Любовь, рассказ

От Павла Плотникова ушла красавица-жена Люба. Официальный развод состоялся час назад в тесном кабинете Краснохолмсокого городского ЗАГСа. Прожили они вместе менее полутора лет. Детей нажить не успели: не было условий. Мыкались по съёмным комнатам. Павел работал звукооператором в ДК железнодорожников, Люба – диспетчером на железнодорожном узле. Познакомились они более двух лет назад на дискотеке в ДК у Павла. Люба была иногородней, приехала в Краснохолмск после окончания техникума путей сообщения. Павел – местный. Семья Плотниковых из семи человек ютилась в трехкомнатной квартире-«распашонке»: отец, мать, бабушка, младшая сестра с мужем и дочерью и сам Павел. О том, чтобы приводить сюда ещё и молодую жену Павла, не могло быть и речи. Итак, по утрам собиралась очередь у совмещённого с ванной туалета. А позавтракать на крошечной «хрущёвской» кухне более, чем трём членам семьи было просто невозможно…
Днём раньше Павел отпрашивался с работы на развод у заведующей ДК Антонины Владимировны. У них тогда состоялся такой разговор:
— Так развод у тебя в 10.00, как в повестке написано! Что же ты на целый день отпрашиваешься?
— Ну, как Вы не поймёте, Антонина Владимировна! Трудно мне будет после этого чем-то заниматься. Да и работы особой пока нет, сами знаете.
— Знаю, знаю, зачем тебе отгул нужен! Напиться, наверное, с горя замыслил! И где вы только это пойло себе находите? В стране сухой закон, водки в магазине днём с огнём не найдёшь. Наверное, у Карманихи самогонку покупаешь! Вот я участковому скажу, чтоб он прикрыл эту лавочку!
— А то участковый не знает! Не будет Карманихи, ей на смену другие придут. Свято место – пусто не бывает. Напиваться я не собираюсь. А выпить чуток для снятия стресса надо будет…
— Ну ладно! Иди! Только, чтоб на другой день был, как штык! И как огурчик! Ко дню семидесятой годовщины Октября в зале проводку надо проверить и аппаратуру. Из области должно начальство приехать!..
Причину развода его инициатор Люба указала банальную – несходство характеров. Но Павел-то знал, что дело не в этом. Просто она его никогда не любила. Зачем тогда выходила замуж? Наверное, было уважение, симпатия: парень видный, рослый, хозяйственный, подружки завидовали. Он даже с выпивкой в день зарплаты завязал, поскольку жене это не нравилось. Каждую копейку с халтуры в дом нёс. Отремонтирует кому-нибудь магнитофон – червонец, а то и полтора – домой. Заказов было немало, кое-что даже в ДК носил, в свободное время в своей каморке с паяльником колдовал над платами. В городке Павла знали и уважали. Брал с народа он меньше, чем в мастерской «Рембыттехника», поэтому к нему не зарастала народная тропа…
Павлу было почти двадцать семь, когда он познакомился с Любой. Ей – на пять лет меньше. До встречи с будущей женой у него не было серьёзных отношений с девушками, всё было каким-то скоротечным, страсть вспыхивала искрой и гасла также быстро. А здесь, он впервые почувствовал что-то новое для себя, глубинное, поглощающее. Понял, что это любовь…
После жилищных мытарств по съёмным комнатам и углам (меняли часто, потому что Любу не устраивали условия), молодая жена однажды, в отсутствие Павла, забрала все свои вещи и ушла к себе в общежитие. Павел позвонил ей на работу и тогда услышал, что ей, мол, всё надоело, что он не мужчина, раз не может создать нормальные условия для семьи, что она сама добилась себе квартиру, а такой муж ей теперь не нужен. Приходить Павлу в общежитие она запретила, сказала, что встретятся на разводе. А квартиру Любе руководство железнодорожное депо, действительно, выделило: скромную однокомнатную, что освободилась после расширения жилищных условий у семьи одного машиниста. Соседи сообщали Павлу, что ремонт на этой квартире Любе помогает делать Стас Шершнев, тридцатилетний мастер из депо, за плечами у которого уже два развода… Остановить, вразумить любимую жену было невозможно, зная её непреклонный характер. Павел понимал это, отчего ему было ещё тяжелее. Ранее связанная только с ней жизнь, теперь потеряла всякий смысл. Впереди он видел лишь пустоту, сплошной мрак. Что же оставалось? Уйти, оборвать все нити, связывающие с этой холодной и гнетущей его пустотой… Он не стал писать никаких прощальных писем. Сидел до вечера у ополовиненной бутылки и наполненной пепельницы. А примерно полпятого вышел из дома по направлению на Дорожную улицу. Там он уже выбрал перекрёсток, на котором в начале шестого заворачивают идущие из карьера грузовики. Павел решил, что выскочит из-за угла под колёса одного из них: шансов не будет. А водителя не обвинят: вся вина будет на нём – пьяном прохожем…
Павел шёл к своей последней черте. Из окна одного из домов доносилась песня группы «Воскресение»:
«Я сам из тех, кто спрятался за дверью,
Кто мог идти, но дальше не идёт,
Кто мог сказать, но только молча ждёт,
Кто духом пал и ни во что не верит…»
Вот он, этот перекрёсток. Ещё есть минут пятнадцать, чтобы покурить и «добить» остатки самогона. Пятидестиградусная настойка бабки Карманихи раньше не шла без огурца, а сейчас, провалилась, как вода. А «Беломор» был вместо закуски…
Вдруг, Павел услышал тихие, но радостные голоса на другой стороне улицы, возле старых каштанов. Там, в двадцати метрах находился интернат для престарелых и инвалидов. А голоса эти принадлежали двум немолодым уже людям: мужчине и женщине. Оба они жили в этом интернате, Павел мельком видел их там, когда приходил чинить проводку. Рост у обоих был в пределах метр десять – метр двадцать. А мужчина, к тому же, был горбат и кривоног. Они стояли возле дерева и нежно целовали друг друга. Заметив Павла, эти влюблённые несколько смутились. Но, потом, мужчина стал делать Павлу призывные знаки и позвал его:
— Молодой человек! Вы, кажется, как-то были у нас? Не сочтите за назойливость разделить с нами нашу радость. У нас сегодня двадцать пять лет свадьбы. У меня по этому поводу приготовлена бутылочка сухого вина. Давайте пройдём в нашу беседку и скромно отпразднуем!
— Я? А почему именно я?
— А мы так решили: первый встреченный нами человек, разделит нашу семейную радость. Кстати, двадцать пять лет назад мы именно так выбирали наших свидетелей на свадьбу…
День клонился к закату. Счастливые юбиляры ушли в своё гнёздышко в интернате. А Павел не спеша шёл домой и думал:
— Вот они — инвалиды, кого судьба-злодейка обошла стороной, нашли в себе силы счастливо жить и радоваться каждому новому дню. А как же могу я: молодой и крепкий парень ставить крест на своей жизни?! Нет, на это я не имею права!..
— Пашка! Здорово! А я тебя искал. Давай ко мне. Футбол идёт по первому. Наши со «спартачами» играют. Побеждают наши! Калач два гола забил. А Любку забудь! Не достойна она тебя! Будет у тебя ещё в жизни настоящая любовь… — Это кричал из окна соседнего дома Женька, бывший одноклассник.
— Любовь? А она и сейчас есть. Всё на любви держится. Даже футбол…
Павел даже не знал, насколько он был прав, говоря о том, что и футбол держится на любви. Ведь в тот день два своих гола форвард железнодорожников Андрей Калайчев посвятил своему только что родившемуся сыну. А «наши», действительно победили в этот вечер. И на всю оставшуюся жизнь.
Калуга, 2017