Ошибка 2 (Глава 1)

Время летит быстро.
Вот и пролетели пять лет учебы в институте с зачетами, бессонными ночами перед экзаменами, с поездками на уборку картошки в совхозы, с походами, с песнями под гитару у костра, с летними студенческими отрядами.
Сданы госэкзамены. Получен диплом. Я дипломированный специалист.
При распределении на работу попросилась в свой город.
Работаю в УНР экономистом. Со временем обещают дать жилплощадь.
Но я одинокая, не тороплюсь, есть более нуждающиеся. Живу с родителями. Младшая сестренка выходит замуж, будет жить у мужа.

-Варька! Если бы ты знала, какая я счастливая! Просто петь от восторга хочется! Так и распирает от избытка чувств! Хочу, чтобы все вокруг были счастливы! — Катька с сияющим лицом бросилась мне на шею, — Сестричка, ты моя родная золотая! Я такая довольная! — и, вдруг без всякого перехода, — Варь, а это ничего, что я раньше тебя замуж выйду? Я все — таки младшая. Приметы…
— Рада за тебя! А в приметы я не верю, — улыбаясь, ответила ей, — Что на роду написано, то и сбудется.
-А, что у тебя на роду написано?- хитро глядя на меня, спросила Катька.
-Хм, — задумалась. Вздохнула, — Своих племянников, детишек твоих воспитывать буду. Вот. Не встретила еще своего принца на белом коне.
— Не-ет-т, — протянула Катька, — Так не интересно. Ты у нас умница, красавица, институт закончила. Хозяйка хорошая, — внимательно посмотрев на меня, продолжила, — А, как же Мишка? Ведь он любит тебя.
-Не для меня он. Другая у него судьба, — отвернулась, чтобы Катюха не увидела набегающие на глаза слезы.
-Ну, почему? Он же добрый, хороший…
— Вот, потому, что он добрый и хороший не хочу ему судьбу портить, — ответила я, — Все! Хватит! Разговор окончен!
Катька надула губы. Обиделась.

На свадьбу приехала Зося с сыном Алешкой, маленьким двухлетним карапузом. Она в третий раз официально вышла замуж. Вроде удачно. Нашла себе « постоянного» мужа. Мужчина солидный, в годах, старше моего папы. Вдовец. Дети взрослые. А, уж, когда она родила Алешку, так он вообще на седьмом небе от счастья был. Как же сынок – « дядя» младше своих племянников, его родных внуков от дочери.

С Зосей беседовали на кухне:
-Я, как посмотрю, Варька, ты свою личную жизнь и не собираешься устраивать. Хватит уже горевать. Жизнь идет. Ты молодая, красивая. От ухажеров, небось, отбоя нет? Записала себя в монашки…
— Замолчи, Зося, не трави душу, — прервала я ее, — Мы с тобой решили эту тему не поднимать. Сама знаешь, судьба моя в том августе осталась, вместе с не рожденным ребенком…
На кухню зашел папа:
-Что ж ты замолчала? Продолжай, дочь.
Зося от неожиданности растерялась, пошла пятнами, хотела выскользнуть в прихожую. Но папа стоял в дверях, проскочить мимо него не было никакой возможности.
Я, молча, опустила голову.
Папа плотно закрыл дверь, чтобы наш разговор больше никто не услышал и, вздохнув, сказал, обращаясь ко мне:
— Рассказывай…
У меня спазмы перехватили горло, кровь застучала в висках… Он, видя мое состояние, подошел, обнял:
-Скажи, дочка. Легче станет, — и, Зосе, пытающейся выйти из кухни, — Стоять! Тебя я никуда не отпускал! Мы тебе ребенка доверили, а, ты…
Уткнувшись в папину грудь, я вспомнила, как Зося боялась, что папа нам головы по отрывает. Но, пусть уж лучше оторвет, зато будет в курсе дел. Сил моих больше нет. Устала держать в себе этот груз.
Сквозь слезы, всхлипы посвятила папу в свою тайну. Захара не выдала. Имя не назвала. Зная папу, боялась разборок.
Таким мрачным я его никогда не видела. В кухню заглянул Ефим, муж Зоси. Папа бросил на него такой взгляд, что тот быстренько ретировался, прикрыв дверь.
Воцарилось молчание. Я, вытирая глаза и нос, пыталась успокоиться. Тишину нарушил папа:
-Что дальше делать думаешь, дочь?
-Не знаю. Замуж выходить не буду. Не хочу никому портить жизнь. Семья, это в первую очередь семь Я. Без детей нет семьи.
-Детский дом?
— Нет. Этим я лишу человека возможности иметь собственных детей. На это я не пойду. Начала взрослую жизнь с убийства, не хочу продолжать ее во лжи. Маленькое, тянет за собой большее. Это, как снежный ком. Я хочу любить человека, полностью доверять ему. Ответного доверия хочу. Не смогу, чтобы со мной жили из жалости, принося себя в жертву… Да, лучше руки на себя наложить! В данной ситуации это меньшим грехом будет. Я не могу любимого человека лишить собственных детей. Это мой крест и нести его только мне.
— Ты это, дочка, брось. Голову такими мыслями не забивай. Даже не думай. Что сделано, того уже не воротишь. Но жить надо. С Мишей как думаешь поступить?
-Соберусь с силами. Нагрублю, нахамлю, чтоб расставание без горечи с его стороны было. Пусть лучше ненавидит, презирает… — заливаясь слезами, еле выговорила я.
Зося, отвернувшись к окну, смахнула слезу.
-Особо не груби. Я сам с ним поговорю…
-Не надо, па, — тихо попросила я, — Это только мое. Не надо мне было с ним переписываться. Но мне так плохо, так одиноко было. А, его добрые письма, словно отдушина, как лучик солнца…
— Неужели ты так нам не доверяла, боялась открыться?
— Запуталась, что делать не знала…
-Ладно. Не переживай. Матери с Катюхой ничего не говори. Не надо им знать этого, — помолчал, — Я все сделаю, чтобы тебя они не тревожили. Жить все — равно надо дочка. Крепись.
С Мишей решила поговорить после Катиной свадьбы, боясь, что данный разговор выбьет меня из колеи. А свадьбу сестрички я не хотела омрачать своим мрачным состоянием.

Катюха в белом свадебном платье, с воздушной фатой на голове, вся цветущая, светящаяся изнутри, вышла к жениху. Илья был поражен:
-Куколка моя…
Мама вытирала слезы. Я стояла рядом. Губы мои улыбались, в глазах была печаль, сердце плакало — мне никогда не доведется испытать этих чувств. Боже! Какая я несчастная! За, что мне все это? Почему мне досталась такая судьба? Когда я прогневила богов? Нет!!! Никого винить нельзя! Я сама во всем виновата! За свои поступки надо уметь отвечать! Нести ответственность.
Сзади подошел Миша. Ласково притянул меня за плечи, обнял, нежно прижал к себе:
— Когда ты такой же счастливой будешь? — услышала я его шепот.
Сжалась вся. Закрыла глаза. Нет!!! Только не сейчас этот разговор! Только не сейчас! Не время еще. Нельзя Катьке портить свадьбу.
Михаил, почувствовав мое состояние, разговор не продолжил, только покрепче меня прижал, чуть касаясь провел рукой по щеке и шее.
Мне захотелось прильнуть к его груди, выпустить всю накопившуюся боль и в голос зарыдать. Нельзя! Хорошо, что глаза закрыты. Только бы не полились слезы. Еще немного и я не выдержу.
Михаил развернул меня к себе. Я уткнулась ему в грудь. Не выдержала. А, он, чувствуя, как мокреет его рубашка, осторожно погладил меня по голове, коснулся губами щеки.
Как после такого оттолкнуть его от себя? Оскорбить? Как? Надо! Я обязана это сделать! Я не имею права дать ему надежду!

Выпила для храбрости. Попросила Мишу пройтись, чтобы проветриться. Он чувствовал мое состояние. Весь день не отходил от меня ни на шаг.
Я не помню этого разговора. Я что – то говорила, кричала, ударила его по лицу… Он пытался меня успокоить, уговаривал… Не помню… Нахамила … Убежала… Спряталась в кустах… До синяков, до крови искусала руку, чтобы по всхлипываниям и скулежу он не смог меня найти … Миша еще долго метался по аллеям… Я из укрытия не вышла… меня он так и не нашел.
Через неделю Михаил завербовался и уехал на север на пять лет.