтобы подойти и забрать у неё револьвер.

От испуга она чуть отшатнулась. Она смотрела на меня своими большими карими глазами. В них я видел страх и испуг одновременно. Но помимо этого она смотрела на меня с такой злостью и гневом.

— Госпожа, меня отправил ваш отец, Фернандо Деларун, я должен был вас сопроводить, и если позволите… — я протянул ей её револьвер, но она не подошла ко мне близко, а продолжала стоять на нескольких шагах от меня, моя протянутая рука с её револьвером была направлена в её сторону, так что я сам подошёл и вручил ей его.

— Делай после этого им добра, — фыркнул Кенан еле слышно.

— Им страшно, незнакомцы вдруг подходят и начинают им говорить то, что им и так непонятно.

Мы начали вытаскивать карету из грязи, толкали что есть сил, чтобы колесо вышло.

— Так не получится, нужно, чтобы кто-то подтягивал лошадей, чтобы те тоже двигались и помогли.

— Как ты себе это представляешь?

Я вновь обратился к сёстрам, на этот раз они были не в карете и разговаривали о чём-то между собой. Попросить помощи не было смысла, эти девушки в жизни ничего сложнее, чем их одежда, не поднимали, да и того было бы немужским попросить их о помощи. Я вернулся назад и опять стал толкать карету. Не знаю, что произошло, но на этот раз карета сразу сдвинулась с места и вышла из грязи.

Впереди у лошадей стояла девушка в красном и подзывала к себе одну из лошадей. Видимо, она и помогла нам.

Карета тронулась с места, Кенан шёл позади вместе с моей лошадью, а я сидел на месте кучера и вёл карету по дороге до особняка. Сёстры разговаривали на своём языке, и было несложно догадаться, что мне они не доверяют. Странно, ведь я в офицерской форме, мне-то они могли поверить.

В особняке нас уже поджидал барон. Он обрадовался, когда увидел, что на месте кучера был я. С ним возле входа в особняк стояла женщина, старше него самого, её волосы были полностью седыми, но аккуратно убраны назад в пучок. Видимо, она была их управляющей или старшей служанкой.

Остановив карету, я спустился и открыл дверь. Я уже был знаком с их правилами и этикетом, так что я поднял правую руку, чтобы помочь девушкам выйти из кареты. Девушка в красном, увидев мою руку, лишь посмотрела на меня и сама, без моей помощи, спустилась и побежала к отцу. Она обняла его и начала говорить на своём языке быстро и без отдышки.

Вторая сестра же, увидев мою протянутую руку, лишь улыбнулась.

— Вам нельзя касаться дамы, если она без перчатки.

Она взяла меня за руку и, спустившись, подошла к отцу и поздоровалась с ним, крепко обнимая его.

Сёстры разговаривали между собой, барон подошёл ко мне и поблагодарил меня за то, что помог его дочерям дойти до дома. Он пригласил меня к завтрашнему ужину, так как хочет познакомиться с местными людьми. Он сказал, что на ужине будут все важные люди города: хакими, бей города, кем является мой отец, торговцы шёлком, а также иностранная знать, проживающая в этом городе. Я согласился и попрощался с ними.

В центре базара цыгане устроили свой шабаш. Они поставили туда свой маленький открытый магазинчик и торговались разными ручными изделиями. Ножи, украшения из серебра и разная одежда. Я заехал в город для того, чтобы купить продукты, о которых говорила мама. Дома не было разных приправ и яблок. Отец любил пирог из яблок, и мама готовила его очень часто.

Моя работа заканчивается после пяти вечера, и я заехал на базар, чтобы купить продукты. Мой брат был там же, вот только он покупал золотые серёжки. Я увидел его, когда он торговался с продавцом.

— Брат, я тебя понимаю, но и ты меня пойми: на ту сумму, что ты хочешь, я не могу продать.
— Да брось, Умут-ага, серёжки хоть и золотые, но не могут же быть 50 монет. Ты нагло врёшь.
— Да клянусь я, как я могу врать лекарю, что спас моего сына от лихорадки. 50 монет. Ладно, сделаю 45 монет, но больше уступки не смогу сделать.
— Нет, нет, нет. 30 монет. 30 монет — и я сразу покупаю.
— Что тут происходит?
— Юсуф, — прокричал торговец, увидев меня, — объясни своему брату, что не я ставлю цену: мне говорят — я продаю. 30 монет, говорит, это уже чересчур.
— 45 — это чересчур, брат Умут.
— Брат, 30 тоже наглость.
— Вот-вот, видишь, даже твой брат согласен со мной.
— Брат, ты издеваешься? 45 говорит…
— Так, всё, хватит! Ни тебе и не вам! 40 монет — и мы сразу покупаем и уходим, и больше не мучаем вас. Давай, брат, соглашайся.

Торговец сначала не хотел, но потом подумал, и всё же мы купили серёжки за 40 монет и вышли из лавки.

— За 45 хотел, видишь, если поторговаться, то можно же взять и за 40.
— Для Нилюфер?
— Да. Когда увидел, сразу сказал: для моей Нилюфер эти серёжки будут как раз.

Цыганские дети, окружив молодую девушку, кружились вокруг неё, что-то выпрашивая. Хоть цыгане и не воруют, но их дети — те ещё попрошайки, так что, забыв, что говорит мой брат, я отошёл, чтобы помочь бедной девушке.

— Эй, а ну-ка идите к матери, а то заберу вас всех на участок!

Дети, крича, разбежались, а вот девушка оказалась дочерью барона. Это была та самая девушка в красном. Только сейчас на ней было зелёное платье с накидкой, закрывающей её голову. Она посмотрела на меня, но на её лице я ничего не уловил.

— Как давно эти цыгане в городе? — на этот раз я не услышал акцента, она говорила так, будто давно знает наш язык.
— Больше месяца, завтра они уезжают из города.

Я стоял в нескольких шагах от неё, а она ни разу не посмотрела в мою сторону и продолжала смотреть на тех самых цыганских детей.

— Госпожа? — я окликнул её, так как не знал, как к ней обращаться.
— Синьорина!

Она улыбнулась, и когда поняла, с кем всё это время разговаривала, её улыбка изменилась. Она посмотрела на меня свысока и, так же свысока отвернувшись, ушла, не оглядываясь никуда.

Странная она. Очень. Я уловил, что брат всё это время стоял рядом, подслушивая наш разговор. Мы вместе вернулись домой. Мама ожидала нас с готовым ужином и пирогом, который вот-вот должен был отправиться в печь. Яблоки, которые я принёс, совсем скоро были нарезаны и отправлены с пирогом на готовку в печи.

Ужинать с семьёй мне не удалось, так как сегодня у меня было дежурство. Я должен был быть в городе и дежурить на рынке, где цыгане каждую ночь устраивали веселье и танцы.

Я приехал на центральную улицу. Повсюду была слышна весёлая музыка, молодые цыганские девушки, покрыв лицо, танцевали, обнажив живот. Мужчины сидели у костра и играли на музыкальных инструментах. Горожане не были против и сами веселились, танцевали вместе с цыганами и пили шербет. В этом празднике были одни мужчины из города, были даже моряки и солдаты. Кто-то танцевал, а кто-то уже увозил пьяных матросов в свои домики в деревне, чтобы провести ночь, а с утра забрать деньги.

Я и сам не был против этого веселья. Честно признаться, я и сам каждый раз выбирал себе девушку из цыганского табора, а потом просыпался с ней обнажённым и довольным. Сегодня же я решил подольше насладиться игрой и танцами и только потом выбрать красавицу, чтобы насладиться ею и уснуть в её объятиях.

Цыганский барон приглашал всех, чтобы те пили его вино и ели его мясо, кто-то даже курил его травку и сходил с ума. Не знали, что с утра всем им придётся поехать со мной на участок, писать объяснительную, а потом оплатить штраф за то, что поддались запретной страсти. Я увидел свободное место у костра и решил присесть, дабы получше всё увидеть. Не отказался и от вина, что предлагал барон. Я взял кружку и сделал глоток. В чём хороши цыгане — это в вине. Их вино считалось самым лучшим и самым стойким. Для солдат, что любят выпивать, оно было как раз. Я сделал ещё глоток и направился на своё место у костра. Чего я не ожидал — это девушку, что вцепилась в мою руку.

— Помоги мне, пожалуйста, — я не совсем понял, о чём она. Как и у других девушек, её лицо было закрыто платком, и только глаза были видны. — Умоляю, не дай тому мужчине взять меня к себе, пожалуйста.

Когда я обернулся, чтобы понять, о ком идёт речь, я увидел нескольких мужчин, стоявших возле музыкантов. Один из них был цыганский барон, и он, увидев меня, замолк и ждал, что я предприму. А второй был новый барон Фернандо. Он же смотрел на меня с злостью, будто я отобрал у него что-то ценное. Тут я понял: барон хотел взять эту девушку на всю ночь. Поэтому она и подбежала ко мне.

— Хорошо, ладно, — я взял девушку за руки, которыми она вцепилась в меня, и направился с ней на место возле костра. — Они от тебя не отстанут, пока не увидят, что ты занята, поэтому давай мы пока посидим возле костра, я потом тебя выведу отсюда. Ладно?

Она смотрела на меня, и в её взгляде я увидел страх. Да любой бы испугался. Было видно, что она неопытная и, скорее всего, провинилась, и её выгнали с другого табора. Как-то мне рассказывали, что в таборах девушек используют в качестве утех только тех, что ушли или сбежали в другой табор из отчего дома или рабынь. Скорее всего, это была одна из тех девушек, кого обвинили и сделали девушкой для утех без её желания. Я встречал таких, как она. Но, увы, рано или поздно они сами возвращаются назад, так как там их хоть как-то защищают.

— Господин офицер, мы рады, что вы с нами. Выбрали вы очень хорошую девушку, — он рассматривал её так, будто впервые видел. Так как лицо девушки было закрыто, понять, кто она, не могли даже сами смотрители девушек.
— Да, вы угадали, она очень… — а что сказать-то? — очень весёлая, рассказывает мне разные смешные истории.
— Понял вас, господин. Но вы же знаете, что просто разговор не пойдёт. Вставай ты, что не видишь — офицер уже заскучал, станцуй для него. Давай, давай.

Я не успел что-то сказать, как девушка сама встала с места, сняла накидку и начала танцевать под музыку, что играли музыканты. В этот момент я сам застыл. Я видел очень много танцев, которые девушки танцевали для меня. Я видел, как девушки крутились возле меня, чтобы получить моё внимание. Но эта девушка… Боже, она танцевала так, будто в последний раз.

Её тело двигалось в такт музыки, её глаза всё время смотрели на меня и ни разу не упускали мой взгляд. Её тонкая фигура крутилась, играя со шлейфом на руках. Её тонкая талия двигалась так синхронно, что я забыл обо всём. Она будто заколдовала меня, будто колдунья, только она говорила со мной на языке тела. Всё время повторяла: смотри на меня и не смей оборачиваться.

Её голая спина забрала всё внимание. Её плечи были настолько нежны, что я просто смотрел на неё с открытым ртом. Её танец для меня был настоящей сладостью и страстью. Она двигалась руками и начинала играть возле меня. Её пальцы манили меня и трогали изгибы тела, показывая, что я стал её рабом.

В один момент я услышал её голос.

— Он ушёл?

Я вернулся в реальность. Её голос был настолько приятен для моих ушей, что я был готов слушать его хоть с утра до вечера и с ночи до утра. Я оглянулся и понял, что её танец привлёк не только моё внимание, но и остальных. Большинство мужчин, как и я, смотрели на неё будто заколдованные. Но барона тут я не увидел, так что я взял её за руку, остановил от танца и повлёк за собой.

Голоса стали разочарованными, когда поняли, кто уводит такую чуду прямо у них из-под носа. Я надел на неё её накидку и увёл из центра всего происходящего. Она вышла вперёд, и так получилось, что теперь она вела меня куда-то.

Я не ожидал, что мы выйдем к конюшне. Она отпустила мою руку и вывела белого коня. Этот конь был породистым, и не каждый мог бы себе позволить такого. Значит, эта девушка не цыганка. Она либо местная, либо случайно оказалась здесь. Но всё же — кто она?

— Подожди! Стой, кто ты такая? Ты ведь не цыганка, да? Ты местная девушка?

— Мы с вами ещё не знакомы, офицер, но боюсь, нам и не стоит знакомиться.

Она уже оседлала лошадь и была готова уехать, только наклонилась и подняла свой вуаль. Я не успел осознать, как она поцеловала меня. Поцелуй был ласковым, но требовательным. У меня было много женщин, и множество ночей я провёл с ними. Но ни одна из них не целовала меня так, как это сделала она.

Я не увидел её лицо. Она оставила меня с вопросами и ушла прочь на своей лошади. Эту ночь я не забуду очень долго — когда незнакомка в красном вуале поцеловала меня и подарила самую лучшую ночь без обнажённого прикосновения.