Грибная любовь

Грибная любовь
Где-то в году 1969 прошлого столетия я приехал к своим друзьям, чтобы договориться о поездке в лес за грибами. У них был близкий родственник — родной дядя, который служил егерем в большом лесничестве. Друзья — это два брата, Анджей, Ян и их младшая сестра Ириша. А большое лесничество — это Яшунские леса и боры, которые могут и сейчас по площади соперничать с Варенскими грибными лесами.
День приезда и последующие дни и ночи ожидались тёплыми, солнечными: днём — с умеренной влажностью, что очень способствует росту грибов; ночью – с тёплыми туманами. Около трёх часов дня мы добрались до дома лесника, пана Яна Комаровского, расположились за столом под яблонькой. Хозяин распорядился накрыть на стол в честь приезда гостей. Из летней кухни до нас доносились женские голоса: там готовили салаты и прочую снедь. Запах жареной картошки с грибами заставлял громко «бурчать» проголодавшийся желудок: ведь на часах было четыре часа после полудня. Но нас «развлекали» комары. Полчища этих голодных «зверей» нападали на нас и пытались сожрать. Вооружившись ветками от жасмина, мы отбивались от них. Всё – таки — занятие, когда ждёшь.
Наконец, женщины (жена пана Яна — пани Владя, их невестка Кристина и Иринка) стали накрывать на стол. На нём появился салат из свежих помидоров, малосолёных и свежих огурцов, зелень. В центре стола красовался большой керамический казан, закрытый крышкой. В нём котором шкворчал картофель с грибами и луком. Этот запах ни за что не спутаешь с ароматами других блюд, как не спутаешь аромат свежескошенной травы с запахом завявшей после косьбы пшеницы или рожи.

— Ну что, наливать полную?- спросил пан Ян меня, разливая мутноватую жидкость из четвертной бутылки по гранёным стаканам.
— Вообще-то, я не пью совсем, — ответил я и посмотрел на Иришку.
— Выпей немного, сколько можешь, — сказала она. — Дядя обидится и не покажет грибных мест, а то и разговаривать не будет.
— Ладно, — подумал я, — будь, что будет, — и вылил полстакана в себя.
— Давай — сальце, огурчик и вот, горячая картошка с грибами. Закусывай,- тихо сказала Ира.
— Вот хорошо, молодец, смелый хлопец, — улыбнулся пан Ян.
Я стал начал закусывать. Вдруг в голове сначала тихо, потом громче зашумело, а предметы начали сдвигаться в левую сторону, уплывать куда — то. Глянул вверх: звёзд стало почему-то вдвое больше, а вместо одной половинки луны были две… Я не понимал, что происходит. Голос пана Яна скомандовал племянникам:
— Быстрее ведите его на сквознячок и дайте нашатыря.
Парни подхватили меня под руки и поволокли куда-то. Кто-то принёс воды и женский голос спросил:
— Сколько капель?
— Пятнадцать — двадцать,- ответил один из парней. — Давай быстрее. Держи его голову.
Кое-как сделав несколько глотков, я постоял, поддерживаемый парнями, а потом, началось «извержение». Когда, желудочные судороги прекратились, один из парней скомандовал кому-то:
— Дай чистой воды быстрее. Скоро он придёт в себя и будет нормально себя чувствовать.
Действительно, через минут пять пришло просветление. Головокружение прекратилось. Я стал различать стоящих рядом людей. Опять посмотрел на небо. Всё в порядке. Звёзды на небосводе уже не бегали, да и луна была на своём месте.
— Ну что, первопроходец, ещё выпьешь отрезвляющего бальзама или уже хватит?- с улыбкой спросил Анджей.
— Давай ещё, — уверенно ответил я и сделал пару глотков, чувствуя, что трезвею.
— Вот и хорошо, — дуэтом сказали братья, и мы пошли вначале к умывальнику, а потом уже к столу.
Хозяин подошёл ко мне, обнял, похлопал по спине и сказал:
— Не обижайся, пан Никита. То была проверка, как сказать, на вшивость.
— Вшивость?- спросил я.
— Да, вшивость. Ты ест бардзо ладны хлопец, и то, что не пиешь, то ест ешчэ ладней. И не пий. Не тшебо. Кепско для здровя. Идем за стол. Там ест бардзо смачнего — бендэм есть.
— Добже, бардзо дзенькуе, — ответил я
— О, ты разумеш и мувиш по-польску? — с изумлением посмотрев на меня, спросил пан Ян.
— Так, трохи, но вшистко разумем.
— Добже, нех (пойдем), пан.
Ужин продолжался. Мне больше самогонки не наливали и все, после ужина стали вставать, уходили по надобностям, плескались у рукомойника во дворе и готовились укладываться спать.
Женщины уже успели убрать со стола и постелить на лавках, коих было много. Хватило на всех. Кухня и столовая занимали одно большое помещение.
Гости улеглись на лавках, а хозяева с двумя детьми-погодками расположились на печи. Свет погас, и потихоньку гости стали засыпать. После обильного ужина с картошкой и грибами, капустой и шкварками с луком и яйцами я долго не мог уснуть. Через час со всех углов послышался храп. К нему присоединился и дуэт хозяев с печи. Спать в такой обстановке и с таким «музыкальным» сопровождением в исполнении авторов я уже не мог. Вообще-то я очень чутко сплю, а тут было совсем не до сна. Слава Богу, что спать оставалось немного, каких-то часа три-четыре. Прошло ещё немного времени. Все спали, Дети посапывали носиками, посвистывали во сне.
Вдруг я услышал лёгкий шорох, похожий на открывание двери. А ещё через пару мгновений кто-то влез ко мне под одеяло, и я услышал шёпот:
— Ч-ш-ш… тихо… Подсунься трохи… Мне бардзо зимно. Погжей.
Мысли бешено мелькали в голове. Кто это? Хозяйка на печи с мужем, Иринка — в задней комнате. Значит, Кристина. Она без мужа. Он бросил её два года назад, как сказала Ирина. Откровенно говоря, я не был готов к приёму «гостей», особенно в такой обстановке. А вдруг это злая провокация? Как бы прочитав мои мысли, Кристина, а это была она, зашептала:
— Не бойся, никто ниц не не узнае. Мне бардзо юш треба, а цебе тэж. Ты ладны и млоды. Давай тихо покохаемся.
— Ты что, с ума сошла? А вдруг кто проснётся?
— Не бойся. Мам мало часу. Я без застрежен (претензий). Её пальчики начали путешествие по моему телу, начиная от шеи, продолжая свой путь ниже и ниже, пока… не остановились на весьма внушительной «преграде-стопору».
— Чего лежишь як белка? Кохай мне. Естешь менщизна альбо хто? Люб еден.
«Стопор» очень заинтересовал Кристину, и она начала пальчиками исследовать его сначала поверх трусов, а потом влезла в трусы, продолжая своё исследование. Я тоже почувствовал резкие изменения, происходящие в «стопоре»: он стал изменяться в размере и форме. Ладонь моей гостьи то сжимала, то отпускала этот «стопор». Потом она вдруг резво вскочить на меня сверху, подняла подол ночной рубашки, подхватила «стопор» и вставила себе между ног. Он послушно, как по маслу, вошёл в неё, и она стала медленно двигать нижней частью своего тела, что доставляло несказанное удовольствие мне, и, конечно Кристине. По телу разливалась приятная истома и дрожь…
Я боялся пошевелиться, был против этого деяния, которое происходило с нами. В детские годы я нашёл в книжном шкафу книжки, по которым училась мать в свои молодые годы в фельдшерско-аккушерском техникуме, и был знаком теоретически с тем, что происходит и какие могут быть последствия… Но моя «захватчица»- «амазонка» делала своё дело и не обращала внимания на меня. Лишь когда она почувствовала, что очень скоро произойдёт «извержение вулкана», она зажала мне рот ладонью, а сама сжала край подушки зубами. Минут через пять мы лежали обессиленные. Было приятно. Она целовала меня в губы, шею, лицо и всё время шептала:
— Дзенькуе, спасибо тебе, милый…
В пять часов утра, не выспавшийся, я поднялся со всеми. Позавтракав, мы пошли за грибами. Кристина держалась недалеко от меня, но не подходила, а только бросала взгляды в мою сторону… Через пару часов кошёлки, корзинки и вёдра были полны боровиков. На опушке леса мы остановились. Хозяин пригласил на обед, но я отказался, сославшись на неотложные дела. Кристина стояла в стороне, опустив голову. Я почувствовал, что она плачет. Уточнив дорогу, я направился к шоссе, на остановку. Ещё через двадцать минут пригородный автобус прибыл в город.
Вечером, чистя грибы, я вспоминал эту необычную ночь, а в ушах ещё долго слышался горячий шёпот:
— Ты мое гржибова коханне…
Больше я туда не ездил, а воспоминание осталось…