Дорога в бесконечность. Глава 13-15

Глава 13
— Нет, не может быть, — шептала Вика, закрыв глаза и сжимая руками виски. — Как же я жила с ним столько лет, ничего не зная?!
Когда Татьяна пришла в себя после обморока, увидела, что ее окружает вся первая семья Дмитрия, кроме его самого. Красивая рыжеволосая женщина — по-видимому, та самая Виктория — держала у ее носа ватку, издающую резкий запах.
— Кто вы? — спросила она Татьяну. — И кого искали? Может быть, ошиблись адресом?
Таня, измученная переживаниями предыдущих дней и бессонными ночами, выложила Вике и двум ее детям все, начиная со своего знакомства с Дмитрием. Она пришла не с пустыми руками, и в подтверждение своих слов показала свидетельство о рождении сына, а также их совместные фотографии с Дмитрием в телефоне. Рассказала о достаточно интимных фактах, которые, действительно, могла знать не разовая любовница, а женщина, разделившая с мужчиной быт. Слушая все это, взрослые дети Вики бледнели, переглядываясь между собой.
— Так вы ничего не знали, — сделала вывод Таня увидев реакцию Калининых. — Так же, как и я…
— Не знали! — со слезами на глазах выкрикнул Саша. — Он третировал мать, издевался над нами. Если бы мы узнали об этом, давно бы выгнали его к вам!
— Издевался? — наморщила лоб Татьяна. — Он что, бил детей?
Пряча глаза, Вика кивнула.
— Один раз. Аллу. Я хотела тогда его выгнать, но с ним случился приступ, и…
Татьяна ничего не знала о приступе. Тем не менее, жалости она не ощутила. В данный момент, единственным ее чувством по отношению к Калинину была ненависть. Столько лет обманывать ее!
— Он и ко мне применял некоторые… наказания, — ответила она. — Я воспитана в семье с религиозным укладом, там это применялось. Правда, сына он не трогал.
Две женщины, опустошенные и обманутые, сидели плечом к плечу на диване в гостиной. Одна жалела другую. Дмитрий катком прошелся по их жизни, оставляя за собой кучу потраченных лет, обиды, сломанные судьбы детей.
— Что будете делать? — подала голос Алла. — Папаша должен ответить за свои поступки.
Таня внимательно посмотрела на детей. Красивые, воспитанные, они держались очень дружно. А ведь это — сводные братья ее Ромы!
— Виктория, — она повернулась к их матери. — Мне очень жаль, что так получилось. Выходит, я все это время была разлучницей, уводила из семьи мужа и отца.
— Не считается! — возразила Вика. — Ты думала, что он холостой. Ничего, что на ты? Мы же в некотором роде… родственницы.
— А ваш мальчик? — спросил Саша. — Я бы хотел с ним познакомиться. Папа, конечно, тот еще… Но, вы же, как я понял, совсем одна с ним. Возможно, в будущем мы сможем помочь ему. И вообще, он наш братик!
Таня улыбнулась, почувствовав невольную симпатию к этой семье. Да, у Дмитрия хороший вкус. Он выбрал себе красивых, приличных женщин, которые воспитали ему хороших детей. Однако, нужно было наказать его. Как — непонятно…
— Я подам на развод, — заявила Вика. — Больше я этого неадеквата, хама и двоеженца терпеть не буду. Ты поступай, как знаешь. Если хочешь — забирай его себе!
— Ну уж нет, — Таня даже вздрогнула. — После всего, что я узнала, он мне тоже не нужен.
Поняв, что женщинам нужно поговорить по душам, Алла и Саша попрощались и отправились на другой конец улицы, в гости к своим друзьям.
Они буквально опередили на несколько минут Дмитрия, который, довольный и счастливый, вернулся домой после удачной сделки. Зайдя в дом, он услышал голоса: один Вики, а второй… он не мог поверить своим ушам. Это был голос Тани.
Эта маленькая, забитая сучка каким-то образом узнала о его семье и заявилась сюда, решив рассказать все жене! Кровь ударила ее в голову. Мало он ее наказывал, хлестал ремнем, принижал, чтобы знала свое место? А она приготовила ему такое!
Не совсем понимая, что он делает, Дмитрий схватил с кухонного стола нож и вбежал в гостиную. В этот момент обе женщины стояли спиной к нему, причем, Вика вполне дружественно протягивала Татьяне руку.
— Сдохни, стерва, — прошептал Дмитрий и кинулся на Татьяну. Он напал со спины, неожиданно, и повалил ее на пол. Нож попал женщине в плечо. Она кричала, пыталась вырваться. Следующую рану она получила почти в шею, рядом с ключицей.
Вика, еле выйдя из шокового состояния, поняла, что Таню надо спасать. Схватив тяжелую табуретку, она обрушила ее со всей силы на голову Дмитрия. Тот, с удивлением обернувшись на нее, попытался встать, но свалился прямо на Таню, которая потеряла сознание.
Дрожащими руками Вика набрала номер человека, который так выручил их, когда произошел семейный скандал. И который, вполне возможно, мог быть ее братом.
— Игорь, это Вика. Пожалуйста, приезжай! У меня очень большие проблемы…
* * *
В первый раз скрытые камеры, которые Дмитрий установил в доме, сыграли свою роль против него. Игорь со своим помощником, приехавшие на место преступления, нашли их довольно легко. Как выяснилось, камеры были встроены в угол на потолке и слегка прикрыты антресолью.
— Они должны быть здесь, — прохрипела Татьяна, когда ее увозила машина скорой помощи. — Поищите… тогда не нужно будет ничего доказывать.
Эти ее слова были вызваны поведением Дмитрия. Он, когда пришел в себя, увидел представителей власти и стал кричать, что это Вика напала на Таню, а он пытался разнять женщин, за что и получил от жены удар по голове. А отпечатки его пальцев на ноже могут обнаружить, потому что он вырвал нож из ее руки.
Игорь, как сотрудник полиции, должен был выслушать все стороны и варианты событий, хотя он наверняка знал, что Вика не врет. Тем более, показания двоих против одного.
— Вот, Игорь Петрович! — воскликнул молоденький помощник, стоя на стремянке. — Нашел!
В участок полицейские забрали Вику и Дмитрия. Женщина позвонила детям и рассказала обо всем, попросив не волноваться. Она очень волновалась за Таню и ее сыночка, оставленного в другом городе на подругу.
Уголовное дело по заявлению Тани возбудили в тот же день. К счастью, ее жизни ничего не угрожало, но нужно было провести в хирургии какое-то время. Таня написала заявление, в котором доверила право защищать ее интересы Вике.
А сама Вика продолжала жить в состоянии ступора. Дети стремились поддержать ее, как могли… Она работала, общалась с Аллой и Сашей, тая в глубине души огромную боль. Каков же был ее ужас, когда она, собираясь платить по кредиту, обнаружила, что на счете нет денег!
— Они у меня, — нагловато улыбаясь, заявил Дмитрий, когда она пришла к нему в СИЗО. — Откажись от своих показаний, от представления Татьяны — и я верну деньги.
На такое Вика пойти не могла. Она искренне желала, чтобы Дмитрия посадили. Вскрыла все свои накопления, а еще денег одолжил Игорь. Что делать дальше? Платеж по ипотеке съедал в данный момент почти всю ее зарплату. Вика начинала искать еще одну работу. Саша, видя ее панику, стал отдавать все деньги, заработанные в порту, оставляя себе копейки на проезд и еду.
Женщина ругала себя, что сын из-за ситуации пошел на такие жертвы. Работа нашлась — частные уроки на дому для ребят, которые по разным причинам не могли посещать музыкальную школу, но интересовались музыкой.
Ко дню, назначенному для судебного заседания, Татьяну выписали из больницы. В городской суд приехали обе женщины Дмитрия, а также его отец. Вика узнавала не всех людей, присутствующих в судебном заседании.
Она, как в тумане, что-то говорила, слушала судью, секретаря заседания, следователя, Игоря, адвоката Дмитрия, прокурора, Таню. Она, как представитель потерпевшей, пыталась доказать, что преступление являлось покушением на убийство, а она всего лишь пресекла это. Игорь, как участковый, а также прокурор и следователь подтверждали ее слова. Сам Дмитрий молчал. Он сидел в наручниках, запертый в клетке, и лишь ехидно улыбался, поглядывая на Таню и Вику. А вот адвокат обвиняемого, опытный пожилой юрист, сводил все к умышленному причинению вреда средней тяжести здоровью.
Обеих женщин трясло, когда в зале судебного заседания выворачивали наружу все, что касалось их жизни. Фактическое двоеженство Дмитрия. Наличие детей от них обеих. А его адвокат даже развод Вики с мужем и последующую роспись преподнес так, будто мужчина хотел уйти к Татьяне, но оставался в семье из-за своей совестливости и чести. Ну, как такой человек мог убить женщину, которую любил?!
Конечно, Вике было тяжело тягаться с опытным адвокатом, который скостил срок, а то и вовсе избавил от него многих преступников. Поэтому, она довольно спокойно прослушала зачитанный приговор суда:
— Пять лет лишения свободы в колонии общего режима. Потерпевшая имеет право в частном порядке обратиться в суд с гражданским иском о возмещении морального и материального вреда.
Кстати, колония находилась всего в семидесяти километрах от города. Никто не собирался приезжать туда, чтобы отвозить передачи… кроме отца, который, несмотря ни на что, любил единственного сына и винил себя, что все так сложилось.
Когда заседание подошло к концу, Вика бегом покинула здание суда. Она не видела, как красивая немолодая женщина, поправив пышно уложенные, с шоколадным отливом темные волосы, куда-то звонила.
— Алло! Ты знаешь, как сделать, чтобы получить досрочное освобождение?
Стоя на крыльце здания, Вика попросила у молоденького охранника суда сигарету и зажигалку. Она не курила со времен студенчества, но сейчас ей было необходимо успокоиться.
— Вика, пять лет — это тоже срок, — услышала она голос Тани. Женщина обняла ее, желая утешить. — Да, наказание он получил небольшое. Но, поверь: я слышала, там всякое бывает! Можно даже подговорить какого-нибудь жадного до денег заключенного. Поверь, еще не потерян шанс наказать его по полной!
Следом за Таней подошел Игорь. Приобняв обеих женщин, он присоединился к ним.
— Девочки! Помимо уголовной ответственности, есть гражданская. Обе подавайте на алименты! Официальной зарплаты у него, можно сказать, нет. Так что, взыщут с собственности — дома, купленного для тебя, Таня, а также проверят все счета, отнимут дорогую машину. Бейте со всех сторон! Могу познакомить с юристом, она опытна в семейных и имущественных делах. Кстати, ради такого дела я сам ей заплачу.
В этот день Вика вернулась домой в расстроенных чувствах. Конечно, ее не удовлетворило слишком легкое наказание, присужденное Дмитрию! Еще не давал покоя кредит, а также переживания за детей. Алла стала совсем редко появляться дома, оценки в училище с хороших перешли в удовлетворительные.
— Мама, ты дома? — услышала она из спальни голос Саши. — Спускайся. Нужно кое-что обсудить!
То, что предложил Саша, она приняла не сразу. Его руководство, узнав о сложной ситуации с кредитом, предложило парню работу на постоянной основе, на торговом судне, везущем товар на север страны. Для этого требовалось заключение нового договора… и уход в рейд на несколько месяцев. Так как Саше недавно исполнилось только семнадцать лет, требовалось разрешение от Вики.
— Я не знаю… — сомневалась она. — Так далеко от дома, в море. Я боюсь за тебя!
— Это — хорошая зарплата, — он написал ей сумму на столовой салфетке. — Кормить будут, одежда форменная. Я увижу моря, другие места. Самое главное, мама: я буду на своем месте, в самом сердце торгового судна! Всю зарплату буду отправлять тебе! Насчет учебы не волнуйся: возьму академический отпуск. В училище знают о наших проблемах, и относятся с пониманием. Какое-то время я буду в рейде, ну, а потом… дай Бог, заработаю денег и вернусь. Будем платить за дом и заживем по-старому!
Вика, обнимая сына, такого ответственного и повзрослевшего, не могла сказать, что по-старому не будет. Как не крути, а основой их благосостояния был Дмитрий. Она, конечно, тоже подала на алименты… Но, насколько улучшат ситуацию те копейки?
— Я хочу увидеть Север, — прошептал ей на ухо Саша. То же море, но в других широтах. Я всегда мечтал об этом. Мать, неужели ты лишишь меня мечты?!
Это подвело Вику к тому, что она дала письменное разрешение на рейд Саши. Утром она уехала на работу, вечером побежала по частным урокам. Вернувшись домой, женщина не обнаружила дома младшую дочь. Они созванивались днем, и Алла обещала ждать маму за ужином. Еда была свежеприготовленной — тушеная картошка и последняя курица из морозилки, зажаренная с кабачками. Но вот самой Аллы дома не было.
Нервничая, Вика зашла в интернет. Дочь не отвечала на звонки… Возможно, она оставила сообщение в соцсетях.
То, что Вика увидела на странице передовой российской новостной ленты, заставило ее схватиться за сердце. Казалось, что вся ее жизнь — дети, учеба, работа — была сейчас на грани разрушения. Государство в очередной раз кидало своих граждан.
Буквально за сутки курс доллара вырос почти в два раза.

Часть 2.
Глава 14
Холодный и мокрый декабрьский снег шел уже целый день. Он покрывал хлопьями дома, машины и пробегающих по улице людей. Казалось бы, на улице плюсовая температура… Но, из-за влажности воздуха, было такое ощущение, что на улице очень холодно. И люди, оскальзываясь на замерзших лужах, запахивали куртки и пальто.
Из здания суда, сгорбившись, выходила Вика Калинина. Одетая в потертые джинсы и утепленную жилетку, с собранными на шее волнистыми волосами, она казалась моложе своих лет. Но глаза ее выражали такую тоску, что становилось понятно: ситуация для нее оказалась безысходной.
«Обратить взыскание на предмет залога. Реализовать данное жилое помещение в счет уплаты долга банку. Дом выставить на торги. Остальную сумму долга реализовать в счет зарплаты и иных доходов должника».
В руке у нее было три листа, на которых излагалось решение суда. Все. Она и дети могли остаться без крыши над головой в течение нескольких месяцев… И суду было все равно, что для уплаты кредита она продала свою добрачную комнату, полученную от государства. В то время она, молоденькая дура, любила Дмитрия и не сохранила даже договора купли-продажи, а уж тем более — выписки о переводе суммы денег. Теперь она теряла все, и оставалась бомжом со своими детьми.
Антон Арсеньевич до своей смерти помогал Вике, как мог, делясь деньгами от своей небольшой зарплаты сельского фельдшера. Однажды он даже заявил, что в своем завещании запишет дом в деревне на Аллу, соответственно, Вика сможет распоряжаться имуществом до ее совершеннолетия. И никакой банк не сможет отнять по суду жилье несовершеннолетней, чтобы покрыть бесконечно растущий валютный долг. Свекор умер неожиданно от сердечного приступа, не успев оставить вообще никакого завещания. Значит, и эта слабая надежда на спасение была потеряна. При отсутствии завещания наследником первой очереди становился Дмитрий.
Вообще, с тех пор, как возникла проблема с кредитом, Вике помогали все. Саша присылал большую часть своего заработка. Алла покупала в дом продукты на свою крохотную стипендию, к тому же, нашла какую-то подработку. Она уже была должна Горгадзе, Багавиеву и еще нескольким знакомым. Даже Татьяна, которая два месяца назад устроилась секретарем в строительную фирму, одолжила ей денег. Все бесполезно. Разовая просрочка выплаты потащила за собой бешеные проценты. Это была черная дыра.
После того, как зачитали решение суда, Вика ощутила какую-то странную пустоту. Все. Почти полгода борьбы за свое жилье — напрасно. Она знала, что в Москве и Санкт-Петербурге валютные ипотечники, коллеги по несчастью, борются, как могут. В новостях периодически писали об их митингах, голодовках и обращениях к властям. Но, после того, как гарант Конституции во всеуслышание объявил по телевизору, что они «сами попали», стало ясно, что все это бесполезно. Попали. Интересно, по чьей же вине? Тем не менее, люди не сдавались, поддерживая друг друга.
А она, кажется, была одной-единственной дурой в их городе, попавшейся в эту ловушку. Валютные кредиты активно выдавались в развитых регионах, к которым нельзя было причислить данную область.
Вика почувствовала прилив ненависти к Дмитрию. Человек, с которым она прожила половину жизни, любила, рожала от него детей, так подставил ее. Про параллельную семью лучше не вспоминать… Так еще и осознанно подставил ее, не дав договориться с банком. Хотя… на самом деле, она сама дура, что слепо доверяла, дала себя вогнать в такую ситуацию.
Сейчас она шла по каменной мостовой вдоль берега реки. Рядом располагался торгово-развлекательный центр… Вика подумала, что сейчас по нему прохаживаются люди, делают покупки. Еще недавно она тоже вела обычную, размеренную жизнь учительницы, матери семейства. А теперь все полетело прахом!
Безысходность. Ей никогда не заработать таких денег. Тем более, не имея крыши над головой. А ведь выход может быть очень простым!
Повинуясь неожиданному импульсу, Вика подошла к мосту, идущему через реку на другой конец города. Опершись замерзшими руками о перила, она перенесла одну ногу через заграждение.
Позади нее кричал что-то молодой женский голос. Его звуки уносил ветер.

* * * *
— Обед!
Надзиратель прошел по длинному коридору, ударяя дубинкой в решетку каждой камеры. Мужчины, по пять в каждой из них, зашевелились, готовясь к построению перед едой.
— Калинин! — сосед по камере, пожилой мужчина с уже далеко не первой судимостью за кражу, толкнул его в бок. — Вставай.
Дмитрий, потянувшись на нарах, с неохотой встал. Он уже привык, что эта темная тесная камера — его дом на последующие пять лет. Конечно, тюремная баланда не вызывала у него аппетита, но есть-то хотелось. Его соседям постоянно прибывали передачи с воли, поэтому, было какое-то разнообразие в питании…
Ему же ничего не передавали, и никто не приходил — с тех пор, как умер отец. Дмитрий испытывал жгучую ненависть к своим бывшим женщинам. Они выступали против него на суде, и настроили детей так, что они теперь знать отца не хотели. Могли бы отозвать заявление, хотя бы из благодарности за прожитые вместе годы! Недавно он с мрачным удовлетворением узнал, что Вике тоже приходится несладко — ее с детьми вот-вот выкинут из дома. А вот Танька приспособилась к жизни. Она даже воспользовалась услугами специалиста по семейным делам, и взыскала с него алименты на сына. Правда, в суде они подписали мировое соглашение, по которому она отказывалась от алиментов, в обмен на дом, купленный Дмитрием. Татьяна работала, воспитывала сына… и, стерва такая, не жаловалась на жизнь.
В камере его приняли настороженно. Контингент был самый разнообразный, от мелких воров до матерых убийц. Так что, он со своим причинением вреда здоровью средней тяжести, не был здесь дивом. Другое дело — то, что до сидельцев дошли сведения о его издевательствах над детьми. Друзей он, конечно, здесь не приобрел, как и врагов. Немного больше общался с пожилым вором, который считался здесь патриархом.
После обеда заключенных вызывали в специальную комнату для получения передач. Дмитрий, в очередной раз подумав, что ему ничего не пришло, отправился с остальными в камеру.
— Калинин, за передачей! — развернул его своим приказом надзиратель.
Мужчина удивился. Кто это мог быть? Кажется, в городе не осталось никого, кто бы о нем позаботился.
На пункте выдачи он получил огромный холщовый мешок весом в тридцать килограмм — это был максимальный вес для передачи за месяц. Растерянный, Дмитрий разглядывал мешок, надеясь найти какую-нибудь подпись.
— Гражданин начальник, — выдохнул он. — Разрешите обратиться!
— Валяй, — ответил дежурный.
— Кто передал посылку?
Сотрудник колонии усмехнулся.
— Кто? Двоеженец ты наш! Баба, ясное дело.
Не обращая внимания на насмешку, Дмитрий выяснял дальше?
— Какая? Молодая?
Дежурный задумался. Он видел эту женщину буквально одним глазом.
— Я бы не сказал. Точно старше пятидесяти. Красивая, холеная такая. Одета дорого. С ней — мужик здоровенный в костюме. Бабе-то такой мешок трудно поднять, он тащил. Ну, тебе виднее, кто она. Правильно, пользуйся фактурой, пока она тебе дана!
Сопровождаемый надзирателем, Дмитрий, взвалив мешок на плечо, отправился в камеру. У него и мыслей не возникло, что кто-то отнимет передачу. Ранее никто не претендовал на скудные отцовские посылки.
Что же это за женщина? У него были старшие коллеги по старой работе, богатые клиентки. Но, вряд ли кто-то из них стал бы носить ему передачи.
В камере он, затащив мешок на нары, развязал его. Там было большое разнообразие продуктов: пахучее растительное масло, печенье, карамельки, сгущеное молоко, а также позволенные Правилами внутреннего распорядка фрукты и овощи. Бульонные кубики, суповые концентраты, палка копченой колбасы. Блок сигарет… Дмитрий не курил, но сигареты были в тюрьме своеобразной валютой. Чай и кофе в целлофановых пакетах. Ему хватит этого на месяц, без употребления тюремной пищи!
— Ну что, Калинин, — обратился к нему старший по камере — убийца-рецидивист Овсянников. Это был огромный мужчина ростом под два метра, с внушительной мускулатурой. — Смотрю, тебе подфартило. Вноси дань в общую кассу. Раньше с тебя и взять-то было нечего, так что, накопился должок.
Дмитрий знал об этих правилах. Каждый заключенный в камере раз в месяц вносил небольшую часть от своих передач в «кассу». Оттуда, по мере необходимости, угощались все, в том числе и он сам. Но, он не собирался делиться своим. Кто бы ни была эта женщина, дай ей Бог здоровья, она передала ему качественные, питательные продукты.
— Еще чего, — запальчиво возразил он. — На много я вас не объел. Обойдетесь!
Овсянников, ссутулившись, подошел к нарам Дмитрия. Сокамерники, замерев, наблюдали за ним. Тот, кто ослушивался старшего, жестоко наказывался. Когда Дмитрия сюда доставили, ему, как впервые судимому, разъяснили порядки. Так что, снисхождения быть не могло.
— Ты, кажется, меня не понял, — рецидивист за ноги стащил Дмитрия с нар. Тот пытался подняться с пола, но не смог — его надежно удерживала поставленная на шею нога. — Попытаюсь объяснить еще раз.
Далее произошло такое, что не могло присниться Дмитрию даже в самом страшном сне. Его опустили. Сначала сам Овсянников, потом — еще несколько доброхотов. Такого унижения, такой боли ему еще испытывать не приходилось. Он кричал, звал надзирателей на помощь… Бесполезно. Они знали, что Овсянников иногда воспитывает зеков, как старший по камере. А кто еще, как ни старшие, могут поддерживать порядок?
Дмитрий не понял, сколько это продолжалось. Когда его оставил последний желающий, он с трудом дополз до нар и забылся тяжелым, страшным сном. Единственным его желанием было повеситься…
Утром в камеру завели нового заключенного. Похоже, этого парня, не старше тридцати лет, здесь многие знали.
— Не прошло и года, — отметил самый пожилой заключенный. — Серега Гамба объявился!
Это был человек, который ограбил в городе несколько банков.
— Где приземлиться, братушки? — спросил он.
Овсянников обвел взглядом камеру. Все нары были заняты. Наконец, он уставился на Дмитрия.
— Калинин, кыш отсюда! — гаркнул он. Дмитрий, в страхе перед очередным возможным изнасилованием, собрал свои покрывала и встал. — Ты знаешь, где теперь твое место?
Ответом ему был грубый хохот сокамерников. Так, Дмитрий занял пространство возле отхожего места.
— А это — нары для нормального пацана, — продолжил старший. — Так что, Гамба, с пропиской тебя!
Потом Дмитрий лежал на полу, изнывая от боли в заднем проходе. А сокамерники тем временем пировали продуктами из его передачи.
— Дашка, лови кусок колбасы! — Овсянников кинул в его сторону отрезанное лакомство. — Вот здорово, да, ребята? Был Дима, стал Дашка! Из царей — в добрые девочки!