Ошибка 3 (Глава 1)

Возвратился в свой город Михаил через восемь лет с женой и двумя детьми — дочкой Варенькой, трех лет и полуторагодовалым сыном, Антошкой.
У Катюхи сын Кирилл в этом году пойдет в школу. Сама она сидит дома с годовалой Леночкой.
Я, по настоянию мамы, все — таки вышла замуж. Счастья в замужестве нет. Муж, Петр, ровесник папы, вдовец. Его взрослые дети, дочь с сыном, почти мои сверстники, ненавидят меня. Замуж пошла, как в омут нырнула. Надоели мамины придирки со «старой девой» и откровенные ухаживания мужчин на работе. На работе ухаживания прекратились. Дома постоянная ревность. Видеть Петра уже не могу, надоел хуже горькой редьки. Папа почти перестал со мной разговаривать. Сначала пытался отговорить от такого замужества, потом, видя мое состояние, просто махнул рукой и всё, сказав:
-Жаль мне тебя, дочь. Наплачешься ты еще и с замужеством и с характером своим. Портиться он у тебя в последнее время стал. Порой становишься злая, просто невыносимая. Ладно, Петька не сахар, детей рожать ему не надо и в любой момент сможешь развернуться и уйти без сожаления. Плохо, что жизнь у тебя так тяжело складывается. И маме твоей мне никак не объяснить, что не нужно тебе пока замуж идти. Уперлась и все тут — « не умру спокойно, пока Варина судьба устроена не будет». По ее – то возрасту и здоровью, до ста лет доживет, а тебя от « доброты душевной» на муки толкает. Сама того не понимая, что нельзя чужой судьбой распоряжаться. До сих пор пример перед глазами стоит. Помнишь, в соседнем подъезде Оксана жила? Так, вот мама — то ее болела постоянно и все просила: « Доченька, ты уж дождись моей смерти, потом замуж выходи. Не хочу я в своей квартире чужих мужиков видеть». А умерла мама, когда Оксана уже на пенсию вышла. Какое тут замужество. И пережила то Оксана маму всего на два года. Вот тебе и судьба. Так и вижу ее перед глазами гуляющую с собачкой. Она сама тяжело, грузно идет и собака также рядом с одышкой плетется. До сих пор душа о собаке болит. Я в командировке был, когда Оксана умерла. Куда та собака делась, не знаю. То ли родственники на живодерню сдали, то ли в хорошие руки пристроили. Хочется думать, что все — таки в хорошие руки отдали. Им — то ни Оксана, ни собака нужны не были.
Вот так я и живу. Петр ревностью совсем замучил. Домой идти, никакого желания нет. Тихона, сына его встретила. Думаю, что специально встречи со мной искал. На работе задержалась. Шла, поздно через парк. Тут он из темной аллеи выходит, как привидение. Мне, аж, жутко стало. А он нагло так:
— Что, только со старичками нравится? Молодые не прельщают? Может, ты им сама не нужна, стерва смазливая? Или, давай, попробуем?
Меня, как прорвало:
— Шел бы ты, сынок, лесом! А, не ночами по паркам шлялся? Дома заждались, небось? По бабам, думают, их папка бегает. А он мачеху свою решил ублажить, да на путь истинный наставить! Так, вот, запомни, ты мне не нужен! А с кем мне нравится и, что мне нравится не тебе судить! От вас мне ничего не надо! Все, что отец ваш с матерью нажил, вам достанется. Себе копейки не возьму. Так и сестре передай! Будешь надоедать или запугивать, папашу твоего на вас напущу. Мало не покажется! Сам знаешь, ночная кукушка, дневную, всегда перекукует!
Тихон растерялся. Не ожидал от меня такого отпора:
— Чокнутая какая — то. В психушку тебя надо сдать, или на цепь со строгим ошейником посадить! Ненормальная!
Развернулся и ушел в ночь.
А, я осталась, как оплеванная, стоять посреди аллеи. От такого выброса энергии, силы оставили меня. Еле – еле доплелась до лавочки в тенечке и дала волю слезам. Сижу, рыдаю, себя жалко. Ну, что я такая несчастная? Ни наследство мне их, ни папаша не нужны. Сейчас, после этого разговора, я это отчетливо поняла. Все, собираю свои вещи и ухожу. Благо есть куда идти. От УНР я еще до замужества получила отдельную квартиру. Почти и не жила в ней. Больше у родителей находилась. Одиночество в новой квартире тяготило.
Чувствую, рядом кто — то присел. Слезы вытерла, отвернулась. Места что ли мало? Лавочка эта понадобилась. Страха нет совершенно. Изнасиловать попытаются — глаза выцарапаю. Убьют — пусть убивают, чем так жить. Все — равно жизни никакой нет. Повернулась… Миша…
Растерянность, нежность, злость. Все чувства нахлынули одновременно.
-Ты, что, тоже случайно здесь оказался? — с вызовом спросила я.
— Не случайно. С работы провожал тебя.
-?!
-Я в отдалении шел, чтобы ты меня не видела. Все слышал, — усмехнулся, — Вмешательства не потребовалось. Сама прекрасно разобралась.
Я сидела опешившая, переваривая случившееся.
— Провожать он меня пошел, — выдала я, наконец, — Дома, что жена скажет?
— Кира знает. Дети спят. Никто меня искать не будет.
Подумала:
— Пойдем, чаем, по старой дружбе напою.
— А муж как же? — спросил Михаил.
— Мы ко мне пойдем. У меня своя квартира есть. Там переночую — посмотрела на Мишу, и так тепло, хорошо на душе стало, сил нет, — Посидим у меня вдвоем.

Никогда мне еще в этой квартире не было так уютно. Мишка с собой словно солнышко принес. Мне даже не надо было заставлять себя не думать о его жене. Её для меня просто не существовало. Были только я и Мишка. И даже годы разлуки куда — то исчезли. Неужели и я могу быть счастливой? Мне так хочется получить свое женское счастье. Я так устала от одиночества. Петр не в счет. Это просто ошибка – очередная ошибка для мамы.
Закончилось все постелью. Просто иначе и быть не могло. Боже! Какая же я счастливая. Ни за что, никому больше Мишку не отдам! Мой он! Только мой! Ну, и еще… папа своим детям. Хорошо, что они у него есть. В этом отношении я ему не помеха.
Два часа ночи, а нам все никак не уснуть…
Звонок в дверь прозвучал так пронзительно, что я просто кубарем скатилась с кровати, набрасывая на себя халат. Следом в прихожую бросился Мишка.
Слава Богу! Папа.
Увидев Мишку в трусах, папа, как вкопанный, встал на пороге.
— Проходите, дядь Коль. На кухню проходите, — нашелся, наконец Мишка, ускользая в комнату.
Мы с папой прошли на кухню, следом зашел Миша, на ходу застегивая брюки.
— Там Петр тебя обыскался, — садясь на стул, сказал папа, — В милицию и морг звонить собрался. Еле отговорили. Пойду домой позвоню ему, скажу, что у Кати заночевала.
— Можешь сказать, как есть. Я к нему больше не вернусь. Только вещи свои заберу и все.
Папа посмотрел на Мишку:
— А с Кирой как?
— Пока не знаю. Она в курсе, что я Варьку люблю. А после нашего с вами разговора, это я когда в отпуск с севера приезжал. Мы с вами два дня на рыбалке провели, — я от плиты бросила удивленный взгляд на Мишу, — А рыбу свежую для дома потом на рынке купили. Я к себе приехал и в запой ушел. Хорошо отпуск был. Очнулся, Кира рядом лежит. Я в шоке, она в слезы. Было, что у нас с ней, не было, до сих пор не знаю… Посмотрел на нее, на плачущую, Варьку представил… Так и поженились. Ну, а там уже детки пошли. От детей я не отказываюсь. Мои дети, всегда моими и останутся. Кира молодая еще. Решим вопрос. Варьку еще спросить надо, как она?
— Я счастлива! Никогда такой счастливой не была! Ни о чем сейчас не хочу думать. Счастьем хочу насладиться! — замолчала, пытаясь унять сердцебиение, — Па, прошу тебя, не забивай мне сейчас ничем голову…
— Так я пойду…
Мишка усмехнулся:
— Как в анекдоте? Даже чаю не попьете?
-Мне лучше уйти. А, то сейчас еще что — нибудь вспомнишь, о чем мы с тобой разговаривали…
-Так интерес у нас один — Варька…
Тут, уж, я:
— Ну — ка, колитесь… О чем беседовали?
— Пойду я. Петьку успокоить надо. Вы сами здесь обо всем поговорите.
Пока ничего не решили. Мишка сказал:
— Будет день — будет пища. Утро, вечера мудренее.
На работу я шла с твердым намерением, вечером забрать вещи от Петра.

До работы летела, как на крыльях! Настроение чудесное! Все прекрасно! Меня просто распирало от счастья! Как все хорошо!
Целый день была в приподнятом состоянии. Во время чаепития бухгалтерские барышни поинтересовались:
— Варвара Николаевна, посвятите нас, что произошло, вы просто светитесь от счастья?
С улыбкой ответила:
— Встретила любимого человека.
— А, как же муж?
— Муж – объелся груш, — засмеялась я, — Все, девочки, о муже больше ни слова.
— Ну, и правильно, — промолвила пожилая главбушка, — старый он для вас. Этот – то, хоть помоложе?
-Ровесник…
— Так, это же Миша, — протянула счетовод Настя, поправляя очки.
Теперь моя очередь настала удивляться:
— Ты – то откуда знаешь?
— Мы его все знаем. Он вас каждый вечер с работы провожает. Только идет в сторонке, чтобы вы его не видели…
— Все. Разговоры закончены. За работу, — прервала Настю главбух.

Мне уже за тридцать. Никаких разговоров и сплетен я не боюсь. Это раньше меня можно было ввести в краску. Мне было неудобно подлецу в лицо сказать, что он негодяй. Сейчас я перешла этот рубеж. И, как говорится, могу резать правду – матку не смущаясь. Все приходит с возрастом. Становясь взрослее, набираешься опыта, а вместе с ним появляется бескомпромиссность – в хорошем смысле этого слова. Поэтому вечером, идя на объяснение с Петей, чувствовала себя абсолютно спокойно.

Петр был дома. Пояснив ему ситуацию, пошла в комнату, собирать вещи.
Петя налетел на меня, как коршун. Резко развернув, шибанул об стенку. Такого я не ожидала. Мы прожили с ним почти два года. Он ни разу не повысил на меня голос. А, тут… схватив за шкирку, ударил по лицу… Я попыталась дать отпор. Это еще больше разозлило его:
-Сучка! Никуда не пойдешь! Я лучше убью тебя, чем будешь таскаться с другими…
Схватив меня за горло, он с такой силой сжал руки, что я, действительно, попрощалась с жизнью. Но было чудовищно обидно, я не боялась смерти, но в этот момент, когда я только стала возвращаться к жизни, почувствовала себя счастливой, мне совершенно не хотелось умирать.
Увидев бешенные, налитые кровью глаза Петра, я поняла, что спасти меня может только чудо…, теряя сознание, услышала настойчивый звонок в дверь…
Пришел папа:
— Пиво купил. Дай, думаю, зайду, проведаю. Давно у вас не был. Посидим пивка попьем. Таранька у меня есть, — заходя на кухню, сказал папа, сделав вид, что не заметил беспорядка.
В комнате, растирая шею, пытаясь отдышаться, я старалась прийти в себя.
С улыбкой вышла на кухню:
— Папуля, рада тебя видеть.
— Я не вовремя?
-Ну, что, ты, — пропела я, с трудом сдерживая слезы, — Ты, как всегда, кстати…
-Присаживайся, Николай, — ставя на стол бокалы, сказал Петр.
Я быстро ретировалась в комнату, собрать документы, мне уже было не до вещей. Бог с ними, пусть остаются. Потом заберу.
Посмотрела на себя в зеркало. Отражение не порадовало. Видок еще тот… на шее сине – красные пятна — проступающие синяки, кровоподтеки.
Переоделась – платье после «разговора» с Петром слегка потеряло товарный вид.
На шею кокетливо повязала газовый шарфик. Сумочку в руку и на кухню.
— Ну, что, дочка, проводишь? Поговорить немного хочется, — увидев меня, вставая из – за стола, сказал папа.
Я, молча, кивнула. Петр не возражал.
Выйдя из подъезда, я кинула взгляд на окно. Петя, опершись на подоконник, злобно смотрел нам вслед.
-Не оглядывайся. Горшок с цветами на голову полететь может. Плохо ты, дочка, Петьку знаешь, — быстро ведя меня под руку, сказал папа.
Отойдя от дома подальше, папа усадил меня на скамейку:
-Досталось тебе, доча? — я, молча, кивнула, — Убить, тебя Петька не убил бы, а покалечить мог. Вовремя я пришел. Со мной он связываться не будет. Вот, как бы Мишка с ним не разобрался… Молодой он, горячий… Из института из – за тебя вылетел… — увидев мой изумленный взгляд, махнул рукой, — Ну, вот, опять, проговорился… Ни о чем не спрашивай. Сами разберетесь.

Дома Михаил, увидев мою шейку, пришел в ярость:
— Убью паразита!!!
Мне стоило больших трудов успокоить его.
Перевела разговор на институт.
Оказывается, Мишка сразу, как только Захарка Фомин стал распускать обо мне сплетни, хотел с ним разобраться. Но, родители, прознав про это, быстренько отправили его к тетке, готовиться к институту. И, уже на каникулах, приехав в родной город, Мише удалось «поговорить» с Захаром.
-Да, всего – то пару раз дал по этой наглой Фоминской роже… Удар не рассчитал… Без двух зубов Захарка остался… Тут его мамаша подключилась… На папочку надавила… А, у него связи… Прощай институт. Привет армия. Хорошо, папашка у него человек порядочный. Поговорили мы с ним:
-Знаю, с «гнильцой» сынок мой. В мамочку. Может, перерастет. Жена настаивает на статье. Так, тебе уж, лучше в армию. Похлопочу, чтоб в хорошие войска определили.
Вот, так я и попал в ВДВ. Не жалею. Армия хорошая школа. Друзья. В общем, все нормально.
А, тебя я класса с восьмого из школы провожал. Всегда шел в отдалении. Ты внимания на меня не обращала.
На выпускной мама уговорила меня новые туфли надеть.
Костюм, туфли – все должно соответствовать. А у них колодка неудобная. Я, чтобы ноги не растереть, пошел, переобулся.
Вы за это время все по парочкам разбрелись.
Так я и потерял тебя…
Потом, после кино, тоже провожать пошел.
Ты на речку.
Я следом.
Села. Обхватила колени, уткнулась в них, зарыдала…
Стою в кустах, сердце кровью обливается… Сделать ничего не могу… Знаю, только хуже будет… Испорчу все… Вот, тогда понял все и решил с Захаром разобраться.

Михаилу еще предстояло объяснение с Кирой.