Моя милая Пустота

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Ее беспросветно черные глаза смотрели на тротуар, по которому она шла. Я узнавал ее по медленным и скромным шагам, направляющимся в мою сторону. Расстояние между нами стало близостью и ее пожирающие очи сменили жертву. Приветственные объятия, теплые и чуждые до встречи с ней, окутали меня. Своей головой она прижалась к моей груди и ее черные волосы с крапинками звезд упирались в мой нос. Это чувство родного запаха, который появился в моей жизни так внезапно, что кажется — до него я не жил, либо вообще не осознавал жизнь. Словно гром в поле объявилась она и протяжными отголосками захватила все, что связано со мной. Тонкий подбородок поднялся и темные губы расплылись в улыбке. Не задумываясь я протянул свой алый цвет в ее сторону и наша палитра слилась в одну, или точнее: мой цвет потерялся в ней и вышел из мрачного лабиринта только после поцелуя. Закончив с объятиями я взял ее черную руку, со звездами вместо ногтей, в свою и сказал:

-Ну здравствуй, моя милая Пустота.


ГЛАВА ВТОРЯ

Моим самым любимым временем для прогулок был вечер, постепенно перетекающий в ночь, но не для любимой Пустоты. Черный силуэт сливался с ночью и порой было трудно разглядеть ее в этом мраке. Пару раз она даже обиделась на меня, когда на улице без фонарей, я потерял ее. Страх пронзил меня в ту же секунду, что она пропала из моего поля зрения и ощущения. Отсутствие Пустоты было тяжелее присутствия. Холодные руки потянулись ко мне из ниоткуда. Знакомая прохлада по детски нежной и чёрной кожи. Именно в эту секунду все тревоги уходили прочь и наконец-то приходила она.
Раз ночь была ее худшей подружкой, то день злобным ненавистником. День показывал вещи, которые ей хотелось скрывать. Свои особенности она воспринимала, как недостатки, усугублённые ее природой. Чёрные, длинные и густые волосы, чёрные стройные ноги, руки — веточки. Из ее сердца исходила спираль и растягивалась по всему телу. Некоторые места были редко осыпаны звёздами и созвездиями. Складывались мысли, что я встречаюсь не просто с чем-то земным, а целым космосом. Бесконечный холод, неизведанные опасности безразмерного — были схожи с Пустотой.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Космос никогда не прощал тех, кто ошибается в его владениях.
Прикасаясь к ней мои руки начинали источать, подобно сыплющемуся песку, маленькие частички. Пустота забирала медленно. Она никогда не видела того, что делает со мной. Мне не было больно, я не обращал на это внимание, но постепенно жизненные силы продолжали уходить в темноту и оставлять после себя знакомую прохладу. Винить ее за свою сущность было нельзя. Мои руки не хотели опускаться, даже если бы их совсем отрубили или поглотили. Ей можно было простить все за глаза и улыбку, кто бы что не думал, а ее красота никогда не уступала ее катастрофичности.
Однажды меня едва ли не забрали целиком. Нет ничего страшнее, чем задетая за живое Пустота. Чтобы вы знали, в темноте нет гнева, нет той чистой злобы людской, но есть что-то более ужасное — тихое забвение о своей человечности. Когда она забывала о любви ко мне, то холод превращался в невыносимой мороз, а тело начинало кусками отрываться и падать в ее бездну.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Сторонники традиционных взглядов о любви и отношениях подумают обо мне, как о мученике. Для мира эта любовь похожа на несчастье, но нет, это и есть счастье и дальше я объясню почему.
Завеса ярлыков спала в выше упомянутый момент тотального уничтожения меня, как мне казалось, но задет был только верхний застоявшейся слой, те самые стереотипы и заблуждения. Она оголила меня и мою правду. Вот, я стою перед ней или точнее, что от меня осталось. Звезды падают из глаз и я не могу отпустить ее за то, что она сделала со мной. Подойдя к ней в плотную с целью понять происходящее, либо ничего не понять, я невзначай заметил изменения в ранее бывалой ситуации. Сейчас происходит что-то другое, после всей этой боли, мне стало намного легче. Я протянул свою руку к ее заплаканному подбородку и увидел, что цвет моей кожи такой же, как ее. Мою руку не видно на фоне этого лица. Теперь меня вообще нельзя отличить от нее.
Она не уничтожала меня, а помогала найти себя настоящего. Я с самого начала был такой же Пустотой, как и она. Мы оба бесконечно холодные и бесконечно пустые. Каждой твари по паре. Если раньше этот мир пытался поселить во мне сомнения и взбунтоваться против этой любви, то сейчас он дрожит в страхе перед огромной и единой Пустотой.