Повесть о Дзинте

Ещё одна маленькая страна, которая несмотря на множество вторжений, аннексий, давлений изнутри и снаружи осталась самобытной и независимой в душе – Латвия. Когда то мне довелось там пожить в два приезда около года, и я всегда мечтал вернуться в эту замечательную страну и освежить свою память. Заодно посмотреть, насколько там все изменилось по отношению к временам многолетней давности. А ничего и не изменилось – как была Латвия Латвией, так ею и осталась! Как разговаривали латыши на языке своих предков, так и теперь говорят. Флаги менялись несколько раз на протяжении прошлого века, над людьми поиздевались и красные, и коричневые (и даже серобуромалиновые) власти, а латыши остались латышами.

И вот я вновь в Риге. То, что местные её называют маленьким Парижем – в этом есть большая доля правды. Как то уж случайно произошло, что Рига, висевшая во вторую мировую войну сразу на двух пушечных дулах (восток-запад), так и осталась целехонькой и невредименькой. И дай бог, чтобы никакому идиоту больше не взбрело в его алчную голову снова развешивать на Домский площади свои вонючие красно-коричневые портянки, или высекать подбитыми ржавым железом каблуками искры из ее драгоценных камней…

Её звали Дзинта. Девушку, которая работала в аэропорту продавщицей парфюмерии и побрякушек. Я по прилёте искал обменник, ну и заглянул в её магазинчик. Мы перекинулись парой любезных фраз и я уехал в город. Ну а когда устроился ночевать и обжился в заменитой «Астории», то через пару дней взял такси и приехал вновь в аэропорт. В этот день работала сменщица Дзинты (кстати именно она и сказала как ту зовут), и я приехал ещё раз. Кажется она меня вспомнила (в том числе не без помощи подружки), была более любезна и не менее общительна. Сперва мы говорили на полуанглийском, а затем перешли на русский, что для двоих было даже удобнее – Дзинта, хоть и не в идеале, но знала и хорошо понимала язык. Что мне сразу в ней понравилось (помимо конечно же яркости и индивидуальности, янтарных кудрей и отточенной фигурки), так это её непредвзятое отношение к русским, как к таковым. Этим нация немного гриппует – но виновата в первую очередь не она. Это же не латышы в 40 году на танках и полуторках въехали в Москву, а все знают, что как раз все было наоборот.

Я попросил Дзинту выбрать на свой вкус парфюм, якобы для моей любимой девушки, и она, как истинная патриотка порекомендовала ни «Шанель», и ни «Диор», и не «Дольче», а именно «Дзинтарс» (янтарь). Духи действительно были высший сорт! Вот их то я и подарил Дзинте. Кроме того, пригласил на её длинный выходной прокатиться на побережье и заглянуть в какое-нибудь кафе с видом на суровую, но загадочную Балтику…

***

Мы должны были встретиться рядом с центральным вокзалом, там, где обычно назначают свидания влюбленные – под часами. Я купил цветочки, стою, жду. Время детское, 9 утра. Подъезжает откуда ни возьмись чёрный опель-адмирал, открывается передняя правая дверца и из неё протянувшись с водительского сиденья, как янтарное солнышко из за тучки, выглядывает Дзинта, машет мне рукой, и кричит, типа:

– Роман, привет! Садись, поехали, тут кажется стоять нельзя!

Я даже опешил от такого свидания, подбежал к дороге, запрыгнул в машину, и мы тронулись.

– Роман, цветочки, надеюсь для меня? – весело, жизнерадостно, и не без доли кокетства спрашивает меня Дзинта.

– Ой, извиняюсь, конечно, Дзинта, тебе. Я ими не пользуюсь.

– Спасибо, очень рада, а пахнут то как, прямо по весеннему! Тебя что то смущает, Роман?

– Да нет, Дзинта все в порядке. Единственное, я не понял, откуда взялся этот экспонат? Это что машина Штирлица?

– Ха-ха, нет же, Роман, у Штирлица был 230-й мерседес, а это опель 1939 года образца. Это машина моего папы. Он их коллекционирует.

– Фух, Дзинта, ты меня немного успокоила. А то ведь я подумал, что прямой дорогой меня отвезешь в рейхсканцелярию, на допрос. Кстати я удивлен, что такие раритеты вдобавок ещё и могут передвигаться.

– Роман, сейчас выйдем на трассу и ты сам увидишь на что способен этот пушистый зверь. У него новый двигатель от какой то там спортивной машины. Папа в этом хорошо разбирается, а я так, только покататься беру. Я иногда приезжаю на ней на работу, в Аэропорт, так меня немцы (их много прилетает к нам в Латвию поохотиться, они обычно с ружьями и даже с рогами) прямо атаковывают насчёт покупки этой машины. Я говорю, что это авто киносьемочное и продаже не подлежит. Так папа научил.

Мы вышли на юрмальскую трассу и Дзинта втопила адмиралу под 200 км\час. Никогда бы не подумал, что этот тяжелый бомбардировщик полетит, как космический шаттл.

– Дзинта, так ему в фильмах и сниматься. Действительно, зверская машина.

– Роман, так она уже в трёх фильмах участвовала. А у папы ещё есть салатного цвета бьюик, такой с открытым верхом, кабриолет, из Америки, так тот, кажется в шести картинах, снимался, даже в Аргентину папа его отправлял на съёмки.

– Ну, Дзинта, вы тут даете со своим папашкой!

– Да, такие вот мы киносьёмочные. Папа на этом неплохо зарабатывает. У него голубая мечта приобрести русскую чайку.

– Да ну? А это ещё зачем?

– Не знаю, наверное тоже для бизнеса, говорит, что чайки большая редкость.

– Не знаю, как там насчёт чаек, но вот мне все больше кажется, что самая большая редкость – это красавица Дзинта с улицы Бикерниеку.

Дзинта расцвела пуще прежнего:

– Роман, а ты не боишься с такой ездить, а то ведь завезу так, что голову потеряешь со мной?

– Давно не терял голову, Дзинта. Боюсь конечно, но так и поделать ничего с собой не могу. Самому интересно, что там, за горизонтом… Вот и море показалось. Жаль, что твой адмирал сухопутный.

– А ты любишь море, Роман?

– Да Дзинта, особенно на Мальдивах.

– Мальдивы – это моя мечта. Наше море холодное. Но красивое, согласись ведь.

– Бесспорно. Особенно, когда янтарными переливами своих волос, его украшает девушка Дзинта.

***

До той поры, пока янтарь добывали собирательным способом (то есть после шторма на берегу моря) он ценился не меньше золота. Это уже позже камень начали разрабатывать при помощи механизмов, что неминуемо привело к его инфляции. Основным потребителем в бытность Латвии в составе Российской империи становился массовый русский (а позже советский) обыватель. Бусы, браслеты, серьги из янтаря стали не редкостью в нашем доме. Но ведь янтарь всегда ценился ни столько за свою номинальную стоимость, как за уникальность, неповторимость, ведь природа выдаёт на гора абсолютно смостоятельные по колоритности экзмпляры. А уж если в кусочках окаменевшей смолы ещё и законсервирована доисторическая жизнь в виде насекомых, то тогда это больше чем камни. Будем считать, что это детальки, винтики, из которых собрана машина времени.

Мы подьезжали к Дзинтари – одному из самых живописных поселков в Юрмале. Кафе для нашего отдыха выбирала Дзинта. Как истинная патриотка она предпочла то заведение, где обслуживал латышский персонал, в отличие от встречающихся русских, здесь на взморье. Уже наступил мёртвый сезон и какие то кафе и рестораны были на замке, но не все. И конечно же, самые интересные те, из витрин которых открывался вид на море. Именно это было главным критерием нашего выбора. А еще погода оказалась очень удачной, несмотря на осень, день был малооблачный и сухой.

– Дзинта, у тебя хороший вкус, я тоже люблю такие кафешки, в стиле ретро. Рыбацкие сети по стенам, запах сосновой смолы, рыбное меню. Что то в этом есть домашнее.

– Рада, Роман, что тебе понравилось здесь – я переживала немножко, вдруг ты предпочитаешь что то более изысканное, крутое. В этом кафе ещё и оригинальная кухня. Нужно обязательно заказать балтийскую кумжу с картошечкой фри. Впрочем, сам выбирай что тебе по вкусу.

– Хорошо, Дзинта, спасибо. А чем будем горлышко промачивать? Есть что-то национальное?

– Роман, чем бы ты не промачивал своё горлышко в Латвии, учти, что от рижского бальзама тебе не отвертеться. Начинать выбор нужно именно с него – он идёт как приправа к любым напиткам.

– Да, да я в курсе, Дзинта, давай может по стаканчику бальзама и врежем?

– Ты шутишь? Я же сказала, что как приправа.

– Конечно шутка. Тогда мартини? Белое?

– Неплохо будет, согласна на мартини с рижским бальзамом.

Официантка выслушала Дзинту и побежала за напитками.

Мы поглядывали на море и друг на друга:

– А вот скажи, весёлая девушка, почему ты согласилась на эту поездку? Ведь у тебя есть бойфренд и ты наверняка его любишь.

– Роман ты что ясновидящий?

– А не нужно быть ясновидящим, это и так понятно. У такой красавицы просто автоматически кто то должен быть

– Роман, я бы не стала категорически настаивать, что люблю его. Он мне немного нравится. Но я не замужем, и имею право выбирать с кем проводить свободное время, кого любить, или кого прогонять. А зачем тебе это? Нам ведь и так хорошо?

– Извини дорогая, это не упрек был, а просто откровенный вопрос во имя будущего доверия друг к другу… А вот и мартини с бальзамчиком не замешкались появиться. Тогда, Дзинта, может быть выпьем за свободу выбора?

– Одобряется тост, Роман. И за доверие!

Балтийская кумжа (местная форель) на углях – это просто сказка, особенно с мартини и рижским бальзамом. Тут Дзинта начала выдавать новые чудеса:

– Роман, ты как хочешь, а я сейчас пойду купаться.

– Не понял, Дзинта, где купаться, тут есть джакузи?

– Почему в джакузи? В море.

– Это что, латышский юмор?

– Никакой не юмор. Я в купальнике. А ты как на это смотришь?

– Я вообще то без купальника. Но тоже не против.

На берегу почти никого не было, мы сложили одежду на пришвартованное волнами бревно и пошли мерить глубину. Море ещё было терпимым, поэтому мы с Дзинтой по разу нырнули, я даже успел коротко её к себе прижать, и мы выскочили на песок, подхватили одежду; бегом отправились к машине.

– Роман, постелим пакеты на сиденья и отьедем в лес переодеться.

Дзинта раскочегарила в машине печку и мы подьехали в сосны:

– Роман, отвернись, я сниму купальник.

– Не могу.

– Почему?

– Глаз своих отвести.

– Ну и пожалуйста, смотри, если хочешь.

Она вышла из машины и стала снимать с себя насквозь мокрый оранжевый купальник. Она была белой как балтийский песок, а по плечам янтарной смолой стекали мокрые волосы. Я помог ей застегнуть молнию платья на спине, затем переоделся сам.

– Дзинта, пожалуй самое время врезать по стаканчику рижского бальзама, не зря же мы его с собой прихватили из кафе.

– Хорошая идея, Роман, и именно по стаканчику.

Я не готов утверждать, что опель-адмирал 1939 года образца очень уж подходящее для любви место, но после купания в холодной Балтике, и после стаканчика рижского бальзама, кажется, оказалось самое то!

***

Я вылетал из Риги сразу после Нового года. Зима была снежной и морозной. Мы неплохо с Дзинтой отметили праздник в моём номере «Астории». Все вроде бы у нас ладилось, но любовь стала переходить в обязанность, уже чего то не хватало для душевного полёта. Наверное она начала гаснуть, а этот процесс, увы, необратим, сколько ни старайся подбрасывать в него топлива. Вот чтобы костёр полностью не погас, и остался у нас двоих в доброй памяти, я решил в один день уйти, чтобы никогда не вернуться.

Все последнее свободное время я занимался в интернете поиском в России машины «Чайка»(Газ-13). Это не было просьбой Дзинты, это была моя инициатива. И я её нашёл. В Нижнем Новгороде, законсервированную, в прекрасном состоянии, и за очень маленькие деньги. Отец Дзинты уже был на обратном пути в Латвию, он занимался на границе какой то таможенной бюрократией. У Дзинты в этот день был выходной и она отсыпалась дома. А я в 10 утра регистрировался на рейс в рижском аэропорту. Я заглянул в магазинчик парфюмерии и побрякушек, и передал для Дзинты через её сменщицу в конверте письмо:

" Милая, дорогая, любимая Дзинта. Только самые хорошие чувства связанные с тобой я уношу в своём сердце. Я вряд ли забуду наши жаркие прикосновения там, в Юрмале, в соснах, в машине. И сейчас, как наяву слышу шум прибоя, шорох веток, и твой страстный шепот на чужом, но очень понятном для меня языке. На языке любви. К сожалению, я должен возвратиться в Бельгию, в том числе потому, что я не совсем тот человек, за которого себя выдавал. Нет, не подумай, что я как то воспользовался чужим именем, чтобы именно обмануть тебя. Просто так сложилось, что я не живу как обычные люди. Это трудно понять, поэтому, тебе лучше не вдаваться в мои подробности. Меня можно назвать кем угодно и это будет не совсем то. Я скорее призрак, чем человек. Я скорее свое зеркальное отражение.

Желаю тебе легко пережить нашу разлуку, и поскорее обрести достойное тебя счастье. Если получится – прости. Роман. "

© Сергей Шиповник, «Моё зеркальное отражение», избранное